1. Как я стала учительницей
С детских лет я мечтала быть учителем. Почему? Мне и самой не ясно. Первого своего учителя я помню смутно, может быть, потому, что мы не столько учились, сколько работали на школьном огороде. Ведь как раз мои первые 4 класса была долгая война, и учителя думали не о нашей учёбе, а о том, чтобы мы не падали в обморок от голода и от истощения. А осенью, подставив горсть раздающему учителю, получив порцию варёной фасоли, кукурузы или сахарной свёклы, мы лакомились плодами нашего труда.
Потом по семейным обстоятельствам мы переезжали с одного места на другое, к тому же я долго болела малярией, много пропускала уроков, а один год совсем не училась. Только, начиная с 6-го класса, мне встретились очень хорошие педагоги, которых я любила и уважала. Думаю именно с этих пор я и решила стать учителем, и только благодаря моим замечательным учителям мне удалось окончить школу с серебряной медалью. Это было в Азербайджане, в городе, который сейчас называется Гянджа. Мне, кажется, я была первой русской девочкой, которая получила серебряную медаль.
И вот я прочитала в Вестнике «ЗОЖ» №23 за 2012 год в рубрике «Мимоходом» небольшой рассказ Ю.И. Ковалёва «Слово учитель – звучит гордо» о своей матери Анне Павловне, которая стала учителем младших классов в 19 лет. Это было перед войной, а во время войны сельсовет, как учителю, помогал ей продуктами и дровами. Спасибо Ю.И. Ковалёву за этот маленький рассказ. И я, в годы моей работы учителем, всегда чувствовала уважение, как со стороны администрации, так и со стороны родителей и их детей. Но я забежала вперёд.
Итак, в 1953 году я поступила в Московский государственный педагогический институт имени В.И.Ленина на математическое отделение дефектологического факультета. Почему именно на этот факультет? Когда я училась в 10-ом классе, к нам приехал мой двоюродный брат Слава, он был глухой. Отец на фронте, а детей у матери четверо, но двоих, как говорила моя мама, Бог прибрал; остались Слава и его старшая сестра. Слава был моим ровесником, но был совсем неграмотный, село, в котором они жили, – азербайджанская глубинка, и школы для глухих, конечно, не было. Я решила его научить читать и писать, но это оказалось очень трудно. В городской библиотеке мне предложили почитать книгу Ольги Ивановны Скороходовой «Как я воспринимаю и представляю окружающий мир». Она была не только глухой, но и слепой, но благодаря врачам Харьковской клиники для слепоглухонемых детей во главе с профессором И. А.Соколянским, она стала писателем и поэтом. Славу я, да и папа мне иногда помогал, научила читать и писать. Вот этот эпизод и помог мне в выборе профессии дефектолога.
В то время, а я поступила в институт в 1953 году, выпускникам этого факультета давалось право преподавать и в школе для глухих детей, и в массовой школе. Сейчас, окончившим этот факультет, можно работать учителем только в школе для глухих детей.
Учиться на этом факультете было нелегко: ведь кроме предметов физико-математического цикла мы изучали много специальных и даже медицинских предметов. Практика у нас тоже была и в массовой, и в специальной школе. и даже в больнице. Зато у нас была стипендия вполовину больше, чем на других факультетах и нас не посылали на «картошку».
2. Школа для глухих детей в Ростове-на-Дону
Когда я окончила институт, меня направили работать в город Ростов-на-Дону в областную школу-интернат для глухих детей, которая располагалась на тихой улочке в самом центре города рядом с медицинским институтом. Я появилась в стенах этого старинного здания 12 августа 1958 года, встретили меня хорошо, дали время для поиска частной квартиры, я нашла ее очень близко от школы, прямо на главной улице города, и все два года, пока работала в этой школе, я жила в этой квартире.
Школа была экспериментальная, работать было нелегко, но мне много помогала завуч, Клавдия Васильевна, и другие учителя, и вообще коллектив был очень слаженный и дружный. Во время первой беседы Клавдия Васильевна сказала мне:
- Забудьте всё, чему Вас учили в институте, как работать в младших классах. Вашим главным помощником будет пособие, которое нам прислали из научного института дефектологии.
