Глава седьмая
Мы появились в гостиной, рука об руку. Гости уже собрались, но кроме двух москвичей новых лиц я не обнаружила. Олег с Кравцовым, заметив друг друга, заулыбались и поздоровались так тепло, будто были старыми друзьями. Кравцов оказался совсем не старым, так что не последовало воспоминаний о том, как Олег сидел у него на коленях. Обменявшись с ним несколькими фразами о прошедшем юбилее отца, Олег нас познакомил, потом Алексей Игнатьевич представил нас Белоглазову. Оказывается, они приехали в Питер вовсе не ради встречи с семьей писателя, а для записи какой-то передачи на питерском телевидении, а в гости к Вере Степановне заглянули, чтобы скоротать время до ночного поезда, о чем заранее предупредили хозяйку. Конечно, они это изложили совсем в других выражениях, но было именно так, как я сформулировала. Просто Вера Степановна любит представлять события в наиболее благоприятном для нее виде.
Василия Белоглазова я неплохо знала, разумеется, заочно. Артем помешан на политике, так что в свое время и меня к ней приобщил. В феврале даже выбил себе командировку на протестный митинг в Москве, после чего написал ряд неплохих статей. В дальнейшем о развитии событий в столице нам пришлось следить в интернете, и Василий Белоглазов был их активным участником. Ему было около сорока, среднего роста, крепкого телосложения и с наметившейся лысиной, он выглядел холеным и очень уверенным в себе. Политолог по образованию, несколько лет назад он сосредоточился на экономических проблемах, так что сейчас различные телеканалы рвали его на части, желая заполучить в качестве эксперта в свои передачи.
Судя по всему, я произвела на Белоглазова благоприятное впечатление, так что, когда Олег с Кравцовым вернулись в теме празднования юбилея Дмитрия Ивановича, он отвел меня в сторону и завел непринужденную беседу обо мне – кто я и чем занимаюсь, помимо того что являюсь женой Олега Шестопалова. Я рассказала о Заозерске и своей прежней работе. Он посетовал на то, что провинция практически не принимает участия в политических процессах, происходящих в стране. Тут во мне ожил уснувший было патриотизм:
- А что сделали политики для того, чтобы изменить ситуацию? – запальчиво спросила я. – Всё в Москве тусуетесь, междусобойчики разные. Вот, до Питера добрались, и то слава богу. В Заозерск самолеты не летают, но ведь поезда ходят! Мой друг недавно делал передачу на местном телевидении, так заполучить экспертов из столицы оказалось непосильной задачей. А в Заозерске, между прочим, почти двести тысяч жителей!
Василий перебил меня:
- Пусть ваш друг позвонит мне, я постараюсь приехать, - и, вынув из кармана визитную карточку, протянул ее мне и улыбнулся: - Пароль: Мария Шестопалова.
- Василькова, - поправила я.
Его левая бровь приподнялась, но он ничего не сказал. Олег бросил на меня недовольный взгляд, давая понять, что хватит любезничать со столичным гостем. В это время к нам подошел Петр Николаевич, литературовед с сорокалетним стажем, и я с облегчением отошла от них. Визитная карточка Белоглазова жгла мне руки. Зачем я ее взяла? И зачем упомянула о своем друге? Неужели до сих пор Артем мне небезразличен? После моей демонстративной выходки он больше не звонил. Обиделся. А хочу ли я, чтобы он опять объявился? Я не знала ответа. Но ведь и разговор завела, и карточку взяла! Значит, где-то в подсознании застряли мысли о нем. Вот, черт!
Тем временем Вера Степановна пригласила всех к столу. Подошел Олег и взял меня под руку. Карточка была зажата в руке, в черном облегающем платье, надетом на мне, не было карманов. Прятать ее было бессмысленно, и я положила ее рядом с тарелкой.
- Зачем ты взяла ее? – хмуро поинтересовался Олег.
- Он дал, неудобно было отказаться.
В присутствии гостей Олег не стал развивать эту тему, но я знала, что дополнительные вопросы еще последуют. Стол был заставлен различными напитками и закусками. На этот раз, не только Тася старалась, кое-что было доставлено из ресторана. Немного успокоившись, я решила приступить к намеченному ранее расследованию и, оглядевшись, с удивлением обнаружила, что отсутствует Виктор Борисович, потом вспомнила, что в последние пару дней он у нас не объявлялся. Неужели старые друзья поссорились? А ведь сегодня я собиралась наблюдать именно за ними, чтобы окончательно выяснить характер их отношений. В гуще народа люди чувствуют себя невидимками и ведут себя более раскованно. А сегодняшнее количество собравшихся было рекордным – около двадцати человек.
Тосты следовали один за другим, и вскоре за столом разгорелся политический диспут. Он был в тысячу раз интереснее и информативнее телепередачи Артема. Присутствие московских гостей стимулировало интеллектуальную деятельность питерцев и провоцировало на смелые и неординарные высказывания. Кравцов и Белоглазов были однозначно за оппозицию, а вот мнение питерских интеллигентов разделилось. Одни поддерживали москвичей, другие с пеной у рта доказывали, что протестная деятельность может ввергнуть страну в очередной хаос. Олег почти не принимал участия в споре, а его редкие реплики были весьма нейтральны, будто эта тема его не интересует. Я же вообще помалкивала, выискивая жертву для дальнейшего откровенного разговора. В конце концов, остановила свой выбор на Тамаре Александровне, семидесятилетней вдове академика и неплохой пианистке. Пару недель назад, присутствуя на ужине, она после двух бокалов начала рассказывать не очень приличные истории про даму, которая тоже появлялась в этом доме. Вере Степановне еле удалось ее остановить. Может, Тамара Александровна и со мной захочет чем-нибудь поделиться? К сожалению, она сидела на другом краю стола, так что придется ждать перерыва в трапезе. Как мне было уже известно, перед заключительным чаепитием устраивали перерыв для свободного общения, когда все перемещались по гостиной, легко меняя собеседников.
Когда в диспуте возникла пауза, Олег предложил желающим выйти на балкон освежиться или покурить. Дождь прекратился, так что, невзирая на прохладу, несколько человек, в том числе и Белоглазов, составили Олегу компанию, остальные остались за столом. Я тоже решила воспользоваться паузой, чтобы отнести визитную карточку в свою комнату. Едва я оказалась в прихожей, как раздался звонок в дверь. Взглянув в глазок, я открыла, впуская в квартиру Виктора Борисовича. Мы поздоровались, при этом он смотрел мимо меня, будто я пустое место. Пробормотав, чтобы он чувствовал себя, как дома, я повернула в коридор, но тут же притормозила, услышав голос Веры Степановны:
- Витя, почему ты не позвонил?!
