Ты говоришь я демон? Так и есть!
Со мною не видать тебе удачи.
Навеки мое дело - зло и месть
Для демона не может быть иначе!
Чем я заслужил судьбу несчастного изгоя?
Постоянно доставать себя вопросом Кто я?
Мысли, что я демон, часто выжить помогали.
Люди же повсюду так меня и называли.
Ты, зловещая луна
В мои муки влюблена
Отобрав души покой,
Что ты делаешь со мной?
Может, ты мне дашь ответ
Почему весь белый свет
Обозлился на меня,
Для чего родился я?
Помню, как толпа крестьян убить меня хотела
После инквизиторы калечили мне тело
Все восстало против молодого некроманта
Сделав меня мучеником моего таланта
Ты, зловещая луна
В мои муки влюблена
Отобрав души покой,
Что ты делаешь со мной?
Может, ты мне дашь ответ
Почему весь белый свет
Обозлился на меня,
Для чего родился я?
Наполовину человек,
Наполовину я мертвец.
Таким останусь я навек -
Я будто волк среди овец.
Полна страданий жизнь моя,
Но выбор сделанный судьбой
Нет, изменить не в силах я:
Война с самим собой!
Можешь ты мне дать ответ,
Почему весь белый свет
Обозлился на меня?
Люди мне враги, а ведь когда-то были братья.
Я на всю округу наложил свое проклятье
Гибнут урожаи, а вокруг чума и голод
И ветра залетные приносят жуткий холод
Ты, зловещая луна
В мои муки влюблена
Отобрав души покой,
Что ты делаешь со мной?
Может, ты мне дашь ответ
Почему весь белый свет
Обозлился на меня,
Для чего родился я?
Король и Шут. «Некромант»
начало:
http://www.proza.ru/2013/01/26/1392
Лантильда не сразу определилась с тем, жива она или нет. Кое-как открыв глаза, о чём она тут же пожалела – боль просто воспламеняла её голову, уступая только пульсирующему огню, пожиравшему пробитое бедро, девушка огляделась по сторонам.
Сквозь туман боли и пульсирующую боль в висках, она увидела, что находится в большой палатке, необычного вида. Вся палатка была украшена изображениями Святых человеческого пантеона, и обрывками из молитв.
Особенно Лантильду умилили две надписи: «Прощайте врагов ваших, и всё простится вам» и «смерть тех, кто отвернулся от истинной веры, есть спасение душ отверженных».
Лантильда села и ощупала себя. Доспехов и одежды на ней не было, но, почему-то, остались наручи и наголенники. Вместо одежды ей уделили рубашку. Рубашка была так велика, что в ней можно было упрятать трёх Лантильд. И, по ощущениям девушки, её явно сшили из ткани с добавлением наждачной бумаги.
Кое-как закатав рукава и поправив причёску, а заодно убедившись, что на голове нет ни крови, ни закрытых переломов, только шишка – по ощущениям – больше самой головы, Лантильда села и принялась размышлять.
Особо размышлять было нечего. Так и так было понятно, что «ревенант» не убил Лантильду, а просто оглушил и уволок с собой. Но вот почему не убил? Да потому, что выполнял приказ. Живой мертвец, что выполняет приказ! Сильно!
Впрочем, понятно, чьи приказы может выполнять Танцующий Стервятник.
Тут в палатку вошёл... Лантильда не сразу определилась с полом существа, что вошло к ней в палатку, но, всё же, судя по длине ног, это была женщина.
Женщина выглядела так, словно последний раз мылась при рождении, а волосы, полное впечатление, не стригла, а отхватывала топором. Судя по виду пальцев, с ногтями поступила ещё проще – не обращала на них внимания, пока они не обламывались.
В результате женщина, просто до слёз, напоминала ведьму-людоеда, сбежавшую прямиком с шабаша, оставив там недоеденного младенца. Хотя, конечно, это была не ведьма, а просто искреннее верующая женщина, что следовала указаниям веры. Не быть красивой, дабы не вводить в искушение мужчин. Одна из «невест Небесного Кормчего».
Лантильда, у которой при одном виде на эту девушку, дико зачесалось всё тело, словно от укусов клопов, искренне пожалела Небесного Кормчего – такую особу в невесты – умереть не встать.