И действительно, мне дали приготовительный (нулевой) класс. Их было 11 человек, и только одна девочка была из семьи глухих, знала «мимику» и могла как-то общаться, был ещё один мальчик, который посещал детский сад для глухих детей. Остальные дети не владели даже голосом и были немыми. Я занималась постановкой голоса и звуков, учила первым словам, дактилологии (ручной азбуке), чтению с губ. И как было приятно услышать от радостной мамы:
- Вера Степановна, сегодня Юра впервые за ужином сказал «макароны»!
Но это уже было через год, когда мои ребятишки учились в первом классе.
Отработав два года, я вышла замуж за сына нашей сестры-хозяйки Макарова Юрия Геннадьевича, десантника, и уехала с ним к месту его службы в Литву. Перед отъездом был смешной случай. Вызывает меня директор школы и говорит:
- Вера Степановна, на Вас поступила жалоба от родителей учеников! Смотрю, на диване сидит председатель родительского комитета, и рядом лежат какие-то вещи. Оказалось, это подарки, которые они приносили мне на какие-нибудь праздники, а я категорически от них отказывалась. «Теперь, - засмеялись обе женщины, - это подарки на свадьбу, и Вам отказаться не удастся».
3. Литва. Школа рабочей молодежи
И вот мы в Литве, в Капсукасе. У мужа служба с утра до вечера, а что делать мне? В городе только одна русскоязычная школа, вакансий нет. Но совершенно случайно нашлась и мне работа – в колонии для заключённых была школа рабочей молодёжи (так записано в моей трудовой книжке). Эта школа была двуязычная: на литовском и русском языках. На русском отделении было только три класса: 6-ой, 7-ой и 9-ый, и во всех классах я преподавала математику, а в 9-ом ещё и основы дарвинизма (был тогда такой предмет в школе) и географию. Тем, кто учился в школе, уменьшался срок, который им был назначен за их преступления.
Легче всего было работать в 9-ом классе, здесь подобрались молодые люди, они надеялись, закончив 10-ый класс, и получив среднее образование, выйдя на свободу продолжить учёбу, поэтому к занятиям относились очень серьёзно. Кстати, в этом классе учился и сын (вольный) директора колонии, потому, что в единственной в городе русскоязычной школе была так называемая «дырка» - не было 9-го класса, и его отец предпочёл, чтобы сын не терял год и был у него на глазах, чем где-то в другом месте.
В 6-ом классе мне было труднее всего, ведь я, по сравнению с моими учениками, казалась совсем девчонкой, они все были люди в возрасте, я думаю, имели ни одну «ходку» (нам не разрешалось расспрашивать об их прошлой жизни и преступлениях). Мне кажется, они ходили в школу для развлечения.
И совсем другое впечатление осталось в моей памяти от работы в 7-ом классе, где я была классным руководителем. Там учащиеся были спокойнее, и относились ко мне даже с уважением. Была осень. Когда я приходила в класс, стол был застелен чистой газетой, и на нем стояла банка с цветами: бархатцы, календула и другие. Запомнился мне такой случай: в школьном коридоре, по которому мы расходились по классам, шёл ремонт. Прокладывали трубы, и учителя ходили по доскам, проложенным вдоль стены. У меня шёл урок геометрии в моём 7-мом классе. Вдруг погас свет, кто-то из моих учеников встал, и закрыл дверь на крючок. Я спросила
- Зачем?
- Чтобы чужие не вошли.
Ждём, а света всё нет. Тогда ребята сняли газету со стола, разорвав её на две части, скрутили жгутами, зажгли эти половинки и с такими импровизированными факелами проводили меня до учительской, а там, у открытой двери, стоят завуч и директор школы (оба мужчины):
- А мы вас ждём!