- У меня телефон разрядился, а зарядное устройство оставил дома.
- Неужели там нет телефонов-автоматов?
- Есть, но я не помню твой номер, а звонить на стационарный не хотел, сама знаешь почему. Нам надо поговорить.
- Чуть позднее, в моей комнате. Пойдем, представлю тебя Кравцову.
Я осторожно двинулась дальше, дрожа от возбуждения. Вот, сейчас стало совершенно очевидно, что у них есть какие-то тайны. Как мне подслушать их разговор? Когда я добралась до своей комнаты, мой мозг работал уже на полную катушку, и ответ пришел сам собой. У меня есть диктофон! Этот непременный атрибут репортерского ремесла уже давно не попадался мне на глаза. Где же он? Коробки с моими вещами, прибывшие багажом из Заозерска, так и стояли нераспечатанными. Моя одежда, мои книги, заметки и фотографии – всё то, что было так важно для меня в прежней жизни, пылилось в кладовке. Теперь у меня другая одежда, я по-другому провожу время, общаюсь с другими людьми, и сама стала другой – думаю и чувствую иначе, чем прежде. Так, где диктофон? Мои сборы были такими сумбурными, что я никаких подробностей не помнила. Если он в одной из коробок, то моему плану не суждено сбыться. Но ведь ноутбук и фотоаппарат я положила в чемодан, значит, и диктофон должен быть там.
С трудом достав чемодан с верхней полки шкафа, я обнаружила диктофон в одном из внутренних карманов. Более того, там имелся и запасной комплект батареек. Вставив новые батарейки, я проверила его работоспособность, вроде бы всё функционировало нормально. Был один нюанс – памяти хватало всего на сорок минут работы. Как узнать, когда мои подозреваемые удалятся для приватной беседы? Никак. Придется положиться на удачу.
Зажав диктофон в руке, я выскользнула из комнаты, затем из кабинета. В коридоре было пусто и, затаив дыхание, я двинулась в глубину коридора. Тася священнодействовала в кухне над очередным блюдом, о чем свидетельствовало постукивание ножа о разделочную доску. Остановившись у двери в комнату Веры Степановны, я прислушалась, оттуда не доносилось ни звука. Я все же осторожно постучала, понятия не имея, что скажу, если там кто-нибудь окажется. На мой стук никто не отозвался, и я осторожно проскользнула в комнату. Свет уличных фонарей, проникающий через широкое окно, позволял ориентироваться. Сбоку от туалетного столика висела мощная полка, на ней стоял горшок с китайской розой, которая сейчас цвела пышным цветом. Включив диктофон, я пристроила его возле цветочного горшка и тихо и незаметно удалилась.
Отойдя от двери на безопасное расстояние, я перевела дух. И почти сразу столкнулась с Олегом и Белоглазовым. Во взгляде Олега был вопрос, так как он прекрасно знал, что мне в той части квартиры совершенно нечего делать. Василий этого не знал и предложил составить им компанию при осмотре кабинета писателя.
- Вот, упросил Олега показать место, где творились шедевры, - мило проинформировал он.
Оказывается, с творчеством Дмитрия Шестопалова он впервые столкнулся пару лет назад, прочитав его последнюю книгу «Перевоплощение». Она произвела на него сильное впечатление, что подтолкнуло его к прочтению и других романов писателя, правда, пока «Перевоплощение» осталось на первом месте.
- А вы прочитайте «Заозерские рассказы», - посоветовала я.
Мы еще немного побеседовали о творчестве Дмитрия Ивановича. Олег с Белоглазовым уже перешли на ты, и Василий предложил и нам другу не выкать. Я охотно приняла его предложение, внезапно подумав о том, что Артем был бы счастлив оказаться сейчас на моем месте. И почему именно сегодня я то и дело вспоминаю о нем? Закончив литературную беседу, мы вышли в коридор. Олег взял меня за руку и, сказав Василию, что мы скоро вернемся в гостиную, остановился.
- Нам надо поговорить, - в упор глядя на меня, сухо произнес он. – Давай вернемся в кабинет.
Его карие глаза за тонкими стеклами грозно поблескивали, и я запаниковала, опасаясь, что он догадался, куда я только что наведалась.
- Не хочу никаких разговоров, - собрав последние силы, как можно увереннее заявила я.
Он продолжал меня внимательно разглядывать, затем схватил за плечи и прижал к стене:
- Значит, разговаривать ты не хочешь?! - и вдруг стал меня целовать.
От него пахло сигаретами и коньяком, но этот запах не был мне неприятен, меня пугала его неистовость. Наш поцелуй у дымящегося ресторана был совсем другим, хотя и не менее страстным. Сейчас же я чувствовала, что он зол и вымещает в поцелуях свою агрессию. Я попыталась высвободиться из его объятий, но он не отпускал. Тогда я его резко оттолкнула. Он такой прыти от меня не ожидал, так что отшатнулся и чуть не сбил с ног Тасю, проходившую мимо с подносом. Худшего стечения обстоятельств и представить было нельзя.
Тася прошествовала мимо как ни чем ни бывало, а Олег опомнился:
- Прости, - пробормотал он. – Не знаю, что на меня нашло.
- Бывает, - едва сдерживая дрожь, отозвалась я.
Когда мы вошли в гостиную, Олег обнимал меня за плечи и улыбался. Василий откровенно нам подмигнул, тогда до меня дошло, что на моих губах смазалась помада. Ах, если бы Тася нас не видела! Но она видела и вскоре обо всем доложит Вере Степановне. Наверняка той покажется странным, что новобрачная совсем не жалует мужа своим вниманием и расположением. Но ведь и у любящих супругов бывают разные эпизоды! В общем, я пришла к выводу, что ничего особенно страшного не произошло, эта сцена ничего не доказывает. Взглянув на часы, увидела, что с момента моего посещения комнаты Веры Степановны прошло более двадцати минут. Мой диктофон работал впустую, заговорщики сидели за столом, причем, не рядом. Заметив мою нервозность и регулярное поглядывание на часы, Олег поинтересовался:
- Ты кого-то ждешь?
- Нет, конечно! С чего ты взял?
- Ты сегодня как-то странно себя ведешь.
