Геном ч.4
Тэкэра
Утром, я проснулся от яркого солнца и от того, что у меня сильно щекотало в носу. Когда, я открыл глаза, то увидел, что у моего изголовья, сидит на корточках Захар и щекочет мне нос птичьим перышком. Увидев, что, я проснулся, она, почти пропела:
- Вставай, лежебока! Солнышко, уже, давно встало. Ты долго спишь, - умные люди, обычно, спят мало. У тебя какой IQ?
- 143, - ответил, я, машинально и так и остался с открытым ртом.
Она звонко захохотала, а затем, хитро глядя на меня и укоризненно покачивая головой, объявила:
- А, у меня – 165!
- Ого, всего пятнадцать не дотягиваешь до Эйнштейна!
- Он, на скрипке играл, а, я, только, на аккордеоне, - как бы, оправдываясь, опять пропела она. Потом, укоризненно, качая головой, заявила:
- Разве можно быть таким доверчивым, - так тебя, каждый, может развести.
- Обещай, что не будешь, меня обманывать, - а то, я больше не приеду. Откуда, ты так хорошо знаешь наш язык, плутовка.
- Обещаю! Мой дедушка был русский моряк. Только, я – не плутовка. Плутовка, - это, лиса, а, я – Тэкэра.
- Вот на нашем языке, это и значит – плутовка.
- Вовсе, нет! «Тэкера», по-русски, означает - «Сокровище».
- Теперь мне понятно, почему тебе дали имя Захар, - звучит очень похоже. А где же, наш главный обманщик?
- Укатил на службу, уже давно.
- Это, у вас, так называется!
- Ну, да! Он всегда рано встает, минут двадцать «поцигунит», потом, выльет на себя два ведра воды из колодца, позавтракает, и – вперед!
Девушка протянула мне стакан с отваром, прибавила строго:
- Пей, - Геннадий приказал, а то накроется твоя Бельгия медным тазом.
- Ого, чему ты научилась! Может, ты, и матом крыть можешь?!
- Доведешь, так и покрою, - сказала она и прыснула в кулак, поняв, что выразилась не совсем удачно.
- Это, ты, меня, сейчас должна довести до кладбища.
- Идет! Но, сначала – умываться и на завтрак, - и, она включила музыку.
Музыка была, какая-то необыкновенная, - она мне напоминала деревеню, ранним утром: пели петухи, лаяли собаки, кричали гуси, звучал колокольный звон. Все это было так свежо и задорно, что и, впрямь, настраивало на мажорный лад. Позавтракав, примкнув двери и нарвав цветов, мы отправились к кладбищу. Всю дорогу, она посмеивалась, кружилась вокруг меня, то заглядывая в глаза, то пытаясь как-то коснуться меня, взять за руку. Наконец, мне это надоело, я крепко взял её за плечо и строго приказал:
- Успокойся, ведешь себя, как маленькая, - ты, и по могилкам скакать собираешься.
Она состроила насмешливо-серьезное лицо, взяла рукой под козырек и изрекла строгим голосом:
- Слушаюсь, товарищ Леонид! Потом, все же, не удержалась и хихикнула, прижалась к моей руке и, глядя на меня снизу-вверх, почти прошептала:
- Леонид, Вы, не растерзаете меня, если, я, один раз, Вас поцелую?
За поворотом, уже виднелось кладбище, я отвел её в тень от дерева и с улыбкой закрыл глаза. Более нежного, целомудренного и ароматного поцелуя, мне испытывать, ещё, не приходилось. Еле отдышавшись от нахлынувших чувств, только и промолвил:
- У тебя, что во рту?
- Язык, зубы, гланды, а что?!
Теперь, уже, я, то и дело поглядывал на неё, а она вела себя на редкость спокойно и сдержанно.
Уже, перед самым кладбищем, она остановилась и, потупив взгляд, произнесла:
- Леонид, обещайте мне, вечером свидание. Мне надо показать, Вам, все шестнадцать приемов поцелуя. Без этого, отпускать, Вас, в Бельгию, будет опасно.
