Я сидел в удобном кресле самолёта, уносящего нас с женой из Ленинграда в Алма-Ату, и шлифовал наждачной бумагой большой нож из нержавейки, с наборной трёхцветной рукояткой и латунной гардой. Сейчас это невозможно представить, но тогда жизнь была гораздо проще, и стюардессы ходили по салону, не обращая никакого внимания на моё занятие. В аэропортах не было рамок-металлодетекторов, ручную кладь не досматривали, и я пронёс нож в самолёт в полиэтиленовом мешке, нисколько его не маскируя.
Сделать красивый нож было моей юношеской мечтой, и, оказавшись на дипломной практике в НИИ, где была отличная механическая мастерская, я решил осуществить её. За спирт – тогдашнюю валюту, несравненно более стабильную, нежели нынешний доллар, – я получил у рабочих три пластины из нержавейки подходящей марки, выточил из них на электроточиле заготовки в форме, порождённой прочитанными в детстве книжками о пиратах, насадил гарду и сделал наборные рукоятки из цветного оргстекла. Но сами клинки отшлифовать не успел и решил доработать один из них в дороге, для чего запасся наждачной бумагой разной степени зернистости, вплоть до самой мелкой.
К концу полёта в клинок можно было смотреться, как в зеркало, и я был страшно горд, что своими руками сделал такую красоту.
Из Алма-Аты мы, доехав до конечной точки автобусного маршрута, далее пошли пешком через горы на Иссык-Куль. Пожив там два дня в палатке на берегу, доехали до Пржевальска и сделали ещё один десятидневный маршрут. Это был первый наш совместный поход. До этого я ходил в горы с друзьями-студентами, а Нина вообще оказалась там впервые. Какое это счастье – горный поход вдвоём с юной красивой женой, когда на несколько дней пути от твоей палатки вокруг нет ни единого человека! Красота горных пейзажей, и без того – невероятная, её присутствием усиливалась многократно.
Мы поженились менее года назад, и я хотел кинуть к ногам своей любимой весь мир, и, в первую очередь, самое дорогое, что было тогда в моей жизни – горы. А поскольку отпуск у меня был большой – к обычным четырём неделям прибавлялась неделя за работу в оперотряде и неделя за работу в ОСВОДе (летом в Озерках следил с лодки за купающимися) – к Тянь-Шаню я решил добавить путешествие в сказку «Тысяча и одна ночь» по городам-памятникам – Самарканду, Бухаре и Хиве, где и сам ещё не бывал.
Мы оба были ещё студенты, и наш бюджет складывался из стипендий и моей работы на «полставки» (она описана в рассказе «Ухо летучей мыши»).
За зиму, экономя каждую копейку, мы накопили на эту поездку на Тянь-Шань, но на турне по городам денег уже не хватало. Поэтому я решил воспользоваться товарняками.
Конечно, в этом путешествии было множество приключений (см. сборник "Свадебное путешествие в товарняке"). Но этот рассказ – о ноже.
Проехав в товарных вагонах около 1600 км, мы вернулись в Самарканд без копейки денег. И так-то в этой поездке наш дневной рацион обычно состоял из дыни и лепёшки на двоих. Ещё мы пили чай в чайханах – без него в том пекле было не прожить - но это были уже совсем копейки. Обратные билеты я купил в Ленинграде, но поезд шёл четверо суток, и надо было что-то есть. И я решил расстаться со своим несравненным ножом!
Где его продать? Ну, конечно, на базаре! Я решил, что минимум, необходимый нам для жизни – рубль в день. Четверо суток – восемь рублей на двоих. Цена для такого ножа по тем временам весьма умеренная.
Предлагая тут и там свой нож (все рассматривали клинок невиданной формы и красивую рукоятку, цокали языками, но не покупали), я дошёл до группы сидящих на помосте чайханы и пьющих чай мужиков. Самый здоровенный из них был, видимо, главным, судя по тому, как он разговаривал с остальными. Ему я и предложил нож, сразу назвав цену. Он повертел его, попробовал остриё на ноготь… Нож понравился, и он, положив его во внутренний карман пиджака, отсчитал мне деньги. Но всего пять рублей! На моё возражение он лишь отмахнулся рукой: «Хватит тебе!». Во мне вскипела ярость. Я мгновенно выхватил нож из кармана его пиджака! Он оторопел от такой наглости и уже дёрнулся, чтобы подняться, но его спутники стали уговаривать его, чтобы он доплатил: нож-то хороший!
Я получил те деньги, которые хотел, но всё равно было очень жалко ножа. И, вернувшись в Ленинград, я доделал второй нож из трёх. Он – на фото.