МАМА
МОЯ М А М А - Ларина – Бумагина, дочь Семёна Филипповича Ларина и Шабаловой Натальи Леонтьевны, родилась 25 октября 1915 года.
Семён Филиппович Ларин, как рассказывали, был высоким - выше среднего роста, с копной вьющихся каштановых волос. Домовитый, работящий. Сам он из большой и зажиточной семьи. Мой прадед (отец Семена) - Филипп - очень собранный и строгий человек. Руководил семьей мудро.
Его дом был выстроен с огромными по тем временам окнами, высокими дверями. (После коллективизации дом забрали под сельскую школу с начальным 4-х классным образованием). Семья состояла из 21 человека. Сыновья, их жёны и дети.
Каждая невестка четко выполняла свою работу. Дети участвовали во всех домашних мероприятиях.
Кроме крестьянских работ, Филипп и его сыновья зимой занимались роспуском древесины на доски, бруски. У Филиппа была своя лесопилка.
За работу брали досками, или брёвнами. Из полученного леса были построены сыновьям отдельные дома.
Пилорама в то время была ручной. Вверху всегда стоял кряжистый Семён.
Ещё юношей он не сумел устоять, оступился, упал и сломал правую руку в локте. Правая рука так и осталась согнутой в локте с ограниченным движением.
Сам дед Филипп и его дети могли свободно читать, и даже получал журналы по крестьянству.
Мама часто вспоминала, как они громадной семьей садились на лавки около начищенного добела стола. В середину ставили большой чугун с наваристыми щами, половником.
У всех деревянные ложки (вилок в ту пору не знали –Это 1920 годы).
Все крестились, дед читал молитву, потом стучал половником по столу и степенно первым подносил ложку ко рту, затем наступал «черёд» остальных. (Для детей обязательный « обряд» тянулся уж так невыносимо долго...)
Все крошечки хлеба со стола не падали. Их собирали в горсточку и сьедали.
Да, ещё о хлебе. Испеченный Натальей каравай, дед брал в руки и отрезал, приговаривая:
«Ну, чья сегодня очередь краюху кушать?»
Самое святое для крестьянина – Х л е б.
Жили дружно, пока не пришло время делиться. К тому времени Семён женился на Наташе.
Шабалова Наталья появилась у них, сбежав накануне пострига из монастыря, куда её сдали родители.
Она прекрасно понимала, что возвратиться в семью не может ( а почему, я до сих пор не разобралась - предполагаю, что пошли какие то перемены в положении самих Шабаловых и в стране, ведь и в монастырь не просто так девчонку отвели).
Оказавшись у Лариных в работницах, она пекла, стряпала.
Работящую девочку сам Филипп предложил Семёну в жёны.
Собой была видная - стройная, с необычайно густым волосом, с косой ниже колен.
Моя мама вспоминала, как её отец после бани помогал жене - (моей бабушке), волосы расчёсывать,- часто распутать не могла, ножницами удаляли такие пряди.
В деревне Наталью считали избалованной красавицей. В монастыре её научили прекрасно делать выпечку, с другой работой она справлялась неважно.
Светлорусая красавица родила: Катю - нашу маму, Настю, Шурочку, Леночку, еще родились и не выжили двойняшки, а потом и Сергея.
После отделения за Семёном остался дом, подворье (без скотины), два тулупа: один из них лисий. С Сёмкой остались и старики.
Вся одежда шилась из полотна, изготовленного тут же, в семье.
Сеяли лён, коноплю. Мама рассказывала, какой тяжёлый труд был, чтобы «оттрепать», отбелить лён. Потом его пряли. Пряли зимой, когда полевых работ не было. Ходили, друг к другу, на посиделки у всех руки были заняты.
Пряли шерсть, лен, коноплю. Ткали и вязали.
Спали на ряднинках и ими же накрывались (плетёные дорожки по-нашему)
Дети и старики спали на теплой печи.
Мама называла такой способ (безкроватный) - спать покатом…
Маме было 7 лет. Село готовилось справлять праздник урожая .
Гнали самогон из браги. Семён выпил кружку «первача» и « спалил» себе внутренности.
