«Когда-то, в незапамятные времена, у царя Ликаона, правящего страной Аркадией, была дочь по имени Каллисто. Красота её была столь необыкновенной, что ревнивая Гера – богиня и супруга всемогущего Зевса, пользуясь своим сверхестественным могуществом, превратила Каллисто в безобразную медведицу… Зевс, давно уже неравнодушный к Каллисто, навсегда взял её на небо…»
«Эфиопией когда-то управлял легендарный царь Цефей. Однажды его супруга, царица Кассиопея, имела неосторожность похвастать своей красотой перед обитательницами моря – нереидами. Движимые вполне понятной женской ревностью, они пожаловались Богу моря Посейдону, который напустил на берега Эфиопии страшное морское чудовище. Неисчислимые бедствия обрушились на Эфиопию – чудовище опустошило прекрасную страну…»
Ф. Ю. Зигель Сокровища звёздного неба. Отрывки из древнегреческих легенд.
Но чудеса случаются и в наши дни. Приведенная ниже история – одно из них.
Скоро полночь. Мне не спится;
Несказанно ночь светла;
Сердце бьётся, словно птица:
Жаждет ласки и тепла.
Что томиться! Вышел в поле;
Звёзд на небе – негде стать.
Вижу: конь на вольной воле, –
Тоже вышел погулять.
Масти серой или красной,
Цвет не ясен под луной;
Хвост, как будто холст атласный,
Так и носится дугой.
Без седла конь и без сбруи,
Без насильственной узды,
Шерсть играет, словно струи
Ниспадающей воды.
Может, конь моя удача!
Верхом прыгнуть, усидеть…
И по небу с ним поскачем,
Чтобы всё там посмотреть.
Загляну к царю Цефею,
С ним за чаем посижу.
Как его Кассиопея?
Есть ли внуки? Расспрошу.
И, особенно, о внучках,
Мне невеста ведь нужна;
Не то будет ещё случай?
Эх, была, иль не была!
Подошёл к коню поближе,
Стал, так метрах в десяти,
Морда умная, я вижу,
Разговор начал вести:
«Как зовут тебя, конище?
Ты мне нужен хоть на час».
Конь по нашему: «Дружище,
Все зовут меня Пегас.
Что ты ищешь? Деньги? Славу?
Хочешь власти над людьми?»
«Что ты, конь, такое, право?
Лучше выслушай, пойми…
Власти мне совсем не надо,
Пустославие претит,
Не в деньгах ищу отраду,
Не о них душа болит.
Очень мне нужна невеста;
Знаешь, конь, я – холостяк;
Не могу сидеть на месте –
Не найду её никак».
Так сказал, дыханье стиснул,
Жду, что скажет этот конь;
Где-то рядом суслик свистнул,
Смолкла в хуторе гармонь.
Конь, помедля: «Я не понял.
Их у вас хоть пруд пруди –
Здесь трава росла на склоне,
Всю, что есть, перетолкли.
Ходят, бродят вечерами
С края хутора на край,
Может, ищут тебя сами?
Подходи, да выбирай!»
Вот ответ! И он не вникнул,
Посчитал: всё ерунда…
И, не выдержав, я крикнул:
«Много их, да не судьба!».
Но кричать-то бесполезно:
Криком дела не решить,
Надо вежливо, любезно
О коне всё расспросить.
Всё узнать. Ведь даже кличку
Я такую не слыхал;
В нашем хуторе, обычно:
Воронок, есть Генерал…
Да, по правде, я такого
И коня-то не видал;
Подошёл к нему, потрогал,
И он мне вот что сказал:
«Раньше счёта дням не знали,
Не считали и года,
О столетьях не слыхали –
Текло время, как вода.
Уплыло веков за триста.
Тогда в солнечной стране
Жила девушка Каллисто,
Причём здесь же, на Земле.
Уж она была красива!
Как природа: как Земля,
Как луга на ней и нивы,
Как леса и, как моря.
Красота её земная
Много тронула сердец;
Ей же глянулся, я знаю,
Царский воин иль стрелец.
Да! Она была царевна!
Её папа, Ликаон,
Грозным был и очень гневным –
Судьбы в царстве вершил он.
Он в зятья себе назначил
Князя знатного, не злого,
Наделённого удачей,
И богатства было много.
Да и возраст, скажу сразу,
Для Каллисто подходил,
Но её девичий разум
По-другому рассудил.
И она, по своей воле,
Сокрыв тайну от отца,
Вверив чувствам свою долю,
Взяла семя у стрельца.