Я ничего не ответила, а опять взглянула на часы. Спустя полчаса после начала отсчета Вера Степановна поднялась из-за стола и предложила гостям немного размяться перед десертом. Через четыре минуты после нее из гостиной удалился Виктор Борисович. В лучшем случае, мой диктофон запишет пять минут их беседы. За такое время можно о многом поговорить, а можно и слова не вымолвить, если, например, сразу начать целоваться. Все-таки я немного расслабилась и смогла думать о выполнении следующего пункта моего плана.
Тамара Александровна сидела за роялем, тихонько перебирая клавиши, и по ее раскрасневшемуся лицу я догадалась, что свои два бокала она уже осилила. Сказав Олегу, что составлю ей компанию, я направилась к роялю, а Олег присоединился к группе во главе с Кравцовым. Когда я подошла, пианистка мне улыбнулась и, прикрыв глаза, продолжила музицирование, а я стала перебирать ноты, не зная, с чего начать разговор. Эти ноты я уже изучила вдоль и поперек, в свое время практикуясь в игре от нечего делать. С возвращением Веры Степановны занятия прекратились, даже не знаю почему, наверное, побоялась ее критики, так как мое исполнительское мастерство на весьма посредственном уровне.
- Маша, а вы когда-нибудь занимались музыкой? – неожиданно поинтересовалась Тамара Александровна.
- В детстве, но в последние годы почти не практиковалась.
Моя собеседница оживилась и предложила уступить свое место за роялем мне. Нет, этого мне совсем не хотелось. Опозорившись за роялем, вряд ли я добьюсь ее расположения. Поняв мои сомнения, она предложила другой вариант – сыграть в четыре руки. Несколько недель назад то же самое сделал Олег, я его предложение отвергла, но на досуге попробовала поочередно играть обе партии. Это был отрывок из Сороковой симфонии Моцарта – всем понятная и всеми любимая музыка, за что некоторые высоколобые критики называли ее попсой. Я решилась и, пододвинув стул, села рядом с Тамарой Александровной. Мы распределили партии, после чего она поднялась и во весь голос объявила:
- Отрывок из Сороковой симфонии Моцарта исполняют Мария Шестопалова (я не стала ее поправлять) и Тамара Борейко.
Разговоры разом стихли, и внимание присутствующих полностью переключилось на нас. Несмотря на волнение, я успела заметить растерянное лицо Веры Степановны и удивленный взгляд Олега, после чего сосредоточилась на нотах. Отрывок был довольно коротким, поэтому мы договорились повторить его два раза подряд без перерыва, чтобы слушатели успели насладиться великолепной музыкой. И вот, музыка зазвучала. Я исполняла первую партию. Мы распределили партии таким образом, чтобы в случае чего Тамара Александровна могла замаскировать мои огрехи своим аккомпанементом. Но я ни одной ошибки не допустила, так что нас наградили вполне заслуженными аплодисментами. Аплодисменты еще не смолкли, когда подошел Олег, обнял меня и поцеловал в щеку, я благодарно прислонилась к нему, сцена в коридоре была забыта. Василий, видимо, неплохо ориентировался в любой остановке, так как был уже тут как тут, поочередно поцеловав руки нам обеим. Публика требовала продолжения концерта, но я уступила место Тамаре Александровне, заверив, что мои скромные возможности исчерпаны.
Вера Степановна и Виктор Борисович уже давно вернулись после своего совещания, мне нужно было срочно забрать диктофон, пока его не обнаружили. А вдруг…? Нет, об этом даже думать не хотелось. Тамара Александровна приступила к исполнению пьесы Рахманинова, Тася убирала со стола, остальные занимались, кто чем. Кто-то слушал музыку, кто-то потихоньку общался в узком кругу, кто-то отправился в туалет. Может, это самое подходящее время для моей операции? Я уже собралась покинуть гостиную, когда увидела, что вслед за Тасей это сделала Вера Степановна. Придется опять ждать. Покинув собеседников, ко мне подошел Олег:
- Маша, что случилось? Ты так нервничаешь!
- Не могу прийти в себя после концерта, - не моргнув глазом, соврала я.
Он обнял меня, и на этот раз в его объятии не было ничего нарочитого или агрессивного, мне даже захотелось, чтобы оно длилось подольше. Тем временем подготовка к чаепитию была завершена, и Вера Степановна пригласила гостей к столу. Я поняла, что мой час настал. Когда передо мной поставили чашку с чаем, я поднялась и, шепнув Олегу, что ненадолго отлучусь, незаметно покинула гостиную.
Затаившись за дверью кабинета, я оставила небольшую щель для наблюдения. Меня била нервная дрожь, руки ходили ходуном, но отступать было некуда. Когда мимо меня прошествовала Тася с пустым чайником, я выскользнула в коридор, и уже через несколько секунд была в комнате Веры Степановны. Мой диктофон лежал на прежнем месте. Схватив его, я молниеносно домчалась до кабинета, а оттуда, уже не чуя под собой ног, ввалилась в свою комнату. Наверное, в эту минуту у меня был пульс под двести. Но мне некогда было выжидать, когда он придет в норму. Я включила диктофон и установила его на тридцать пятую минуту с момента включения, так как, прежде всего, меня интересовали последние пять минут его работы. Сначала ничего не было слышно, потом раздался глубокий вздох – Вера Степановна выпускала пар. Затем последовал осторожный стук в дверь.
В.С. – Входи.
Послышались шаги, потом какая-то возня.
В.С. – Витя! Не сейчас. Мне нужно вернуться к гостям. Говори, что удалось узнать.
В.Б. – Брак зарегистрирован официально. По этому поводу в Заозерске была большая шумиха. О них писали в газетах, показывали по телевидению. Странно, что твой сынуля ничего тебе не рассказал.
В.С. – Я ни о чем не спрашивала, мне этот брак казался фальшивкой. А когда Тася…
В.Б. – Дура твоя Тася, вечно высасывает свои новости из пальца.
В.С. – Ты прекрасно знаешь, что она не дура. Я тебе подробно не рассказывала, но там всё очевидно. Сначала ей показалось подозрительным, что эта девица сама решила стирать постельное белье и убирать в своих комнатах, хотя трудолюбием она явно не отличается. Само собой, Тася ее с этой самодеятельностью быстро задвинула, правда, доступа в ее комнату так и не получила. Вскоре она обнаружила, что в комплекте белья, положенного в стирку, всего одна наволочка. Она удивилась, но и только. Когда такое случилось во второй раз, это уже вызвало подозрения. В общем, когда их не было дома, Тася обыскала комнату этой девки и обнаружила в шкафу одеялко в пододеяльнике, подушечку в наволочке и простынку – в общем, дополнительный комплект. Похоже, сынуля спит в кабинете, не даром стал на ночь закрываться изнутри.