Перед смертью он подозвал маму, сказал: «Катька, ты остаёшься за старшую, семья на тебя ложится. Мать (бабушка Наталья) сама знаешь – никчёмная».
Отвернулся к стенке. Мама испугалась страшно.
Тетя Настя (мамина сестра) вспоминала, что отец всё старался прогреться, но от боли стонал и периодически ругался.
Отец в муках и умер. Его не стало в 37 лет.
Похоронили Семена, и наша мама, маленькая Катя, стала вести хозяйство, помня строгий наказ папы.
Первое, что помнила мама - третий день после похорон. В доме ни полешки.
Попросила двоюродного брата Сашу Ларина ( в то время ему было 11 лет) запрячь лошадь. Одела валенки, которые были ей до паха, поехала в Рогатинский лес за хворостом.
Наталья рученьки скрестила и только «выла». Полностью не соображая, как можно теперь жить с малыми на руках.
Родственники оказались «деловыми». Забрали практически всю скотину, приговаривая: « Зачем вам овцы? К чему ещё одна лошадь?..»
Сразу сдохла одна корова. Следом пошло раскулачивание… Хлеб из амбара под метлу – увезли. Из дома выгнали…
Настали чёрные годы.
Мама не любила деревенских людей, у которых не осталось ничего человеческого, одни животные инстинкты (выжить любым путем),- за их жестокость.
Ели листья липы, крапиву, лебеду. Бабушка с Настей и Сергеем побирались.
Мама ушла в совхоз работать свинаркой. Стала передовиком. У нее ни один поросенок не помер в тот период, когда у всех дох скот. Она очень старалась слушаться ветврача и выполняла предписания.
С негашёной известью перестаралась. Засыпала весь пол - поросята её мучились, чихали, но ни один не подох - продезинфицировала…
Когда появились вербовщики, она сумела получить справку с подделанным годом рождения, и своим поступком подвигла деревенских доходяг мужиков уехать по вербовке на строительство железной дороги в Свердловск.
Получила ботинки на деревянном ходу, фуфайку. Жила в бараке, таскала шпалы, работала в бойлерной, топила и таскала воду. Видела всё.
Выдавали хлеб, кусочек сахара , Она не сьела ни одного кусочка сахара. Складывала в мешочек целый год. При расчете, на полученные деньги, накупила мануфактуры (ткани), платок для мамы-Натальи, сестричкам по платочку.
Страшно тяжелый чемодан мешал успевать за деревенскими.
Тяжело погружались в вагон. Родные дядьки только её торопили, но не помогли ни разу.
Забравшись первыми, разместили свой багаж, не оставив места для Катиного чемодана. Почти надорвавшаяся девочка, уставшая, сходу заснула , забравшись на третью полку и свернувшись так, чтобы не столкнуть чужие узлы.
Дядька Яков пообещал последить за чемоданом, который стоял между полок.
Среди ночи схватилась Катя, а чемодана и близко нет… украли. Дядьки дружно, хорошо спали.
Приехала в деревню в слезах…
Мать Наталья, безразличная к жизни, сказала:
- Видно так Богу угодно, чтобы мы умерли. (Сама она в туалет уже червяками ходила).
Мама в совхоз пошла работать. Вкалывала много, но оплаты никакой.
Умирают сестренки. В гробик положить было нечего. Постлали газеты.
Приехали вербовать на Московскую железную дорогу. Мама собралась и уехала.
Худенькая молоденькая девочка вызывала жалость у мастера. Оставил он её работать в бойлерной, чтобы кипяток был всегда. Носила воду, в мороз, ноги к ботинкам примерзали. Вокруг барака дорожки песком посыпала, чистила их.
Находясь среди различных девиц, своими глазами увидела, какие бывают развратные. Себе слово дала – Никогда в жизни ничего подобного не будет.
Выйду замуж и у моих детей всегда будет защита-отец.
(Хлебнула столько за свою маленькую жизнь!… Было, что и травилась.)
Бригадир, находясь в гостях, порекомендовал Катерину в работницы своим друзьям. Сказал:
- Шустрая, смышлёная, честная девочка - жалко её очень.