Тайны этой не удержишь:
Плод всё рос и всё крепчал;
Пришло время – самодержец
Всё, как есть, о всём узнал.
Царь кричал, ногами топал:
«Смерда грязного любить!
Палача! Найти холопа,
Там на месте и казнить!»
Кто б посмел царю перечить?
Палач прибыл, всё при нём:
Чёрный плащ одет на плечи,
И секира под плащом.
Искать бросились холопа –
Он, лишь вспыхнула заря, –
В горы дальние потопал –
Дичь стрелять к столу царя.
Но охота шла впустую:
Жгло предчувствие. Чего?!
Стрелы даром, вхолостую,
Улетали от него.
Он тогда спустился к морю,
Чтоб под шум его волны,
Успокоить в сердце боли,
Снять предчувствие беды.
Берег был крутой, скалистый
И до камешка знаком.
Много раз они с Каллисто
Укрывались здесь тайком.
Здесь же моря дивный шёпот
Разум юный затемнял,
И царевну, и холопа
Перед небом уравнял.
…Море нежное играло
В бликах солнечных лучей,
На волнах своих качало
Двух красивых лебедей.
Сердце парня защемило,
Дух свободы начал тлеть:
«Превратиться в птиц бы с милой,
С ней бы в море улететь.
Стать бы равным среди равных,
Вот таких же лебедей,
Где нет главных, нет бесправных,
Как бывает у людей».
Он присел на мокрый камень,
Ноги в море опустил;
В мыслях – лёд, а в сердце – пламень,
В душе факел засветил.
Так решил: моя Каллисто,
Царь в державе – не в судьбе!
…Море пенилось и брызги
Разлетались по воде.
Он поднялся, меч поправил,
Слово Божье помянул,
И стопы свои направил
К той, что ждал и сердцем льнул.
Зрело дерзкое решенье:
На поклон к царю идти
И просить без промедленья
И пощады, и руки.
…Что же царь? Сидел на месте,
Ждал стрельцовой головы;
Им владели жажда мести,
Страхи слухов и молвы.
Он решил: от дурной славы
Дочь в тюрьму свести навек –
Вот такие были нравы,
В тот уже далёкий век.
…Крикнул царь своим придворным:
«Дочь немедля отыскать!»
Челядь кинулась проворно
Приказ царский исполнять.
В этот час, в широком поле,
Я с царевною скакал.
Слышим, вдруг, по нашей доле
Ворон веще прокричал.
Каллисто, поводья бросив,
Пала грудью на хребет.
Слышу плач – прощенья просит,
И родительский совет:
«Ты прости, отец, за тайну,
Что скрывала от тебя,
Не для прихоти желанья
Отдала ему себя.
Значит, так угодно Богу,
Видно, он судьба моя;
Благоволи нам дорогу:
Я ж кровиночка твоя.
Не неволь, отец, мне душу!
Всё окупится сторицей,
А не то, пусть слышат уши:
Навек стану медведицей».
Её слёзы мне по шее
Жгли-текли, словно огонь,
И я плакал вместе с нею,
Плакал так, как может конь.
Подошёл стрелец за нами,
Взгляд решителен и смел,
Припал к стремени губами,
Слова молвить не успел.
К нам донёсся звук погони:
Лай борзых и гончих псов…
Где-то близко ржали кони,
Пыль вилась из-за холмов.
Я бы смог умчать их в горы;
Царский гнев, гляди б упал;
Только немы были шпоры;
Я стоял и верно ждал.
Уж развязка наступала;
Истомились мы в тревоге;
Вот на жизни тень упала…
Но не так судили Боги.
Среди бела дня-деньского
Солнце ясное затмилось,
И от глаза, от людского,
За вершины гор скатилось.
И осыпались соцветья,
Пал на землю пустоцвет –
В небе новые созвездья
Появились вдруг на свет.
Посмотри – на небосводе
Лишь в права вступает ночь,
Две Медведицы выходят –
Каллисто и её дочь.
Каллисто – та, что большая;
Дочь её совсем мала,
А Стрелец-отец скучает
У созвездия Кита.
Что ж, Медведицы прекрасны!
Краше нет их в звёздной мгле.
Так и ходят в небе ясном
В назидание Земле.
Возле них и я поставлен,
И на небе должен жить;
Там ко мне пастух приставлен,
И меня он сторожит.
Уж надёжно охраняет,
Не смыкая зорких глаз,
Но, бывает, засыпает,
Его имя: Волопас.
Вот тогда, улучив время,
Сохраняя тишину,
Убегаю я на Землю,
На зелёную траву.