В.Б. – Да он часто по ночам работает, может, жену не хочет беспокоить и спит на диване.
В.С. – Витя! Ты такой наивный! Сегодня еще одно подтверждение появилось. Олег всего лишь хотел ее поцеловать, а она так взбесилась, что ударила его. Это произошло в коридоре, так что Тася все видела собственными глазами. Но мы им устроим сегодня проверочку…
В.Б. – Да, мне еще кое-что удалось узнать. Я там кое с кем пообщался, и мне сказали, что до последнего дня она жила вместе с молодым журналистом, говорят, весьма симпатичным…
В.С. – Вот!!! Вчера мне сосед со второго этажа рассказал…
На этом запись обрывалась. Я держала в руках диктофон, пытаясь осмыслить услышанное. Как по-дурацки мы прокололись с этой наволочкой! Вернее, прокололся Олег, так как я всегда складывала в грязное белье две наволочки, предварительно измяв неиспользованную. Впрочем, и я виновата, нужно было всё контролировать. Раздавшийся стук, на этот раз в мою дверь, заставил меня вздрогнуть. Я сунула диктофон под подушку и развалилась на кровати, только затем отозвалась:
- Войдите!
Это, конечно, был Олег.
- Ты себя плохо чувствуешь? – обеспокоенно поинтересовался он. – Почему мне ничего не сказала?
- Немного голова закружилась, - соврала я, - но ничего страшного. Уже всё прошло. Сейчас встану.
Олег помог мне подняться, затем приложился губами к моему лбу, проверяя температуру. С температурой всё было в порядке, пульс тоже нормализовался, но он все же посоветовал завтра же обратиться к врачу, так как уже давно заметил, что с моим самочувствием что-то не так. Возможно, контузия оказалась более сильной, чем мы предполагали. Я тоже так считала и пообещала, что непременно обращусь к врачу, если головокружения не прекратятся.
Когда мы вернулись в гостиную, чаепитие подходило к концу. Первыми поднялись москвичи, и мы вышли в прихожую, чтобы их проводить. Василий на прощанье шепнул мне на ухо: «Пароль – Мария Василькова». Затем и другие гости стали собираться. Я так и не успела пообщаться с Тамарой Александровной, но надеялась, что под наши будущие отношения фундамент заложен. Так и оказалось.
- Вы очень милая девушка, - сказала она, когда я помогала ей надеть пальто в прихожей. Олег в это время обслуживал Петра Николаевича. – Я ведь, знаете, раньше тоже устраивала приемы. Теперь у меня нет на это ни средств, ни сил, ни прислуги. Мои лучшие дни позади, но я очень люблю приходить сюда, будто заново окунаюсь в прежнюю жизнь.
Я ей благожелательно кивала, сокрушаясь, что сегодня мы не успели как следует пообщаться, но в следующий раз непременно это сделаем.
- Зачем ждать следующего раза?! – воскликнула она. – Я ведь живу неподалеку, десять минут пешком. Приходите ко мне, займемся музыкой. Кстати, у вас правая рука излишне напряжена, я покажу вам упражнения.
Олег, разобравшись с Петром Николаевичем, стоял рядом и слушал наш разговор. Я обернулась к нему и попросила записать адрес и телефон Тамары Александровны, так как мы с ней собираемся устроить свою вечеринку.
- У матери наверняка есть вся информация, - ответил он.
- Но я хочу иметь СВОЮ.
Улыбнувшись, он достал мобильник и записал туда данные Тамары Александровны.
В гостиной еще оставалось несколько человек. Вера Степановна общалась со своей подругой Еленой Сергеевной. Та во время политического диспута вела себя очень активно, а потом как-то сникла, судя по всему, Вера Степановна пыталась ее приободрить. Виктор Борисович разговаривал с престарелой поэтессой, которая давно нигде не печаталась, отчего очень страдала, и он давал ей медицинские советы. Еще несколько мужчин, обсуждая что-то свое, подозвали Олега. Здесь никому не было дела до меня, и я с радостью удалилась.
В коридоре мне встретилась Тася, на меня она не смотрела, мне тоже было неприятно смотреть на нее, так как теперь я точно знала, что она мой враг. Я решила дождаться Олега в кабинете, чтобы как-то его подготовить к предстоящей «проверочке». Знать бы, в чем она будет заключаться. Вера Степановна сказала, что она состоится сегодня. Но ведь день уже закончился! Сейчас разойдутся последние гости, и что тогда? Главная неприятность в том, что я не могу ссылаться на прослушанную пленку. Олегу наверняка не понравится, что я добываю сведения таким способом. А чего он хотел? Действительно, чего? Похоже, он уже на взводе, чуть не растерзал меня сегодня. Что с ним происходит? Может, я навыдумывала всякого-разного, а он вовсе и не ждет от меня никаких открытий? Но я уже ступила на тропу, если не войны, то расследования, и сходить с нее не собиралась.
Я так и не успела придумать ничего вразумительного, когда появился Олег.
- Гости уже разошлись? – поинтересовалась я.
Он усмехнулся:
- Кроме Виктора Борисовича. Это очень мило, что ты дождалась меня. Нам надо поговорить. – И после небольшой паузы добавил: - Мне хотелось бы знать, что означала фраза Белоглазова «Пароль - Мария Василькова»?
- Господи, ты подслушивал!
- У меня просто хороший слух.
- Да ничего эта фраза не значит! Это шутка!
Но Олег не унимался:
- Шутка?! Тогда откуда он знает твою фамилию? Ведь все считают, что ты Шестопалова, Тамара Александровна так тебя и объявила. – Он набрал в грудь побольше воздуха, чтобы продолжить обличительный монолог: - Мы ведь договорились, что можно делать все, что угодно, но не на этой территории! А ты на моих глазах взяла его визитку!
- Да о чем ты говоришь?! – возмутилась я. – Мне нет никакого дела до этого Белоглазова!
Он на несколько секунд замолчал, потом продолжил атаку, добавив в голос яду и сарказма:
- Понятно… Ты просто старалась для своего дружка, чтобы поднять рейтинг его передачи. Ах, какая трогательная забота…
Я его резко оборвала:
- Прекрати! Это уже настоящая семейная сцена. ТАК мы точно не договаривались.
