Панкледи и Анастасия Литвин
• Пометки: спасибо Насте Бурдиной за такую замечательную птичку!
===
Солнце медленно выползало из-за кромки леса. Пичуги радостно скакали с ветки на ветку, оглашая утренний воздух писком и щебетом. Но ни пение птиц, ни ласковые солнечные лучи не проникали за стены одиноко торчащей на высоком холме башни.
Серые камни, искусно уложенные когда-то древними мастерами, не тронули ни мхи, ни лишайники. Ни один паучок не пробежал по их холодной поверхности, что бы сплести свою паутинку. В подвалах никогда не водилось крыс. Все живое старательно избегало этого пропитанного магией места. И только стая летучих мышей по ночам вырывалась из узких бойниц на самом верху башни.
Среди немногочисленных обитателей Северных Лесов это строение было известно, как Башня Януша. Никто уже не помнил, был ли этот Януш тем, кто построил ее, или магом, когда-то обитавшим там. Да это и не важно. Главное правило – не приближаться к ней, не нарушалось уже несколько веков. Пустовала ли башня, либо жила какой-то своей собственной, не видимой миру жизнью – было неизвестно. В обоих Королевствах о ней помнили разве что историки, любители копаться в старых хрониках.
Но в то утро одна бесстрашная сорока нарушила древний запрет. Точнее сказать, это был сорок. Но люди почему-то не делают половых различий для птиц, что Оли всегда оскорбляло. Он – мужчина, самец! И именоваться в женском роде ему решительно не нравилось. Однако, что взять с этих глупых двуногих?
Оли уселся на выступ каменной кладки под окном одного из верхних этажей башни. В окнах не было стекол, лишь плотная черная ткань закрывала проем. Оли аккуратно просунул голову за штору и его блестящие черные глазки быстро обежали открывшееся взору помещение. Судя по круглой форме, эта комната занимала целый этаж башни. С первого же взгляда Оли понял – это то, что люди называют странным словом «лаборатория». Слово ему нравилось. В нем было целых два «р».
Множество проводов, трубок и шлангов тянулись по полу, извивались по стенам, свисали с потолка. Странный агрегат посреди помещения, видом своим напомнивший Оли гигантский самовар, пыхтел и ритмично испускал струйки разноцветного пара.
Столы, уставленные стеклянной лабораторной посудой, заваленные чертежами и схемами, стойки с ретортами и колбами... Все это казалось сороку настоящим раем – столько блестящих разноцветных штучек! Но мудрая птица знал: люди - коварные существа. Будь он помоложе, непременно ринулся бы, например вон к той медной круглой штуковине. Но, умудренный жизненным опытом, Оли не торопился. Сначала надо было осмотреться как следует. Он еще немного высунулся из-за черной ткани и мысленно похвалил себя за предусмотрительность.
К понравившейся ему штуковинке протянулась человеческая рука в лабораторной перчатке, покрытой пятнами и подпалинами. Короткие толстые пальцы сомкнулись на медном кругляшке и Оли едва сдержал возмущенный вскрик.
- А, вот ты где! – прозвучал высокий мужской голос. – Проклятый диск! Ищу тебя уже полчаса!
Оли удивился. Такие звуки мог бы издавать человеческий детеныш. Люди называют таких подростками. А вот низенькому плешивому толстячку надо бы голос посолиднее!
Толстяк потащил диск к «самовару» и стал возиться с диковинным агрегатом.
- Скоро все будет готово, - радостно приговаривал он. – Остался последний этап! И ты, мой милый Упырь, больше не будешь одинок.
- Замолчи, сутенер-грехводник! Я вам живым не дамся! Я не позволю над собой надругаться тебе и твоим мерзким созданиям!
Оли едва не упал с подоконника от подобных речей. И вытянул изо всех сил шею, пытаясь рассмотреть упыря. Про то, что существуют подобные создания, он даже и не слышал.
Существо казалось статуей, вырубленной из темно-серого камня.
