Стульчики ( 44 ).
Возраст не Христа.
Моей любимой бабушке, И руки тянутся к перу, перо к бумаге…
а также моим коллегам А.С.Пушкин
по учительскому цеху Пока не всё дорешено, пока не всё разрешено...
посвящается.
Пока не меркнет свет, пока горит свеча…
А.Макаревич
Предисловие.
Это не дневник, это книга (по крайней мере, хочется так думать). Причём кухонная. Потому что мой писательский кабинет – кухня…
И вот я одна на кухне, но не готовлю или убираю (как обычно). Я пишу. Занятие для учителя, которым я совсем недавно и долго была, совершенно привычное. Но я, наконец-то, чувствую себя в иной роли.
Зашёл сын. Сначала просит погладить рубашку, а потом суёт нос: что же я там пишу. Я злюсь, потому что думаю, что нелепо выгляжу в качестве писателя. Но это именно то качество, в котором себя давно мечтала видеть! Сбылась мечта идиотки? Ну почему-же идиотки? Просто человека, который решил изменить свою жизнь и остался без работы. Причём несколько раз и в разное время. Начала я писать, когда ушла с первой и основной моей работы добровольно, с верой в лучшее будущее. Потом продолжила после того, как расста-лась со второй работой (в великой депрессии). И вот теперь продолжаю писать, уволившись с третьей работы (поняв, что это не моё). Поимев такой опыт, я понимаю все плюсы и минусы своего положения. С одной стороны, радуешься (или злорадствуешь?) встретив бывших коллег, потому что « маешься» уже не тем и не так, как они. Даже почувствовав всю зыбкость своего положения, продолжаешь надеяться на чудо, которое заключается в очень простой фразе «найти себя». С другой стороны, смирившись поначалу с ролью домохозяйки (тем более что мужу и детям это нравится) сходишь с ума от однообразного вакуума буден и праздников, а в душе «звенит высокая тоска, необъяснимая словами». Для человека творческого, коим я себя склонна считать, медленной моральной смертью является умственное бездействие, которого я, конечно, была лишена в школе. И это главная причина , по которой я «взялась за перо» и начала писать книгу.
Эта книга не разбита на главы. Но её вполне можно разбить на три совершенно само-стоятельных произведения (что я, возможно, и сделаю). И вообще представляет собой поток сознания (да не отпугнёт это читателя), размышлений и воспоминаний, которыми хочу поде-литься. Почему? Зачем? Точно не знаю. Но вот так и хочется поделиться! Может быть, это кому-нибудь захочется прочитать?!
Конечно, за три года моей периодически возобновляющейся писательской деятельности изменилась и моя точка зрения на те жизненные проблемы и ситуации, которые я описывала. Но я сознательно старалась ничего (или почти ничего) не менять в написанном ранее.
Мне 44 года. 33 – возраст Христа. А 44 - кого?!
Помню, в детстве мы с завистью смотрели, как взрослые играли в лото. Нам, детям, редко удавалось побывать в роли игроков (чаще в роли наблюдателей) наверное, потому что для взрослых это была не просто игра, а нечто большее со своими правилами и определённым лексиконом. Как смачно ведущий-«крикун» называл не просто числа, а их придуманные названия! Причём, скорее всего, часто придумывали сами по ходу дела, а самые интересные и точные тут же приживались в устах других. Одно из них «44» - «стульчики». Что подразумевал «крикун»-изобретатель? Только ли схожесть четвёрок со стульями сыграло роль в таком названии? Скорее некоторый жизненный опыт повлиял на эту ассоциацию? Или мне хочется найти глубинный смысл? По-моему, очень точное название! Сядь, отдохни - пришло время поразмыслить. А почему два? А потому что пара. Пара – это хорошо. Пара –это не одиночество.
