http://www.proza.ru/2012/11/07/1359
С первой строчки меня захватило произведение, и я не смогла остановиться, пока не прочла до конца. Острые социальные проблемы конца 80-х и начала 90-х изложены с виртуозностью, колоритным и богатым языком. Использованы великолепные служебные образы для более яркой передачи идей. При массовой загруженности маньеристическим жанром в современной литературе с намеренно изъятой социальной составляющей, произведение ставит неожиданно и дерзко тревожные социальные, психологические и научно-философские вопросы.
Слегка вызывает удивление, сквозящее сквозь грубость и низкий культурный уровень образа Витька, грамотность в высказываниях и глубокое понимание социальных противоречий, спрятанное под слоем жаргона. Если это не плод воображения автора для придания более ярких очертаний поставленным идейным целям, то очевидно достаточно развитое общественное сознание у «гегемона».
О Серёженьке.
Налицо тотальная пустота жизни, бесперспективность и бессилие перед ставшими проблемами. В образе Серёженьки предана самая крайняя степень рафинированности, избалованости и изнеженности представителей класса т.н. технической интеллигенции, а точнее, служащих производственной сферы, так как истинное значение интеллигентности несколько иное, но это не является предметом обсуждения в данном тексте. Отчуждённые с детства от рабочей среды, не понимающие её и отстраняющиеся при любом удобном случае, такие типажи объективно выпадают из подлинной жизни, проявляя несамостоятельность и уязвимость в серьезыных жизненных испытаниях.
Всё большее значение приобретало различие в характере умственного и физического труда – закономерного следствия так и не сделавшего прорыва индустриального типа производства в роботизированное, – а также, по мнению значительно числа историков и философов, искусственно созданная (или естественное следствие кризиса социалистического производства) стагнация экономики СССР и деградация общественной нравственности. Поэтому планированное в 50-60-х годам уменьшение рабочего времени до 5-часового так и не состоялось, также как не произошло полное удовлетворение некоторых важнейших базовых потребностей, например, таких как жильё. Расслоение в рядах рабочих также имело место. Явное преимущество, предположительно, в материальной обеспеченности и профессионализме, более высокий культурный уровень старшего поколения вызывал раздражение у молодых и только поступивших на работу рабочих, что усугублялось социально-экономическим кризисом.
Деморализизованная атмосфера, витающая во взаимоотношениях изображённой диалектически противостоящей пары главных героев Витька и Серёженьки тупикова, и мы не обнаруживаем в повествовании ни одного стабилизирующего фактора. Лишь мельком такая роль отдана умершему отцу Витька, который, по всей видимости, проявлял либо малодушное отстранение от собственного сына, либо обычную педагогическую безграмотность. Потеря отца усугубила не только объективную социальную изоляцию Витька, поскольку отец был неким посредническим звеном, но и усилились внутренние психологические проблемы. Потеря родителя произошла в возрасте достаточно юном, чтобы самостоятельно осознавать себя в кризисном и безвекторном иделогически мире последних годов СССР. Напрасно некоторые считают, что при резких противоречиях с родителями и различии в мировоззрении, вечное раставание не внесёт существенных изменений в сознание уже выросшего ребёнка. Недооценивание роли еще живущих, пусть и дистанционированных, родителей – хоть физической, хоть духовной, – общераспространённое заблуждение.
Идиомы высокого наивного гуманизма и исторических побед были уже в прошлом, застыли в нежизненных формах и формализировались всей действительностью, включая поведение и образ жизни многих руководителей государственного управления. Поэтому, не получая подпитку в высоких смыслах, хотя пребывая в относительно стабильном благополучии за нерушимой тогда ещё границей сильной державы, молодые люди растили в себе цинизм и безразличие к явно серьёзным деструктивным проявляениям в обществе.
Очень резкая и врядли оправданнная, если это авторская позиция, а не органично вплетённая в размышления героя, характеристика старушек перед парадным на лавочке. Если последнее, то стоило бы как-то усилить эту линию. Тем более, что второй абзац – это практически вступление, от отношения к которому многое зависит в восприятии читателем авторского замысла. Характеристика «тотального упития людское поголовье в селе стремительно приближалось к полному вымиранию» режет слух, звучит слишком пренебрежительно, что дисгармонирует с гуманистической традицией русской литературы, восходящей еще от Гоголя. Позволю себе привести большой отрывок, но, думаю, это будет корректным. Описывая пьяный поступок Селифана, слуги Чичикова, Гоголь в «Мёртвых душах» не без симпатии пишет:
«Ты пьян, как сапожник!», сказал Чичиков.