Резкие, грубоватые черты лица, большие острые уши, рот, полный крупных острых зубов. Из-под мощных надбровных дуг красными огоньками светятся глаза, и ни единого волоска на совершенно гладкой, как каменный шар макушке. Два острых, покрытых чешуей крыла топорщились за спиной. Единственная одежда - набедренная повязка из кожи виверны.
Четырехпалые когтистые руки вцепились в решетку клетки. Судя по тому, как прогнулись толстые прутья, сила в этих пальцах немаленькая.
Упырь с ненавистью смотрел на толстого коротышку. Ученый поднял голову, вытер руки о халат, первоначальный цвет которого опередить не взялись бы даже опытные прачки, и ответил своим визгливым голоском:
- Неблагодарная тварь! Я забочусь о том, что бы восстановить вашу утраченную популяцию.
- Ты заботишься только о том, что бы получить Алановскую премию, - прозвучал холодный голос, от которого у Оли перья на загривке встопорщились. Сорок понял, что говорил вампир. Однако не сразу смог увидеть, где он. А когда обнаружил, чуть не каркнул от удивления. Вампир находился в огромном стеклянном цилиндре, плавая в прозрачной желтоватой жидкости. В запястья и шею вампира впились металлическими клеммами тонкие трубки.
Коротышка дернулся и пропищал:
- И что? Разве я не достоин всемирного признания? Я гениален! И все должны об этом узнать.
- Хорошо, гений ты наш, мы-то тут причем? – в голосе вампира плескались целые океаны иронии.
- Как причем? Вы войдете в историю вместе со мной!
- В качестве лабораторных крыс? Просто мечта всей жизни, - правильное до приторности лицо вампира скривилось.
- Ты когда-нибудь слышал о жертвах во имя науки? – взвизгнул ученый.
- Роль жертвы меня никогда не привлекала, - вмешался Упырь.
- Да кто вас вообще спрашивает! – в голосе толстяка прорезались истерические нотки. – У меня есть Великая Цель! И ваши стенания меня не остановят.
Упырь закатил глаза.
- Да как тебе, одержимец, вообще пришло в голову называть «Великой целью» свои постыдные деяния?
Коротышка вытаращил свои бесцветные глазки на Упыря.
- Я не вижу ничего постыдного в возрождении древней, некогда могущественной расы. Твоей расы, между прочим! – и обвиняющее ткнул пальцем в Упыря.
В комнате раздался приглушенный стеклом хохот вампира.
- Валерьян, ты идиот. Для воссоздания расы ты выбрал монаха-отшельника, который уже тысячу лет шарахается от всех, кто носит юбку. Твоя затея обречена на провал.
Ученый побелел от злости.
- Это – предрассудки! Фанатизм! Пережиток темного прошлого! Разумные не должны противиться зову природы! Это противоестественно и антинаучно!
Вампир зашелся в хохоте.
- Так они потому и вымерли, что вели себя противоестественно и антинаучно. Правда, Упырек?
Упырь гордо поднял голову:
- Только примитивные создания идут на поводу у первобытных инстинктов. Моя же раса всегда ценила духовное более, чем физическое.
Оли совсем запутался. Что же здесь происходит? Решив разобраться получше, он бесстрашно спрыгнул с окна и стал медленно пробираться поближе к клетке с Упырем. То и дело ему приходилось переступать через провода или уворачиваться от вращающихся частей разных механизмов. Гордясь собственной ловкостью, он подкрался почти к самой клетке и спрятался за большим деревянным ящиком. Осторожно высунув голову из укрытия, сорок даже клюв розинул от изумления.
Коротышка-Валерьян приплясывал перед Упырем и завистливо вопрошал:
- Как? Как можно? Отказываться от столь приятных обязанностей продолжения рода? Если бы меня природа одарила столь щедро! Не только гениальными мозгами, но и такими же восхитительными мускулами, я бы…
- Ты бы ни одной юбки не пропустил, а, красавчик? - ехидно поддел его вампир. А Упырь только презрительно отвернулся.
