Ещё не просохло небо после обильного дождя, не разголубелось. Но в его серость уже добавилась нотка люминесцентности. А ещё через мгновение над землёй повисла радуга. Казалось, радуга начиналась в поле, которое хорошо просматривалось из окна нашей квартиры на третьем этаже.
Мой пятилетний сынишка, отодвинув тюлевую занавеску, из окна кухни зачарованно наблюдал, как постепенно набирала силу, набирала цвет и объём послеполуденная радуга.
– Мама, а давай пойдём гулять в поле! Мы дойдём до радуги и станем босиком бегать по ней!
– Давай! – согласилась я, домывая последнюю тарелку.
Витюшка сбегал в свою комнату, принёс оттуда красное игрушечное ведёрко и синий совочек.
– Я туда радугу буду собирать, – деловито пояснил он, застёгивая сандалии.
Мы вышли из подъезда, обогнули дом, перешли дорогу и, минуя автобусную остановку, двинулись по заброшенному бесхозному полю прямиком к радуге.
Город остался за спиной. Справа и слева от поля тянулись полосы лесопосадок. Конец поля почти у горизонта упирался в голубеющие от лёгкого марева деревья. Мы весело шли по мокрой траве, слушали щебетание птиц, вдыхали запах умытой дождём земли и радовались такому необычному нашему мероприятию: мы шли к радуге! Мы шли за радугой!
Наш путь пролегал мимо одиноко растущего в поле куста бузины. Проходя мимо него, мы услышали призывное кваканье. Витюшка схватил меня за руку и потянул в сторону куста. Под его ветками мы увидели узкую и глубокую лунку, до середины наполненною водой. А в воде несколько маленьких лягушат отчаянно кричали и молотили лапками, безрезультатно пытаясь выбраться на сушу по отвесным краям случайной западни.
По-хозяйски обойдя куст вокруг, Витюшка нашёл сухую ветку. Она была достаточно крепкая и толстая. Осторожно, чтобы не задеть лягушат, он опустил один конец ветки в ямку, закрепил его так, чтобы ветка представляла собой удобный пологий мостик, ведущий лягушат к спасительной суше, и удовлетворённо посмотрел на результат своего труда. Мы замерли в ожидании, поймут ли лягушата, что им надо делать. Лягушата поняли, и мы с лёгким сердцем продолжили свой путь.
– Мам, а из чего сделана радуга?
– Радуга состоит из капелек воды, которые не захотели вместе с дождинками упасть на землю.
– Почему капельки такие разноцветные?
– Ты видишь, как от солнышка исходят лучи света?
– Иногда вижу, как сквозь тучи лучи пытаются пробраться на землю. А сейчас – не вижу. Вижу, что светло, но лучи не вижу.
– Но, тем не менее, лучи всё равно есть, хоть и невидимые. В солнечный день, закрыв глаза, ты можешь почувствовать, как эти лучики касаются твоего лица, бегают по ресничкам, щекочут нос, - Витюшка скорчил смешную гримасу и чихнул понарошку.
– В каждом лучике, - продолжала я, - живут волны, как в нашем многоэтажном доме люди. И волны такие же разные, как наши соседи: кто-то – толстенький и маленький, кто-то побольше, кто-то совсем худой и длинный. Так же и волны – есть коротенькие, есть побольше, а есть длинные. Эти волны, встречая на своём пути капельки, врезаются в них. И капелькам и волнам весело, они начинают смеяться и светиться разными цветами. Те капельки, куда попали толстенькие коротыши, светятся фиолетовым цветом и смеются басом: хо-хо-хо! Те, куда попали волны чуть-чуть большего росточка, светятся синим цветом и смеются не таким грубым голосом. Голубые капельки, как колокольчики на ветру, смеются: ха-ха-ха! А зелёные тихонечко звенят, как звенят тоненькие длинные стебельки травинок, приветствуя гостей, когда на них садятся бабочки или жучки: звень-звень! Жёлтые и оранжевые капельки похожи на маленьких смешных поросят, им так смешно и весело, что они даже подхрюкивают от радости: хрюк-хрюк! А капельки, в которые врезаются самые длинные волны, смеются дольше всех, и даже краснеют от непрерывного смеха, потому что волна проходит сквозь капельку долго, и от этого и волне и капельке очень щекотно, и они заливаются вместе: хи-хи-хи! Цвет капелек – это волна их настроения.
– Мам, а у тебя какое настроение?
– Сложно описать. Я – то философски подсмеиваюсь над тем, что мне порой сложно отвечать на твои вопросы: хо-хо-хо… то звонко смеюсь, радуясь этому дню, тому, что мы с тобой вместе идём за радугой. Скорее всего, я переливаюсь всеми цветами радуги. А у тебя какое настроение?
– У меня звень-звень, – тихо, и как-то глубокомысленно улыбаясь, ответил сынишка, – А теперь хрюк-хрюк-хрюк! – и он начал радостно скакать вокруг меня, смешно задирая ноги и размахивая ведёрком и совочком.
Я схватила его в охапку, закружилась, крепко прижимая к себе тёплое доверчивое тельце, а он то смеялся заливисто, то хохотал, то смешно подхрюкивал, и радуга раскручивалась вокруг нас, напоминая спиралевидную туманность. Разноцветные рукава её тянулись к лесопосадкам, к дальнему концу поля, к нашему дому. Наконец я поставила сынишку на землю, и он побежал по полю как-то неуклюже, теряя равновесие. Его заносило то влево, то вправо. Нам снова стало смешно.
– Ты похож на медвежонка – бежишь вразвалочку, широко расставляя ножки, – засмеялась я.
– Нет, это не я, а ты похожа на медвежонка! – и он, улыбаясь, стал напевать: Мишка, мишка, мишка-толстунишка!
Мы одолели уже половину поля. Остановились передохнуть и с удивлением обнаружили, что радуга растаяла. Светило солнышко, по голубому небу кое-где лениво плыли белые облачка.
– Куда же делась наша радуга? – озадаченно спросил Витюшка.
– Солнышко согрело капельки и они превратились в пар. Пар поднялся в небо и стал маленьким облачком. Таким маленьким, что оно могло бы поместиться в твоё ведёрко.
– Эх… – вздохнул сынишка, – до облака я не смогу дотянуться. Для этого мне нужно будет очень, очень сильно вырасти, стать даже выше папы. Мне нужно будет дорасти до неба!
– Обязательно дорастёшь! Главное – не забудь, что ты хотел побегать босиком по радуге и дотянуться до облаков.