-Стерва! Старая дева! Змея очковая! – разорялся в коридоре Славка, энергично стряхивая с ног кроссовки.
-Чего орешь? – флегматично поинтересовался из комнаты Денис. – Не сдал что ли?
-Как же! Сдашь у неё! Как пошла придираться! А я ж всё учил!
-Да видел я, как ты учил. Не вопи. Я ж тебе говорил, что туда ездить надо. По картинкам не выучить.
-Ну, началось! И ты туда же!
-А что? Я ж не зря до третьего курса доучился. Тут на одном везении не выедешь, тут учить надо.
-Да учил я! А ты… ты, как она рассуждаешь! Противно слушать!
-Ладно, не злись. Сдашь ты этот зачёт. Кости – это плёвое дело.
-Ага, это тебе плёвое… Слушай, пожрать есть что-нибудь?
Собственно так всё и началось. Славка завалил первый зачёт, Денис его успокаивал, а я валялся на койке и делал вид, что сплю. Лаяться со Славкой у меня не было ни малейшего желания, как и объяснять этому олуху, что Марьяна никакая ни стерва и ни змея, а лучший препод на кафедре. Уж это-то я знал, как никто другой, сам у неё учился с прошлого семестра.
Кости Славка сдал с третьего раза. Мы его с Денисом поднатаскали. Мне к экзамену повторять надо было, а Денис просто так развлекался.
А потом началось! Славка довольно круто изменил своё мнение о Марьяне. Случилось это где-то в середине ноября, когда она им начала клинические примеры приводить и первые доклады давать. Славка вцепился в тему о грыжах. Тут ему и Денис помог. Они как раз на хирургии в плановом отделении были, насмотрелись на эти грыжи до одурения.
Славка за доклад заработал пятёрку и получил предложение заняться препарированием. Теперь он пропадал в анатомичке чуть не каждый вечер. А приходя расписывал, что он там выделил да как ему это пригодиться в будущем. Славка был уверен, что станет хирургом. Честное слово, было смешно смотреть на его щенячий восторг. А между тем неумолимо надвигалась сессия.
И вот перед Новым годом мы решили всей комнатой сходить в рок-клуб на концерт забойной панк-группы. Слава богу музыкальные пристрастия у нас всех троих одинаковые. Билеты достал Денис, у него одноклассник в клубе работает. И вечером мы поехали туда.
Концерт был что надо! Поорали, попрыгали, помахали руками. Оторвались по полной. Вот только охранники-жабы вонючие надумали почему-то выпускать народ из клуба маленькими группами. Толкучка началась! И мы зависли в клубе. Пить нам было не на что, болтать не хотелось, мы сидели и глазели по сторонам. И тут меня Денис толкнул локтем в бок и прошипел:
-Смотри, это она?
Я повернулся, куда он мне показал и обомлел. У барной стойки стояла Марьяна, только не такая, как мы её привыкли на занятиях видеть, а как на рок-концертах люди выглядят, ну, в прикиде, накрашенная, с феньками. У неё оказывается и фигура – класс! Стояла она с кружкой пива и болтала с каким-то парнем. Денис бровь почесал и заявил:
-Я его видел. Он ординатор или интерн на хирургии.
Тут Славка фыркнул, вскочил и пошёл куда-то. Денис его окликнул, но он будто и не услышал его вовсе, ввинтился в толпу и ищи-пропало.
До общаги мы с Денисом добрались едва к закрытию. Полаялись с вахтёршей и с комендантшей бабой Машей. Вообще-то баба Маша – старушенция нормальная. Например, Денису, когда он в общагу заезжал, она прищурившись заявила:
-Я тебя помню, как ты по второму этажу бегал, когда вот такой был.
И где-то в районе коленок показала. А родители Дениса действительно в этой общаге жили, пока учились, и Денис тут родился и жил до трёх лет, пока они по распределению не уехали. Но не об этом я. А о том, что баба Маша страсть как не любит, когда порядок нарушают. И память у неё отменная. Правда, у нас это был первый конфликт, и были мы не совсем неправы, но… ладно, попали же домой, и на том спасибо.