Но я должен до рассвета
Обязательно вернуться,
И ты должен знать об этом:
Волопас может проснуться.
Вот тогда, прощайте реки,
Прощай, сочная трава:
Стану я, уже навеки,
Как обычная звезда.
А тебе, уже как другу,
Коль душа твоя томится,
Оказать могу услугу,
Только надо потрудиться.
Может быть, так дело станет,
Там и есть твоя судьба:
Землю инопланетяне
Посетили. Вот, вчера.
Они тайно приземлились
За скирдою, на стерне,
Долго по полю носились,
И копались все в земле.
И снимали всё на плёнку:
Что вблизи и что вдали,
И похитили девчонку,
Против воли увели.
Эти гости из далёка,
К ним скакать – не доскакать,
К нам попали ненароком,
Отмахав галактик пять.
Их миров никто не знает,
Не видал даже во сне –
Сейчас гости пребывают
С нами рядом, на Луне.
Если хочешь, то поскачем,
И девчонку отберём,
Только, чтоб была удача,
Надо быстро. Что ж мы ждём!»
Конь, как ястреб встрепенулся,
Головой мотнул вверх-вниз,
Влево, вправо повернулся,
Крикнул: «Что ж, дружок, садись!»
На мгновенье я замялся,
И, лишь овладел собой,
Пятернёю причесался:
Всё же еду за женой.
Мой Пегас встаёт на дыбы;
Я – верхом; за гриву – хвать.
Если б видели, смогли бы
Старт наш долго вспоминать.
Конь к земле всё приседает…
Дрожь по телу, и … прыжок!
Хутор мой в тумане тает,
Впереди блестит рожок.
То – Луна! Звезда? Планета?
Просто спутница Земли?
Что-то помнится, об этом
Долго в школе нам толкли.
В школе многому учили;
Ведь ученье это свет;
Долго нам мозги сушили
На движении планет.
Вечерами всё ходили,
В небо головы задрав,
Всё судили да рядили:
Где Весы? А где Центавр?
Я тогда в пол-уха слушал,
И, как вышло теперь, зря:
В небе есть живые души,
Может, спутница моя.
…А Луна всё ближе, ближе
Уже видно: это – шар;
Вот отчётливо я вижу
Дым над ней, а, может, пар.
Едва дымку пролетели,
Сразу духом я упал:
Внизу пропасти ущелий,
Вереницы голых скал.
Но Пегас вполне спокоен,
Только уши навострил,
Словно дело перед боем,
Хвост, как белка, распушил;
Телом делать стал раскачку;
Крикнул мне: «Дружок, держись!»
Ноги вытянул, как в скачке,
Опускаться начал вниз.
А внизу уже равнина.
Что там? Суша иль вода?
Или горная долина?
Может, речки берега?
Мой Пегас хвостищем крутит,
Но не просто ради шуток:
Хвост ему надёжно служит
И рулём и парашютом.
Вот толчок. Мы прилунились!
Только спрыгнул я с коня,
Сразу ноги подкосились,
Будто я скакал три дня.
Я упал. Пылищи клубы
Поднялись вокруг меня;
Всё в пыли: глаза и губы,
Не видать даже коня.
Лишь немного просветлилось,
Стал Пегас корить меня:
«Торопись же, сделай милость,
Ведь невеста ждёт тебя».
Говорю: «Надо умыться,
И во всём порядок дать;
Ведь я еду до девицы,
Это ж надо понимать».
«Возраженье принимаю.
Мойся, как умеет кот:
Руки щедро послюнявишь
И поводишь взад-вперёд.»
«Нет, Пегас, поищем воду.
Здесь же есть моря и реки;
Да в такую-то погоду,
Конь, уважь мне – человеку.
И не плохо бы напиться,
Вволю горло промочить,
Да холодной, из криницы…
Впрочем, что тебя учить!»
Конь расстроился ужасно:
«Что-то так сдаётся мне,
Был ты двоечник несчастный:
Нет воды же на Луне».
«Как так нет? А лунный глобус?
Там сплошные же моря!
Иль наш школьный астрономус
Головы морочил зря?!»
…Вдруг вдали сверкнула точка,
Обозначился предмет:
Длинный, круглый, вроде бочки…
Чей же это силуэт?
Вроде звук пронёсся рядом,
Будто звякнувший металл.
Я повёл в округе взглядом.
Никого. Предмет пропал.
А Пегас хвостом мне машет,
И кивает головой,
Мол, заварится здесь каша,
Быстро двигай вслед за мной.
Я вскочил. И слышу шёпот:
«Надо их застать врасплох.
Коль услышат конский топот,
Протрубят «переполох».
