Федор Слэнинэ
Он был очень старым, во всяком случае, так считала вся магала. Старше его в магале никого уже не было.
Слава Богу, он не был вечным, просто очень древний. Он вырастил детей, очень много детей. Первые уехали в Америку, последние тоже, по стопам и с помощью первых. Вторые и третьи - в Израиль или в Германию, он уже плохо помнит. Почему-то он хорошо запомнил первых и последних, на которых была вся надежда. Что это за мир, куда они уехали, они навсегда и совсем уехали.
Когда моложе был, он над этим не думал. Сейчас много времени для дум, но думается все больше пустотами. Часто возникает детство, вспоминает тетю Фаню, толстую, с опухшими ногами. Она посылала его за свечами, и он получал за это кусочек шоколада и немного халвы.
Для ребенка халвы всегда мало. Он всегда вспоминал ее с улыбкой. Она очень интересно выражалась и лицедействовала.
К нему заходили, но он плохо помнил и понимал, что делается вокруг. Он был старым. Но он все равно чего-то ждал, для него время не существовало, но он ждал. И долгожданное исполнялось.
Заходил счастливый ребенок, скорее, подросток, и заставлял весь стол коробками с ханукальными свечами. В спальне на тумбе он зажигал свечу и мысленно что-то произносил, старик плохо слышал.
Потом зажигал вторую.
Когда в спальне светлело, старик внимательно осматривал мальчика, что-то искал на себе и мальчику в ручку ложился старинный алтын.
При себе у старика всегда был алтын.