-… А как же ты еще хотел?
Голос был внезапней. Еще внезапнее были руки, опустившиеся в мои чернила и выловившие меня так быстро и легко. Они словно магнитом притянули мои частицы и сложили в нужную форму. И вот – я сижу на каком-то открытом месте. То есть, мало сказать, открытом. Очень открытом, таком открытом, почти вывернутом наизнанку. Я и сам как будто вывернут – так хорошо меня видно. Но мне не страшно. Я ощущаю чужую силу, эта сила как река, как огонь, как небо. Спокойная и тихая сейчас, но ей ничего не стоит разразиться страшными разрушениями.
- Как же ты еще хотел?
- Чего я хотел? – ошеломленно спрашиваю я.
- Ты хотел не жить.
- Может… Может, я не хотел жить?
- Может, и так. Разница есть, но для тебя – не такая уж ощутимая.
- Когда я этого хотел? – мне хочется быть искренним. Этот разговор надо вести без лжи. Я не боюсь спрашивать и казаться глупым от этого. Притворяться ни к чему. Ложь все равно обнаружится и расползется, перекинется со слов на действия, чтобы затем вернуться и испачкать свои же надежды. – Я ничего не помню.
- Кое-что помнишь, - возражают мне. – Откуда ты знаешь, что ты живешь время от времени, а те люди, с которыми ты сталкиваешься – постоянно? И что они не заметят твоего появления и исчезновения? Кто тебе сказал об этом?
Такое ощущаешь, когда просыпаешься ото сна, в котором ухватил какой-то предмет и явственно ощущаешь его в руке. Вот он, давит на ладонь, впивается в мякоть пальцев – и вот его нет, накрепко сжатый кулак не то что пуст – абсолютно пуст.
Так и я, вдруг осознал какую-то пустоту в себе. Там, где ощущалась комфортная целостность, вдруг обнаружилась трещина. Я всегда знал эти вещи. И я не помнил, что пришел к ним сам, или кто-то мне их растолковал. Еще я понимал уклад и законы тех мест, где я появлялся. Даже огромное количество несколькоминутных отрывков жизни не научили бы меня всему этому. Это была моя память. Когда-то я жил.
- Все верно. Но ты расхотел жить.
- Как это случилось?
- Все как обычно, - собеседник мой будто бы горестно вздохнул. – Боль, тоска, безысходность…
Я испытывал и боль, и тоску, и эту самую безысходность. Я был знаком с фрагментами. А каковы эти чувства целиком, во всей своей красе и бескрайней панораме? Когда они длятся, длятся и длятся? Когда от них не денешься, как от запаха гари на пепелище? Когда понятия не имеешь, кончится ли это вообще?
- Странно, что человек воспринимает это как нечто непосильное. И что вдруг придумывает себе свою бесполезность. Каждый для чего-то создан, и ни одно существо не бесполезно. И ни одно горе не бесконечно.
- А скука?
- Со скукой надо управляться самостоятельно. Уповать на себя. Не бояться.
Вот оно что. Я боялся. Боялся, когда понял, как живут люди. И когда жил так же – тоже боялся, так сильно, что решил все бросить. Каким же, действительно надо быть отважным, чтобы проходить все это до конца. Переживать плохое, пропуская его через себя. А бороться с ним? Ужас, ужас…
А каково пропускать через себя хорошее? Особенно если уметь пропускать с наслаждением, смакуя каждый момент. Не стесняться, умиляться и плакать. Брать все. Именно брать, осознавая, что счастье – результат твоих усилий.
Наверное, так и надо – брать все. Проходить весь круг своей жизни смело, без передышки. Каким бы кривым он ни был.
- Я вижу, ты все понял.
- Да.
- И ты принял решение.
- Принял.
Я сделал все, как планировал. Сам. Попросил только об одном. Пусть моя память сохранит хотя бы крохи этого разговора. Даже если это будет каким-то сном, навязчивым бредом. Я должен об этом вспоминать время от времени. Каждый должен.