Так получилось, что получил на ленте друзей одну, потом другую лекцию Хазина.
Слушал со скепсисом. Но всё же одна его идея насчёт экономикс, как специальной параллели политэкономии мне понравилось. Сущность его идеи состояла не в том, что экономикс плохая наука об экономике, а в том, что это практически именно наука об экономике, но без социализма и без слова «политэкономия». Вторая часть его идеи состояла в том, что в начале перестройке почти все пост-советские вузы получили гранты на написание учебников по экономикс.
Тут мне вспомнилось моё удивление, когда я обнаружил чуть не дюжину учебников по культурологи. В то же время, когда это удивление происходило, я познакомился и с одним из профессоров культурологи (доктор философских наук). Непонятным мне было то, откуда взялась эта культурология. Закончил филологический я в 1986 году и слово такого за годы своего учения не слыхивал. Не слыхивал я тогда и слово политология, а слово экономикс услыхал лишь в прошлом году.
Пару учебников культурологи я прикупил. Другие посмотрел в магазине. Все совершено разные и мнения о том, что такое культурология я так и не составил.
Но замечание Хазина кое-что прояснило. Культурология, политология, экономикс заменители советских философских дисциплин (культурология), теория социализма и политэкономию. В брежневское время эти дисциплины в целом были в скучном, скукоженном виде, но по прошествии времени всё-таки стало видно, особенно просматривая исторические и философские справочники, словари, что в них всё весьма добротно, вполне обстоятельно и довольно содержательно в сравнении с современным форматом или «аморфатом».
То есть, культурология, политология, экономикс – своеобразные вирусы, «куклы», предназначенные для замены советских базовых гуманитарных дисциплин.
В 1999 году присутствую на Всероссийском философском конгрессе в Екатеринбурге я почувствовал этот неприличный отказ от прежних идеологических форматов. Возможно у кого-то это происходило бессознательно. Но чего только я не слышал от освободившихся от ига даиамата профессорв : и панегирик веселой науке Ницше, а про Пушкина как всеобщий аттрактор, и про логику, как всеобщий аттрактор. Характерен, кстати, и А. Зиновьев с его человейниками, западнизмом, сверхобществом. Хотя в критической части он часто очень прав и даже остроумен. Но всё –таки эта терминология отражала то, что зиновьевский читатель табуировал под воздействием культурологии-политологии-экономикс советский идеологический формат и старик Зиновьев стал придумать свои корявые термины.
Но 25 лет – это срок. Поскольку старые термины вышли из обихода, они также потеряли и былую рутинность, так что их возвращению ничто уж и не мешает.
В марксистской системе были, вполне замечаемые ещё в советское время неточности-неясности, вроде, азиатского способа производства, крестьянскости пролетарской революции в России и так далее. И хотя эти «неясности» не были как-то объяснены, но в целом марксистская научная система была и есть весьма основательной, научной, так что мысль она двигала и в любом случае, при любых оговорках приводила к социализму. В начале 80-х советский социализм получал шанс видоизмениться, потому что его теоретические шероховатости и неадекваты уже осознавались очень широко. В обществе уже не было жесткого программирования, общество в виде Райкиных и т.п. было способно на иронию, критику, на ту самую диалектику, которое оно «теоретически» исповедовало. Переход неизбежно связан с процедурой сброса, критики и такой сброс может оказаться субтильно грубым, юношески нигилистическим.
Собственно это и произошло в перестройку.
Перестраиваться должна была собственно идеология, выходя на научность, историчность, нравственность, демократичность, «социалистический романтизм», но раньше, чем пошли процессы идеологического оживления, включились процесс идеологической манипуляции уже не вульгарным советским типа марксизмом, а разнообразной антисоветчиной, пожар который «нинаандреевский» марксизм только раздувал. То есть, инерция развитости, интеллектуальной иронии и расширенности духовного взгляда советских людей была завернута в направлении обывательского «шакальства», мелкотравчатой мажорной попсы, описанной например в «До третьих петухов» Шукшина, а также простого хапужества, карьеризма, прямой буржуазной безыдейной и квазиидейной буржуазности. Интеллектуальный авангард не нашёл своего обновленного языка, своих новых форм, героев, воплощений, вождей.
Так что поиск нового социализма (нового социалистического мышления) продолжился уже при капитализме (или как это называется).
Думается, что новое социалистическое мышление нуждается не столько в новых концептах или пересмотрах чего-то недодуманного классиками (вряд ли закон Ньютона, теорема Пифагора или таблица умножения могут быть революционно опровергнуты) . Должен установиться нормальный научно-философский, усвоивший все знания выработанные человечеством формат идеологического конструирования, мышления, воспитания.
Можно сказать, советско-социалистическая каста-класс потеряла многие свои институты, но видимо, иные их них как раз и мешали появиться нормальному «весёлому» социалистическому мышлению. Помнится Леонид Ильич Брежнев порадовал советский мир изречением «экономика должна быть экономной». Это не было, кстати, тавтологией. Слова «экономика» и «экономны» лишь по форме схожи. Но вот фраза «общество должно быть социалистическим», пожалуй, можно назвать тавтологией, так как социалистический и есть общественный.
