«Хорошую моду себе взяли - убивать живых людей!» - я захлопнул синий томик и аккуратно поставил его на место.
Моего дедушку тоже убили. Я узнал это только этим летом, расспрашивая бабушку о молодости. Деду дали три года в тридцать четвертом – детский срок и по тем временам. Грудничковый даже. Но первую же зиму в лагере он не пережил. Его спас бы чеснок из бабушкиных посылок, но они уходили в никуда, как корабли из Ванинской гавани. Без права переписки. Добрый человек, скушавший эти посылки, как жаль, что мы не встретимся с тобой никогда. Добрый человек, любитель острого, ты бы перед смертью съел у меня много-много этого полезного душистого овоща...
С кухни доносились вызывающие запахи. Мы пришли в гости к Сашиной двоюродной сестре Наташе и ее подруге Жене - отблагодарить за приют. Когда они были на каникулах, мы жили в их политэкономической общаге. Именно в этой комнате мы провели пару месяцев во время поступления. Но Наташи не было, а вот Женя искренне нам обрадовалась.
- Я вас сейчас такими вкусняшками угощу! – улыбнулась она. – Кто на кухню, помогать мне?
Мы переглянулись.
- Во, Саша хочет, - нехотя уступил я.
Женя была немного старше нас и ощутимо умнее. Но мы, рыцари, не давали даме этого почувствовать. У нее была настоящая ахматовская челка и халатик, стиснутый крепкой сухой горстью девичьего кулачка.
- Нет, это все же – гадость! Мерзость!
Мы сидели вокруг журнального столика, на котором ее вкусненькое в беленьких невинных тарелочках уже полтора часа флиртовало с тремя нашими бутылочными гостинцами и почти опустошило их коньячные души до самого донышка.
- Это не гадость. Это просто случайность, мальчики. Такая досадная случайность…
- Что - случайность?
- Ну, то, что в семнадцатом – победили большевики. И марксизм-ленинизм заколосился именно на просторах нашей страны, - Женя еще сильнее стянула на груди халат и выпустила вверх тоненькую струйку ароматного дыма.
- Подожди, как случайность? Там же все обосновано.
- Наливай, не тормози строительство коммунизма!
- Нет, ну научные работы, Жень. Статьи, монографии. Победа социализма в отдельно взятой стране. Учение о пролетарской революции, - не слушал я Сашу.
- Ой, мальчики… - она затянулась своей импортной остренькой сигареткой. - Да марксизм наоборот говорил, что не должно быть резко, никакой революции, - Женя кивнула через плечико, на суровые коричневые фолианты вождей. - Условия материальные должны вырасти из правовых, социальных отношений, как ребенок из одежды, - опять стянула она рукой халат, – и порвать их. Понятно?
- Порвать. Понятно. Давайте выпьем, - продолжал настаивать Саша.
- И вообще, с этой победой радости над гадостью, все наоборот вышло. Говорил бородатый господин: в самом индустриальном государстве. А этот лысый товарищ, развил, вывернув наизнанку – в крестьянском. Тот утверждал - в нескольких странах одновременно, а этот переиначил шиворот-навыворот – нет, в одной!
- Так, подожди… Что же выходит? Берем суп, выкидываем картошку и морковку, мясо и сало, добавляем спитой трехдневной заварки и кусочек сахара – и говорим, что этот жидкий чай - суп, да? Просто – новой формации?
- Вот! – хлопнул меня по плечу Саша. – Ты сейчас не просто воспринял рецепт супа, а творчески развил и конкретизировал его. Применительно к условиям новой эпохи! Молодец! Давайте выпьем!
- Развитой суп?
- Какой умный мальчик, - Женя со смехом взъерошила мне волосы.
- И вас этому пять лет учат? – умостив пустую рюмку в тарелочную щель журнального столика, кивнул Саша на неприступные талмуды марксизма.
- Да. «Капитал» - четыре семестра.
- Ужас! Выпьем!
- Нет, ты подожди, с этим вот. Женя, про этого карла-марла…
- Ну, вот смотри, - опять запахнула она халатик. - Представим, что кто-то, какая-то партия другая…
- Ну, анархисты например. Они все время с коммунистами, они и в Гражданской войне…- предложил Саша.
- Чурчхе!
- Что? – они повернулись одновременно ко мне.
- Ну, учение – Чурчхе, да?
- Чурчхела - правильнее говорить, - мягко улыбнулась она. – Основные идеи марксизма-ленинизма, как орехи на нитку, нанизаны на древнекорейскую философию.
Саша заржал неприятно, как лошадь.
- Подожди, Саша, - она взяла его за руку и так и оставила.- Я вот что хочу сказать. По-простому, да?
- Да.
- Вот есть товарищи, группа товарищей. Они хотят власти, они организованы, они – без комплексов и там без десятка-другого заповедей всяких.