Так мама оказалась в семье Эмилии Михайловны Шкилинь – латышской партизанки, и её мужа Оскара Петровича Пинне.
У Оскара Петровича был брат Эдуард Петрович Пинне, жена Лайма Яновна. Эдуард (в годы ежовщины его расстреляли), заведовал конезаводом. Лайма до 1953 года была сосланной в Сибирь.
В Москве жили на Перемещанской улице, с ними проживал и отец Оскара Петровича. Он вместе с тремя сыновьями ушёл в партизаны. Осталось двое сыновей. Латышские стрелки оказались ненужными и всех их расстреляли.
Оскар Петрович в Бутырской тюрьме разбился, прыгнув в лестничный пролет.
Мама вызвала из деревни бабушку Наталью с Настей и братом Сережей.
Наталья стала работать в бойлерной. Настя ушла в семью нянькой работать.
Сергей, ещё маленький мальчик,- с Натальей.
Отживев в Москве. («Ишь городским как хорошо ! Им ещё и деньги платют») Наталья затосковала по деревне. Упрашивала её Катя, доказывала, но она собралась, забрав у дочери её пальто, и уехала
Эмилия хотела удочерить Катю, но жива мать…
Эмилия всегда поддерживала и Настю, делала покупки для девочек.
Катя пошла в школу, стала учиться на скорняка, потом в мастерскую устроилась учеником по пошиву военной одежды. Там её приметили и пригласили работать кухонной рабочей в курсантскую столовую, а потом настояли, чтобы перешла работать в зал официанткой.
Скромная девушка приглянулась сразу двум парням. Мама предпочла Александра. Высокий, из интеллигентной семьи. Познакомила с Эмилией.
Пашенька (мой папа),- бесконечно просил добавки. Мама принимала это как издевательство:
- Да когда же он накушается наконец?
Под каким предлогом он появился у Эмилии Михайловны, я не помню, но мама рассказывала, что после его посещения Эмилия растаяла, сказав :
- Пашенька- янгелочек!
У Кати произошла размолвка с Александром. Александр серьёзно собирался жениться на Кате. Мешал один только пунктик- неграмотная Катя. Его родители преподаватели, и не поймут выбор. Поэтому, когда они поженятся, она должна будет выучиться хотя бы на машинистку.
Задел Саша самое больное место. Он рос в семье. А она сама тянула семью. Поймет ли он её, и вообще лучше сразу переболеть… Рассказала Эмилии. В ответ она сказала:
- Не нужен такой молодой шеловек!
Врачи заметили неладное со щитовидкой у Кати. Её кладут в госпиталь на операцию.
Курсанты стали лейтенантами, их распределили, разъехались кто - куда.
Кате стали приходить посылки с продуктами, фруктами с Украины от Павла.
Эмилия напевает, какой же Павлуша славный, прям ангелочек . Павлуша же письма пишет и приглашает Катю к себе.
Александр как будто пропал. Ни привета, ни письма.
Эмилия уговорила Катю провести отпуск на Украине - фрукты, овощи, тем более после операции окрепнуть надо. Сама же и собирать её стала. Укладывает ей столовый набор, одежду в чемодан …
Бумагин на вокзале маму не встретил. Встретили её два солдата и папин командир. Объяснили, что Павел в госпитале. Отвезли в дом, где папа снимал комнату. Там хозяйка распоряжалась очень здорово папиными продуктами и вещами .
Расписались, сфотографировались – молодые красивые. Папа в парадном костюме, мама в украинской сорочке в веночке.
Я родилась 16 августа 1940 года в 16час.30 мин. «Голова как солнышко»
Папа хотел назвать меня Катериной. Мама воспротивилась:
- Только не Катя. Меня в деревне всё время дразнили козой - мэээ, и над дочкой издеваться будут.
Папа сказал:
- Сам назову!
И ушёл. Метрику принёс, и никто не глянул, что печать в ней стоит, а подписи нет. Мне в 16 лет получать паспорт, а метрика не в порядке.
Послали запрос, чтобы получить копию, там ответили, что в войну архив сгорел.