Ученый обиженно засопел.
- Ах, так? Да мне вообще плевать на ваше мнение! Вот получу Премию, тогда… тогда и посмотрим!
Толстяк дернул за рычаг и раздался отвратительный свист, от которого сорок в ужасе забил крыльями. Упырь закрыл уши, а вампир сморщился как от зубной боли. Как оказалось, это был сигнал, и повинуясь этому зову в помещение с топотом вбежали несколько низкорослых существ, отдаленно напоминавших упыря. Они поклонились ученому, от чего тот расплылся в довольной улыбке.
- Мои дорогие детки! Сегодня у вашего папочки великий день! Поднимите-ка вот этот ящик и поставьте его на стол.
Серокожие создания, толкаясь и спотыкаясь, схватили тот самый ящик, за которым прятался Оли, и неуклюже поволокли его к длинному металлическому столу. Сорок едва успел шмыгнуть в сторону, но эти растяпы его даже не заметили. Тут же преисполнясь к ним презрения, Оли взлетел на шкаф и уселся там, среди свернутых в трубки чертежей. Отсюда ему открывался еще более шикарный вид на происходящее.
Тем временем ящик установили на столе, и ученый велел снимать с него крышку.
- Все твои создания – просто уродливые неповоротливые болваны, такие же, как и ты сам,- подал голос вампир, когда големы, с третьей попытки сняв крышку, уронили ее на ногу своему хозяину.
Пять минут Оли с восторгом наслаждался зрелищем прыгающего на одной ноге по лаборатории и вопящего от боли толстяка. Големы в ужасе толпились перед своим создателем, не зная, что им делать.
- Уродливые неповоротливые болваны, говоришь? – отпрыгавшись, злобно прищурился ученый. – Посмотрим, что Вы скажете сейчас, Лорд Амадей. Когда увидите совершеннейшее из моих творений!
- Жду-недождусь, Валерик, - скептически ответил Лорд.
- ВА-ЛЕ-РИ-УС! Не Влериян! Не Валерик! Валериус! – профессор закипал от злости. – А, ну вас!
И он склонился над ящиком. Оли едва не запищал от любопытства. Что же там? Что лежит в этой длинной деревянной коробке? Какая игрушка?
- Можете ехидничать сколько угодно, Лорд, - надменно произнес ученый, подключая тонкие провода к тому, что лежало в ящике. – Но ваша кровь поможет оживить мою куколку.
Оли изо всех сил тянул шею, пытаясь рассмотреть содержимое ящика. Но клубы пара окутали стол. Негромко крякнув от досады, он нервно перебирая лапами пробежался по шкафу. И наткнулся на пристальный взгляд вампира. Скрытый за стеклом Лорд медленно поднес к губам указательный палец. Кажется, у людей это означает что-то вроде «я тебя не выдам». Скосив глаз, сорок оглянулся на Упыря. Тот буравил его взглядом своих красных глаз, оставаясь совершенно неподвижным. Сорок осмелел, и снова побежал к тому краю шкафа, с которого хорошо был виден ящик.
В руках Валерьяна он увидел тот самый медный диск, заполучить который ему хотелось с самого начала. Видимо его только что вытащили из «самовара» и теперь толстяк вставлял его в свою куклу. Раздался щелчок, как будто пластинка плотно вошла в паз. Ученый издал победный возглас «Готово!» и отступил подальше от стола. Как оказалось, очень вовремя. Сорок даже не ожидал от толстяка подобной предусмотрительности. Буквально в следующее мгновение стенки деревянного ящика разлетелись, осыпая щепками толпящихся вокруг стола големов. Те с криками бросились врассыпную.
А из клубов пара медленно поднималась фигура, имевшая явные женские очертания. Лорд присвистнул.
- Ничего себе! Да, Валерьян! Удивил! Для такой красотки и крови не жалко. Это что, для конкурса стриптизерш среди гомункулов?