Мы пошли, если, конечно,
Это можно так назвать:
Пришлось падать бесконечно,
Ну и столько же вставать.
У Луны рельеф изрытый –
Одни ямы да бугры;
Всё, куда ни глянь, открыто, –
Ни деревьев, ни травы;
И сплошные котлованы,
Всюду россыпи камней;
Я иду, как будто пьяный,
Жажда мучит всё сильней.
Сколько шли – не знаю точно,
Может, где-то с полчаса,
Как от этой самой бочки
Стали слышны голоса.
Пегас враз остановился,
Хвостом-веером махнул,
Ко мне быстро наклонился,
Ноздрёй воздух потянул.
И сказал мне, еле слышно:
«Иди сам и начинай,
Чтобы там потом не вышло, –
Я с тобою, так и знай».
Генеральское решенье!
Будто, он здесь ни причём.
У меня другое мненье:
Он бы шёл, а я б при нём.
Что ж иду. Остановился,
Камней в пазуху набрал,
А потом, не поленился,
И в карманы напихал.
С этим грузом продвигаюсь
Меж бугров и меж камней,
Понемногу приближаюсь
До пристанища гостей.
Вышел к кратеру вулкана,
Грунта рядом – сотни тонн!
По размерам – Мараканна,
Знаменитый стадион.
Центр, неплохо освещённый
Мощным светом от Земли;
По краям же – мрак сгущённый,
Тьма сплошная, всё в тени.
Провожу разведку взглядом.
Где же скрылись тут они?
Вот, кажись, со мною рядом
Копошатся, там в тени.
Вниз кричу, даю команду:
«Выйти всем на Божий свет!
Хватит там травить баланду,
Руки вверх! Спасенья нет».
Ба, девчонка показалась,
Стала, смотрит на меня,
Нос курносый, губы алы…
Что ж, влюбился сразу я.
Рот раскрыл, смотрю, балдею.
Взгляд не в силах отвести…
Гляжу: катятся за нею
Люди, круглы, как мячи.
А девчонка, дух утроив,
Устремилась вся ко мне;
Тут увидел я такое –
До сих пор не по себе.
Один круглый растянулся,
Как резина по длине,
Прыгнул вверх и вихрем взвился,
Да прямёхонько ко мне.
А второй настиг дивчину,
В свою бочку поволок.
Я заметил, как за спину,
Она бросила платок.
На свету остались трое
Здоровенных мужиков,
Приготовившись до бою,
Понял я расклад каков.
Тот, из вихря, раскрутился,
Встал ко мне лицом к лицу;
С ним я долго не возился –
Съездил в скулу подлецу.
У меня удар приличный,
Даже б бык не устоял;
Этот тоже, как обычно,
Исключением не стал.
Не успел моргнуть и глазом –
Все те трое за спиной;
Вот идут, как волки, разом,
Следят тщательно за мной.
Я же лезу по карманам,
Свои камни достаю,
И швыряю в бусурманов,
Вспоминаю «мать твою».
Бой вовсю идёт удалый,
Чётко вижу результат:
У врагов растут фингалы,
Они пятятся назад.
Но проворно изучают
Эту тактику мою:
Камни тоже подбирают,
Вспоминая «мать твою».
И подбитый оклемался,
Каменюку с пудик прёт;
Тут уж вижу – я попался
В настоящий переплёт.
Ну и пусть! Не так уж страшно,
Зло сильней меня берёт.
Будем драться в рукопашном,
Там увидим чья возьмёт.
С полчаса мы так месились,
Дрались сколько было сил;
Они с камнями носились,
Кулаками я лепил.
У них рожи посинели,
И я сплёвываю кровь;
Меня держит призрак цели –
Незнакомка и любовь.
Упоённый жаждой боя,
Я себя превосходил.
Но вот сзади зашли двое –
Вот чего не уследил!
Один прыгнул, как кузнечик,
Опустился на меня,
Два повесились на плечи
И подмяли под себя.
А четвёртый взял булыжник,
Высоко в руках поднял.
Начал я прощаться с жизнью…
Но тут зычно конь заржал.
Вслед за ржаньем – гул мотора:
Бочка в небо уплыла,
А четвёрка вся с позором,
Словно в лунный грунт ушла.
Растворилась, как в тумане,
Синяки, оставив мне.
Кто теперь меня обманет,
Что нет жизни на Луне?
Я, кряхтя, спустился в кратер,
Нашёл брошенный платок;
За невесту, что утратил,
В память мне носовичок.
Рассмотрел его, понюхал,
Аккуратненько сложил,
Чтоб девичьим пахло духом,
Ближе к сердцу положил.
