Ислам в Нахистане
Так называется первая книга из серии «Нахи в исламе», вышедшая ноябре текущего года под авторством известного писателя, публициста, религиоведа Нунуева Саид-Хамзата в издательстве ООО «Тетраграф», г. Нальчик. Книга солидного формата, хорошо иллюстрирована, 500 страниц, научное издание.
О чем эта книга? Что нового сказал автор в своей новой работе, над которой он трудился, очевидно не один год, судя по множеству ссылок и использованных архивных материалов.
Научный труд - о проникновении и укоренении ислама в Чечено-Ингушетти. В основу монографии легла его кандидатская диссертация, защищенная на диссертационном совете Академии Госслужбы при Президенте России при участии ведущих религиоведов и философов из МГУ.
Глубокий анализ исследуемой темы автор рассматривает в контексте событий на Северном Кавказе в последнее десятилетие ушедшего века. Хронологические рамки исследования – ХУ – ХХ века.
В своем вступлении автор отмечает, что Военно-политический конфликт на Северном Кавакзе, в частности, в Чеченской республике, начавшийся в декабре 1994 года, связан с огромными потерями для страны и общества. В этих событиях определенную, но не определяющую роль играл ислам.
За последние годы немало написано о событиях, происходивших в самой республике и вокруг нее, в том числе о чеченском сепаратизме и терроризме, об исламском фундаментализме, исламизме и их роли в военно-политическом конфликте. Публикации разные, как субъективные, тенденциозные, так и объективные. Многое зависело от политического заказа.
Нунуев отмечает: «Военно-политический конфликт на Северном Кавказе изменил российское общество, негативно отозвался во всех сферах социально-политической и социально-психологической жизни.
Конфликт привел к гибели десятков тысяч ни в чем не повинных людей, сотни тысячи чеченцев и людей других национальностей, проживавших в республике, стали беженцами, рассеялись по всем углам мира.
Происшедшее должно характеризоваться как циничный геноцид, как национальная катастрофа, и, очевидно, потребуется время, чтобы объективно, беспристрастно назвать как подлинные причины трагедии, так и имена тех политиков и провокаторов, которые могли остановить сползание кризиса к войне и не сделали этого по разным причинам».
Автор далее отмечает, что «до настоящего времени не проведены объективные, свободные от идейно-политической ангажированности научные исследования сложных проблем, связанных с Чеченской республикой и, в, частности, исламом. Не названа со всей определенностью главная причина, почему стала возможной дестабилизация, почему провокационный проект западных сил на территории Северного Кавказа столь успешно реализовался.
Нунуев называет главную причину: это – неустроенность, массовая безработица среди населения, особенно усугубившаяся в начале 90-х годов, когда в связи с переходом на рыночные отношения Госплан и Минфин СССР перестали финансировать программу сельского строительства в стране и более 300 тысячи чеченцев, освоивших профессии отхожего промысла, остались не у дел. Именно они с удовольствием вышли на площади, чтобы выразить протест отживающему коммунистическому режиму, три десятилетия издевавшемуся над ними, презрительно называя «шабашниками».
Проникновение (начиная с XIII – XV веков) ислама в среду чеченских и ингушских племен и общин сопровождалось сплочением народа по принципу “братьев-мусульман”, отмечает автор.
Ислам впервые был принят, очевидно, в царстве Симсим на юго-востоке Чечни еще в эпоху Золотой Орды. Это исламское государственное образование (на территории нынешних Ножай - Юртовского, Гудерменского районов) было в союзнических отношениях с единоверной Ордой, в то время как жители юго-западных обществ (мялхи, майстинцы, лам-акки, галгаи) оставались преимущественно христианами, язычниками и в правовом отношении придерживались кодексу неписаных законов – адату.
Ислам принимали жители неподвластной орде вольницы НАШАХ, по мере того, как они продвигались на равнинные земли.
Золотая Орда пала, но ислам в предгорьях Кавказа крепко прижился, потому что его нравственные законы, законы социальной справедливости и гражданской свободы оказались весьма привлекательными, чем даже законы адата, хотя по многим принципиальным положениям и адат и шариат оказывались союзниками»
О том, что большинство чеченцев еще в XV – XVI веках были мусульманами, свидетельствует обряд захоронения, пишет автор.
К этой эпохе, точнее к 1405 – 1406 годам, относится сооружение первого из дошедших до нас архитектурных мусульманских памятников в крае – мавзолея Борга-Каш у селения Плиево (Назрановский район). Он был возведен в честь некоего Бек-Султана, сына Худайнадо.