Женщина отмерила какие-то порошки, высыпала их в грязный кубок, налила туда про-стой воды, поставила перед Лантильдой и вышла.
Лантильда поскребла кубок – грязь отвалилась, и под ним блеснуло самое настоящее золото и россыпь мелких драгоценных камней. Сделав вдох, она выпила содержимое кубка.
Голова перестала болеть, хотя появилось какое-то странное чувство – будто в уши зало-жили вату, а каждое движение Лантильды давалось ей с трудом, словно она находилась под водой. Судя по всему это было какое-то обезболивающее.
И только сейчас, на свежую голову, Лантильда обнаружила, что у неё на шее – тонкий ошейник из жатой кожи, украшенный металлической оплёткой – вещь красивая, но отчего-то не вызывающая у неё никакого воодушевления.
Рабство в Державе сохранялось только во владениях Небесного Кормчего – религиозные общины свято придерживались принципа, что «всякий неверующий в истинную веру – раб».
Такая политика позволяла им быстро переманивать на свою сторону всякого рода «отщепенцев» - принявший их веру человек, автоматически становился свободным.
Таким образом, рабский ошейник, очень даже красноречиво намекал, у кого в гостях оказалась Лантильда.
Полог палатки откинулся, впустив громкие ругательства и проклятья:
- Меня не интересуют ваши сложности и проблемы! Вы должны найти вероотступников, выследить и уничтожить! Астурин и его Стражи Хелион вам помогут в этом деле. Если нужно, то мы будем штурмовать проклятый Пояс Араэля! Но никто из моронов не выживет! Так хочет Бог! Исполняйте.
Услышав этот голос, Лантильда поёжилась. Голос Патрика она ни с чьим бы не перепутала.
Затем в палатку вошёл Огненный Голос – так звали Патрика Джавволани, военного проповедника из Державы, представителя одной из самых богатых и влиятельных семей на севере этого государства.
С Патриком, точнее его деятельностью, Лантильда сталкивалась даже в Некрояре.
Как знала Лантильда, Патрик изначально, с самого детства, предназначался Небесному Кормчему. В Державе бытовал обычай – если семья сильно грешила, то чтобы снять часть грехов, какого-то из детей жертвовали Небесного Кормчего – в данном плане следовало понимать, что его или её отдавали в монастырь.
Патрик был как раз таким. Отрезанным куском, отданным Богу, в надежде, что тот просит грехи его родителей. Однако у Патрика оказался некий талант – он был блестящим проповедником. Не просто отличным, а великолепным, талантливым и ярким.
Как и многие проповедники, Патрик отправился на войну с Некрояром и там проявил себя как смелый и отважный человек. Достаточно было сказать, что за ним охотился отряд Белых Перьев.
Интересно было то, что когда Патрик стал популярен и прославился. То его семья вспомнила о нём и, с великой помпой, вернула назад. Поговаривали, что в монастыри, отмаливать грехи родителей, отправили другого ребёнка.
Зенит славы Патрика пришёлся на окончание войны с Некрояром. Хотя для него прекращение этой войны, что длилась сорок лет, было настоящим шоком, как и для многих других солдат по обе линии фронта.
Как и многие солдаты, Патрик не сумел понять, что война – закончена. Лантильда пони-мала Патрика – она сама выросла в окружении точно таких же военных, только эльфов. Но если эльфы Некрояра кое-как сумели излечиться от своей ненависти, или, по крайней мере, сделать шаг к излечению, то люди на такое были неспособны.
Разговор с Рыжей Лерой раскрыл Лантильде глаза на этот феномен.
Ненависть – это всегда безумие. А люди не могут признать себя безумными – это выше их сил, и противно их душе. Но, не признавая себя больными, они и не пытались лечиться, предпочитая питать в себе ненависть, и развивать её.
Патрик выглядел жутко. Он и раньше-то красотой не блистал, а сейчас жутко изменился. Он окончательно облысел, у него даже брови и ресницы исчезли, почернел от загара и как-то сильно раздался в плечах.
На его висках Лантильда разглядела чёрные пульсирующие жилы. В последний раз она такого у Патрика не замечала.
