Каждая судьба, как линии на ладони, уникальна. Общей может быть лишь эпоха, в которой людям приходится жить. А внутри этой эпохи – сложный, запутанный клубок жизней, мыслей, поступков. Порой они переплетаются, образуя замысловатые узоры и узелки, либо нелепо обрываются, теряясь в хаосе происходящего...
Мой рассказ – реальная история жизни двух белорусских детей, попавших в одно и то же непростое время в разные ситуации. Их детские впечатления настолько различались, что сформировали на всю последующую жизнь совершенно противоположные убеждения и оценки происходившего. Назовем их Коля и Надя.
* * *
Коля был поздним сыном земского врача, закончившего некогда Духовную семинарию и имеющего два ордена Святого Станислава за участие в боях за Шяуляй во время 1 Мировой войны.
16 января 1938 года отца арестовали по обвинению в «сотрудничестве с польской и германской разведками». Четырехлетнему Коле этот черный день в подробностях запомнился на всю жизнь. Понимая, что происходит нечто ужасное, потому что мама плачет, а папу уводят какие-то злые дяди, разбросавшие все вещи в их уютной квартире, маленький Коля тоже заплакал и обнял за ногу папу. И тут один из тех гадких людей схватил его и с силой отшвырнул в сторону. Коля упал, ударился головой о напольную вазу, и с тех пор стал сильно заикаться. Его долго лечили, но легкое заикание осталось на всю жизнь.
Квартиру опечатали, а Колю вместе с мамой просто выбросили на улицу. Морозы стояли более 20 градусов. Времена были страшные, и все боялись приютить у себя семью «врага народа». Три дня они ночевали в конюшне рядом с лошадью, а потом взял их к себе конюх, у которого было семеро своих детей. Конюх кормил лошадей и приносил в своих ватных штанах какие-то овощи домой. Коля, в свою очередь, украдкой таскал за пазухой остатки запасов из овощехранилища больницы. Летом, когда убирали урожай, дети собирали на полях колоски. Взрослых за такое воровство сажали в тюрьму, а ребятня делала это незаметно, во время игры. Ночью перемалывали зернышки жерновами в муку.
В тюрьме отца подвергали страшным пыткам, которые он с честью выдержал, ничего не подписывая, благодаря чему выжил.
В 1939-м, когда волна репрессий ослабла, доктора выпустили на свободу, и семья снова заняла свою прежнюю квартиру.
Началась Великая Отечественная война. Отец ушел на фронт, а Коля с мамой остались жить в оккупации.
Когда пришли в город немцы, начались массовые расстрелы евреев. Нависла угроза и над их семьей, т.к. мама на еврейку была почему-то похожа. Однако жители городка вступились за них. Немцы проверили документы, доказывающие, что это семья уважаемого местного врача, русского, сына священника, и больше их не трогали. Более того, когда новым властям понадобилось поселиться в их квартире, они на своей машине перевезли Колю с мамой в другой дом, при больнице. Эта разница в поведении «своих» и оккупантов навсегда запомнилась Коле и вселила неприязнь к коммунистам.
В городе, после отъезда «зондеркоманды», немцы не зверствовали, даже порой подкармливали голодных детей. Партизаны в этой местности им не досаждали, поэтому к городским жителям их отношение было довольно снисходительным.
Каждый день Коля подходил с литровой банкой к немецкой походной кухне, и ему накладывали в эту банку кашу.
Еда была необходимостью, и Коля принимал ее лишь для того, чтобы они с мамой могли выжить. Однако он, конечно, не любил немцев и мечтал о том дне, когда папа их победит и вернется домой. Коля был храбрым мальчиком, и бывали случаи, когда он совершал очень рискованные поступки:
В городке находилось деревянное здание банка. Немцы заняли его под АБВЕР. На крыльце всегда стоял охранник с винтовкой. Однажды он, шутя, наставил свое оружие на Колю: «Пух-пух!». Мальчик, недолго думая, вытащил из кармана рогатку и погрозил ею немцу. Тот рассмеялся, зашел в здание и вынес ребенку хлеба, слегка намазанного маслом и посыпанного сахаром.
Однажды голодный Коля увидел подводу, в которой немец вез хлеб. Запах этого хлеба он чувствовал потом всю последующую жизнь. Голод пересилил чувство страха, и он решил утащить буханку. Положил ее за пазуху и побежал. Послышались выстрелы. Немец пожалел ребенка, но как-то должен был реагировать, и стал стрелять в воздух. Коля примчался с этим хлебом домой и упал на пороге без сознания.