Интенсивному проникновению ислама в край чеченцев и ингушей способствовали
экономические, культурные, политические связи чеченцев и ингушей с населением Кабарды, Кумыкии, Крымского ханства. Усиливались связи с Османской Турцией и шахской Персией.
В XVI – XVII веках вайнахи вступили в более тесные экономические, культурные, политические связи с другими северокавказскими народами, исповедовавшими ислам. Сам ход истории предполагал неизбежность укрепления в крае ислама и это было событием эпохального исторического, духовного значения для горцев.
С освоением равнинных земель земледелие, скотоводство, ремесла, торговля шли по восходящей линии, и параллельно с этим народ осознавал преимущество и достоинства ислама.
Предания донесли до нас имена первых проповедников ислама в нахском обществе, начиная с великого Тамерлана (Тимур-Хана): Термола, Бата, Берса, и других.
Высоко в горы ислам проникал долго и неравномерно. Об этом свидетельствуют данные археологи. Как свидетельствуют полевые материалы и научные публикации, на первых порах проникновения ислама в горы, религия впитывала в себя исконные традиции, старалась приспособиться к ним.
«Осуществляя колонизацию Северного Кавказа, царизм столкнулся вовсе не с полудикими разрозненными племена «туземцев», а с внутренне организованным, уникальным, социально активным народом, способным (и умеющим в силу векового опыта) отстаивать свою свободу. Подтверждение тому – весь ход так называемой Кавказской войны, продолжавшейся почти четверть века и стянувшей на Кавказ огромные военные силы империи – двенадцать дивизий. (Для сравнения: победу над Наполеоном обеспечили одиннадцать русских дивизий).
«Вхождение всех народов Северного Кавказа, в том числе чеченцев и дагестанцев, в состав Российской империи было реально осуществимо на мирных, добровольных началах, если бы российские власти, по примеру грузинских царей, могли строить свою политику на принципах экономического и духовного сближения, а не военно-политического насилия.
Русский царизм, не обремененный заботой о своем собственном народе и, тем более, о судьбе горских народов, сделал роковой выбор в пользу военного подавления, жестокой колонизации северокавказских народов.
(Ситуация с абсолютной точностью повторилась в новейшей истории). Это обернулось длительной трагической войной (1834-1864 гг.), которая дискретно продолжается до наших дней, - пишет автор.
Известно письмо русского монарха Николая I, адресованное наместнику Кавказа И.Ф.Паскевичу, в котором отношение к народам Северного Кавказа со стороны официальной России сформулировано с предельным цинизмом: «Кончив, таким образом, одно славное дело , предстоит вам другое, в моих глазах столь же славное, а в рассуждении прямых польз гораздо важнейшее – усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных»
Современное российское общество, в котором широкое распространение получили исламофобия и кавказофобия, враждебно реагирует на активизацию национального самосознания других исконно российских народов, - пишет Нунуев. -
И дело здесь не только в недопонимании сущности, стержневой идеи российского патриотизма – укреплении единства народов РФ, свободно развивающих свою культуру и национальные традиции, свободно исповедующих свою традиционную или иную религию. Дело в том, что российское общество с подачи прозападных СМИ в большинстве своем невежественно в отношении ислама и его духовных источников – Корана, Сунны, шариата.
«Законы, которые принимаются в многонациональном, многоконфессиональном государстве и не учитывают сложившиеся веками традиции, обычаи, религиозные и ментальные особенности населяющих его народов, обречены на всемерное игнорирование, отторжение, неисполнение, а граждане, которых непосредственно касаются такие законы – на поиск путей и способов их неисполнения.
Подобная практика формирует в обществе неуважение к Закону и власти, понуждает граждан вести двойную жизнь – по «официальному закону» и по обычаям своего народа». – справедливо отмечает автор.
Центральное место в исследовании отведено деятельности великого аулия Кунта-Хаджи Кишиева. Автор, в частности, отмечает: «Кунта-Хаджи в своем учении исходил из глубокого понимания вайнахского национального менталитета: чтобы выстоять после национальной катастрофы (Кавказской войны) необходимо мирное время для духовного и физического восстановления этноса, накопления сил.
Цель, главная идея учения Кунта-Хаджи была не пораженческой, а возрожденческой. Кунта-Хаджи выступал категорически против «борьбы с империей до последнего чеченца»: чеченцев мало, поэтому каждый должен быть духовным столпом своего народа, а не безликим и послушным элементом воинственной горской массы, увлекаемой имамом Шамилем, власть которого держалась в значительной мере на героизме и самопожертвовании мюридов-чеченцев.