- Дочь герцога Лэйна де Мэнтат, - гулким, проникновенным баритоном, проговорил Патрик. – Дочь раба, что мнит себя владыкой над рабами. Несчастное и наивное дитя!
- Мой отец не раб.
- Раб! Любой, кто не раб истинного Бога – раб себе подобных. Лишь истинная служба Богу – освобождает тебя и превращает в свободное создание. Лишь так. К сожалению, я был ослеплен своей гордыней и мерзкими видениями, свойственными плоти. Забыл, что во всех радостях плоти таится невероятно тёмная сила. Счастье, похоть, радость. Смех и веселие – это всё завораживает, лишая людей истинного пути к освобождению. Плоть – Зло. Лишь Дух довлеет над ним, - Патрик прошёлся перед Лантильдой, постукивая металлическим посохом. – Я позволил себе забыть это. Позволил ненависти и злобе взять верх над своим Духом. К счастью Бог меня не оставил. Мои неудачи показали глубину моих заблуждений и открыли, что к своей цели следует идти разными путями!
Патрик сотворил Небесный Крест на одну из вышивок.
- И ты – этот путь. Признаюсь, поначалу я питал к тебе ненависть и злобу. И виню себя в том. Прости меня. Бог видел мои заблуждения и взял тебя под свою защиту. Не дав мне совершить ужасной ошибки. Но теперь... – Патрик оскалил зубы в такой усмешке, что у Лантильды низ живота и солнечное сплетение свело от ужаса. – Теперь я исправлю ошибку! Я был глупцом, но теперь у меня есть всё, что мне надо!
- Да что вам нужно? – прохрипела Лантильда. – О чём вы говорите? Какой путь? И что будет с моронами?
- Они все умрут. Так хочет Бог, - отрезал Патрик. – Гавриил, этот язычник, не внял моим убеждениям и увёл их. Вы истребили очень много моих новых последователей, но это всё чепуха. Найду новых последователей. Со мой Бог.
- Вы призываете к милосердию и любви, к уважению и прощению... и тут же говорите о убийстве сотен людей! Там женщины, старики и дети. Неужели у вас нет того, к чему вы призываете других? Где ваша любовь и прощение?
- Предательству нет прощения, - отрезал Патрик. – Такие как вы для Небесного Кормчего гораздо милее моронов и других. Вы, эльфы, язычники. Вы просто не видели истинный Свет и следуете путями своих языческих божков. Честь, смелость, гордость – символы гордыни! Где смиреинее? Где послушание? У вас этого нет. Но только от того, что вы этого не знали. Ничего, скоро узнаете, - Патрик потёр подбородок. – Но мороны! Это предатели! Они видели истинный свет и отвернулись от него! Они ХУЖЕ вас. Их следует истребить! Жестоко, но эта жестокость. В будущем, отвратит от их примера других.
Лантильда, нервно, дёрнула ушами, анализируя речь Патрика. Тот явно оставался вменяемым, и даже говорил очень спокойно, тихо и равнодушно, как человек, что уже всё решил и обдумал. И, более того, сам уверен в своей правоте.
И от этого было ужасно!
- Что вы собираетесь со мной делать?
- Сначала я, каюсь, хотел тебя убить. Ещё раз прощу прощения. Я был глупцом, что принимал иллюзию за действительность. Я думал убить тебя, веря, что так угодно Богу, но потом понял, что всё это время обманывал сам себя. Не мог тебе простить того, что ты защищала тех подлых изменников Веры и рода Человечьего!
- Вы натравили на людей демонов! – вырвалось у Лантильды, что вспомнила трупы женщин и детей, убитых суккубом. – Да как до такого можно дойти? Это же путь Тьмы!
- Они удрали от людей, от истинной веры от своих хозяев в ваш Некрояр! – отрезал Патрик. – Этим они погубили свои души и тела! Превратились в грешников, в корм для демонов! Я ничего не делал неправильного! Это вы – вы виноваты, во всём!
- Что же, нам было нужно убить переселенцев? – удивилась Лантильда, вспомнив мрачные шепотки дружины Мэнтата, что предлагали её отцу сделать именно это.
Однако Лэйн рассудил проще – он позволил землепашцам из Державы поселиться на зем-лях Мэнтата. Люди честно работали – пахали землю, платили налоги и дружина, поворчав, успокоилась.
