Кто мы? Откуда идем? Что ищем? Какие следы оставляем? – кто ответит на эти вопросы.
В моей памяти очень хорошо запомнился 1980 год.
Жаркое лето, бабушка выпроваживает меня с дедушкой на прогулку, чтобы мы не мешались под ногами, и она спокойно могла бы делать генеральную уборку.
Мы идем через лесопарк к пушкам. Каждый Пушкинец знает это место, а читателю поясню. Если идти от улицы Железнодорожной в сторону небольшого леска, то по правую руку будет железная дорога (с бабушкой и дедушкой мы туда ходили записывать на магнитофон соловьиные трели и считать поезда, и вагоны. Но об этом я расскажу как-нибудь потом.) и если идти прямо по песчаной дорожке, то выйдешь к памятнику, наверное, какого-то события военных лет. Памятник состоял из двух пушек и дедушка говорил, что они настоящие.
По дороге к пушкам мы с дедушкой всегда пели в основном военные песни. Но, я отлично помню любимую дедушкину частушку, которую дедушка часто пел только со мной: «Ой, сирота я сирота. Без отца и матери. А еще я сирота гуляю без симпатии».
Дедушка вообще часто тихонько что-нибудь напевал из военных песен. Работает или просто газету читает, но обязательно негромко мурлыкает себе под нос.
Эта любовь к песне передалась и его старшей дочке, моей маме. В радости или в горе мама всегда пела. У мамы был удивительно красивый голос.
А вот когда мы возвращались от пушек обратно, то проходили мимо цветущей поляны, над которой порхало много бабочек. Это зрелище приводило меня в полный восторг! Мне так и хотелось сигануть с коляски и начать ловить бабочек. Но, понимая, что этого я сделать не могу, я упрашивала дедушку, чтобы он половил бабочек за меня. Дедушка делал вид, что ловит, я хохотала до упаду в коляске и все это было счастье.
Дедушка был удивительно порядочным человеком. Замечательным мужем, отцом… Одновременно тихим, незаметным и сильным, волевым. Очень чутким, с чувством юмора, терпеливым и бескорыстным. Он был настоящим мужчиной.
Иногда мне кажется, что такие мужчины, как мой дедушка вымерли словно динозавры.
Глядя на эту случайно попавшуюся мне фотографию, я вспоминаю слова мамы: «Как же наш Ванечка похож на дедушку…»
Наверное, поэтому венчальное кольцо, которое когда-то навсегда соединило бабушку и дедушку, мама подарила Ванюше…
Но мои детские воспоминания неуловимые словно сон. Поэтому я написала папе и попросила, чтобы он поделился своими воспоминаниями о дедушке.
Я не помнила многого из истории жизни дедушки, а, значит, и моей истории. Письмо папы во многом помогло. Привожу письмо полностью.
«Василий родился в 1914 году на Урале в Екатеринбурге (потом большевики переименовали в Свердловск).
В 1918 году весь Урал поднялся против красных. Именно там создавались Белые армии против красных. И похоже его родители то ли погибли от красного террора, то ли были захвачены в лагеря и там погибли. И 4-х летний мальчик Вася попал в детдом. Где он и вырос.
В 30-х годах его призвали в армию в сапёрные войска, где он в звании старшины в 1938 г. остался на сверхсрочную службу и служил старшиной роты в сапёрном батальоне в районе, где река Нева начинается из Ладожского озера. В тех районах были их тренировочные лагеря. Тренировались, как через реки для войск наводить переправы.
В 1939 году он был участником Финской войны, где финны правда победили и отогнали советских почти опять до Невы. Максимыч не унывал, он был у солдат своей роты, как отец родной, хотя и было-то ему всего 24 года.
Там у Невы есть и сейчас город Киров, а рядом посёлочек Жихарево, куда после растениеводческого техникума для выращивания капусты и огурцов прислали 20-летнюю девушку Олю Богданову. Там они и познакомились и поженились, живя в военных лагерях в Приозерье. Там в Жихарево (около города Кирова) у них родилась 4 февраля 1941 года дочка, дали они ей редкое красивое имя Муза, чтобы видно звучало красиво – Муза Васильевна, когда девочка вырастет и будет взрослой.
Как гром среди ясного неба через полгода грянула война и Василий со своей ротой пошёл навстречу наступающим немцам в сторону Эстонии. Ольга с дочкой Музой и подругой Тоськой Воейковой пошли поближе к Петербургу, немцы уже в сентябре подошли и сюда. Они прятались с полугодовалой Музой в окопах и перебрались в Колпино. Войска наши тоже были заперты и окружены немцами в Петербурге (Ленинград тогда назывался). В Колпино Ольга даже с маленькой дочкой Музой на руках работала и их там нашёл Василий во время блокады. Почти 3 года прошли в голодной блокаде. Изредка Василию удавалось самому или с посыльным переслать хлебца и консервов каких.
Рота старшины Дмитрюкова Василия Максимовича все дни блокады поддерживала переправу на знаменитом пятачке - маленькую такую полоску земли по эту южную сторону Невы, куда припёрлись немцы. Уже в 1974 году Василий Максимович возил туда своих внучек - Светочку (ей было 4 годика) и Олечку (ей было 10 лет) и показывал всё, как было- ночью переправят 100-200 человек, наследующую ночь назад 10-20 раненых, остальные просто погибали, там вся земля пропитана металлом и кровью.
Даже глупенькая Олечка зацепилсь тогда за ржавый какой-то снаряд там тогда и папа её Виктор, боясь заражения крови, повёз её быстро в скорую вот в этот-то посёлок Жихарево.
Фронт, в составе которого был гвардейский сапёрный батальон старшины Дмитрюкова, назывался Ленинградский фронт.. Затем немцев погнали и Василий Максимович своей ротой, гоня немцев наводил переправы далее на Запад - через реку Лугу, реку Нарву, реки под Таллинном. Пошёл далее с ротой под Кенигсберг уже в составе 1-го Прибалтийского фронта.
Вот и ответил я на твой вопрос о его фронтах. Добавлю ещё, что солдаты и офицеры очень любили своего старшину Василия Максимовича Дмитрюкова. Дружили они до самых последних дней. К одному из них даже Максимыч сбежал от сына своего Василия в 1993 году. А у командира этого гвардейского сапёрного батальона ты сама была в гостях в Крыму в Евпатории, в июле 1973 года вместе с бабушкой Олей, папой, мамой, и сестрой Олей.»
---
На фотографии мой дедушка - Дмитрюков Василий Максимович, г. Пушкин