Конечно, эти процессы, приведший народ к довольно трагической ситуации, не просто результат переходного возраста. Брежневское общество, брежневская политическая элита была круто замешена на пост-троцкизме. Можно сказать, после смерти Сталина произошел «скрытый контр-революционный» переворот. Пост-троцкисты взяли власть и так называемое «разоблачение культа Сталина» стало громоотводом общественного движения по реализации контр-номенклатурного социализма. Верхушка, которую Сталин хотел потеснить укоренилась, а при Горбачеве «антисталинистский миф» помог осуществить уже «открытый» контрреволюционный переворот.
Нынешняя ситуация может вызывать очень пессимистический взгляд на будущий российский социализм (кругом всё схвачено у нынешних буржуев). Но вот круглый стол десяти компартий, прошедший в январе 2013 года в Москве, с российской стороны провозгласил, например, такую «весёлую» идею, что ныне Россия – опять «средне-слабое» звено в цепи капитализма0-империализма.
И скорее всего, это правильно. Запад хотел разделаться с Советским строем, но создал две вещи, без которых, мы видим, социализм загасает. Запад своей эскалацией капитализма на просторах СССР создал с мобилизационную ситуацию с букетом противоречий, социальных ножниц, перманентно кризисных явлений (создал не только в бывшем СССР, но и вокруг), но также и повлиял он и на субъективный фактор (воскресил практически неофициозную, то есть, живую и ищущую, коммунистическую философию) . И Октябрь, и грандиозное советское строительство были связаны с этими двумя факторами: мобилизация народа в условиях сверхкризиса и наличие субъективного фактора в виде популярности социалистического учения и довольно высокого и продвинутого интеллекта культурно-политической элиты страны в целом.
Как только найдутся адекватные формы и методы социалистического философско-идеологического пробуждения, проявятся первые ощущения социалистического выздоровления, тогда процессы пойдут иначе.
Люди начнут понимать, что не Хазин или Кургинян или Вассерман правы, а они со своими чаяниями. Они иногда в чем-то правы. Например, Кургинян прав в том, что Сванидзе с его антисоветчиной чмо. Но все его модерн-сверхмодерн и надежды на великого Путина, который «сменит точку опоры» – дешевая буржуазная лапша на уши. Не так, чтобы Путин ни в коем случае не может сменить точку опоры. Мож ет, но только в том случае, как учит марксизм, если ему очень сильно на****юляет организованный пролетариат. Вряд ли Путин виноват в его дезорганизованности персонально. Как мы понимаем, Путин - вообще не большой специалист в области социалистического учения, марксизма, исторического материализма и «дополненной стоимости», о которой чё-то брякнул в Давосе г-н Медведев, но что-то как-то так или иначе помнит всё же. И очень многие многое помнят и вспомнят ещё больше, когда реализуется марксистский творческий подход к происходящим событиям. Этот переход постсоветского общества на сторону советской команды произойдёт стремительнее, чем в 1917-ом году. Новая соцреволюция однозначно не будет локальной. Большевики придут к власти и в бывших совреспубликах и соцстрах, в Африке, Латинской Америке, и в Евросоюзе. В США тоже что-то произойдёт – их квазидемократия также должна взорваться, если не марксистская идеология там взыграет, то какая-то иная социальная «мечта», какой-то «аналог» марксизма, который не может не пульсировать, как бы общество не уродовал «Голливуд». В целом Американская элита на порядок более безумная, чем нынешний Кремль, но когда инерция однополярного маховика затормозится, Америка начнёт икать так, что мало не покажется.
В каком-то смысле и Ромни (кстати, и Уго Чавес), видящие в Путине большевика, правы. Современная Россия и «ближнее Зарубежье» – это очень больной СССР, доведенный олигархическо-либеральными язвами, худобой , сыпью и маразматической согбенностью до неузнаваемости, оккупированный компрадорскими «пост-троцкистами». СССР, как таковой, не умирал. То, что происходит со страной сейчас, это болезнь, но, конечно же, очень опасная. Сам организм народа в целом жив и борется с инфекцией. Когда борьба, поиски истины увенчаются, нечто обязательно произойдёт, чего мы почти не ожидаем.
В идее Хазина, что советский проект чуть не победил в 70-ые, в ней что-то есть. Сорвалась эта победа потому, что Россия не может удерживать свой социализм без мобилизационного режима.
Любая живая система не может не деградировать, если она не развивается, если не происходит обменный процесс. Хрущёвско-брежневский СССР не понимал этой необходимости, боясь «экспорта революции». У Хрущёва был некоторый кураж. Первоначальный Брежнев отстаивал Вьетнам, но всё же просрал Чили. А окружение постаревшего Брежнева ввязалось в бездарную авантюру с Афганистаном. Но причина скукоживания советского социализма не в ошибках на международной арене, они - следствие. Причина, как предупреждали и Ленин, и Сталин, и Маркс с Энгельсом – в потере связи с массами, доминанты социализма, сути марксистского пути. Политбюро успокаивалось ролью второй сверхдержавы и самодовольно «жирело».