И, не дождавшись моего ответа, - а, я стоял с открытым ртом, - она повернулась и пошла по дорожке между могилами.
Я догнал её, уже, стоящей у оградки, взял за руку, повернул лицом к себе и, стараясь быть насмешливым и серьезным, одновременно, спросил:
- Девочка, тебе сколько лет?
- Двадцать два, - с непонятным чувством превосходства, глядя прямо мне в глаза, спокойно ответила она.
- А ведешь, ты себя, на…
Но, она, быстро и ловко опередила меня:
- А веду, я себя – на все сто!
- Прости, нас, Господи, - тихо промолвил я и, уже, обращаясь к ней, веско заметил, - давай делом займемся.
- Как будто, мы в бирюльки играли, - пробурчала она в ответ, с укоризной взглянув на меня.
Поправив могилки и поставив в вазы цветы, мы вернулись домой. Машина Геннадия, уже, стояла у крыльца. Тэкэра, завидев её, ещё издалека, заметно оживилась:
- О, наш Благородный, - уже дома!
Благородный, долго и внимательно смотрел в нашу сторону и когда мы подошли к крыльцу, остановил нас и спокойно констатировал:
- Я вижу, вы, уже довольно близко познакомились и не только на словах.
Тэкэра безобидно вздохнула и спокойно изрекла:
- А, что делать!? Отпускать его так, небезопасно, - может и не вернуться.
- Да, да, - я вижу, а оставлять вас, вдвоем, еще опаснее.
- Геннадий, как ты не понимаешь! У меня не было другого выхода, - потом, она, потупившись, добавила, - я, ему, еще должна показать шестнадцать способов…
- Конфуцианского цигуна?
- Это – потом. Сейчас, для него, есть кое-что поважнее.
- Ну, конечно! Без твоих поцелуев, он будет подобен бездомной собаке и сразу заблудится в диких джунглях Запада. И, ты знаешь все эти шестнадцать способов, - ты, мне, что-то, об этом не говорила.
- Я знаю больше! Но, для остальных нужна близость.
- Ну, да! А эти, так – пионерские поцелуи!
- Вот именно! Первый, так и называется – «пионерский», - и она, весело чмокнула Геннадия в щечку, - давайте быстро пообедаем и займемся прополкой.
- А, с Леонидом, с какого номера, вы, начали, - уже вдогонку, крикнул ей Геннадий.
- С шестнадцатого!
Геннадий насмешливо посмотрел на меня и констатировал:
- Сеньор, Вы делаете успехи в экстернате, - и весело добавил, - ладно, - пошли умываться.
Когда, пообедав, мы взялись за прополку «заветных» грядок, Геннадий, удобно устроившись на скамейке, начал нас подбадривать:
- Давайте, давайте, презренные рабы! Великий Рим, не забудет вас!
- Тэкэра, заговорщически прошептала мне:
- Давай, мы, прикончим его, как Юлия Цезаря.
С веселыми криками, мы набросились на нашего диктатора, опрокинули его вместе со скамейкой, помяв, при этом несколько кустов цветов. Геннадий, сильно и не сопротивлялся, как, впрочем, и сам Гай, двадцать с лишним веков назад. Только несколько раз крикнул:
- И, ты, дитя, моё!
Разгоряченная возней, Тэкэра, уставилась на Геннадия и несколько раз повторила:
- Это, кто, - твое дитя!? Ну-ка, признавайся!
- Да, вы, оба – мне, как родные. А, этот, - и он указал на меня, - так, - особенно!
- Девушка долгим взглядом посмотрела, поочередно, на меня, потом – на Геннадия и деловито заявила:
- А, вы, между прочим, о-очень, даже, похожи друг на друга! Давай, рассказывай, - что, там было дальше. Уверена, что вчера, ты дошел до самого главного и остановился, - так, Леонид!? Я, его уже изучила.
- Да, ну, вас, - лишь, тихо сказал Геннадий и пошел в дом.
- По-моему, мы переборщили, сочувственно сказал я, своей сообщнице.