Славки дома не оказалось. Он, правда, накануне размышлял, не умотать ли сразу после концерта домой. Клуб-то рядом с вокзалом. Потом вроде бы передумал. Но у Славки же семь пятниц на неделе!
Домой на Новый год я не поехал. И Денис тоже. К сессии готовиться остались. Я ждал, что анатомичку числа с четвёртого откроют, а Денис надеялся отработать два пропуска походами на дежурства в праздники.
В Рождество у нашей группы случилась консультация. И какой идиот придумал сессию в праздники! Мы приехали к открытию кафедры всей группой, как стервятники набросились на препараты, не знали за что схватиться. Потом с Марьяной пообщались. Она нам на вопросы отвечала сначала, потом настраивала нас, как спортсменов перед решающим стартом. А когда повела нас экзаменационные препараты и таблицы смотреть, посетовала, что куда-то делась её указка из учебной комнаты. Указка в правду козырная! Её Марьяне студенты года два назад подарили, сами сделали – выточили на станке из какого-то металла, и на ручке дарственную надпись накарябали. Смотрелась указка, как незавершённая заточка или шило. Но ни у кого больше такой не было.
Кафедра по случаю праздника закрывалась в четыре, но Марьяна нам разрешила под свою ответственность задержаться ещё. За окнами темнело. Волосы наши шевелились от ужасающего предчувствия неотвратимо надвигающегося экзамена. Марьяна велела нам собираться и вышла, чтобы пинцеты унести, а мы продолжали тупо пялиться на препараты. Наконец, девчонки взяли вещи и двинули домой. За ними ещё не успела закрыться дверь, как послышался душераздирающий визг. Мы рванули в коридор. В дверях на нас налетела Катя. Она бессмысленно повторяла:
-Там… там… там…
Губы у неё тряслись. Сама она побелела от страха. А в коридоре на полу лежала Марьяна. И кровь вокруг…
Дальше была паника. Генка вызвал «скорую» и ментов. Мы с Серёгой пытались успокоить девчонок. Катя в ступоре сидела возле плаката с проводящими путями и водила пальцем по обозначениям. Маша со Светой рыдали обнявшись. Юля тоже плакала, прижавшись лбом к оконному стеклу.
Следователь приехал через семь минут, раньше «скорой». Генка поднялся вместе с ним, а затем снова ушёл на первый этаж к охраннику, врачей встречать. Следователь оглядел нас критически, велел не расходиться и направился в коридор, осматривать место преступления.
Честно говоря, я не очень хорошо помню, сколько мы ждали. Наконец, следователь вернулся и спросил, где находится комната с вещами потерпевшей. Я вызвался показать, где находится ассистентская. В коридоре суетились люди. Марьяны не было видно.
Потом следователь копался у Марьяны в столе, в карманах, в сумке. Достал из сумки кошелёк, пересчитал в нём деньги, посмотрел карточки, а после показал мне фотографию, засунутую в прозрачный кармашек. Это была Славкина фотка. Я даже обалдел. Следователь меня спросил, не знаю ли я этого человека. Я головой замотал, а у самого мысли в башке скакали: «Что Славкина фотка у Марьяны делает? Или похож кто-то очень? Или Славка?.. Или Марьяна?..»
Потом следователь нам вопросы задавал, записывал, отпечатки наши собрал, просил никуда из города не уезжать. А куда мы уедем? У нас экзамен…
В общагу я вернулся в десять. Ужасно болела голова. Денис валялся на койке, глядел в книгу и лузгал семечки.
-Что так долго? – поинтересовался он у меня.
Я молча снял ботинки, куртку, шарф, прошёл, плюхнулся на свою койку и уставился в оконное стекло.
-Ну, что за народ! – картинно воскликнул Денис, явно радуясь поводу отвлечься от учебника. – Что один пришёл бука букой, грязный, как бомж с помойки, сразу мыться-стираться побежал, что второй пришёл, как макаронина варёная. Можно подумать у тебя кто--Марьяну убили, – почти шёпотом ответил я.
Денис сразу посерёзнел:
-Когда? Как?
Я рассказал, как смог. В горле скребло и голова болела всё сильнее. Я и про Славкину фотку Денису рассказал, и про то, что перед консультацией я набрался наглости и спросил Марьяну, понравился ли ей предновогодний концерт в рок-клубе. Она тогда улыбнулась и ответила, что понравился. А я тогда спросил, с кем она была. Она рассмеялась и ответила, что ходила на концерт одна, а после встретила своего бывшего студента из своей самой первой группы.