«Нет, барин, как можно, чтобы я был пьян! – отвeчал Селифан. – Я знаю, что это нехорошее дело быть пьяным. С приятелем поговорил, потому чтo с хорошим человеком можно поговорить, в том нет худого, и закусили вмеcте. Закуска не обидное дело; с хорошим человеком можно закусить».
«А что я тебе сказал последний раз, когда ты напился пьян? А? Чтo, забыл?», произнес Чичиков.
«Нет, ваше благородие, как можно, чтобы я позaбыл. Я ужe дело свое знаю. Я знаю, что не хорошо быть пьяным. С хорошим человеком поговорил, потому что...»
«Вoт я тебя как высеку хорошенько, … ты у меня будешь знать», сказал Чичиков.
«Как милости вашей будет завгодно, – отвечал на всё согласный Селифан. – Коли высечь, то и высечь. Я ничуть не пpочь от того. Почему ж не посечь, коли за дело. На то воля господская. Оно нужнo посечь, потому что мужик балуется. Порядок нужно наблюдать. Коли за дело, то и посeки. Почему ж не посечь».
Hа такое расcуждение бaрин совершенно не нашелся что отвечать.
Возможно, для иллюстрации отношения классика к народу было бы лучше привести цитату из рассказа Чехова «Мужики»:
«…они грубы, нечестны, грязны, нетрезвы, живут несогласно, постоянно ссорятся, потому что не уважают, боятся и подозревают друг друга. Да, жить с ними было страшно, но все же они люди, они страдают и плачут, как люди, и в жизни их нет ничего такого, чему нельзя было бы найти оправдания. Тяжкий труд, от которого по ночам болит все тело, жестокие зимы, скудные урожаи, теснота, а помощи нет и неоткуда ждать её. Те, которые богаче и сильнее их, помочь не могут, так как сами грубы, нечестны, нетрезвы и сами бранятся так же отвратительно; самый мелкий чиновник или приказчик обходится с мужиками как с бродягами, и даже старшинам и церковным старостам говорит «ты» и думает, что имеет на это право. Да и может ли быть какая-нибудь помощь или добрый пример от людей корыстолюбивых, жадных, развратных, ленивых, которые наезжают в деревню только затем, чтобы оскорбить, обобрать, напугать? Ольга вспомнила, какой жалкий, приниженный вид был у стариков, когда зимою водили Кирьяка наказывать розгами... И теперь ей было жаль всех этих людей, больно, и она, пока шла, все оглядывалась на избы.»
Рассказ «Я прав!!!» актуален, и было бы правильным отметить его высокой оценкой, поскольку правдивость и неприкрытость страшных, скрытых от глаз обычных людей, живущих спокойной жизнью, картин должны были бы побудить к глубоким размышлениям и переоценке своих часто установившихся и закостеневших ценностей.
О Витьке.
Жизнь и поведение Витька – типичный и объективный результат воздействия исторически сложившейся социальной среды, вытеснявшей и практически безучастно относящейся к судьбе мальчика из неблагополучной семьи, потерявшего родителей в раннем возрасте. Неуспеваемость в школе – было бы полбеды, но отсутствие нормальной работы в его селе – прямая дорога в криминальную среду. Даже в городе его тип труда малоквалифицированный и является самой низкой ступенькой в трудовой иерархии и при этом беспросветность в отношении какого-то роста. Мрачность картины усиливает сильная алкогольная зависимость персонажа, которого автор наделил термином (именем) «гегемон». То, что это гордое имя не может носить деклассированный малоквалифицированный и с зачатками уголовщины элемент, Витёк, конечно, не может знать, да и Серёженька явно не подходит на роль просветителя коммуниста, который мог бы либо растить кадры гегемона или самому авторитетно возвышаться над анархичным элементом. О том, что же на самом деле должен был представлять рабочий класс при социализме, о его достоинстве и высоком культурном уровне – в этом рассуждении вести речь не будем. «Гегемоном» назвать себя мог представитель люмпен-пролетариата по невежеству и наглости, но в некоторой мере и по вине тех, кто должен был быть руководителями и воспитателями пролетариата.