И как бы я смогла дойти сама, если бы не смекалка моих учеников: в темноте, по доске с левой стороны и довольно глубокой канаве с правой. Ведь класс был самый дальний по коридору! Но вскоре мне пришлось расстаться с моими необычными учениками: мужа и многих других его сослуживцев переводили в город Остров Псковской области. Там формировался новый учебный центр.
4. Вынужденный перерыв
Я быстро нашла работу, но от неё пришлось отказаться, так как дал знать о себе мой первенец – сыночек. Врачи не рекомендовали мне работать: у меня начались каждодневные обмороки, то ли сказались голодные годы детства, то ли осложнение от кори, так предполагали врачи.
Итак, с ноября 1960 года по январь 1962 года я не работала, и у меня не было ни декретного, никакого другого пособия. Но вот я поступила работать в восьмилетнюю школу №32 города Кировабада Азербайджанской ССР. Как я попала в Азербайджан? Там ведь жили мои родители, и мы с моим десантником рассудили очень просто: до родов остался один месяц, потом муж приедет в отпуск на целый месяц, ребёнок подрастёт (!) и мы вернёмся назад.
Но за это время его снова перевели в Литву, теперь уже в Каунас, где снять частную квартиру было невозможно: как только он говорил, что в семье есть грудной ребёнок, перед ним сразу закрывали калитку. В отпуск не отпускали: на границе было неспокойно.
А тут, в Азербайджане, уже приходили к маме - просить моей руки вместе с ребёнком (ведь мужа моего никто не видел). Пришлось маме разочаровать сватью: показала ей письма и квитанции на переводы, которые присылал отец ребёнка. А увидел он своего сына, когда Геночке исполнилось полгода! Воспитывать сыночка мне помогали и мама, и папа, когда приезжал с гор (он работал в геологоразведке, так сказать «вахтовым методом»). Но самой лучшей помощницей была моя младшая сестра Оля, она с ним разговаривала, пела песенки, гуляла с ним на руках (ведь коляски у нас не было), а было ей только лет 12. И тут приехал наш долго ожидаемый папа Юра на целый месяц. Но как жить дальше? У нас были очень хорошие друзья – семья Лукиных-Магулария, и Константин Магулария, он был военным, посоветовал оформить перевод из Литвы в Кировабад, в ЗКВО (Закавказский военный округ). Все служившие в ЗКВО расшифровывали эту аббревиатуру по-своему – Забудь, Когда Вернёшься Обратно! Уж очень трудно там было служить, сказывался климат, да и ночные прыжки в горной местности нередко заканчивались тяжелыми потерями. Но ещё труднее оттуда вырваться! Поэтому Юра быстро нашёл десантника, желающего поменять Кировабад на Каунас. Семья воссоединилась, но мы очень надолго остались здесь.
5. Возвращение в свою родную школу
Мне в Кировабаде было хорошо. Мама была рядом и много помогала мне по хозяйству, иногда и сестрёнка Оля смотрела за сыном Геной. Поработав полгода в восьмилетней школе, я перешла в свою родную школу № 4, и учительствовала там шесть лет. Работалось мне там очень комфортно, так как учителя, которые выпустили меня когда-то с серебряной медалью, первое время много помогали, ведь опыта работы в массовой школе, у меня, по сути, не было. Работа мне была очень по душе. Классы были и младшие, и старшие, везде был нужен свой подход. Сначала трудно было с дисциплиной: увлекусь с одним учеником у доски, а остальные, что хотят, то и делают! Но ведь завучем в школе была моя учительница Анна Аркадьевна Акбарова, которая и сказала мне когда-то, что я прирождённый учитель. Она часто приходила на уроки и мягко, ненавязчиво указывала на мои ошибки.
Вскоре я стала получать удовольствие от своей работы. Особенно я любила внеклассную работу. Нам положено было раз в год проводить открытый классный час, тему мы с классом выбирали сами. Хорошо помню классный час «Полёт на Марс». Дети с моей помощью готовили маленькие рассказы: о космосе, о Циолковском, о ракетах, о самом Марсе и о других планетах. Каждый, кто как мог, должен был сочинить фантастический рассказ о приключениях с ним на других планетах. А мальчики этого класса спели песню композитора Мурадели «И на Марсе будут яблони цвести!».