Он хотел что-то возразить, но его оборвал на полуслове стук в дверь. Он пробормотал «Войдите!», и на пороге появилась Вера Степановна. Меня она не замечала, обращаясь исключительно к Олегу:
- Олежка, извини, если помешала. Я по делу. Ты не мог бы на ночь одолжить Виктору Борисовичу свой ноутбук? Дело в том…
- Мама, ты же знаешь, что я никому не одалживаю свой ноутбук! В нем слишком много важной информации, чтобы давать его в руки чайнику. Почему бы ему не воспользоваться твоим?
- Мой еще вчера сломался, я вызвала мастера, но он придет только завтра.
Я чуть не предложила Вере Степановне свой, но потом передумала. У меня там нет никаких защит и паролей, и мне совсем не хотелось, чтобы Виктор Борисович приобщился к моим тайнам, прочитав переписку или еще что-нибудь. Нам все-таки пришлось выслушать печальную историю доктора и его компьютера. Виктор Борисович ездил в командировку, и прямо с поезда приехал сюда.
- А куда он ездил? – спросила я.
- В Тверь, - ни секунды не раздумывая, ответила Вера Степановна, после чего продолжила свой рассказ.
Вечером Виктору Борисовичу позвонили и сообщили, что статью в медицинский журнал ждут от него не в понедельник, а завтра утром, иначе она не попадет в ближайший номер. Тогда он и вспомнил, что оставил ноутбук в гостинице. Он туда уже позвонил, и ему пообещали выслать его в ближайшее время. По счастью, у него имелась флэшка, куда он скинул всю информацию после последнего сеанса.
- Ему надо помочь, - вкрадчиво сказала Вера Степановна, - ты же знаешь, как много значит для него эта публикация.
- Свой ноутбук не дам! – отрезал Олег.
- Хорошо. Тогда пусть он поработает за компьютером отца, все равно он стоит без дела.
Небольшой компьютерный стол со стационарным компьютером стоял в углу кабинета и совсем не бросался в глаза. Дмитрий Иванович никогда на нем не печатал свои романы, но, по словам Олега, вел активную переписку и с его помощью без труда находил нужную информацию в интернете.
- По ночам я здесь работаю, - глухо сказал Олег. – Я не люблю, когда мне мешают.
И тут до меня дошло, что это и есть «проверочка». Быстро вскочив, я подошла к Олегу и, обняв его за плечи, прислонилась щекой к его макушке.
- Сегодня не дам тебе работать! Хватит! – Затем повернулась к Вере Степановне: - Он так много работает! Иногда даже спит в кабинете, чтобы меня не беспокоить. У меня, знаете ли, очень чуткий сон. Если меня разбудить среди ночи, то я больше не усну. – Я вошла в раж и не могла остановиться: - Он совсем себя не бережет! Мало спит, много курит – так и до беды недалеко! Пожалуйста, повлияйте на него!
Выражение лица Веры Степановны с затаенно-торжествующего переменилось на растерянное, но она быстро справилась с собой. На лице Олега следы изумления никак не проходили, и я продолжила свой натиск, предложив Виктору Борисовичу переночевать в кабинете. Запасное одеяло у нас есть, тараторила я, постельное белье тоже, а вот лишней подушки нет, сейчас всё принесу. Я удалилась в комнату, чтобы принести обещанное, и, когда вернулась в кабинет, Веру Степановну там уже не застала.
- Что это с тобой было? – изумленно глядя на меня, спросил Олег.
- Неужели не догадался? – Он отрицательно помотал головой. – Нам решили устроить проверку! – торжествующе воскликнула я. – Надеюсь, ты сразу понял, что история с ноутбуками чистый бред? Один оставлен в гостинице, другой сломался, третий заведомо не дадут. Я сдуру чуть было свой не предложила, но вовремя опомнилась.
- По-моему это ты несешь бред, - не слишком вежливо высказался Олег. – Как тебе такое в голову пришло?
- Скажи, сколько наволочек ты сдавал в стирку?
- Одну, у меня же одна подушка.
- Вот! Я так и думала! – вскричала я и поведала о якобы случайно подслушанном обрывке разговора между Тасей и Верой Степановной, в котором упоминалось об одной наволочке вместо двух, а потом с воодушевлением добавила: - Сегодняшний случай в коридоре наверняка усилил их подозрения, и проверка не заставила себя долго ждать. А ты заупрямился: работа, работа, днем и ночью. Да кто же поверит в наш брак, если ты, имея молодую и совсем не уродливую жену, круглые сутки торчишь в кабинете!
Олег расхохотался:
- Ну, ты сильна! Быстро соображаешь. Но что же теперь делать?
- Ничего особенного, просто эту ночь нам придется провести в одной комнате.
Глава восьмая
Диванчик в спальне был узким и коротким, и совершенно не годился для ночлега, да и запасного одеяла не было, так что мне сразу стало понятно, что нам придется спать в одной постели. Олег то ли из вежливости, то ли из опасений пытался уверить меня, что может поспать и сидя.
- Не выдумывай, - буркнула я, - кровать такая широкая, что мы друг другу не помешаем.
Я первая приняла душ и легла на самый краешек постели, напряженно слушая, как за стеной льется вода. Мне было немного не по себе, почему-то вспоминался наш поцелуй возле ресторана и недавнее нежное объятие в гостиной. Эти воспоминания таили в себе большую опасность, и я постаралась их отогнать. Через некоторое время Олег разместился на противоположном краю кровати. Мы лежали спиной друг к другу, между нами оставалось больше метра пустого пространства, но напряжение все равно чувствовалось. Я думала, что не смогу уснуть в такой обстановке, однако и не заметила, как задремала – усталость взяла свое.
Среди ночи я вдруг проснулась и открыла глаза. Шторы не были задернуты, и я увидела, что диспозиция полностью изменилась. Мы лежали лицом друг к другу, левая рука Олега обнимала меня за талию, и он тоже не спал, а смотрел на меня – очень серьезно и внимательно. Наши взгляды встретились. Нужно было сразу отодвинуться, но я почему-то этого не сделала, и, немного выждав, он прижал меня к себе. Мое сердце в тот же миг заколотилось, как сумасшедшее, и, продолжая смотреть на него, я дотронулась кончиками пальцев до его лица, давая зеленый свет всему остальному. Сначала его поцелуи были очень нежными и острожными, потом страсть захватила нас обоих. Такой бурной и даже сумасшедшей ночи я и представить не могла, впрочем, мой сексуальный опыт совсем невелик. У меня не было случайных связей, и Артем стал моим первым мужчиной.