- Да, пожалуй! Придется смывать свой позор праведным трудом, - и принялась быстро и весело рвать траву, напевая, непонятную мне, песню.
Когда, мы покончили с грядками, Тэкэра, задумчиво произнесла:
- Что-то случилось, - таким, Геннадия, я давно не видела. Айда – домой!
Войдя в дом, девушка возбужденно заговорила, одновременно, обращаясь к нам, двоим:
- Тетя! Это – она! Вот её письмо, ее любимый цвет – желтый. Она всегда пользуется им.
На столе лежал конверт желтого цвета. Геннадий сидел на диване, в руке, у него было письмо, которое, он, очевидно, уже прочитал. Потому что, вид у него был довольно задумчивый. В комнате ощущался незнакомый, приятный аромат.
- Леонид, ты только посмотри! Она всегда пишет на желтой бумаге и письма её, всегда с ароматом.
Она показала мне полоску серого цвета, между первой и второй строками письма, объясняя:
- Полоска, была пропитана ароматной жидкостью и заклеена пленкой. Отнимаете пленку – и, Вы, в тетином саду! Так нежно пахнут глицинии – её любимые цветы.
Тэкэра начала читать, и постепенно, её возбуждение, начало все больше и больше, переходить в растерянность:
- Тебя приглашают на целый год!? А, что же, я! Мне, тоже, надо будет ехать с тобой?
- Как много слов и все – мимо серого вещества проскочили, - не совсем вежливо оборвал её, Геннадий, - думать, кто за тебя будет!?
- Пушкин, - весело отозвалась та и выбежала в коридор.
Вскоре, опять, вернулась с тряпкой, и весело принялась протирать пыль, напевая, ту самую, незнакомую песню.
- Вот и вся женская психология, хорошо еще, что мебель не начала двигать, - пробурчал Геннадий.
- Так мы же, тебя передвинули, только что, - весело отозвалась та, - теперь, ты, уже не Цезарь.
- Понял, не дурак! Теперь, Цезарь – Леонид. Значит, - я могу спокойно уехать.
- Вот и вся мужская психология, - бросить девушку в руки первому встречному, - она прищурилась, глядя на Геннадия, - а если он: «злыдень писюкатый»!?
- Не понял, - переведи, - оживился Геннадий.
- По-русски – «сексуальный маньяк»! Вижу, что и тебе, кое-что, неизвестно, - почти победоносно, закончила поединок, Тэкэра.
- Тут, без ста граммов, вижу, не разберемся, - задумчиво проронил Геннадий.
Девушка округлила глаза и начала вычитывать:
-Только посмей! Я не переношу запаха спиртного, - забыл, что тебе тетя говорила!
Потом, как бы, смирившись, села и тихо сказала:
- А, что, - без этого нельзя? У нас, к тому же, ничего спиртного и нет.
- Нельзя, - мрачно буркнул Геннадий, - у нас все дела так решаются!
- Лучше – чаю! Сейчас, враз, сварганю!
- Где, только, таких слов набралась, - вся гадость, к ней, так и липнет. А хорошее не задерживается.
- Хорошее, тоже задерживается, - зря стараешься! Скоро, «Словарь Даля», до дыр зачитала! Нам надо сейчас разрулить нашу ситуацию так, чтобы у нас получилось «Абодье», а не «Безгодье», - это из Словаря!
- Уточни!
- Надо все порешить так, чтобы сегодняшний день оказался удачным, красным, а не наоборот. До утра откладывать нельзя, так что, я – за чаем.
- Да, не хочу, я этой травяной пыли с чернилами чайного цвета, - опять запротестовал Геннадий.
- Никакой пыли! Я приготовлю «Любовный напиток»!
Через минуту, её непонятная песня, уже звучала в разных местах сада. Иногда, она заглядывала в открытое окно и как бы, успокаивала нас:
- Сейчас, я, вам такой чай забабахаю, - все дела порешим сразу!
- Откуда у неё такой любопытный словарный запас, - спросил, я, недоумевая.