Кстати, именно астрономия помогла мне наладить дисциплину в одном из 6-х классов. Где-то уже после начала учебного года молодого учителя взяли в армию, а его классы распределили между разными учителями. И мне достался этот проблемный 6-ой класс. Ведь, в 6-ом классе всегда с дисциплиной трудно, переходный возраст сказывается, к тому же помещение, в котором располагался этот класс, совсем было не пригодным для учебного процесса. Комната была дважды проходной: с одной стороны проходили дети в кабинет биологии, причем частенько опаздывали, на противоположной стороне была дверь в другой учебный класс, да ещё и окна выходили на балкон, по которому тоже часто проходили и дети, и учителя. Ведь школа располагалась в доме, который был когда-то дворцом бека. Дети вертятся, заговаривают с теми, кто опоздал, или между собой... Что делать? И тут я придумала! Ведь это было время, когда не только мальчики разного возраста мечтали стать космонавтами, но и вся страна знала всех космонавтов поименно. А спросите сейчас, всякий ли назовёт, кто сейчас в космосе?
Я договорилась с учениками этого класса: если они посидят спокойно, то в конце урока я расскажу им что-то очень интересное. Просят:
- Нет, расскажите сейчас!
- У меня есть план: я должна проверить, как вы выучили урок, а потом объяснить вам новое, но я оставлю 10 минут, тогда и расскажу.
Так и проводила у них уроки, всё успевала сделать. То расскажу о планетах, то о ракетах. Некоторые учителя удивлялись, заметив такое примерное поведение этих непосед на моих уроках, но я про свой секрет молчала!
Другой открытый классный час в этом же классе, ведь я была там классным руководителем, мы назвали «Города-ровесники». Это были Братск, Сумгаит и другие (сейчас уже не помню какие именно, а посмотреть негде, мы с мужем много переезжали, и архив не сохранился). На большой географической карте были отмечены эти города и ребята рассказывали, как и почему их стали строить, какая там возникла промышленность. А в конце классного часа этот же хор мальчиков спел песни Александры Пахмутовой «ЛЭП-500» и композитора Петрова «Голубые города». Хор моих мальчиков потом несколько раз приглашали на торжества в районный и городской отделы образования. Когда через много лет я встретила одного из ребят и спросила его, что ему больше всего запомнилось из школьной жизни, он ответил: «Наши открытые классные часы».
За шесть лет работы в этой школе много было запомнившихся мне случаев. Был у меня как-то в одном классе мальчик по фамилии Гусейнов, приходил на урок без тетради, учебника, отвлекал других учеников от занятий, а вот контрольные работы уж хоть на троечку, но выполнит, – очень был способный.
Через классного руководителя вызвала на беседу его отца, хотя это было нелегко: тот был крупным чиновником. Побеседовала, сказала, что его сын может достичь больших успехов в математике, но нужен контроль со стороны отца. Когда я уже уехала из Кировабада и переписывалась с друзьями, мне сообщили, что этот мальчик хорошо окончив школу, поступил в Бакинский государственный университет на отделение кибернетики мехмата.
А то ещё был у меня ученик в 9-ом классе с красивым именем Ноэль, да он и сам был красавец: высокий, правильные черты лица, усики пробиваются. Родная мать у него была грузинка, а отец – азербайджанец, но отец с грузинкой разошёлся, и женился на азербайджанке, и в этой новой семье были уже малыши. И вот стал Ноэль затрагивать молоденьких учительниц младших классов, а учился все хуже. Звоню отцу:
- Сегодня у вас будет «круглый стол», явка всех членов семьи должна быть обязательна, когда вы все можете собраться?
Договорились о времени, прихожу, действительно круглый стол накрыт белой скатертью и вся семья в сборе. Уже не помню, как проходила беседа, но результат был хороший. Надо сказать, я твёрдо придерживалась своего правила: не принимать подарки от детей и родителей. Но через год я вынуждена была принять такой подарок: небольшой металлический перекидной «вечный» календарь с выгравированной надписью «Вере Макаровой от семьи Курбановых, 1965 г.» из-за этой надписи. Он и до сих пор в нашей семье.