А Патрик – нет.
- Смерть Тела это прощение для Души!
Патрик налил в кубок воды и сделал несколько глотков.
- Я так и не понял, что всё это время в моих руках была сила Бога! В моих руках! Я нёс слово мертвецам, и Слово Божье пробудило в их душах, в том, что осталось у них от душ, истинное слово и мир! Вот чего я не мог понять! – проповедник улыбнулся. – Если Слово Божье услышали мертвецы – услышишь и ты! И услышав – понесёшь в другие края! В Некрояр! Вот в чём была моя ошибка! Вот в чём была ошибка моей страны – мы думали насадить Слово Бога огнем и мечом! Но Бог не дал нам этого сделать, поскольку это было противно его устремлениям и воле! Его слово надо нести миром и добром, а не огнём и мечом.
Патрик улыбнулся и покосился на Лантильду.
- И ты будешь той, кто принесёт это Слово в Некрояр.
Лантильда озадачилась. Она умела оценивать эмоции и чувствовать фальшь в словах людей.
У Патрика не было ни одной лживой или лишней эмоции. Он говорил то, что думал и то, во что верил. И это было самым жутким, удивительным и, одновременно, странным в нём. Ни один воин Хелион не мог бы с такой жуткой убедительностью говорить подобное.
Патрик был человеком, но его душа и рассудок были до ужаса изуродованы верой. Оставаясь, внешне, человеком, внутренне он уже перестал быть им.
***
Удерживать Лантильду в своей палатке Патрик не стал. Правда, к самой Лантильде прицепился «ревенант», в броне «Горных Орлов». Видимо он был и её охранником и телохранителем.
Телохранитель Лантильде, к слову, был нужнее, чем охранник – Патрик разбил свою па-латку прямо посреди лагеря наёмников. А учитывая, что Лантильда уже успела приобрести среди наёмников отнюдь не самую положительную репутацию, то необходимость телохранителя была крайне важна.
Лагерь наёмников был велик – Лантильда, на глаз, прикинула, что тут не меньше тысячи с лишним человек. И это лишь те, что были в этом лагере, а не шастали по горам, вместе со Стражами Хелион и неприкаянными мертвецами.
Удивляло, что имея такой перевес в военной силе Патрик не попытался напасть на Три Сердца – Лантильда сомневалась, что несколько сотен беженцев, среди коих было много детей, женщин и стариков, смогли бы противостоять такому внушительному войску.
Судя по всему, Патрик задумал что-то более глобальное, нежели истребление моронов.
Наёмники делились на три части.
Первую часть составляли степные гномы – их было очень много и все они были лучниками. С топорами тут не было ни одного. Этих лучников, на глаз, было больше сотни.
Вторая часть была из простой пехоты – обычные военные, коих после войны было очень много в наёмниках. Держава, в отличие от Некрояра, провела сильное сокращение своих войск. Солдаты, попавшие под роспуск, пополнили ряды наёмников.
Третья часть была самой необычной – Танцующие Стервятники и Призрачный Народ. Мрачные, спокойные и недвижные.
Повернувшись, Лантильда увидела, что за её спиной стоит черноволосая женщина, с большими миндалевидными глазами и жёлтой кожей. За её спиной торчала рукоять двуручного меча.
Облачена она была в тёмно-коричневую кольчугу, с длинной юбкой из стальных полос, скреплённых кольчугой.
- Это Лори Карлайл – глава наёмников «Каменные Медведи», - представил Лантильде женщину, стоящий рядом Гейзерих. – Она командует нами.
- «Каменные Медведи»? – прищурилась Лантильда. – Ни разу не слышала.
- Само собой, они профессионалы войн в горах, но не здесь, а на востоке Державы, - Лори, с неодобрением, посмотрела на «ревенанта», что торчал за спиной Лантильды. – Оригинальный у тебя телохранитель!
- Сама в шоке, - отрезала Лантильда. – Махнёмся, не глядя?
- Не остри, - раздражённо посоветовала Лантильде Лори.
- А то убьёте? – Лантильда, наивно, растопырила уши. – Ой, а мне казалось, что Патрик меня пряниками кормить собрался.