В опустевших домах оставались погреба. Коля ходил туда за овощами, и особенно любил брюкву. Из одежды и обуви он вырос, и ноги его мама сначала заматывала тряпками, а потом вырезала лапти из автомобильных шин. Печь топили выломанным частоколом, но все равно за ночь вода в доме превращалась в толстый лед.
В здании Костела был склад оружия, который никто не охранял, и ребятишки его растаскивали. Оттуда же Коля принес палатку, из которой мама сшила ему одежду.
Папа вернулся с фронта с Орденом Ленина и через некоторое время снова возглавил районную больницу, стал заслуженным врачом БССР. Его именем впоследствии были названы и больница, и улица города. Но это было потом, после полной его реабилитации…
* * *
В другом белорусском городе в то же самое время жила девочка Надя. В самом начале Великой Отечественной войны, с приходом немцев, дома были сожжены партизанами, и остался лишь один их ряд – вдоль железной дороги, среди которых находился дом Надиной семьи. А железную дорогу каждую ночь бомбили советские самолеты.
Особенно страшной стала новогодняя ночь 31 декабря 1941 года. К встрече 1942 г., несмотря на войну, семья готовилась: пригласили детей со своей улицы, подготовили пьески, стихи, песни. Бабушка испекла всем подарки (из оставшегося довоенного корма для поросят – отрубей): зверьков, птичек, рыбок. Мама придумала лотерею. Но Новый год пришлось встречать по-другому… В эту ночь была очередная бомбежка, и одна бомба попала в платформу со снарядами. Грохот был такой страшный, что никто не надеялся уцелеть. Однако, как ни странно, многие выжили. Но один из домов разлетелся на куски вместе с находящейся там семьей.
После бомбежек, наутро, все обычно проверяли, живы ли соседи. И вот, после той же страшной бомбежки, долго не могли найти стариков-соседей. На стук никто не отзывался, дом был цел и заперт изнутри. Как оказалось, старики спрятались в погребе, а через крышу один из снарядов попал в их дом и застрял в вязкой земле погреба, не разорвавшись. Были вызваны немцы, которые извлекли снаряд, а соседи вытащили контуженых хозяев дома. Дед оглох, а старушка помешалась рассудком, но вскоре их здоровье восстановилось.
Дом Надиной семьи был весь изрешечен осколками. Их они утром сгребали горстями с кроватей, под которыми прятались в дальней комнате.
Вскоре вся семья переехала в лесничество и стала жить в 12 км от города. Надина мама, сильная, волевая женщина, в прошлом активная комсомолка 20-х годов, не намерена была находиться в оккупированном врагом городе и сидеть, сложа руки. Она вместе с дочкой решила оказывать посильную помощь партизанам. В школу 10-летняя Надя ходила лишь изредка, чтобы получить задания, а занималась с мамой дома. Для прохода в город и обратно через мост детям, в отличие от взрослых, не нужно было иметь пропуска. Однако часовые всегда перетряхивали все книги и тетрадки, лежавшие в портфеле. А из города Надя ходила часто с портфелем, в котором было двойное дно. В нем она носила донесения партизанам. Проверить дно портфеля немцы почему-то не догадывались, но всякий раз, когда там находились донесения, у Нади сердце сжималось от страха во время таких проверок, и она боялась поднять глаза, чтобы не выдать себя.
Однажды Надя попала в облаву. В таких ситуациях немцы хватали всех подряд, а потом чаще всего отправляли на работу в Германию.
В этот раз донесения в портфеле уже не было, поэтому не было и страха. Надя сидела в каком-то сарае и только думала о том, как отправить весточку своим. Рядом с ней находилась молодая женщина с грудным ребенком. За ней пришел муж и просил немца отпустить «жену с дочкой». Тот не соглашался. Тогда этот человек принес золотое кольцо - выкуп. Немец сдался, и закричал: «VEG!» и женщине, и Наде (видимо, приняв ее за дочку).
Летом 1944 г. семья вернулась в освобожденный разрушенный город…
* * *
До сих пор уже постаревший Коля никак не может забыть и простить несправедливость, постигшую когда-то папу и изломавшую его, Колину жизнь – жизнь сына «врага народа»… Он собирает все новые доказательства героического прошлого своего отца и факты против его мучителей, которых и в живых уже нет. Это, к сожалению, стало смыслом его жизни.
У Нади – мамин волевой характер и удивительная память. Она любит жизнь и гордится своим прошлым и героическими поступками своей мамы. Перенесенные тяготы не сломили ее, а природный оптимизм не убавил блеска в нестареющих озорных глазах. Грусть появляется лишь в моменты, когда приходится слышать нелицеприятную оценку свершений тех незабываемых лет...
Но вправе ли кто-то из ныне живущих в мирное и сытое время оценивать, и тем более судить их?