Внимательно рассматриваю фотографию своего класса. Это выпуск 1967 года. Мы стоим на ступеньках школы, со мной Геночка. Вот Иджран Муншиева – одна из лучших учениц класса, вот Аида Чистякова, а рядом – Сима Алиджанова, она стала учительницей математики и физики, и разыскала меня спустя почти сорок лет через сайт «Одноклассники», а вот и мальчики, те самые, что так хорошо пели песни Пахмутовой и Мурадели.
6. Мои учителя и коллеги
Много ещё интересного вспоминается мне за время работы в этой школе, но я хочу написать о моих учителях, ставших в эти годы для меня коллегами. Лидия Николаевна Малахова была именно тем учителем, про которого можно сказать, что это слово звучит гордо! Всё своё сердце она отдавала детям. Когда я уже работала, она часто расспрашивала, как у меня идёт работа, давала житейские советы. Маленькая ростом, с неброской внешностью, она, потеряв на войне жениха, не захотела выходить замуж, и все нерастраченное тепло и любовь отдавала чужим детям. Преподавала она русский язык и литературу.
А Туран Алиевич Сеидов! Он не был моим учителем в мою бытность ученицей этой школы, а только ассистентом во время экзаменов, но зато много помогал советами, когда мы стали коллегами. Он был справедливым, и очень уважаемым всеми учителем, настоящим Человеком с большой буквы. Недаром в городе его называли «ходячим университетом». У него было много находок и преподавательских приемов. Так, например, чтобы сильные ученики на уроках не скучали, он давал им индивидуальные задания на карточках, устраивая между ними соревнования, кто больше решит задач, пока учитель бьется с отстающими.
А ещё много хорошего можно вспомнить про Чингиза Алекперовича Аскерова. Он был директором школы, когда я там работала. Большой души был человек. Он любил повторять: «Жизнь даётся один раз, и каждый день Вам выпадает шанс научиться чему-то новому». Никогда не позволял себе громко сделать замечание учителю, даже если тот был в чем-то виноват. Когда через несколько лет в начале лета я зашла в школу (мои родители ещё жили тогда в Азербайджане, и мы с детьми приезжали к ним на пасеку) в надежде увидеть знакомых учителей, Чингиз Алекперович так представил меня новым сотрудникам:
- Это Вера Степановна, она работала у нас, это совесть нашей школы!
Почему от так сказал? Был такой случай: в 5-ом классе учился мальчик, у которого были проблемы с сердцем, он часто болел и пропускал уроки, но отставаний у него не было, значит, с ним кто-то дома занимался. Как-то пришла его мама, и попросила в мои «окна» зайти к ним, и помочь сыну, так как отец в командировке, и некому объяснять мальчику новый материал. Жили они, как оказалось, рядом со школой. Конечно, я несколько раз ходила и занималась с ним. Перед Новым годом подходит ко мне старшая сестра этого мальчика, протягивает мне пакет и книгу, и говорит:
- Мама просила Вас поздравить с праздником!
- За книгу спасибо, я как раз не читала её, а пакет верни маме.
Оказывается, эта мама была завучем какой-то школы, а на школьных каникулах обычно бывают районные и городские заседания руководителей школ города. Вот она и рассказала эту историю на каком-то из этих заседаний, а Чингиз Алекперович пересказал ее на нашем педсовете. Дело в том, что вопрос о подношениях учителям стоял ещё тогда, и ему уделяли внимание на заседаниях, педсоветах.