Олег не знал устали и вел меня за собой к самым вершинам, я даже и не помню, сколько раз там побывала за эту ночь. Нам было не до разговоров, лишь иногда с губ срывались стоны, да пару раз он произнес мое имя. Я полностью отдавалась захватившим меня чувствам и ощущениям, не пытаясь ничего анализировать и не давая определений тому, что между нами происходило. Уснули мы, когда уже рассвело.
Пробуждение было медленным и приятным. Казалось, каждая клеточка моего тела наполнена покоем и счастьем, и даже все молекулы пребывают в полной гармонии друг с другом. Протянув руку к соседней подушке, я обнаружила, что там пусто. Тогда я открыла глаза, но будто не только глаза, но и уши, так как услышала, как в душе льется вода. Промелькнуло мимолетное сожаление, что его нет рядом, но мне все равно было очень хорошо.
Вскоре он появился в спальне и остановился у порога. На нем был темно-синий халат, светло-русые волосы от воды потемнели и влажно поблескивали. Его взгляд был настороженным. Неужели он сожалеет о случившемся? – вдруг пришло мне в голову. Нет, такого не может быть! Любуясь его высокой стройной фигурой, я улыбнулась:
- С добрым утром.
Он ничего не ответил, но на его лице расцвела такая улыбка, которой я прежде не видела, и, сбросив халат, он нырнул под одеяло. Тут началось вообще неизвестно что. Он все время шептал «милая, милая, милая», и я лепетала в ответ что-то соответствующее. Опомнились мы где-то к обеду, успев немного подремать. Не знаю, как выглядела я, но на его лице крупными буквами было написано «СЧАСТЬЕ», и я помимо других чувств испытывала гордость за то, что сделала его счастливым.
Тут, совершенно некстати, у меня закружилась голова, и головокружение было таким сильным, что я даже испугалась.
- Олег, я сейчас умру, если чего-нибудь не съем, - прошептала я, стараясь не показывать, как мне плохо.
Но от его внимательного взгляда это не укрылось:
- Опять голова кружится?
- Немного. Я просто голодна.
- О, да! – воскликнул он, вставая. – Кажется, я тоже сейчас рухну. Лежи, я принесу завтрак или обед, или ужин сюда.
Накинув халат, он удалился, а я лежала, всерьез обеспокоенная. Прежде мне частенько приходилось жить впроголодь, но никаких головокружений не было, чайку попью – и вперед! Впрочем, таких мощных эмоциональных и физических нагрузок мне испытывать еще не доводилось, да и чай я давно не пила. Немного успокоившись, я стала с нетерпением ждать Олега. Вскоре он вернулся с большим подносом в руках, уставленным всевозможными закусками. Там же стояли две чашки с дымящимся черным кофе.
- Надо подкрепиться перед будущими подвигами, - улыбнулся он и, несмотря на головокружение и голод, я почувствовала, что готова к дальнейшим свершениям, и спросила, как восприняла мать его появление.
Он рассмеялся:
- Я ее шокировал, и она весьма недружелюбно поинтересовалась, чем вызвано мое появление в таком виде и в такое время. Я ответил: «Сама догадайся», чем шокировал ее еще больше.
Этот день мы так и провели в постели, иногда прерываясь на сон и еду. Пыл не угас и к ночи, но сил совсем не осталось, так что мы оба уснули и проспали до самого утра. Последующие дни были не менее яркими. Страсть не только не утихала, но разгоралась с новой силой. Одного взгляда было достаточно, чтобы загореться. Мы все-таки постарались вести себя более прилично и появлялись к столу в обычное время, если находились дома. Поведение Веры Степановны стало настолько неважным для меня, что я перестала замечать, были ли уколы с ее стороны. Наверняка она злилась, но нам обоим до этого не было дела. Лишь однажды, случайно перехватив ненавидящий взгляд Виктора Борисовича, я поняла, что к разгадке тайн еще придется вернуться.
У меня начались занятия на курсах. Они превзошли мои самые смелые ожидания, настолько были интересными и полезными. Там нам давали задания, которые я с удовольствием выполняла. Олег тоже вернулся к работе, хотя прежнего рвения не было. Однажды я услышала, как он с кем-то говорил по телефону:
- Если не успею вовремя, то заплачу неустойку! – резко сказал он. – Сейчас у меня есть более важные дела.
- Я тебя отвлекаю от работы? – расстроенно спросила я.
- Конечно, отвлекаешь, - улыбнулся он, обнимая меня, - но я эти отвлечения ни на какую работу не променяю.
Я попросила рассказать его о своей работе, но он ответил своей излюбленной фразой: «Не сейчас». Несмотря на нашу близость, в этом отношении ничего не изменилось. Заметив, что я расстроилась, он сказал, что ему о многом нужно мне рассказать, но сейчас не время. Мне пришлось довольствоваться этим уклончивым ответом.
На курсах я обзавелась двумя подружками и с удовольствием болтала с ними в перерыве, а иногда мы встречались перед занятиями и заходили в кафе. Оказывается, мне очень не хватало общения со сверстницами. На курсы я добиралась на метро, так как в это время везде были пробки, а после занятий Олег встречал меня на машине, и далеко не всегда мы сразу спешили домой. Хотя ноябрь не лучшее время для Питера, мы останавливались на набережной и, неспешно прогуливаясь вдоль реки, то и дело целовались. Во время одной из таких прогулок Олег признался, что безумно счастлив, оттого что наш брак перестал быть фиктивным.
- Свою руку я тебе давно предложил, - сказал он, - а теперь и сердце отдал.
Это было не слишком завуалированным признанием в любви. В ответ я его обняла, и мы снова поцеловались. Слова были не нужны.
Моя жизнь напоминала сказку. Я стала лучше выглядеть, у меня улучшился аппетит, что, к сожалению, не замедлило сказаться на фигуре, но я не придавал этому значения до сегодняшнего утра. Натягивая джинсы, которые не одевала несколько недель, я не смогла их застегнуть, и тут меня будто обухом по голове ударило. Олег в это время работал в кабинете, а я, плюхнувшись на стул перед туалетным столиком, уставилась в зеркало, пытаясь обнаружить в себе перемены. Ничего явного не было, но глаза будто стали более синими, да и кожа как бы светилась изнутри. Возможно, в этом повинно мое счастье, но ведь возможно и другое.