- Её, первые пять лет, растил дед – русский моряк. Родители рано умерли, - вот, он и возился с ней. Его влияние! Ты бы знал, - как она в карты играет! И матерится лучше меня, но без вкуса и выражения, - не любит, она этого! И мне не позволяет.
- В ней много правильного, - заметил я.
- Это не случайно, - правильное внутреннее содержание всегда порождает правильную внешность и правильное поведение. Геном диктует!
Любовный напиток
- Что-то твоя картошка не очень крупная, - чуть не засмеялся я.
- Она правильная! Крупность – это, уже, отклонение, уродство, в некотором смысле. Такой картошке, уже труднее выжить и сохранить свои свойства. От правильности к уродству, легче шагнуть, чем – наоборот. Какие качества потребует время и рынок, такие - можно ей и привить! Но, новый сорт, будет, уже, неустойчив, да и быстро надоест.
- Опять, надо будет подыскивать нового «отца»?
- Ты делаешь успехи, - воскликнул Геннадий.
- И много сил и времени надо, чтобы вырастить правильную мать-картошку?
- Как и для человека – 23 года. Пятнадцать лет родители работали над ней. Отец с матерью, столько сил отдали ей, - удачно выбрали родительские линии, провели много скрещиваний, и отбирали, отбирали и отбирали. Сделали, можно сказать, основную работу.
И, я, уже, пять лет вожусь, - и каждый год отвожу клубни для генетического анализа.
Сказали: еще не все гладко с отдельными генами, - года три еще потребуется отбирать и выбраковывать.
- Так долго!
- Это - минимум! Да и то, если повезет, но, на везении далеко не уедешь – голова нужна и опыт. Ты, ведь, наверное, слышал, что академиком может стать каждый. Только, один – в 30 лет, а другой – в 130.
- Мистика!
- Никакой мистики, - тетя говорила, что полное созревание женского организма достигается, только к 23 году, - начала возбужденно, от порога, тараторить, вбежавшая Тэкэра.
- Тетя, тетя! А своей головы, у тебя, на плечах, нет!?
- А, мне, пока еще только – 22!
- Что за песню, ты, все время напеваешь? – не удержался, я, от вопроса.
- По-русски, она звучит тоже очень красиво: «Богородице Дево, радуйся, Благодатная Марие, Господь с Тобою; благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших».
- А перевел её, тебе кто?
- Дедушка! Эта песнь спасла его, когда корабль тонул. Но, на японском языке она звучит еще красивее. И ко мне, всегда, всё хорошее приходит, когда, её пою.
- И в карты, он, тебя научил играть?
- Конечно! Только, они мне разонравились, - хитрить, все время надо. А это, как болезнь, - ум, от нее, становится неправильным. Только о выигрыше и думаешь, а про жизненные радости и дела – забываешь.
После этих слов, Тэкэра, принесла посуду и начала «колдовать» над каждым листочком:
- Это - для давления, это – для настроения, это – для ума. Целовала каждый листочек, и мелко-мелко разрывая их на кусочки, бросала в заварной чайничек, потом - залила кипятком. Сбегала на кухню, принесла на блюдечке несколько ягод, поставила перед собой три чашки и объявила:
- Еще утром, у меня появилось предчувствие, что, просто так этот день, не пройдет. Поэтому, я решила прибегнуть к тетиным ягодкам, и заранее положила их в воду, чтобы они размокли. Эти ягодки нам и помогут!
И приступила к таинству: разминая каждую ягодку губами, она, вынимала их ложечкой и клала по чашкам, приговаривая:
- Это, - чтобы Геннадий любил и понимал нас! Это, - чтобы Леонид любил и понимал нас! Это, - чтобы, я любила вас.
- А, как, насчет, понимания, мрачно заметил Геннадий, взирая на все это таинственное действо.
- А, я, вас и так прекрасно понимаю, - я, уже не маленькая!