Пришел Чингиз Алекперович в школу № 4 имени Н.К Крупской в начале шестидесятых, и более 40 лет отдал Учительству – беззаветному служению делу просвещения и воспитания. Он сделал эту школу одной из лучших в республике. Вот какая справка о моей школе есть в интернете: «Среди средних школ особо хотелось бы отметить школу №4 имени Мехти Мехти-заде с углубленным изучением английского – члена сессии Ассоциации школ ЮНЕСКО. Более 37 лет руководимая Заслуженным Учителем Республики и лауреатом ордена "Знак Почета" Аскером (Чингизом) Алекперовичем Аскеровым, школа является Очагом Образования именно с большой буквы. Молодежь, окончившую эту школу, можно отличить по развитому интеллекту, умению логически мыслить, чувству собственного достоинства, успеваемости в ВУЗах, профессионализму, хорошей карьере, удачному бизнесу и т.д. Интересно, что иностранцы, работающие в Гяндже, при общении или приеме на работу, уже спрашивают: "Выпускник 4-ой?". Так что при равных возможностях шансов больше у выпускника школы №4. Выпускниками этой школы являются многие люди, известные и уважаемые в городе и республике».
А это из воспоминаний моей сестры Оли, тоже закончившей эту школу: «Чингиз Алекперович Аскеров пришел в нашу школу, когда я училась, наверное, в классе девятом, и именно мы стали его первыми учениками (до этого он работал в горкоме партии). Какой это был Учитель – просто как глоток свежего воздуха. Он учил нас ДУМАТЬ, анализировать, формировать свое мнение... А ведь в нашей школе были и другие хорошие учителя. Например, математик Туран Алиевич Сеидов, преподаватель литературы и русского языка Анна Филипповна Авакова, историк Анна Герасимовна Баласанова, учительница английского языка Берта Борисовна, т.е. общий уровень был высокий, но пришел Чингиз Алекперович, и стало ясно: «Вот как надо преподавать!"
Вот с такими Учителями с большой буквы выпало мне счастье работать шесть самых продуктивных и счастливых лет моего учительства.
6. Переезд в Рязань
Мне работалось хорошо, а вот Юре никакого продвижения по службе не было, и тогда он сам, не знаю, как ему это удалось, добился перевода в город Рязань на преподавательскую работу в училище связи, без повышения в звании, и без надежды на скорое получение квартиры. Мне пришлось еще целый год жить в Кировабаде уже без Юры, потому что дочка была совсем маленькая, ей шёл только второй год, имея двух маленьких детей, снять частную квартиру – было нереально. Папа с мамой жили в горах, занимались пчелами, и часто забирали Геночку к себе, а для Алёнки приходилось нанимать няню, и я стала подрабатывать репетиторством.
Но вот, наконец, в конце августа 1968 года Юре удалось найти частную квартиру с помощью своих курсантов, двух братьев Урускиных. Это была замечательная семья, их мама Настя быстро нашла нам хорошую няню, младший из братьев Володя отвозил дочку на велосипеде к ней. А когда я стала оформлять сына в первый класс, то неожиданно и сама устроилась на работу в эту же школу. Но поработать там мне пришлось только один месяц: мужу неожиданно предложили квартиру, две смежные комнаты, 28 квадратных метров, но с подселением, то есть, коммуналку. Как, оказалось, там жили две семьи и очень ссорились между собой, и все очередники от этих двух комнат отказались. Но мне уже приходилось жить в таких условиях, а частная комната была очень маленькая. Я стала на новом месте искать няню, так как возить дочку к нашей няне было очень далеко. Мне в этом помогала и завуч школы, уж очень ей не хотелось со мной расставаться. Но потом мы обе согласились, что учителя найти легче, чем няню. Сделав ремонт, мы переехали на новую квартиру. С работы пришлось уйти, Гену перевели в ближайшую школу, где он и учился до самого переезда в Москву.
Я не работала с ноября 1968 года до мая 1969 года. Хотя у меня и прервался трудовой стаж, а это в те времена было плохо, но я не переживала, так как смогла быть больше с детьми, тем более, что Гена учился в первом классе. Однажды мне попалось на глаза объявление о наборе в Рязанский проектно-технологический институт программистов, в котором уточнялось, что принимают на работу и с математическим образованием. Моя мама всегда считала, что работа учителя очень трудная, и когда я ей написала, что могу поменять работу, она сразу приехала к нам в Рязань, и забрала в Кировабад Алёнку на год (пока её возьмут в детский сад), а Гену на всё лето. Гену потом привезла Оля с приключениями, о которых они теперь вспоминают со смехом, но тогда особенно Оле, было не до смеха!