Слава Богу, и я не одинока. («Одиночество – сволочь, одиночество- скука. Я не чувствую сердца. Я не чувствую руку», - всплывают в голове слова любимой песни.) Насколько трудней пришлось бы переживать этот возраст, если бы была одинока. Даже не возраст. Жизненный период. «Возраст не Христа». Я его так назвала. В тридцать три - человек почти Бог. Может сделать всё: горы свернуть, жизнь изменить. А в сорок четыре сам должен понять: как дальше жить, куда идти. А правда куда?! Честно сказать, я заблудилась. Я шла по прямому накатанному пути. И вот решила всё изменить. («Я сама так решила. Я собою довольна…Отчего же так страшно? Отчего же так больно?») Это тебе не тридцать три! Вот сиди теперь, жди своего часа, пока придёт знамение: как дальше жить. И радуйся, что есть, наконец, время осуществить давнюю мечту – написать свою книгу. Может быть, именно это нужно, чтобы понять: куда дальше идти.
Оглянусь назад. Что уже прошла? Кем я только ни была!? Всего лишь двадцать лет учителем и целых полгода директором (правда, не школы). И уже полгода хожу в «Центр занятости». Невесёлое, хочу я Вам сказать, место. («Оставь надежду всяк сюда входящий») Господи! Когда мои унижения закончатся? Потенциальные работодатели смотрят, как на попрошайку. Или так кажется. Может быть, это просто расшатанные учительством нервы, подкреплённые крушением иллюзий. А в школе казалось, что хуже уже не бывает.
«Исповедь училки» хотела я сначала назвать свою книгу. Давно лелеяла мечту написать не просто о людях этой профессии, а об их буднях, состоянии души, ощущениях, мыслях. Сама этим двадцать лет жила! Мне кажется, многие учителя хотят написать об этом. (Для них это крик души!) Но не могут. Элементарно, времени нет. Господи, да нет времени о семье подумать, должного внимания уделить. Мужу, который первые десять лет только и слушал мои рассказы про чужих детей (потом я научилась с ним об этом молчать), который почти всегда (простите за интимные подробности) ложился в постель один, потому что я в «рабочем кабинете» (на кухне) проверяла тетради, заполняла журналы, писала «бумажки». Вот ключевое и самое ёмкое слово в буднях учителя. «Бумажками» я называла всё, что мы писали, заполняли, проверяли, сочиняли, считали и т.п. Чтобы написать все их названия, листа бы не хватило. Если судить по количеству времени, им отведённому, то в жизни учителя они первичны. Ученики вторичны. А родные дети третичны. Примерно там же, где и муж. (Поэтому в посвящении к этой книге я также хотела написать «моей многострадальной семье»). Повлияли и полностью поддержали меня в моём решении перейти на другую работу, конечно, муж и дети. Они до сих пор страдают от последствий моей двадцатилетней работы в школе. Привычка – это самое страшное. Стереотип поведения, выработанный годами, остаётся, где бы ты ни работал, где бы ты ни был.
Самое страшное даже не то, что так много работаешь, а ещё и отдыхать не умеешь. Что значит отдыхать? Трудно ответить на этот вопрос человеку, родившемуся под знаком лошади. Я, к сожалению, верю в свой гороскоп. И, наверное, поэтому пашу или как пони бегаю по кругу. Мало того мы создали семью с человеком, родившимся под этим же знаком. Возможно, поэтому в нашей жизни главное – работа. Даже если её нет, мы её обязательно найдём!
Простите! Я опять отступила от темы. Грешна, очень люблю пофилософствовать. Вы уже поняли, что от меня не дождётесь сюжетного начала (я предупреждала об этом в предисловии). Я не хочу казаться оригинальной, но и не могу отступить от своей сущности. И очень надеюсь, что Вас не оттолкнёт спонтанность (а где-то и сумбурность) моих воспоминаний и рассуждений. Кто-то сказал: «Память – лоскутное одеяло». Полностью согласна. И очень хочу из лоскутков своей памяти сшить лоскутное одеяло своей жизни.