Тогда папа, подобрав цвет чернил, сам расписался.
***
Основные, молодые годы моих родителей прошли на колёсах.
Папины переводы и перемещения его воинских частей по Средней Азии запомнились мне на всю жизнь. В Узбекинстане на ст. Карши родились мои братишки в 1947 –Сережа, в 1949- Витя. ( В первый приезд Сергей, а когда во второй раз попали - то Витя.)
Пришлось ему служить в Румынии в Бухаресте, только без семьи.
Нас он перед своим отъездом отвёз в пос. Глубокий, Сергиевского района , Куйбышевской обл. ( теперь Самара) к маминой матери- бабушке Наталье.
Для неё мы были наказаньем. Она не привыкла заботиться о внуках. Мои детские воспоминания о ней не в её пользу.
Став взрослой, я многое переосмыслила.
Бабушка казалась странной в городе, а в деревне её невозможно было отличить от других женщин.
Суровый крестьянский труд делал и людей суровыми.
Когда достаток – то многое по-другому смотрится…
Веселиться крестьяне умели от души, а какие голосистые !!!!
Из деревни нас вывез папин отец - дедушка Григорий к себе в Ртищево, Саратовской обл. Там мы дождались папу, и с ним уехали в Калининград (бывший Кёнигсберг ).
Основная жизнь нашей семьи прошла в этом прусском крае.
***
Мамы не стало зимой 30 января1995 года.
Двадцать девятого января мы все приехали в областную больницу.
Я накинула на себя простыню и прошла в реанимацию. В палате было очень холодно.
Мама обрадовалась. Поцеловались. Поправили одеяла. Попросила её снять зубные протезы. Она не хотела. Еле уговорила. Промыла их . Принесла фрукты, она только апельсин попросила- сок выпила. Стала быстро и много говорить, приветы передавать соседям по дому, по огороду, а потом о Лене (сестрёнке) много говорила, просила ей помочь, поддержать.
У мамы это был второй и очень обширный инфаркт.
Спросила её : «пусть ребята зайдут?» Она сказала, что устала «нет, не надо.»
Была надежда, что врачи сумеют её вытащить. Мама забеспокоилась, что я долго в реанимации, мол придет сестричка выговор сделает- «уходи».
Я, повернувшись через левое плечо, пошла к выходу, но и двух шагов не сделала. Вижу всё прозрачно никакой преграды, но вроде густая резина меня не пускает, и я, как мяч, отскакиваю назад. Сразу ничего не понимаю, но опять стала у маминой кровати и спрашиваю, что принести, чего бы она хотела?
Мама показывает на левую сторону груди, горит и болит сильно. Я стала поправлять одеяла с левой стороны, так осторожненько, а она как вскрикнет: « Не надо , убери руки – боль!»
Делаю вторую попытку уйти. В руки взяла сумку и снова делаю два шага в сторону выхода. И на этот раз я не в состоянии пройти сквозь сгустившееся что-то. Вернулась, глажу маму по голове, целую. Она: «Ну, хватит, иди, иди уже. Не забудь приветы передать, с хорошими людьми мы жили, они завсегда меня спасали».
«Завтра принеси мне палочку, я сама в туалет схожу!»
Понимая, что уходить мне трудно, я уже решила уйти, повернувшись через правое плечо. На этот раз, а может потому, что мама сумела сказать всё, что хотела, я свободно перешагнула невидимую черту.
Передала слова мамы ребятам, что она всех любит, но сейчас устала .
А утром в пять часов мамы не стало…
На удивление, пришло проститься с мамой столько народу….
Когда же автобус отъехал от дома, он вдруг забуксовал. Колеса крутились, а он ни с места. Мне казалось, будто мама не хочет оставлять свой дом и нас…
Я не могла смириться с мыслью, что не стало нашей единственной, любимой, нашей поддержки, помощи во всем. Она с нами во всех наших радостях и боли. Всем помогла, где могла. Внуков всех держала на своих руках. Я и сейчас чувствую нашу с ней связь.
© Copyright:
Ада Бабич, 2013
Свидетельство о публикации №213012701831