Когда Тане приходилось сталкиваться с жизнью, существующей вне её домашнего мира, вне школы, книг и друзей, она часто огорчалась, не понимала, что происходит, почему многое, что случалось вокруг, никак не сходилось с тем, что рассказывала учительница. Как-то Таня, возвращаясь со школы домой, увидела странную женщину, сидящую на лестничных ступенях, ведущих на второй этаж.Сразу было видно, что это была нищенка. Рядом с ней лежали два костыля. Руки и ноги её были настолько искалечены, что Таня попятилась.Ужас окатил её холодной волной...
- Что, испугалась? Не бойся меня, я тебя не обижу. Это меня обидели,
да так, что лучше бы совсем жизни лишиться...
- Кто же вас так... – Таня не договорила, горло её сжалось от подступи- вших слёз.
- Ну, хочешь, я тебе расскажу... Как закончилась война, к нам в село
приехали какие-то начальники, собрали людей и объявили, что вся молодёжь должна ехать на шахты.А так как мужики почти все на войне полегли, то забрали нас, девчонок.
- А зачем вы поехали, не надо было соглашаться, ведь шахтёров-девушек не бывает...
- А нас и не спрашивали – хотим мы ехать или нет! Погрузили на грузовик и повезли давать родине угля... Как нам жилось-работалось рассказывать не буду, а скажу только, что шахта эта была глубокая, а главное, всё там было старое, и когда нас спускали в шахту или подымали наверх, клеть страшно скрипела и раскачивалась... Пока свет Божий над головой увидишь, душа в пятки десять раз падала. И не зря мы так боялись. Однажды, истёртые канаты оборвались, и клеть вместе с нами грохнулась вниз... Все товарки мои убились, а я, вот, калекой осталась...
Женщина умолкла, взяла в руки костыли и стала с трудом подниматься со ступенек.
- Подождите, я вам сейчас что-нибуть вынесу! – и Таня, сорвавшись с места, побежала домой. Но когда она вернулась с куском хлеба и полной кружкой молока, на лестнице уже никого не было...
Но детство обладает спасительным свойством отбрасывать огорчения и забывать о неприятных вещах и событиях, как бы отгораживаясь щитом инстинктивного чувства самоза- ты.Хотя страшная судьба несчастной женщины ещё долгое время тревожила её душу... Ну, а огорчения по поводу драки и дяди Васиных поучений быстро испарились из Танькиной головы.
Лета было ещё навалом впереди, интересных дел тоже было много, а на столе лежала замечательно толстая книга о Робинзоне Крузо. Но Танька не успела в этот день окунуться в интересные приключения английского моряка, попавшего на необитаемый остров. В комнату ворвался её братец и радостно сообщил:
- Тётка Мария уехала в село,за товаром! Поняла? Или сейчас, или никогда!- Таня вскочила и захлопнула книгу:
- Зови всех ребят!
Примерно через час у забора собрался почти весь отряд. Конечно, командовал всей операцией Лёнька.Сначала он поделился своим планом “умыкания дров” с командиром и комиссаром. Получив их полное одобрение, он посвятил в него пацанов, потому что именно они вместе с ним должны были выполнить эту работу. Операция предстояла довольно сложная: нужно было незаметно проникнуть в чужой двор, набрать дрова и, преодолев два забора, сложить их в новом месте. И надо сказать, операция эта была исполнена блестяще!
Дождавшись темноты, трое ребят во главе с Лёнькой вошли в соседний двор и осторожно подкрались к сараю, у стены которого лежала ешё неприбраная куча дров. Лёнька расставил ребят цепочкой,сам влез на забор,Жорка на другой,а Санька встал в том маленьком дворике, где жила та самая бедная семья. Лёнька достал из кармана фонарик, который он “втихаря” взял у отца,с тем, чтобы незаметно положить его на место. В нужный момент он включил его и помигал несколько раз. Это был сигнал к действию. Всё моментально пришло в движение: поленья ловко перебрасывались от одного мальчишки к другому,летели из рук в руки и попадали к Саньке, который укладывал их у стенки. Он не успевал за всеми, и скоро оказался заваленным дровами по колени…
- Жорка, крикни, чтоб помедленнее! – взмолился он.
- Ты что, нельзя кричать, нас засекут, - сдавленным голосом сказал Жорик.
- Ну, тогда скажи там девчонкам, пусть идут помогать,- попросил Санька.
Через забор перелезли Танька и Неля. Кстати, Санькин трюк с патефоном возымел действие.
Неля стала иногда подходить к ребятам,прислушивалась к разговорам. Она даже подключилась к работе, отдав свои,уже давно заброшенные игрушки, пятилетней Маньке из той самой семьи, куда сейчас летели дрова через два забора. А иногда Нелка спускалась в подвал, где Санька сразу же заводил патефон.Она усаживалась на венский стул и, изобразив на своём лице полное равнодушие, начинала перелистывать альбом с вырезками из “Огонька”. Санька ставил “В Парке Чаир” или “Рио-Риту”и лихорадочно накручивал ручку патефона. Яркая сочная мелодия разливалась по подвалу, раздвигая стены и приподнимая низкий потолок. Санька ничего не замечал – ни сырых корявых стен, ни Нелкиного притворного равнодушия. Он был счастлив...
…Девочки, помогая Саньке,торопились, роняли дрова и давились от смеха,который почему-то всё время их распирал. Где-то наверху хлопнуло окно, чья-то высунувшаяся голова возмущённо сказала:
- А ну, по домам, ишь, расшумелись!
- Атас! – крикнул Лёнька и громко свистнул.
И тут со всех сторон понёсся извечный родительский зов:
- Лина, Жорик, где вы? – всматривалась с балкона в темноту тётя Ксеня, - сечас же
же домой!
- Лёня, Таня, домой, уже поздно!
- Нелка, хватит гулять, я запираю двери!
- Саня-а-а! Мишка-а-а! Виля-а-а! – разрывали ночную тишину мамкины голоса.
Ребята наспех сложили последние поленья, и через минуту во дворе воцарилась полная тишина, ничем уже не прерываемая до самого утра.А вот утром два семейства впали в столбняк. Одно онемело от удивления, но, недолго размышляя о причине появления очень желанных дров,быстро перетащило их в дом. Зато тётка Мария отреагировала на пропажу далеко не молча.Выйдя утром во двор и обнаружив изрядно осевшую кучу, она сначала оторопела, а потом завопила во всю мощь своей лужёной глотки человека, привыкшего громко изливать свои чувства и настроения, так сказать, при всём честном народе:
- Рятуйте, люди добрые,якась нечиста сила дрова вкрала!
Люди, конечно, тут же повысовывались из окон и с интересом и сочуствием выслушивали Мариины вопли и проклятия, лившиеся на головы злодеев, а так же упрёки к себе самой, поленившейся во-время прибрать дрова.