- Есть такая партия, - кивнул Саша. - Партия особого типа.
- Знаем мы этого типа, - буркнул я.
- Вот и хорошо, - огрызнулся мне Саша.
- Подожди, - она накрыла его кисть второй рукой и опять не убрала. - И есть страна, которая, ну совершенно здесь не причем. Просто им подвернулась. Но она большая и им это нравится. И есть какое-то учение, которое к этой стране – как… - она оставила халатик на произвол наших взглядов и помахала рукой. – И они захватывают эту страну и натягивают на нее это учение, как… как… Саша?
Саша кашлянул, но руку не убрал.
- Как заяц на уши… буденовку!
- Вот!
- Ну, теперь давай, к анархизму, к учению о равенстве полнейшем, тотальном… Что не подходит никак, какая страна?
- Антарктида?
- Атлантида! Серьезно давай.
- Индия?
- Точно! Умница! Правда, Саша, он у нас молодец?
- Этот? Молодец, молодец…
«Что они меня уже вдвоем хвалят?» - подумал я.
- Итак, Индия. Страна развитого анархизма…
- Это будет - Союз Советских Индийских Республик. ССИР. Да?
- Нет. Ссышь.
- Кто?
- Дядя Петя в пальто! Феликс Эдмундович в шинели! Не «Республик», а «Штатов», - Саша постучал по лбу, демонстрируя мою тупость. - В Индии – штаты.
- А, ССИШь! Здорово! И что, что там у них, как построение анархизма в отдельно взятой стране? – Женя примирительно улыбнулась.
- Ну, на просторах Ганга…
- Ганг, индийская река…
- Неугасимый бенгальский огонь…
- Индия – Родина слонов!
- А вот это неплохо, неплохо!!! Молодец! – Женя потянулась за своей импортной пачкой и Саша синхронно щелкнул зажигалкой.
- Тут совпало… - одобрил и Саша.
- Так что, как там - противостояние?
- Чего-кого противостояние?
- Кровавого оскала капитализма и светлой улыбки анархизма, блаженной, как милость Шивы, как…
- Как харя Кришны!
- Не буддахульствуй, - строго изрек Саша. – А, противостояние... Да по всему миру! Международная напряженность трещит по швам!
- Союзники, сателлиты наши – кто?
- Ну, Лаос, Вьетнам – точно!
- Да они и так наши. Тут дальше думать надо.
- Главное – Восточная Европа, как туда войти?
- Войти-то любой дурак сумеет, - постучала изящным пальцем по тонкой сигарете Женя. – А вот закрепиться… как?
- Как?
- А это просто, - наконец вклинился я. – Кастрировать там их всех.
Саша и Женя переглянулись.
- Ну, ну, - порубил я открытую ладонь второй ладошкой, как ножом, - Как это сказать?
Женя покраснела и еще сильнее стянула ворот халата.
- Ну это… это… выскочило слово, – я вопросительно посмотрел на Сашу. Он не шелохнулся.
- Ну, Саш, ты же знаешь! – я щелкнул пальцами.
Саша вздрогнул.
- Разделить, вот! – выдохнул я, наконец, облегченно. – Разделить на касты! Разделить на касты их надо!
Они опять переглянулись, причем он едва заметно кивнул.
- Ну, хорошо, разделяй на касты и властвуй, - успокоилась Женя. – А что еще? Одежда, еда? Думайте, мальчики, думайте!
- Чалма – это ушанка!
- Рис всему голова!
- В сари-фуфайке, на стройках анархизма, в джунглях! Куда Маугли козлят не гонял!!!
- Бандерлоги анархизма – это, это – неприкасаемые! – я тоже схватил Женю за руку.
- Ух ты! – Саша убрал мою руку.
- Я у вас молодец?
- Институт вопросов прудонизма-бакунизма….
- ... построенный на развалинах Тадж-Махала…
- А разве?
- Камня на камне! Реакционное учение индуизма тысячи лет угнетало братские касты…
- … открыл, что в каких-то там бркмпаптихских ведах – уже был предсказан индийский анархизм, который…
- Камасутра!- хлопнул по столу Саша. – Учение о любви к нашей анархической родине! Шестьдесят четыре основных позы!
- Сильно, сильно…
- Всесильно!
- Потому что – верно!
- Ура! Да здравствует анархическая партия, выразительница чаяний и надежд миллионов простых погонщиков слонов!
- Под руководством анархо-синдикализма, вперед, к победе…
- Да здравствует анархическая революция!
- Будящиеся всех стран! Будда смотрит на вас!
- Дадим решительный отпор наступлению капиталистической реакции на права неприкасаемых!
- Руки прочь от священных коров анархизма!
Мы чокались и обнимались. Мы смеялись и ликовали.
- Ура, товарищи!