- Дура ты, и уши у тебя на лопухи похожи, - отрезал Гейзерих. – Где Патрик?
- Спать лёг, а меня погулять отпустил – в сопровождении этого красавца из «Горных Орлов».
- Откуда ты знаешь, что это «Горный Орёл»? – поинтересовалась Лори, с интересом глядя на «ревенанта».
- Я видела как он погиб в шахте одной рудодобывающей компании. На шахту напали гор-ные «невидимки». Они оттеснили наёмников и рабочих, в шахту и там случился обвал, что похоронил всех.
- Невидимки? Это те невидимые ящерицы, что нападают на наши патрули? – усмехнулся Гейзерих. – Знаем этих красавцев.
- Что, тоже нападали? – удивилась Лантильда.
- Пытались – пришлось им охоту к охоте, отбивать капканами и ловушками. Они хоть и невидимы, но не умеют обходить ловушки.
- А вчера какая-то скотина у нас, посреди лагеря, спёрла менестреля, - проворчала Лори.
– Это нечто! Посреди лагеря, набитого вооружёнными людьми, украсть умеющую постоять за себя девушку.
- Это Отроги Скорби. Тут следует быть осторожнее, - проговорила Лантильда, прикидывая, что за сила могла сделать такое – похитить вооружённого человека из лагеря с несколькими сотнями вооружённых людей.
Она так и не поняла, что заставило её дёрнуться, просто интуиция вдруг закричала – «берегись!!!», и Лантильда, немедленно, дёрнула головой!
Мимо уха пролетел какой-то предмет и продолжил полёт в лоб Лори. Гейзерих, молниеносно выбросил вперёд руку и сцапал этот предмет в паре сантиметров от носа своей начальницы!
Лантильда оглянулась. Позади неё стоял степной гном, что держал в руке пару плодов хурмы. Выглядел при этом он так мрачно, словно вместо хурмы был готов съесть Лантильду.
Девушка прижала уши и, наверное, впервые порадовалась, что за её спиной маячит «ревенант». Охрана сейчас ей не помешала.
- Не могу выразить словами как мне смешно, Скар, - проговорила Лори. – Радует. Что у тебя хватило ума не стрелять их своего лука.
- Умолкни, женщина, - отрезал Скар, подкидывая ещё одну хурму.
Затем он откусил сразу половину плода и смачно принялся его жевать.
Ждать, пока он прожуёт и примется за неё, Лантильде было страшно. Гейзерих бросил ей плод, Лантильда, поймав его, начала, нервно грызть.
- Так эта и есть та самая Некроярская стерва, что положила пару моих парней? – Скар сплюнул косточку от хурмы под ноги Лантильде.
- Что за язык? Какие тебя противные манеры! – скривилась Лори. – Какие к этой девице претензии? Твои ребята, честно, пытались превратить её в подушечку для иголок, а она, честно, всаживала им ответные стрелы. Всё честно.
- Честно? – скривился Скар. – Мои парни погибли, а она – нет! Это честно?
- Эй! Она пятерых моих ребят положила. И что? Я ей и слова не сказала, – отрезала капитан наёмников. – Это был честный бой.
Лантильда, спешно, запихнула хурму в рот, решив, что если ей удастся вернуться в палатку Патрика своими ногами, то она не покинет её. По крайней мере, без сопровождения Патрика.
Похоже, только он тут обладал достаточной властью, чтобы растащить капитана наёмников и предводителя степных гномов.
А к Лори она почувствовала маленькую долю симпатии – та рассуждала как повоевавший человек. Степные гномы Скара явно не воевали в Пограничной Войне, раз у них такое странное отношение к Лантильде было.
- Ну и чего тебе от неё надо? – проворчала Лори. – Думаешь, Патрик тебе с неё скальп разрешит снять и потом на место прибить? Гвоздями.
- Да так, полюбоваться охота на эту красавицу. Интересно ведь, каким она волшебством пользуется.
- Это не волшебство, - проворчала Лантильда.
- Говори больше, - Скар, щелчком пальцев, отправил в сторону косточку, – Думаешь, я поверю, что четырнадцатилетняя соплячка может обскакать профессиональных воинов, с многолетним стажем?