Она разлила кипяток, добавила заварки, положила в каждую чашку по ложечке меда и подала их нам, с поклоном. Чай оказался превосходным, - у меня, даже, слегка закружилась голова. После того, как Геннадий, выпил свой чай, Тэкэра, залезла на спинку дивана, потом перелезла ему на плечи и свесила ноги, поглаживая его по животу своими пятками. Нежно поглаживая его чуб, начала приговаривать:
- Ну, что, Пушкин, что-нибудь, уже придумал!?
Геннадий, ничуть не смутился, - по всему было видно, что они, оба, уже давно привыкли к такому общению.
- Сдается мне, что женить вас надобно…
- А, вот это ты видел, - и Тэкэра подсунула ему, под самый нос фигу, - а ты, у тети спросил!?
Но, Геннадий, отмахнулся от неё, будто от назойливой мухи, сосредоточенно продолжал:
- Два сучка, только, есть в этой теории, две задоринки.
- Что за сучки! Может – сУчки, строго спросила она , заглядывая ему, в лицо.
- Во-первых, - неудачник он в этом деле. Все невесты ему отказывают. Правда, я, кажется, догадываюсь – почему.
- Это поправимо! А что, во-вторых?
- Инцест может случиться! Вы, ведь, мне, вроде как - родные.
- «Вроде как!» - не считается! – она хлопнула себя ладошкой по лбу и живо соскочила на пол, - идите-ка сюда, оба. Тут более серьезные вещи могут иметь место, быть.
Геннадий, поднялся с дивана, недовольно бурча себе под нос:
- Могут иметь место, быть! Вечно, что-нибудь выдумает, - может, не ту ягоду, себе положила.
- Раздевайтесь, и становитесь рядом.
- Это, зачем, ещё?!
- Быстро, быстро, - и начала расстегивать пуговицы на наших рубашках.
- Совсем раздеваться? - засмеялся Геннадий.
- По пояс, - этого будет достаточно.
- Что-то, я, про такую любовь не слышал, - Геннадий, уже еле сдерживался от смеха, говоря мне:
- Вот смотри, Леонид, - что для мужчины, статья, для женщины – закон!
Не зря говорят: «Наша планета заселена женщинами!».
- Попрошу не оскорблять, - я, пока ещё, не женщина. И поэтому - должна быть разборчивой и осторожной. Надевайте ваши рубашки мужички, а то – замерзнете. Я увидела, что хотела.
- Ну-ка, ну-ка, навострился Геннадий, сядем за стол и поговорим, любя и понимая друг друга!
И, уже, обращаясь ко мне, разведя руками, заявил:
-Вот видишь, - ей, можно нас оскорблять, называя мужичками. Вместо слова мужчины, они, могут называть нас: Мужиками, мужичками, мужчинками, а мы, слово: «женщина», можем заменить только на «девушка»! Несправедливо, как-то!
- Не прибедняйся – у тебя, есть слово «сучка», тут же огрызнулась Такэра.
Когда, мы уселись за стол, Геннадий, первый начал говорить:
- Что тебе взбрело в голову, ещё! Что ты могла увидеть? Что, мы похожи, - это и так видно. Открыла Америку!
- Я хотела убедиться в отсутствии дефектов, - совсем тихо промолвила Тэкэра. Я, вас сильно расстроила? Женщины, например, всегда так охотно раздеваются…
- Хватит говорить глупости, - ты, еще не женщина. Почем тебе знать, - обрушился на неё Геннадий.
Чтобы как-то снять напряжение, я обратился к девушке:
- Расскажи подробнее – что ты хотела увидеть, не стесняйся.
-Тетя, мне, часто рассказывала историю: одна молодая лошадь захотела быть не такой, как все. И она, подружилась с красивым молодым жеребцом. Его звали «Зебр», и он, был весь полосатый. Они очень любили друг друга.
- И понимали, - не удержался Геннадий и расхохотался, - детский сад, честное слово. Признавайся, что за ягоды тебе дала тетя?
- Какая разница, - тут, она спохватилась, поняв, что опять выразилась, не совсем удачно, - я вижу, что ты не любишь романтичные истории.