Итак, школа. Я – молодая учительница, только что закончившая университет. У меня ребёнок. «Первый ребёнок – последняя кукла». Так и есть. А в школе - дети, натуральные дети! Не мои дети. Как здорово стать второй мамой! И вот так в двадцать два года становишься мамой сразу пятидесяти детей. И странно, что кто-то из них не понимает, не принимает, не чувствует твою материнскую любовь. Поэтому уважаешь себя как мать-героиню, но и жалеешь. Ой, как жалеешь!
А сейчас жалею тех, кто там остался. Нет, школа – это не ад. Это просто дом терпимости (ничего общего с публичным). Ой, сколько надо этой самой терпимости, чтобы держать себя в руках, чтобы не сойти с ума! А самое главное, постоянно себя контролировать, чтобы не закричать, не ударить. Некоторые из детей на это и уповают, доводя учителя до белого каления. Так они самоутверждаются. Терпи, учитель, терпи. Так иногда себя сдерживаешь, что, кажется, ещё немного и умом тронешься. И кому потом нужен будешь? Это одна из главных причин, по которой я не готова вернуться в школу. И мне искренне жаль своих коллег, оставшихся там.
Да, я ушла из школы. Очень хотелось изменить жизнь! Всё-таки двадцать лет жизни школе отданы. Действительно отданы. Чтобы работать в школе, надо отдаться полностью даже не делу, существованию.
Начало одного из будничных дней учителя. Утро начинается с пробежки на школьный автобус. Я и мой сын, ученик пятого класса, бежим на остановку, на которой нас уже ждёт наполненный детьми и некоторыми учителями автобус. Он стоит, как паровоз на парах, готовый тронуться… Забежали. Сидячих мест нет. Сидят дети! Как правило, никто не предлагает мне сесть. Даже если кто-то встаёт, то его останавливаю. Это же детский автобус, они в нём хозяева! Кого мы из них воспитываем? Но своих детей такими видеть не хотим. Парадокс!
В окно школьного автобуса вижу красное встающее солнце. И только тогда ощущаю, что начинается новый школьный день…Подъезжаем к школе.
Открываются двери автобуса, и беззаботные дети бегут в школу. Учителя поднимаются на порог школы заученно (не сказать замучено). Шесть дней в неделю одно и то же. Воскресенье (единственный выходной) не помогает. За домашними делами , которые накапливаются за неделю, даже не понимаешь: что это было?!
И вот настало время для лирического отступления на тему: «Выходной».Во-первых, это что-то неуловимое. Полное разочарование от его долгожданности и неосуществимости. Мне не рассказывать Вам, как ждут выходных и взрослые, и дети. Все сетуют на то, что они пролетают незаметно. Но всё-таки они были! Это были выходные –«отдыхные» дни!
Что такое единственный выходной учителя? Это день, который, наконец-то надо посвятить семье (ведь она есть), а ещё домашним делам (особенно кухне). Но кроме этого есть дача, друзья, родственники, любимые увлечения.А попробуй-ка, успей! И при этом не забудь оставить вечер и полночи ( а лучше полдня) для работы на дому всё с теми же выше-упомянутыми «бумажками», а последнее время и с компьютером. Поэтому я так не люблю
воскресенье! «Нельзя объять необъятное»! А хочется ведь отдохнуть! Но друзья, обозна-чившиеся в воскресенье, не радуют, а раздражают. Им хорошо, а мне ещё проверять тетради, писать планы, печатать программы, заполнять журналы и т.д. (выбирай на вкус!). Поверьте, я не сгущаю краски – так оно и есть. Да, почти все сейчас жалуются на нехватку времени. И, вообще, кому сейчас легко? Но мне теперь есть с чем сравнивать. Я уже целый год не работаю в школе!