Подошёл ко мне Пегаша,
Ткнулся мордой в мою грудь.
«Как, дружочек, дело наше?
Надо быстро снова в путь.
Не горюй, вернём невесту:
Их догнать нам – ерунда:
Время движется к рассвету,
Вот где главная беда».
Так сверкни ж, звезда удачи,
Помоги судьбу найти.
…Вот и старт. Уже мы скачем,
Мчим по Млечному Пути.
Небо кажется мне степью,
Млечный Путь, как сельский шлях,
Будто я не средь созвездий,
А в окрестных хуторах.
Мчимся быстро, но названья
Успеваю отмечать,
И стараюсь их в сознаньи
Понадёжней записать.
Ведь недолго заблудиться:
На дороге нет примет,
Только в свете звёзд искрится
Пыль от гаснущих комет.
Сколько едем – я не знаю –
Час на месте не стоит,
Но с тревогой замечаю:
Мой Пегас слегка дрожит.
По спине его похлопал.
«Что случилось?» – говорю.
«Мой, дружочек, дело плохо:
На Земле уж ждут зарю.
Бочка ж словно испарилась,
Не видать её нигде;
Иль упала? Закатилась
И сгорела на звезде?
Млечный Путь мы пробежали,
Уж немного до конца;
Видишь – там сверкают дали?
То созвездие Стрельца.
Мы сейчас к нему заедем.
Не видал ли он чего?
Может быть, его соседи,
Что-то знают от кого».
…Стрелец сразу пробудился,
Рукой за голову взял,
А затем второй схватился:
Напряжённо думать стал.
Как надумался он вволю,
Одно слово лишь сказал:
«Зодиак»; подвластный доле,
Вновь немым созвездьем стал.
Пегас быстро повернулся
На созвездье Скорпион,
Промчал к Рыбам, развернулся,
Вижу: снова дрожит он.
И волнуюсь я не меньше,
Зубы стиснуты дрожат;
Вдруг, смотрю: хвостом Кит плещет –
Звёзды искрами летят.
До Кита мы подлетаем…
«Говори без лишних слов,
Где они? Скажи, что знаешь…»
« Затаились у Весов».
То не бочка – Ванька Ветров:
Была здесь и, вдруг, уж там;
Что ж, мильончик километров
Нам с Пегасом по зубам.
Вот и снова мы в дороге.
Гонит правда, а не страх;
Наши гости «дают ноги»,
И, притом, на всех парах.
Пегас делает усилье
И мы с бочкой наравне.
Гости, чувствуя бессилье,
Сигнал “СОС” долдонят мне.
Видно, влез я им в печёнку;
Люк открыли боковой,
За борт кинули девчонку,
Причём, книзу головой.
Но Пегас, мой друг надёжный,
Упредил этот полёт,
И уже я осторожно
Усадил её вперёд.
Только радовались малость:
Весы клонятся – рассвет;
Лишь мгновение осталось
И на Землю хлынет свет.
Что же делать? Рассуждаю,
Гриву конскую треплю:
Вдруг, дошло. Что делать знаю:
Из волос канат совью!
Дёрг за гриву, дёрг за спину;
Перелез затем к хвосту,
На звезду петлю закинул,
И плету, плету, плету…
Дело ладилось ух споро!
Батоги ж плести удал.
А затем девчонку скоро
Крест на крест опоясал.
И на Землю опускаю,
Но не просто куда зря,
На свой хутор направляю,
Ведь невеста-то моя.
Канат, правда, длинноватый –
Так болтает, просто жуть,
Приземлить до моей хаты
Не выходит, ну ничуть.
Вижу: время зря теряю –
На секунды счёт идёт;
Приземлю в незнаном крае.
Пусть сидит там, меня ждёт.
Пусть деревня незнакома,
Но она ведь на Земле.
Вижу: скирды из соломы –
Значит, в нашей стороне.
Я мгновенно приземлился,
Канат в небо зашвырнул;
Чую сильно притомился;
Лёг и сразу же уснул.
А как только пробудился,
Вижу: поле, степь, хлеба…
То ли сон такой приснился?
То ли явь такой была?
Я до сердца – там платочек!
Это ж надо! Идиот!
Сплю полдня (хотя бы ночью),
А меня невеста ждёт.
Как найти теперь то место,
Где сидит и ждёт она,
Моя звёздная невеста,
И, уверен, что жена?!
Коли я ей точно сужен,
Всё известно наперёд…
Тогда, компас мне не нужен –
Сердце к сердцу приведёт.