Вы читали повесть Альбера Камю «Падение»? Я прочла этим летом на даче. Сколько раз хотелось выбросить ее или порвать на кусочки! Но предстоящий экзамен по зарубежной литературе заставил дочитать до конца. Холодный, безбожный мир Нобелевского лауреата, большого авторитета в мире литературы вызывал чувство отвращения и опасности.
До конца книги оставалось уже немного, когда я прочла следующие строки. Речь шла о Христе. «Он-то сам знал, что совсем невиновным его нельзя назвать, – говорил Камю устами своего героя Жана Кламанса. - Если на нем не было бремени преступления, в котором его обвиняли, он совершил другие грехи, даже если и не знал, какие. А может быть, и знал? Во всяком случае, он стоял у их истока. Он, наверное, слышал, как говорили об избиении младенцев. Маленьких детей в Иудее убивали, а его самого родители увезли в надежное место. Из-за чего же дети умерли, если не из-за него? Он этого не хотел, разумеется. Перепачканные кровью солдаты, младенцы, разрубленные надвое, - это было ужасно для него. И конечно, по самой сущности своей он не мог их забыть. Та печаль, которую угадываешь во всех его речах и поступках, - разве не была она неисцелимой тоской?…»
Дойдя до этих строк, почувствовала, как кровь бросилась в лицо. Мелкая лихорадка забила все тело: «Да как он посмел! Как посмел так грязно оклеветать Его? Ведь все это неправда! Неправда!» Но где, в каком месте совершена жестокая подмена, - понять не могла. Автор – искусный, матерый противник. Мне нужно было возразить. Достойно ответить ему. Но я не могла.
Казалось, он обвинил в страшном преступлении самое дорогое, что у меня есть, и если не разоблачу его, - я погибну.
Отложив книгу, залезла с ногами на кровать и стала думать. «Он обманул меня и себя. Он подменил понятия. Христос не виноват в том, что злые силы устроили на него охоту. Нельзя обвинять Свет в том, что вокруг него – Тьма. Виноват не Он, а царь Ирод. Виноваты солдаты, устроившие бойню. Виноваты силы зла, обрушившиеся на город. Но только не Он».
Успокоение не приходило. Душа мучилась оттого, что доводы были неубедительны. Камю обвинял Христа в том, что Он остался жив. «Если бы Его убили вместе с младенцами, мир никогда бы не узнал Света. Так распорядился Бог-Отец. Христос остался жив, и в этом его победа, а не вина».
Душевный покой не приходил. Я не знала, что еще могу ответить хитроумной маске под именем «Камю». И заплакала. От своей немощи, слепоты, невозможности достойно защитить Его. «Господи, помилуй! Господи, помилуй...»
Вернувшись в город, первым делом пошла в храм – к отцу Игорю. Долго не решалась открыть ему свою духовную проблему, боясь и его ввести в искушение. «А вдруг и он смутится этой книгой… Вдруг и он не знает ответа, и я огорчу его». И все же рассказала ему о том, что со мной приключилось на даче.
- …Я понимаю, что автор совершил подмену, но не могу понять, в каком месте… – робко посмотрела я на него. На мое счастье отец Игорь тихо улыбался. «Он знает!» – пронеслось в голове.
- Конечно, это подмена, - сказал отец Игорь просто. - Ведь точкой отсчета он поставил земную жизнь. Если смотреть на земной мир и земную жизнь как на единственную для человека, то автор оказывается прав. Но земная жизнь лишь предваряет жизнь вечную, и итоги земной жизни, победы земной жизни и страдания земной жизни во многом определяют жизнь вечную. Для Христа это абсолютная, единственная истина, как и для нас. И поэтому все эти книжные утверждения теряют свой смысл. Эта книга написана безбожником, который со своим земным мировоззрением судит о Божественном Промысле. И потому его суждения обречены на подмену.
Да, младенцы погибли для жизни земной, но это было их спасением и спасением их родов. Своей мученической смертью за Христа они искупили грехи и свои, и своих родов во многих коленах. Для их матерей это было страданием, но это страдание также очистило их души от греха. Господь дает человеку свободу, и потому он не может предотвратить творимое человеком зло. Он не может предотвратить избиение младенцев, поскольку не может ограничить свободную волю своего творения. Но по Его Великому Промыслу даже плоды зла служат добру. Великий Венец Мученичества открывает перед страдающими душами Врата Небесные, и их величие и благодать не сравнимы ни с чем.
Я отошла от священника и почувствовала, что груз, тяготивший сердце, снят. Я снова была свободна.