Лепешечный цех в этом квартале пользовался необычайной популярностью. Он находился недалеко от входа небольшого базарчика, вклинившемся между дворами кирпичных пятиэтажек. Даже, если была куплена душистая магазинная буханка белого хлеба, я невольно останавливалась у прилавка. И не одна я была такая. Наблюдать за работой лепешечника приходили многочисленные туристы, восхищенно цокавшие языками и затворами модных фотоаппаратов.
Мастер, молодой парень лет двадцати, язык не поворачивался назвать его простым пекарем, виртуозно раскатывал тесто в длинный жгут на столе рядом с прилавком, не отвлекаясь на праздных зевак, потом ловкими движениями рассекал его огромным острым ножом на равные колобочки и молниеносно раскатывал их на одинаковые круглые пласты теста. Потом...
Потом начиналось священнодействие. Мастер поворачивался к полукруглой печи, выложенной из отшлифованных камней, раскаленных докрасна от углей, лежащих в основании свода. И, бросив короткий веселый взгляд на зрителей, словно приглашая их к участию в представлении, брал в руки длинную деревянную лопаточку и, раз, два... в течение десяти секунд снимал со свода прилепившиеся горячие лепешки, пышущие жаром, с румяной корочкой. Улыбнувшись на дружное "Ах!" восхищенных зрителей, он еще раз весело смотрел на них и продолжал свой профессионально выверенный до секунды спектакль. Повернувшись спиной к печи, брал поочередно со стола каждую заготовку и перекидывал ее с правой ладони на левую, примеряясь, как дискобол перед метанием диска на ответственных соревнованиях. И, не глядя назад, перекидывал в течение десяти секунд через плечо сначала левое, потом правое все заготовки. Да так, что они влетали точно в жерло печи и аккуратно прилеплялись на раскаленные камни. По пять штук слева и справа. Зрители молчали, потрясенные таким священнодействием.
Все также, не обращая внимания на зрителей, Пекарь брал очередной пласт теста и снова раскатывал его в жгут - процесс повторялся.
Я часами стояла, наблюдая за работой мастера, не в силах оторваться от этого процесса. Однажды Мастер улыбнулся мне лично и бережно вручил лепешку, только что вынутую из тандыра, предварительно подув на нее, охлаждая. Я полезла за деньгами в сумку, но дарящий царственным жестом отклонил мою мелочь и спросил,
- Нравится?
- Да! Это, это! - восхищенно ответила, не находя других слов.
- Мне нравится печь лепешки, приходи, смотри, не жалко.