И тут возле двери что-то брякнулось на пол. Мы с Денисом обернулись. В коридорчике Славка, будто привидение увидел, а рядом с ним на полу таз с мокрой одеждой.
-Тебе помочь? – спросил Денис.
-Сам справлюсь, – буркнул Славка и стал развешивать своё барахло на верёвке.
И тут из кармана его постиранной куртки вывалилась Марьянина указка. У меня в голове будто лопнуло что-то, дальше я соображал уже совсем плохо. Я молотил Славку куда попало, а он даже не сопротивлялся. И Денис нас не пытался разнимать. В конце концов, когда Славка скрючился на полу, прикрывая голову руками, Денис оттащил меня к моей койке и велел не рыпаться. Потом Денис что-то тихо сказал Славке и вышел. А я громко произнёс:
-У неё в кошельке лежала твоя фотография.
Славка всхлипнул, поднимаясь с пола, и ушёл из комнаты.
Через пять минут вернулся Денис с бутылкой водки. И мы пили. Как и сколько я не помню. Очнулся я одетый на своей койке оттого, что меня кто-то тряс за плечо. Я с трудом открыл глаза. Голова гудела. Сильно хотелось пить. Надо мной склонился вчерашний следователь. Сначала я решил, что у меня башню сорвало, потом вспомнил, что каждый из нас вчера свой адрес оставил ему. Я попытался сесть, но он надавил мне на грудь и сердито буркнул:
-Да лежи уже.
Я перестал дёргаться и закрыл глаза.
Следователь спросил:
-Ты почему мне врал вчера?
-Я думал, это не важно.
-Знаешь, это моё дело – решать, что важно, а что нет. Рассказывай.
-Что? – тупо спросил я.
-Всё рассказывай.
-Ну, на фотке той, это Славка, сосед мой.
-Знаю, – перебил следователь. – По существу рассказывай.
-Он у Марьяны…Денисовны занимался. Препарировал…
Я замолк. Пить хотелось невыносимо. Следователь подождал, не скажу ли я ещё чего, а потом недовольно произнёс:
-Дальше рассказывай!
Я удивился:
-А чего ещё?
-За что ты вчера избил его?
-За указку. Оказывается, это он её стянул. А Марьяна…Денисовна так расстроилась. Ей студенты её подарили.
-Так ты не знал?
-Чего не знал?
-Что это твой сосед Анохину убил.
Я от неожиданности даже глаза открыл:
-Славка? Он что, сам Вам такое сказал?
-Так ты и этого не знаешь?
-Чего?
Я приподнялся на локтях. К горлу подкатила тошнота. А следователь спросил меня:
-Что ты делал вчера вечером после того, как вернулся сюда?
-Пришёл из анатомички, когда Вы отпустили, поговорил с Денисом, ну, это второй мой сосед, со Славкой подрался. И сели с Денисом пить. А потом я отрубился.
-Не врёшь?
Я мотнул головой, отчего тошнота только усилилась.
-Пока вы пили, Славка ваш повесился. Уборщица сегодня утром его нашла. И при нём письмо, где он признался, что убил Анохину из ревности её же указкой. Вот так.
Я снова лёг и закрыл глаза. А потом рассказал следователю про концерт и про свой вчерашний разговор с Марьяной.
Анатомию я сдал на четвёрку. Думаю, нас всех пожалели, потому что и Генка сдал, и Серёга, и девчонки. Серёга признался, что нёс чушь, всё подряд, что в голове всплывало. Катя, когда её спросили, как она отвечала, расплакалась и прорыдала:
-Я не помню!
Я и сам плавал изрядно. А когда четвёрку в своей зачётке увидел, даже не обрадовался. Пусто стало внутри. Я вышел с экзамена, пошёл в музей и сел писать вот эту историю. Не знаю, как у меня это получилось, но мне чуточку полегчало. Передо мной стоит фотография, где наша группа с Марьяной сфотографирована. И Марьяна улыбается. Как всегда… Она любила свою работу и своих студентов…