И далее: - В самом центре империи, на глазах православного милосердного русского люда, доведенный голодом и холодом до истощения и совершенно оторванный от семьи, томился, не прося милостыни и не унижаясь перед своими насильниками, великий чеченский гуманист, символ разума и милосердия эпохи – шейх Кунта-Хаджи, призывавший к миру с Россией и нравственному очищению свой измученный войной народ.
А где-то рядом, в то же время, ярый враг России имам Шамиль со своим многочисленным семейством пребывал в сытости и благополучии на положении «гостя» российского императора.
А доносчики получали новые звезды на погоны. Зло, грубая сила, антинародная власть погребли слабые, начавшие распространяться в Чечне и за её пределами ростки новой великой философии – философии ненасилия, которая, безусловно, должна была остановить процесс перманентного геноцида чеченцев, провоцируемого определенными силами с далеко идущими намерениями. Философия, которая должна была обеспечить нахам вечность, как в свое время учение о гибкости Конфуция заложили основу вечной истории Китая.
Подчеркивая роль суфийских братств во время сталинско-бериевской депортации в Среднюю Азию и Казахстан, автор пишет: «В тех условиях и в то время суфийские накшбандийские и кадирийские братства представляли собой единственную организованную духовно-социальную силу, способную удержать униженный и задавленный несправедливыми и жестокими репрессиями народ от морального разложения и самоуничтожения. Вайнахский народ был оклеветан, обобран и выброшен на вымирание.
Задача сохранения вайнахского этноса как такового вообще не стояла и никого не интересовала – ни КПСС, ни советское правительство, ни местную власть, ни мусульманский Восток, ни «цивилизованный» Запад.
Народу было необходимо самоорганизоваться, чтобы выжить как этносу, чтобы сохранить для будущих поколений свой родной язык, культуру, традиции, менталитет.
Суфийские братства, успокаивая народ, примиряя враждовавших кровников, сдерживая молодежь от межнациональных и иных конфликтов, объективно помогали советской власти. Но их главной заботой было сохранить свой народ, не дать сталинским провокаторам из НКВД (КГБ) повода для новых издевательств и расстрелов.
Именно суфийские братства взяли на себя эту задачу и решали её как могли и как это было возможно. Феноменальная роль суфийских братств в экстемальных условиях существования народа до сих пор не оценена по достоинству».
Подчеркивая роль суфийских братств в советскую эпоху, автор отмечает, что высокая степень религиозности среди чечено-ингушского населения и традиционно сильное влияние суфийских лидеров объяснялось вовсе не особым религиозным фанатизмом вайнахов, а во многом столь же традиционным антагонизмом между властью и народом.
И если власть, равнодушная к духовным и материальным особенностям и потребностям чечено-ингушского народа, всегда пыталась навязать, зачастую силой, чуждые ему правила жизни, подавить его свободолюбивый дух, то шейхи, напротив, исходили из этих потребностей и опирались в своей проповеднической и социальной деятельности на лучшие черты вайнахского менталитета, на принципы национального кодекса чести, национальной идеологии «Нохчалла», берущей свое начало в глубинах тысячелетий, - пишет автор.
Характеризуя события перед второй военной кампанией в Чечне, автор отмечает:
«По свидетельству многих экспертов, в первую русско-чеченскую войну подавляющее большинство населения республики было воодушевлено идеями священной войны, в массовом порядке рекрутировало добровольцев-ополченцев.
Ситуация коренным образом изменилась во второй чеченской войне, так как руководство Ичкерии не смогло укрепить суверенитет государства, побороть разгул уголовщины.
Решительную и мужественную позицию в этом вопросе, как известно, занял муфтий Ахмат – Хаджи Кадыров, который раньше сам был сторонником силового сопротивления».
Новая книга Саид-Хамзата Нунуева – весомый вклад не только в научное исследование проблемы проникновения и укоренения ислама в Чечне и Ингушетии, но и в укрепление духовной, идеологической базы современного вайнахского общества.
Крайне актуальна позиция автора по отношению к проповеднической деятельности великого суфия Кунта-Хаджи Кишиева, что должно предостеречь наш народ от новых соблазнов поддаваться чьим бы то ни было авантюрам и провокациям.
Несмотря на совершенно недальновидную, бесчеловечную по отношению к нашему народу политику таких деятелей, как Ермолов, Сталин, Ельцин в будущем у нас должен возобладать стойкий иммунитет к любым авантюрам и провокациям под религиозными лозунгами. Фанатизм погубил горцев больше, чем все стихийные бедствия вместе взятые.
Халим Бурчаев.
2013г. г. Грозный
Чеченская республика