8. Я – программист!
Итак, я стала программистом, правда не сразу, а через три месяца. Обучала меня молодая девушка – Валя Шлегель, с которой мы очень подружились. Прошло уже с тех пор около сорока лет, и хотя сами мы стареем, дружба наша не стареет! Ведь мы живём не только в разных городах, но уже даже в разных странах. Мы с мужем побывали у них в Германии, а они с мужем бывают у нас, когда приезжают в Рязань.
На новой работе было интересно, хотя и трудностей хватало: часто надо было работать по выходным, праздникам и даже иногда по ночам. Ведь ЭВМ работала без остановки и когда тебе давали время для отладки твоей программы, тогда ты и должна была идти "на машину". Правда нам давали за это отгулы, но всё равно часто из-за этого страдала семья. Так я проработала в РПТИ с мая 1969 года до августа 1973 года. Лена поступала в первый класс, а Гена часто болел. Им очень нужно было моё внимание. Юра был мне не помощник: он заочно заканчивал Академию связи в Ленинграде.
И тут я нашла такую работу, которая мне в тот момент очень подходила: стала работать логопедом во вспомогательной школе и, у меня было всего восемь часов. Это была самая лёгкая работа за всю мою трудовую жизнь. В школе я была на работе только два дня в неделю по четыре урока и занималась с одним учеником 15 минут, значит за урок всего с тремя учениками, а знания по логопедии у меня были хорошие, ведь в институте логопедию мы изучали целый год. Ещё вспоминаю, как работая в этой школе, я дважды ездила в летний лагерь для детей воспитателем на одну смену. Это работа по-своему была интересная. Мои дети тоже были со мной: Алёнка в моём отряде, а Гена в старшем отряде. Особенно мне запомнилась вторая поездка, тогда мои шестиклассники так сдружились, так им понравилось в лагере, что когда пришла пора расставаться, ещё с вечера девчонки расплакались, а мальчики ходили хмурые. В это время мимо нашего отряда проходила с вечерней проверкой директор лагеря, услышала плач, зашла узнать, что случилось, и ей рассказали, что им жаль уезжать из лагеря. Директор им предложила приезжать на вторую смену, но дети знали, что на две смены путёвки дают очень редко, да и Веры Степановны не будет (я им сказала уже, что после смены уезжаю в отпуск).
9. И снова школа для глухих ребят
Все эти годы Юра преподавал в училище связи, хорошо проявил себя, получил новое звание. Приехала очередная комиссия из Москвы, среди членов её был заведующий кафедрой связи Академии имени Фрунзе Тимофей Тимофеевич Тетдоев. Ему понравилась методика преподавания моего мужа, и он пригласил его на кафедру связи преподавать десантную тематику. И мы переехали в Москву. Это было в августе 1975 года.
Год мы жили в общежитии при академии, а в сентябре 1976 года, как и обещал Т.Т. Тетдоев, мы получили трёхкомнатную квартиру в микрорайоне Отрадное. Это была первая в нашей совместной (16 лет) жизни нормальная квартира, а до этого были коммуналки, съемные частные квартиры или в цокольном этаже вместе с моими родителями в квартире без всяких удобств. Правда, короткое время, в Кировабаде, мы жили в однокомнатной квартире на четвёртом этаже, но вода туда не поднималась: воды не хватало, её в городскую сеть отпускали по определенным часам. У меня сохранилась любительская фотография, где изображена длинная очередь за водой – с вёдрами, выварками, 10-ти литровыми кастрюлями и даже с тазами.
Муж стал преподавателем академии на кафедре связи, дети пошли в школу, а я побыла дома до конца 1975 года, а потом нашла работу в школе-интернате № 65 для глухих детей, правда до конца учебного года пришлось поработать воспитателем, а потом была переведена на должность учителя математики. И в этой школе я проработала до самой пенсии, до июля 1989 года.
