Федор Слэнинэ
Это было давно, в дни моей глубокой юности, но это было.
Говорят, здесь Пушкин в ссылке побывал, правда, до меня. Много всякого до меня бывало…
По селам южной окраины империи, бедным после войны и наступления советского режима, ездили по бездорожью городские телеги с амортизацией и колесами, обмотанными чем-то резиновым. Впереди – пара мощных лошадей, ухоженных до предела. Рядом с телегой шли, всегда шли, старые уже евреи. Ну, не совсем, чтоб старые: передвигались они довольно прилично, да еще и владели трубным голосом.
Как правило, предлагали синьку вместо рваного тряпья. И менялы, и торговцы. В основном, они узнавали, кто готов по дешевке продать хорошее вино. И договаривались с хозяином вина, куда тот должен подъехать и когда. А синьку подмешивали в известь, чтобы как-то приукрасить глинобитные хаты.
Местные в них жили, кормились, рожали, играли свадьбы и другие праздники. И эти хаты смотрели на мир не совсем ясно, потому что единственное окошко было затянуто бычьим пузырем. А по вечерам общую комнату освещала у кого лучина, у кого лампада, а у кого и вовсе ничего. Но все равно жили, ведь крыша над головой была.
Мудрецы на колесах жили в городе, в основном, в полуподвалах, и тоже не ахти как, и – такая же куча детей, как у глинобитных. Но полуподвальные дети были все подрастающими гениями. И пилили на скрипках, явно не от Страдивари. Впрочем, сельские тоже этим баловались. Но им никто не говорил, что они будущие гении. Если б кто сказал, подумали, что тот ругается. Полуподвальные пилили по науке, и имелся иногда каратель-учитель, а глинобитные пилили, как поле ляжет. Одним словом, наукой не пахло, и этим все сказано.
У полуподвальных была перспектива, они это знали, им об этом напоминали с утра до ночи. И по ночам им снилось пианино, но мало, кто это чудо видел, и не известно, что им там снилось, и на что похожее. И все равно какой-нибудь Абрамчик когда-нибудь будет за пианино вспоминать Шопена, иногда он будет аккомпанировать бывшей гениальной Сарочке, которая могла бы вывести Паганини из себя на очень известной скрипке, на которой только Бог не играл. Правда, Он благословлял.
А потом наступили другие времена. И был приказ найти уже других гениев, и молодые еврейчики, абсолютно гениальные, пошли по стопам отцов и дедов в село, и начали оттуда выковыривать сопливых глинобитных гениев. И когда этот смешанный гениальный оркестр играл, плакали и рукоплескали все.
Играли блестяще и беспощадно.