Вот и год пролетел,
И зима уж под горку сорвалась.
Далеко Петербург,
Много ближе московский февраль.
Сколько прожито дней!
Ну а сколько еще их осталось?
Не подскажет никто,
Да и предугадает едва-ль.
Тот же город вокруг,
Те же лица по телеэкранам.
Точно та же толпа:
Все в делах, всем беда - не беда.
Веселятся студенты,
Кричат поздравленья Татьянам...
И кричать бы, кричать,
Только что, и кому, и куда?
Мрачно холоден парк
И замерзшие автомобили.
Башня высится мрачно
Над застывшим квадратом пруда.
Никому не расскажешь,
Что было, но что упустили.
Никому не расскажешь,
Какая случилась беда.
И кричи, не кричи,
Но никто не придет, не поможет.
И пиши, не пиши,
Никому прочитать недосуг.
Никого никогда
Не заденет и не потревожит
Одинокий мужик,
Посторонний. Ни недруг, ни друг.
Никому ни к чему,
Что с надсадою прожиты годы.
Что в мозолях ладони,
И пуст коченеющий дом.
Что пора уходить
В небытье с отошедшею модой,
Завершая дела
В этом мире, жестоком таком.
И ведь было же все.
Ничего в одночасье не стало.
И цветы, и вино,
И объятия в белой ночи.
Было двое сердец,
Но одно оторвалось, отстало.
И уже не догнать,
Не дозваться. Кричи, не кричи.
Нет, стихов не писал.
На гитаре играл неохотно.
Много творчески спал,
И при том в кабинете один.
Недовольствовал много,
Любил пообедать добротно.
Ешь по-полной и спи,
Ты теперь сам себе господин.
Написать бы стихи
И рассыпать цветы ворохами,
Песню спеть и обнять,
И в былое умчаться вдвоем...
Засыпает Москва,
Безнадежно трепещется память.
Бесконечная ночь
Вслед идет за Татьяниным днем.
25 января 1996 года