Конечно, не всё и не всегда так плохо. А то какой-то сплошной негатив.Хуже того, ещё подумаете, что давлю на жалость. Нет, жалость не нужна,она унижает. Я, в конце концов, просто констатирую факты. Тем более, что бывают и исключения. Однажды говоришь себе: «А пошло бы…». Или кто-то тебе говорит. И, забыв про все дела (хорошо,если получается), отдыхаешь.Такие дни запоминаются надолго.
Вот, например, один из таких выходных. Солнечный октябрьский день. Один из последних по-летнему тёплых дней осени. Конечно, тянет на природу. И не обязательно на дачу, которая за лето успела поднадоесть.А в лес. В лес – это сильно сказано. Откуда леса в нашей области, в географической зоне «лесостепей, переходящих в полупустыни».Но что-то подобное, слабо напоминающее лес у нас есть. По большейчасти, это разросшиеся в оврагах лесопосадки. Кстати, излюбленные места жителей, тянущихся к природе, и больших, и малых. Именно туда учителя вместе с детьми ходят в однодневные походы в последние дни мая и
сентября. А в октябре там бывают грибы! Вот за ними-то в так называемый лес и собралась в этот выходной день наша семья.
Пока мы едем в лес по грибы, наш папа всегда рассказывает детям, как он ходил сюда в детстве со своим отцом. Мой муж, в отличие от меня, хорошо разбирается в грибах и учит этому наших детей.Приехали на лесную поляну, на которой явно видны следы пребывания
людей. Но как хороша природа! Лишний раз убеждаешься, что за ежедневной работой не замечаешь её сезонных красот. Иногда даже не понимаешь, как произошла смена времён года: только была осень - и уже зима.
Поставили машину. Все дружно (муж, сын и дочь) собирают всё, что нужно для дальнейшего похода за грибами. А у меня одна мысль: «Надо было взять с собой тетради. Всё меньше вечером проверять!»
- Ну что, ты идёшь? – спрашивает муж.
- А можно я машину буду сторожить? По грибы мы с тобой уже не раз
ходили. Иди с детьми. Да и толку от меня никакого в этом деле.
- Что не хочешь даже по лесу прогуляться?
- Да я и так в лесу. Похожу здесь поблизости, погуляю.
- Ну, оставайся, если ты так хочешь.
И я смотрю, как удаляется в лес моё семейство. А сама, побродив по окрестностям полянки, сажусь в машину и отдыхаю (балдею, как говорят дети) в полном одиночестве. Я даже не включаю магнитолу, мне так приятно слушать звуки природы. Шелест полусухих листьев, свежий лесной воздух действуют, как наркотик. Сказывается месячное недосыпание. И я засыпаю.
И снится мне. Нет, не морское побережье, которое кто же не любит за его безделие, а я ещё за звёздное небо, падающее в море ночами. Я, конечно, там неоднократно бывала со своей семьёй. И есть, что вспомнить! Но надо ли? Не удивишь этим наш народ. Зевать начнут, читая об этом.
Снится мне школа. Я опаздываю. (Сон, который преследовал меня на протяжении двадцати лет). Я злюсь на себя во сне. Но как ни стараюсь собраться побыстрее, всё равно опаздываю. Дальше события в моём сне складываются по-разному. Но это всё те же картинки из моей повседневной школьной жизни. Главное в этом сне - ощущение страха опоздать на урок.Психолог об этом сказал бы, что так проявляется неуверенность в себе. А неуверен-ность, как правило, от нелюбви. «Надо себя любить!» - повторяю я постоянно. Но само-внушение, к сожалению, слабо действует. Мне, кажется,почти все мои бывшие коллеги этим грешат.(Да, нелюбовь к себе – это тоже грех! Как можно возлюбить ближнего своего как самого себя, если себя не любишь?) Но это наша беда, а не вина. Тем более, что ближнего мы можем действительно любить! Я, например, любила (и сейчас люблю) некоторых моих коллег. Они были одной из главных составляющих, которая держала меня в этом «дурдоме». (Мы так частенько называли школу. Это, можно сказать, был профессионализм).