- Верить или не верить – ваше дело. Только я бы на твоём месте уделила немного больше подготовке вашим воинам, - отрезала Лантильда. – Стрелять по безоружным и из засады они умеют. А вот в равном бою теряются – не привыкли к тому, что им могут дать отпор. У вас там в степи, наверное, на одних неподвижных мишенях тренеруют?
- Ах ты соплячка, остроухая, - проворчал Скар и шагнул вперёд, намереваясь сделать из Лантильды фрикасе по эльфийски.
- Что за шум? – проговорил вышедший из одной палатки дроу, в длинном чёрном плаще.
Дроу был высоким, широкоплечим, с татуировкой на правой щеке. Из-за его плеч торча-ли рукояти двух мечей. Копыта у него были подкованы шипастыми подковами, очень интригующего вида – эти подковы напоминали лапки какого-то зверя.
- Да вот, Скар решил с герцогини Некрояра виру кровью за своих погибших взять.
- А постарше он никого не нашёл? – проговорил дроу. – Герцогиня Некроярская, я Страж Хелион – Астурин.
- Гавриил рассказывал мне о вас – о предателе.
- Я не предатель, - равнодушно проговорил Астурин, останавливаясь перед Лантильдой.
А вот от него шла волна пустоты. Лантильда ощущала в Астурине удивительное равнодушие и спокойствие. Он напоминал человека, объевшегося притупляющих боли трав - равнодушный, спокойный и какой-то отстранённый. Этакая ледяная глыба – тень былого дроу, совершенно не похожего на того воина, о котором рассказывали Рыжая Лера, Джош и Гавриил.
- Я не предатель, - проговорил Астурин, глядя на Лантильды блеклыми, пустыми глазами. – Очень надеюсь, что вы когда нибудь поймёте, что за всё, что имеет цену – приходится платить.
- Как вы могли предать свой народ? – спросила Лантильда.
- Я его не предавал, - равнодушным голосом – даже Призрачный Воин в пещере Фэйр-Шогота звал свою маму более эмоционально, - проговорил Астурин. – Напротив – я помогаю ему увидеть свет истинной веры.
- Убивая?
- Если Тело давит на Душу, то не следует ли нам сорвать с Души оковы Тела? Ведь в этой жизни важнее всего – Душа.
- А как же Честь? Вы же солдат. Защитник! А ведёте себя как Хелион.
Астурин прижал к голове руку и поморщился.
- Это совсем не так, маленькая эльфийка. Просто ты не понимаешь, вот и всё. Когда ты поймёшь – тогда и поговорим. Патрик делает добро, пусть внешне это и производит нехорошее впечатление.
Лантильда только открыла и закрыла рот, не в силах найти ни одного слова. Честно говоря, такого она никак не ожидала.
***
Съев миску овсяной каши с добавкой сухой и толком не размоченной дичи, Лантильда запила её кружкой молока и, от нечего делать, принялась рассматривать книги из личной библиотеки Патрика.
Сам Патрик, узнав о похождениях Лантильды, велел ей совершать моцион на свежем воз-духе в ночное время, когда все спят. Всё равно Танцующие Стервятники неплохо видели в темноте, и удрать от «ревенанта» Лантильда не могла.
Покормив Лантильду, Патрик куда-то отбыл, сказав, напоследок, что ему известно место, где он может поднять новых воинов на войну с еретиками и язычниками. А Лантильда, от нечего делать, выудила одну из книг Патрика и принялась читать.
И сама не заметила, как вчиталась.
Книга рассказывала об иерархии церкви Державы.
Оказалось, что базовая вера была проста – вера в Небесного Кормчего, что создал этот мир идеальным творением, равного которому не было. Но затем один из его рабов превратился в Зоэй – первую в этом мире женщину. Этим он нарушил закон Небесного Кормчего – попытался превзойти своего создателя. Небесный Кормчий творил своих рабов по своему образу и подобию.
Поскольку все женщины склонны к плотским радостям, давно известно, что душу, женщины отражают слова: «Во всех радостях плоти таится некая сила», то Зоэй сманил на свою сторону многих духов и превратил их в демонов.
Дух отличается от демона – отсутствием тяги к плотским наслаждениям.
Небесный Кормчий разгневался на непокорную рабу и попытался их уничтожить – так начались таинственные Дни Гнева, что фигурировали во всех сказках и мифах всего мира.