Дамочка даже на привередливый взгляд Оли была хороша. Женственная фигура, едва прикрытая яркими лоскутками ткани, кожа, напоминающая черный мрамор, изящные крылья за спиной… пожалуй только пышной шевелюры ей не хватало, что бы полноправно именоваться красоткой. Нет, Оли, если говорить начистоту, предпочел бы перья.. Такие красивые, как у него в хвосте… вот была бы куколка!
Но перьев и волос у дамочки не оказалось. Макушка ее была такой же круглой и безволосой, как и у Упыпыря. Сам Упырь в ужасе вопросил:
- ЧТО ЭТО?
- Знакомьтесь. Ева, - с гордостью представил свое творение Валерьян.
Ева же скептически взглянула на «папочку» и ловко спрыгнула со стола. Ее изящная четырехпалая кисть указала на ученого. Красный огонек в ее глазах вспыхнул ярче.
- Еда. – с уверенностью произнесла она и шагнула к Валерьяну. Тот взвизгнул.
- Нет! Нет! Посмотри! Посмотри на него! - ученый стал тыкать пальцем в Упыря. – Правда, красавец? Посмотри на него внимательно, моя девочка! Вы просто созданы друг для друга!
- Это – еда? – спросила Кукла и направилась к клетке.
Упырь остолбенело таращился на приближающегося гомункула. А профессор втолковывал несмышленой «дочурке»:
- Нет, это – не еда! Это… это… твой суженый. Поцелуй его, - Валерьян поспешил открыть клетку, что бы впустить Еву.
Кукла на мгновение замерла в нерешительности. А потом ее лицо озарилось улыбкой.
- Целоваться, - проворковала упыриха и, вытянув руки, шагнула перед.
Упырь с воплем ужаса бросился к двери и навалился на нее всем весом, не впуская к себе Еву.
- Уди от меня, развратница! Исчадие порока!
Оли, разинув клюв, смотрел на происходящее во все глаза. Лорд заходился истерическим хохотом.
- Целоваться, - обиженно ворковала Кукла, ломясь к Упырю. Серокожий монах стойко держал оборону.
- Не для того я хранил себя в чистоте 15 веков, что бы какая-то искусственная распутница дорвалась до моего тела.
«Распутница» на незнакомое ей слово не обиделась и, просунув руки между прутьев, попыталась обнять Упыря. Преисполнившись сочувствия к несчастному заключенному, Оли решил действовать. Черно-белой молнией метнувшись к Валерьяну, сорок вырвал у него из рук связку ключей и одним ловким движением клюва, забросил внутрь клетки. Упырь, не мешкая, схватил ключи и, стараясь не обращать внимания на тискающую его Еву, стал возиться с замком. После чего с победным воплем «Заперто! Изыди, похотливица!» отпрянул от дверей и крепко сжал в кулаке ключи.
Валерьян, опешив от подобного поворота событий, только сейчас рассмотрел красавца Оли, виновника любовной неудачи Евы, а следовательно и провала всего его проекта. При мысли о том, что Алановская Премия прямо сейчас ускользает из его рук, потому, что какая-то птица стащила ключи, ученый пришел в бешенство.
- Негодная тварь! Поймать! Убить! Перья выщипать!
Верные големы ринулись исполнять приказ создателя, стукаясь лбами и валясь с ног.
А Оли, гордо взмахнув крыльями, пролетел прямо над их головами, метко обстреляв пометом их макушки. После чего сорок с триумфом покинул лабораторию, сопровождаемый хохотом вампира, стенаниями несчастной отвергнутой Евы, и истерическими выкриками профессора.
Весь этот гам перекрыл глубокий, как гул падающего в пропасть камня, голос упыря:
- Благодарю тебя, бесстрашная птица!
-Дарррмовщина! - выкрикнул свое любимое слово Оли в ответ и заложив ослепительно красивый вираж над башней, полетел в сторону Мидлтона.