- Никакая это не романтичная история, а скорее – неприятность! И, тетя, тебе её рассказывала для того, чтобы с тобою не приключилось такой же беды.
- Какой, ещё беды?
- А такой! Когда породистую лошадь покрывает, и в особенности, в ее первое свидание, непородистый жеребец, - её, тут же выбраковывают.
- Почему?
- Потому, что в её наследственной памяти, в её Геноме, будет уже ген непородистости. Не во второй раз, так – в пятый, даже, от породистого жеребца она принесет непородистого жеребенка. И жеребята её, став взрослыми, тоже могут приносить некачественное потомство. Голубкам, - так, тем, сразу же, отрывают головы. Заводчики собак тоже не допускают и близко дворняжек, к своим породистым собакам. Элементарная теория Телегонии.
- Как это жестоко!
- Зато правильно. И ты правильно поступила, что хотела убедиться, что у нас не изъянов. Ты искала у нас пятна и полоски, - признавайся!
- Не совсем…
- А что? Может, никогда не видела голого мужчину?
- Тетя водила меня в анатомический музей, несколько раз. А когда, к ней приехала группа студентов из Франции, она уговорила одного студента, - и он, при мне, разделся.
- Совсем?
- Совсем.
- Он тебе понравился?
- Нет – на картинах и скульптурах, все это выглядит красивее.
- Вот видишь! А некоторым, уже в тринадцать лет – нравятся. Значит, правильные у тебя гены, - чистые, незамутненные излишествами и поступками.
- Чьими поступками?
- Всех, кто причастен к твоему рождению. Придет время, - ген, ответственный за любовь к мужчине прочитается и это, скажется в твоем поведении. А пока, тебе только хочется целоваться и показывать мужчинам фиги. И, потом, учти – коровы, пятнистые снаружи, а человек – изнутри.
- Это, – как!
- Так, - иносказательно. Выберешь себе мужчину красивого, будет он хорошо играть на гармошке, петь, танцевать. А, через пару лет, начнет водку пить, бездельничать, курить, проигрывать твою зарплату в карты, да, тебя бить.
- Что же – выбирать некрасивого. Разве в такого влюбишься! И как угадать?
- А, ты на его родных погляди, - на отца с матерью. Они старше – у них, уже все гены проявились, все хорошее и плохое обозначилось. И, потом, если они хороши, то и воспитают своего сына хорошо. Если, плохие друзья не испортят.
- А, как же, - любовь!
- Любовью, тоже управляет Геном. Геном каждого человека проявляется внешне, также, через запах. Ты, его, явно не ощущаешь, но, твое тонкое обоняние, его прочитывает. И, если, в твоем Геноме нет такого гена, который есть в Геноме мужчины ты ощутишь в нем потребность, чтобы, твои дети получили от него и этот ген. Это влечение – и есть страсть, которую, многие отождествляют с любовью.
- А еще как проявляет себя Геном?
- Правильным должен быть человек – это главное!
На веранде, зазвучала восточная музыка. Геннадий поднялся и пошел отвечать на звонок. Тэкэра, сидела озабоченная и выбитая из своей привычной колеи – легкости, осведомленности и непринужденности.
- Это тетя звонит, - у Геннадия, на каждый номер, своя музыка.
- А, почему, он висит, у вас на веранде, - спросил я.
- У нас в доме, вообще, нет никакой электроники. В отдельной пристройке – его кабинет, библиотека, компьютер. Только, он запрограммирован – через 20 минут отключается. И, не все доступно. Тетя строго-настрого приказала, чтобы мне не навредить. Спать ложимся рано, встаем – тоже. Пищу стараемся употреблять, по возможности, натуральную. Но, - мне нравится. Правда, телевизор, иногда хожу смотреть к соседям.
- Мне нравится, что тебе это нравится, - сказал я, взяв ее за руку.
- Геннадий бы выразился так: «Это говорит о том, что у вас, обоих, хорошие Геномы!», - и мы, весело и озорно захохотали.
окончание:
http://www.proza.ru/2013/02/09/242