Теперь я работала, начиная с 8-го класса и до выпуска, то есть до 12-го класса. Экзамены по математике (геометрию) ребята сдавали по билетам для массовой школы, и так же нам присылали задания по алгебре. По итогам обучения ученики получали свидетельство об образовании неполной средней школы (сейчас, конечно, по-другому). Со своими свидетельствами, знаниями они могли бы поступать в техникумы, но это случалось редко, ведь им уже было в основном по 20 лет, и хотелось быть самостоятельными. Работать мне с ними было нетрудно, они хорошо считывали с губ, жестовой речью (мимикой) нам тогда не разрешали пользоваться, а только дактилологией, а сейчас можно. Как-то меня пригласили работать в массовую школу, где училась моя дочь. Я спросила у завуча:
- У вас в классах, я думаю, не менее 35 человек, а сколько среди них "трудных", умственно-отсталых детей?
- Хватает!
- А у меня в классе 11—12 человек, и они только глухие, но умненькие, глухих я учить умею, а умственно отсталые и дети с другими отклонениями сидят в специальных классах. Да и зарплата у нас больше. Конечно, ездить далеко, но из двух зол – выбирают меньшее!
Глухие ученики очень непосредственные, никогда не будут лицемерить перед учителем: любят, значит, всегда улыбка при встрече с тобой. Помню, 16 мая 2009 года выпускники разных лет собрались в школе, пригласили многих учителей, но не всех. Я заметила, что нет Р.Н. – классной руководительницы одного из этих классов, и спросила одну из выпускниц этой учительницы, почему нет на вечере их классной руководительницы. Та засмеялась, и сказала:
- Мы не любили её, она нас шлёпала.
Все было организовано очень хорошо, ребята устроили самодеятельный концерт, накрыли хороший стол, одарили всех присутствующих учителей подарками, цветами, конфетами. А ведь прошло уже много лет, для меня так почти два десятилетия, и хотя мои последние ученики как-то приходили ко мне домой, я многих своих бывших учеников не узнавала. Был смешной случай. Прошу позвать ко мне Шамиля, он подходит и, смеясь, говорит:
- Что, не узнали меня? Ведь я Вас уже расцеловал! Конечно, как меня узнать, ведь я уже сам дед, сын одарил меня внуком!
Такая вот была встреча.
Написала я рассказ о своём учительстве, и задумалась. А ведь муж мой Юрий Геннадьевич Макаров тоже по сути своей жизни был Учителем. Окончив Арзамаское училище связи, и отслужив в десантных войсках много лет, стал преподавать в Рязанском училище связи. Потом много лет преподавал на кафедре связи Военной академии имени М.В. Фрунзе. Сколько у него было выпусков, я не знаю, но у нас и в квартире, и на даче часто бывали его ученики, которые потом становились его друзьями. Десантники с жёнами, с детьми приходили за советом, за помощью, или просто поговорить о своих семейных делах. Всегда готовый кому-то помочь, посмеяться, пошутить, он принимал всех с любовью, и у нас находилось место переночевать, если кто-то приезжал издалека. Закончив преподавание в академии, поработал в военном институте начальником гражданской обороны, а затем мы с ним дружно занимались дачей. 10-го января 2010 года весело отметили его юбилей - 75 лет. Сколько было сказано в его адрес благодарных слов, и, конечно, больше всех было любимых десантников. После этого праздника он увлёкся подготовкой к нашему общему юбилею – 50-тилетию нашей совместной жизни. Но не пришлось: 21 марта 2010 года его не стало. Одно утешает - ушёл быстро, а за полчаса до ухода смеялся и шутил. А его десантники своего «батю», а заодно и меня «десантную маму» не забывают и сейчас.
Получается, что оба мы прошли рука об руку путь учительства, и я благодарна судьбе за это.
Этот рассказ-воспоминание я написала по просьбе моего сына, вот своим детям – сыну Геннадию и дочери Елене – я его и посвящаю.
12-го января 2013 года
На фотографии я со своим любимым классом, тем самым, с которым делали классные часы