С Олегом мы были близки всего три недели, но всякие косвенные признаки появились задолго до этого. Я вспомнила свой обморок после взрыва, предположение врача скорой помощи, последующие головокружения, дурноту по утрам… Контузия ни при чем, она была очень легкой! Меня прошиб холодный пот. Как можно быть такой дурой! Но ведь через две недели после приезда в Питер у меня были месячные, пусть очень скудные, но все-таки были! Когда в следующий месяц они не пришли, я решила, что дело в стрессе, поэтому и не беспокоилась. Но почему потом не обратилась к врачу?! Стресс стрессом, но ведь организм должен функционировать.
Когда Олег удалился по каким-то делам, я помчалась в аптеку и купила тесты. Через несколько минут я знала правду: я беременна! В душе теплилась слабая надежда, что срок невелик, но разум подсказывал, что это не так. Я сразу позвонила в платную клинику и записалась на прием к врачу. Сказав Олегу, что перед занятиями мы договорились встретиться с девчонками, я ускользнула из дома пораньше, стараясь не смотреть на него и не вступать в разговоры.
Клиника располагалась на набережной Фонтанки в красивом особняке позапрошлого века, но внутри всё было оформлено по-современному, радуя глаз строгой изысканностью и чистотой. Поднимаясь на второй этаж, где находился кабинет врача, я почувствовала, как у меня предательски задрожали ноги, да и внутренности тоже. С врачом я разговаривала, как во сне, хотя события описала со всевозможными подробностями и довольно четко ответила на все вопросы. После осмотра и проведенного УЗИ стало ясно, что срок беременности не меньше шестнадцати недель. С ребенком всё в порядке, развитие соответствует сроку, никаких патологий не выявлено. Мои чувства были такими сложными, что я не взялась бы их описать. Представив светловолосого малыша с карими глазами, я вдруг поняла, что он никогда не будет таким, и едва не разразилась рыданиями.
- Вы ведь замужем, - укоризненно произнесла врач, с неприязнью глядя на меня, - так что смиритесь. Делать аборт всё равно поздно.
- Нет-нет! – испуганно отозвалась я. – Никаких абортов не будет!
Тогда она смягчилась:
- А девочка у вас просто замечательная!
Девочка! У меня потекли слезы. Абстрактный ребенок вмиг превратился в маленькую девочку. Пусть ей не суждено быть похожей на Олега, но ведь она моя дочь! Я произнесла про себя эти слова, но до конца так и не поняла и не прочувствовала, что случилось.
До курсов я добралась на автопилоте и, механически конспектируя лекцию, продолжала находиться в прострации. В перерыве девчонки стали допытываться, что случилось. Я сослалась на плохое самочувствие, чему они, похоже, не поверили. Самочувствие и впрямь было ужасным, если не физическое, то моральное. Однажды Олегу уже довелось пережить нечто подобное. Его первая жена была беременна от другого. Теперь я… Представив, какую боль ему предстоит пережить, мне стало еще хуже. Его боль я переживала, как свою собственную, и только сейчас до конца осознала, насколько он дорог мне. А если он подумает, что я специально его обманула – поняв, что беременна, решила фиктивный брак перевести в настоящий? Ведь именно я устроила так, что нам пришлось оказаться в одной постели. А дальше… всё предсказуемо. Впрочем, всё было предсказуемо с самого начала – с того дня, когда я поселилась в его квартире.
Из здания школы, где проходили занятия, я вышла в сопровождении девчонок. Олег, затушив сигарету, сразу подошел к нам и поздоровался. Сейчас он казался мне особенно красивым и желанным, и мое сердце обливалось кровью. Рая, симпатичная и очень шустрая девчонка, шутливо обратилась к нему:
- Олег, будьте сегодня с ней поосторожнее. Наша Маша не в духе.
- Я заметил, что ты с утра не в себе, - сказал он, когда мы подошли к автомобилю. – Но ведь ночью всё было хорошо?
- Более чем, - грустно улыбнулась я и прижалась щекой к его плечу. – Нам нужно поговорить, но не здесь. Лучше дома.
- Нет, лучше на набережной, - хмуро отозвался Олег.
Мы сели в автомобиль и не проронили ни слова, пока не вышли из него. Я взяла Олега под руку, и мы пошли вдоль реки. Я молчала, никак не могла набраться храбрости для разговора и оттягивала эту ужасную минуту. Олег не выдержал и, остановившись, взял меня за плечи:
- Маша, не тяни. Говори, в чем дело.
- Я беременна, - бухнула я.
Он расцвел своей самой лучезарной улыбкой:
- Да это же и есть счастье! Почему ты в таком миноре?
И тут я разрыдалась:
- Это не твой ребенок!
- Как это? – не понял он. – Разве ты мне изменяла?
- Нет-нет! – вскричала я и рассказала всё и со всеми подробностями, как недавно рассказывала врачу.
Его лицо казалось окаменевшим, но слушал он очень внимательно и меня не перебивал.
- Понимаешь, это девочка, - всхлипнула я, - развивается нормально, врач сказала, что она замечательная, - и я опять разразилась слезами, ставя множество точек в конце своего монолога.
Олег не произнес ни слова и, взяв меня за руку, повел к автомобилю. Его молчание меня оглушало. Я представляла, что он сейчас чувствует, и опять переживала его боль, как свою. Ведь его в очередной раз постигло разочарование! Нужно как-то помочь ему выбраться из этого кошмара.
- Олег, я помню о нашем договоре, - тихо сказала я. – Ты не обязан брать на себя заботу о чужом ребенке. Я уеду, и никто из твоего окружения ничего не узнает.
Он резко остановился и встряхнул меня:
- Ты о чем говоришь? Какой договор? Он давно аннулирован. Я люблю тебя. Ты любишь меня. Твое известие ничего не меняет. Конечно, оно оказалось для меня неожиданным, но, повторяю, оно ничего не меняет. Эта девочка станет НАШЕЙ дочерью, и мы вместе будем ее растить. Потом, может быть, и другие дети появятся.
Признаться, я мечтала услышать от него именно такие слова. Он по-мужски бескомпромиссно и решительно обозначил свою позицию. Я так не могла. Ведь она дочь Артема! То, что я полюбила другого, этого не меняет. Он должен знать, что станет отцом, и от девочки нельзя ничего скрывать. Все тайны рано или поздно выходят наружу, и ничего хорошего это не приносит.
Тем временем мы сели в автомобиль, и Олег осторожно прикоснулся к моему животу:
- Я заметил, что ты несколько округлилась, но мне и в голову не пришло, чем это вызвано на самом деле.