Небесный Кормчий не сумел уничтожить Зоэй и её приспешников – он ведь создал их первыми и сделал по своему образу и подобию – бессмертными. Поэтому он свёрг рабов наземь и заключил их в подземелья.
О том, куда были заключены восставшие рабы, никто не знал, пока две с половиной тысячи лет тому назад, не был открыт Карверский Хребет...
К сожалению, Дни Гнева истребили почти всю жизнь в мире и разрушили Небесные Чертоги.
Пока Небесный Кормчий восстанавливал своё жилище, его рабы создали огромное количество своих подобий – так в мире появилась новая жизнь. Жизнь, что подчинялась радостям плоти.
Растения, животные, водоросли, грибы – догмат Плоти над Духом. Омерзительный и противоестественный союз.
Небесный Кормчий отказался от намерения истребить творение своих слуг – только ничтожество уничтожает то, что не в силах изменить. Сильный и умный – всегда ищет возможность исправить то, что есть и довести это до совершенства.
Так на лике мира появилась церковь. Впоследствии небесный Кормчий внимал молитвам своих почитателей и посылал к ним своих рабов – Святых. Святые, как правило, давали начало новой секте.
Сект в Державе было великое множество, но все они подчинялись нескольким общим правилам.
В первых они почитали Небесного Кормчего.
Во-вторых – они очень плохо относились к Хелион.
В-третьих – они придерживались строжайшей дисциплины, послушания и воздержания.
Воздержание вообще считалось одним из самых базовых и необходимых принципов веры в Небесного Кормчего. Ведь считалось, что именно тяга одного из рабов Небесного Кормчего к плотским удовольствиям и привела к Войне Гнева.
Хотя если быть точнее не плотские удовольствия, а их итог – дети. Зоэй хотела детей, хо-тела оставить в этом мире хоть что-то от себя и этим самым переступила через завет Небесного Кормчего – попыталась превзойти его совершенство.
Сама церковь Небесного Кормчего не стремилась к искоренению этих сект. Более того – секты могли собирать так называемые Стоглавые Соборы и корректировать политику официальной Церкви!
Такое свободомыслие, вне всякого сомнения, было продиктовано ужасающими Войнами за Веру.
Лантильда слышала, что иногда люди предпочитали решать вопросы Любви и Милосердия силой оружия. Так начинались кровавые и чудовищные войны, самые жуткие войны в истории мира, несравнимые по своим масштабам и последствиям даже с нападений Хелион. В конце-то концов, Хелиону противостояли всем миром и всем миром помогали оправиться от итогов его набегов. А вот Войны Веры несли в себе уничтожение и разрушение всех инакомыслящих.
Лантильда уже успела убедиться, что если религиозные фанатики начинают верить, что их Бог благословляет их на убийства и насилие – то ничего хорошего ждать нельзя. Одного только Патрика можно вспомнить – с его ненавистью к моронам.
Для предотвращения Войн за Веру была создана – Инквизиция. Это был независимый трибунал, с широкими полномочиями. Охота на ведьм, уничтожение демонов и нежити были всего-навсего побочными явлениями Инквизиторов. Базовое назначение Инквизиции – как раз предотвращение Войн Веры или смягчение последствий этих войн.
В Некрояре очень хорошо отметилась так называемая армейская Инквизиция – созданная для уничтожения нежити и противостояния эльфийским волшебникам, так что с Инквизицией Лантильда была знакома.
Однако была ещё одна Инквизиция – светская, что занималась уничтожением сект и вредных религий. Вот о ней Лантильда знала мало.
В книгах Патрика рассказывалось о развитии Инквизиции, о том, как она сталкивалась с Хелион, жителями Некрояра и Пиита. Писалось там и о знаменитой Колониальной Войне на полуострове Илот.
Об этой войне Лантильда знала очень хорошо – её мама написала о ней книгу.
Но вообще Лантильда не сразу поняла, что подборка книг в библиотеке Патрика очень необычна. Да что там необычна – она странная!
Зачем Патрику держать у себя книги о возникновении и развитии единой церкви? А так же книги по истории, и развитию науки? И зачем ему столько книг, где описываются разные страны и их обычаи?
