'Слушай, пан Данило, как страшно говорят: что будто ему все чудилось, что все смеются над ним. Встретится ли под темный вечер с каким-нибудь человеком, и ему тотчас показывалось, что он открывает рот и выскаливает зубы. И на другой день находили мертвым того человека.'
Гоголь.
-
Шёл домой и заблудился. Забрел в какие-то незнакомые, заросшие высокой травой дворы. Уже темнело, а он все плутал по дворам, спросить дорогу - не у кого. Нет никого. Вдруг мимо него тихо прошла сгорбленная бабка. Тихо и быстро так.
Он хотел спросить, но не успел… Пошёл за ней.
Идет за ней, быстро идет, уже бежит, никак не может нагнать. Никак.
А потом она свернула за угол, потом – в подворотню, он – за ней, выскочил в тёмный незнакомый переулок – нет её. Потерял.
Оглянулся вокруг - уже совсем стемнело, дома вокруг все низкие, без стёкол, и ни в одном не горят окна. Он пошёл вдоль домов, в темноте их стены казались серыми, пепельные стены с тёмными провалами окон. Вдруг видит - в одном из темных дворов – будто свет, лампочка. Зашел во двор – там тоже темно, только над подъездом висит кривая лампа и горит, кое-как освещает облезлую дверь.
Чёрная бабка сидела на скамейке перед дверью, к нему спиной, сжимая что-то в руках, наклонившись… Он подошёл. Голова у нее была вся замотана. Он подошёл и тронул ее за плечо.
И тут увидел этот букет, в серую бумагу обёрнутый пучок длинных пальцев-прутьев - красных, ободранных, коленчатых.
И слева, под костью у виска, услышал дребезжащий старушечий голос -
"Ай каких мне хвостов нарубили, ХВОСТОВ НАРУБИЛИ!".