- Мне тоже, - буркнула я.
- Но мне твой новый образ очень нравится, - добавил он, трогаясь с места.
Ночью Олег уделил должное внимание исследованию произошедших со мной перемен и выглядел абсолютно счастливым. Мне даже стало немножко жутко, когда я осознала, какую роль играю в его жизни. Понятно, приняв решение, он был покоен и счастлив, а вот со мной всё обстояло не так однозначно. Мне казалось, что нельзя скрывать правду от Артема, это нечестно. Ведь если бы я догадалась о своей беременности раньше, то вполне вероятно уехала бы с ним в Заозерск, как он того хотел. Неизвестно, были бы мы счастливы или нет, но мы были бы вместе со своим ребенком. Возможно, и сейчас он ждет меня, несмотря на обиду. Нечего выжидать, нужно поставить точку в этой истории! И все-таки разговор с Олегом на эту тему я постоянно откладывала. Он наконец-то погрузился в работу, и мне не хотелось его будоражить и расстраивать.
Как-то он поинтересовался, есть ли у меня загранпаспорт. Прошлой весной мы с Артемом ездили в Турцию, тогда он у меня и появился впервые. Поскольку фамилию я не меняла, паспорт был действителен.
- Скоро закончу работу, - весело сообщил Олег, - и махнем куда-нибудь отдохнуть. Куда ты хочешь?
- В Париж! – выпалила я.
- В Париж, так в Париж, - легко согласился он. – Подбери подходящий тур на рождественскую неделю, к этому времени я буду свободен.
В общем, моя жизнь опять напоминала бы сказку, если бы не чувство вины перед Артемом.
Как-то Олег отправился по своим делам спозаранку, и мы завтракали вдвоем с Верой Степановной, а Тася нам прислуживала. Я не понимала, к чему такие церемонии, особенно, когда в доме нет гостей, но вмешиваться в отношения двух родственниц не собиралась. Отодвинув пустую чашку, я стала подниматься из-за стола, когда Вера Степановна, в упор глядя на меня, спросила:
- Ты беременна?
- Да, - небрежно отозвалась я. – Тася, спасибо за вкусный завтрак.
Мне хотелось побыстрее покинуть кухню, чтобы прервать неприятный разговор. От Веры Степановны можно ожидать любых каверзных вопросов. Так и оказалось:
- И каков срок?
- Двенадцать недель, - ответила я, хотя на самом деле было гораздо больше, но ни к чему давать ей в руки оружие против себя.
- Так-так, - протянула она. – И почему же до сих пор мне ничего не сказали? Я ведь не чужая.
Пришлось выкручиваться:
- Вы ведь знаете Олега, - сказала я, - он любит тянуть резину, все время говорит «не сейчас», хотя шила в мешке все равно не утаишь. – Затем после паузы добавила: - Надеюсь, к внучке вы будете относиться лучше, чем ко мне.
Выпалив эту колкость, я собралась удалиться, но она остановила меня очередным вопросом:
- Как вы ее назовете?
- Мы решили не выбирать имя заранее. Когда она родится, мы на нее посмотрим и решим, какое имя ей дать.
В конце концов, я выскочила из кухни, чувствуя себя так, будто меня только что жарили на раскаленной сковородке.
Вечером у Веры Степановны опять ожидались гости. Тамару Александровну после того ужина с московскими звездами она не приглашала. Наверное, заметила, что между нами возникла симпатия, и решила воспрепятствовать дальнейшему сближению. Что ж, пришла пора навестить словоохотливую старушку. Вечером я записала ее адрес и телефон к себе, так как они до сих пор хранились в телефоне Олега.
- Хочешь немного развеяться? – улыбнулся он. – Тамара Александровна очень подходящая компания.
И совершенно неожиданно для себя я вдруг выпалила:
- И еще я хочу съездить в Заозерск. Артем должен знать правду о дочери!
Олег сразу будто осунулся и постарел:
- Неужели ты до сих пор по нему сохнешь?
- Нет! Конечно, нет! Между нами эта поездка ничего не изменит. Я хочу быть только с тобой!
Я подошла и обняла его. Но он стоял, застывший, как истукан.
- Тогда я тебя не понимаю.
Я стала объяснять, долго и путанно, подчас сама не понимая своих мотивов. Неужели и впрямь я настолько честная, что не приемлю любую ложь? Или же до сих пор к нему неравнодушна? Нет-нет, я просто чувствую свою вину перед ним.
- Понимаешь, - говорила я, - я обещала Артему, что мы вернемся к обсуждению наших отношений через год. Так вот, теперь нет необходимости так долго ждать! Я всё для себя решила в ту первую нашу ночь. Мне нужно покончить с этой с историей – раз и навсегда, и чтобы не было никаких недомолвок и лжи.
Олег немного успокоился и прижал меня к себе:
- Хорошо, съезди, объяснись. Но зачем говорить ему о ребенке? Это только всё запутает. Если ты не собираешься возвращаться к нему, то лучше ему об этом не знать.
Тогда я рассказала о том, как Вера Степановна интересовалась сроком моей беременности. Ребенок должен родиться раньше названного мной срока, так что она быстро всё сопоставит и сделает соответствующие выводы, потом и до Артема доберется.
- Пойми, в любом случае всё может выйти наружу! Ты еще можешь отказаться от меня, я как-нибудь сама выпутаюсь.
Тут он впервые по-настоящему на меня разозлился:
- Ты в своем уме?! Я не собираюсь отказываться ни от тебя, ни от дочери. Давай договоримся так: ты встретишься с ним, прислушаешься к своим инстинктам и решишь, стоит ли раскрывать перед ним все карты. Я поеду с тобой и буду ждать тебя в гостинице.
С большим трудом мне удалось его убедить, что через это испытание я должна пройти в одиночку.
Следующим утром Олег проводил меня на вокзал. Он был очень бледным, под глазами залегли тени, и я вдруг почувствовала такую сильную любовь к нему, что мне стало больно. Порывисто обняв его, я впервые призналась в любви:
- Я люблю тебя! Больше жизни!
Мы стали самозабвенно целоваться прямо у входа в вагон, на глазах множества людей, ничего не замечая вокруг. Чуть позднее, махая ему рукой через окно, я сглатывала слезы, которые были готовы залить всё вокруг.
- Муж? – спросила сидящая напротив женщина. Я кивнула. – Надолго расстаетесь?
- На два дня.
Она улыбнулась:
- Какая прелесть!
Продолжение следует...