Если бы он всю жизнь в монастыре сидел – то тогда понятно, выбрался на волю, и начал читать книги о внешнем мире. Но Патрик – военный проповедник! Он на месте не сидел, а гонял по фронтам, ползал по грязи, укрываясь от стрел «дэцимэ», читал проповеди солдатам, ухаживал за раненными. Да у него уже багаж знаний должен быть больше. Чем во все этих книгах!
Это было что-то не то.
...Ночью Лантильда спала очень плохо. Ей мерещился странный гул в небе – словно там парила муха размером с лошадь. Пару раз Лантильда просыпалась и оглядывалась, пытаясь понять, что такое ей мерещится. Но убедившись, что всё в порядке, она ложилась спать снова.
...Утром Лантильда проснулась в кровати Патрика. Сам проповедник спал прямо на полу, используя старинный военный метод: «На брюхо лёг, спиной укрылся – под ухо руку положил, и крепким сном уснул».
«Ревенант» торчал над Патриком и посматривал на Лантильду, откровенно осуждающе. Когда Лантильда побрела умываться, то Танцующий Стервятник поплёлся за ней.
Бочка с водой, для умывания, стояла огороженная специальной ширмой. Лантильда стащила рубашку и, проломив кулаком, тонкий слой льда на поверхности воды, плеснула себе на правый бок, зашипев от боли – некоторые раны о сих пор давали, о себе знать.
Плеснув воды в Лицо, Лантильда принялась умываться, но тут за ширму шагнул Астурин.
Лантильда, спешно прикрылась руками и попробовала подцепить ногой рубашку.
- Стойте, - дроу поднял руку. – Не надо. Пока вы так стоите, я ещё могу сопротивляться.
- Сопротивляться? Чему? - удивилась Лантильда.
- Патрик наложил на меня какое-то заклятие. Я не могу сопротивляться его воли. Живу как во сне. Только похоть ослабляет влияние этого заклятия. Только так я могу сопротивляться Патрику.
«Во всех радостях плоти скрыта некая сила...» всплыли в памяти Лантильды строки из книги, где рассказывалось о восстании Зоэй.
- Что с вами сделал Патрик?
- Он наложил на меня какое-то заклятие. Не знаю, что это, но, похоже, что это какой-то гипноз или телепатия. Я не могу ему сопротивляться, я не могу это остановить. Патрик считает, что это и есть та сила, что даровал ему Небесный Кормчий. Лишать других души и разума, - дроу поморщился.
Лантильда, медленно, опустила руки и выпрямилась. Голос Астурина изменился – он сал живее, в нём появились эмоции, а в глазах горел огонь жизни. Ничего похожего на того зомби, что разговаривал вчера со Скаром.
Только теперь Лантильда поняла, что имел в виду Патрик, говоря, что Лантильда поможет ему сокрушить Некрояр. Он собирался наложить и на неё такое же заклятие, как и на Астурина.
Заклятие это, дар Небесного Творца или что-то ещё – Лантильда не знала. И не собиралась узнавать на собственном опыте. Рабство души считалось обязательным у истинных верующих, но эльфы считали это самым большим злом.
- Патрик отправляется к Каэр-Датур. После того, как мороны избегли его ловушек и суме-ли убежать, он обезумел, - продолжал Астурин. – Остановите его! Этот безумец не знает, что там такое. Он хочет разбудить тех, кто спит в глубинах Каэр-Датур – верит, что сможет своей силой поставить их себе на службу. Остановите его! Эта сила не для него.
- Что такое Каэр-Датур?
- Это такое место, откуда убежали наши предки, - объяснил Астурин. – Йаур-Сават сразил там последнего Лорда-Вампира. Но он говорил, что это место – настоящая смерть и там нельзя жить! Вы должны понять – нельзя допустить, чтобы Патрик разбудил Спящих. Датуры не для него. Они... чудовища, - Астурин сделал вдох. – И будьте осторожнее – если на вас не подействует то, чем Патрик порабощает других, то вас просто убьют.
Затем Астурин ушёл, а Лантильда, поёжившись от страха, закончила омовение. Не нравилось ей всё, что тут происходило.
продолжение:
http://www.proza.ru/2013/01/26/2185