Слегка вызывает удивление, сквозящее сквозь грубость и низкий культурный уровень образа Витька, грамотность в высказываниях и глубокое понимание социальных противоречий, спрятанное под слоем жаргона. Если это не плод воображения автора для придания более ярких очертаний поставленным идейным целям, то очевидно достаточно развитое общественное сознание у «гегемона».
Таким образом, Витёк – в отличие от Серёженьки, имеющего достаточного образования, чтобы не упасть низко, – есть жертва исторически объективно существующей социально-экономической системы. Родители у Серёженьки, как называет автор, «серые» инженеры тем не менее были. Шансы, хотя бы снизить, если не блокировать душевные изъяны сына, могущие привести к разладу с обществом, были упущены. По сюжету они воспитанием сына особенно не заботились и недолюбливали. Такие неприглядные портреты родителей могли быть недостоверными, а плодом обиженного воображения сына, но для фатального исхода судьбы героя это всё-таки уже не имело значения.
Витёк, попав в условия более культурные и здоровые, вполне мог стать нормальным человеком, хорошим квалифицированным рабочим и, имея, как мы узнаём из содержания рассказа, немалое здоровье, жить полноценно, заведя здоровых детей. Если принять во внимание его сметливость в понятиях «репарации», «искупление исторической вины», то и детей способных. А также прогнозируется неплохое будущее в обществе, построенном на сильных исполняемых законах и в, будь то православной или коммунистической или жестко государственно ориентированной культуре, которая заинтересована в здоровых и умных поколениях.
Причина же Серёженькиного криминального конца носит больше субъективный характер, исходя из внутренних качеств этого человека. Ответственность лежит именно на нём. Бесхребетность и его слабая психологическая организация повлекла (неизбежную?) вовлечённость и соучастие в убийстве, в символическом смысле, так как их два разных. В обществе, описанном выше, роль такой фигуры, как Витёк, прогнозируемая – жертва объективных обстоятельств, больше несознательная, стихийная. Нейтрализация происходила бы, очевидно, хоть и долго, мучительно, но, пройдя воспитательное отчуждение, в трудовых коллективах, уже сформировавшихся, состоящих из опытных, поэтому более щадяще относящихся людей, чем в той же армии.
Вывод.
«Я прав!!!» – название рассказа, соответствующее идее авторского замысла, звучит категорически и фаталистически. Напрашивается присвоить (приписать?) приговор к смерти не пострадавшей матери-старушке Серёженьки, приятелю Витька Мишке, а социальному строю и Серёженьке-псевдоинтеллигенту, деградирующему и способствующему загниванию этого общества своим душевным малодушием и трусостью, попиранием возможностей, предоставленных социалистическим укладом.
Закономерен конец пострадавшего Миши, сознательно отдавшего себя на растерзание страстям жадности и пьянства, приятельскими отношениями с сомнительными личностями, не решившись на узы брака, которые, как известно, по социологическим наблюдениям и исходя из народной мудрости, дисциплинирует человека, делают его более ответственным. Убийство, совершенное Витьком, выступает как будто безликая кара природы. Убийство, совершённое Серёженькой – мерзкий бесчеловечный поступок получившего высшее образование (за счёт государства и труда многих неполучающих образование трудящихся) подонка.
Эпиграф и женщина.
Несмотря на оригинальность и самобытность изложения автора, как талантливого рассказчика, в произведении ощущается некая односторонность, в лучшем случае недосказанность. Несомненно, произведение несёт социологическую и познавательную ценность, но персонажи, обстановка, эпиграф выражают сугубо негативный, можно сказать, разоблачающий характер. Второстепенные детали, заключающиеся в ёмких и колоритных словесных выражениях, например, о минутных расположениях героев друг к другу, снисходителность «моисеевской проповеди» «очкастой гниды» для «чмо» органично выдержаны в криминальном характере произведения. Они несут игровую нагрузку, но не выполняют, как и забавные характеристики пышнотелой тётеньки, старушек на лавочках, гуманистической цели в русле русской классической традиции. Если произведение несёт задачу правдиво изобразить реальность, попытку растормошить благодушие читательской аудитории, живущей в стороне от криминального пространства, в стороне от социальных проблем, то эта задача решается. Но гуманистическую и лечащую душу, хоть некоторой искрой света, задачи не просматривается. Что вызывает некоторое сожаление, особенно на фоне высокого потенциала рассказчика.