Итак, о коллегах. Они делятся на две категории (как у Н.В.Гоголя). Только не на толстых и тонких, а на «толстокожих» и утончённых. Я, конечно, отношусь к первым, иначе не «разродилась» бы таким произведением. Начнём с утончённых (их гораздо меньше). Вы знаете, я считаю воплощением женственности и утончённости актрису Ренату Литвинову и за это её люблю. Это не значит, что я такая, как она, или стремлюсь на неё быть похожей. Наоборот, я скорее её полная противоположность. Как уже доказано, мы любим в других то, чего в нас нет. Это не значит, что во мне и большинстве моих коллег нет женственности. Просто, в нашей мужественной, не побоюсь этого слова, профессии (куда мужчины потому и идут редко, что не выдержат)женское начало постепенно утрачивается, вернее, загоняется глубоко внутрь.Учителем может быть только сильная личность со «стальными» нервами,
иначе будет очень тяжело и ему, и его ученикам. Ведь в этом «дурдоме» не всегда знаешь: кто ты – врач или пациент. (Я просто уверенна, что уже нашла непонимание у некоторых читателей своими высказываниями о школе. Это нормально. Ведь нельзя понять то, что не испытал. Не в качестве оправдания,хочу сказать, что любила свою работу так же, как большинство моих коллег, иначе не отдала бы ей двадцать лет моей жизни. А ненависть, всегда граничащая с любовью, появляется с годами от неравнодушия и усталости, ведь «от
любви до ненависти один шаг».)
Я, как всегда, уклонилась от темы (люблю Н.В.Гоголя за его лирические отступления). Коллеги! Так вот. Как Вы уже поняли, воплощений женственности и утончённости в учитель-ском кругу мало, почти нет. Они как исчезающие виды редких особей почему-то ещё смогли сохранить то начало, которое им присуще. И я всегда поражалась, смотря на них, как можно оставаться женщиной в этой среде. Откуда черпать силы, чтобы ей остаться? Это, по-моему, сродни святости, когда плохое к ним просто не прилипает, и они готовы простить всех за их грехи. Вы смогли бы? Поэтому такие люди являются исключением. (Но «не стоит село без праведника» по А.Солженицыну)Они кажутся странными, но к ним тянешься душой, как бы согреваясь. И воспринимаешь их с доброй улыбкой, потому что так непривычна в нашей
среде их наивность и непосредственность. Мне иногда казалось, что эти, уже взрослые женщины больше дети, чем те, которых мы учим. Поэтому особенно страшно, когда они кричат. Вот где крик души! Он не сравнится со стенаниями учителей, которых я отнесла к «толстокожим». Моё мнение: в школе просто необходимо быть толстокожим. Нельзя обнажать свою душу, иначе кто-нибудь туда обязательно плюнет. Ведь школа – это государство в государстве, и в нём царят те же законы, что и в обществе.
Вот ещё почему я так часто называю школу «дурдомом». Работая в ней, надо быть психо-логом, а часто чувствуешь себя психом. Почти постоянно находишься на грани срыва. Но срываться нельзя, как говорится, по уставу не положено. А ещё иногда самоуважение не даёт.
Многие почему-то ошибочно считают, что учителя упиваются своей властью над детьми, поэтому и орут на них. Нет! Многие из них кричат от беспомощности и безысходности. Просто так хочется, чтобы тебя услышали! В этом же цель нашей работы. А ещё я часто кричала от жалости к себе,которую не воспринимают, как хотелось бы (а ты так старалась!), от жалости к отдельным детям (так называемым, изгоям), которых унижали те, кто посильнее (а кто их ещё защитит?). От злости иногда тоже кричала. Но это была скорее злость на себя, опять же на свою беспомощность. И уж тем более, я считаю, что крик никак не может быть показателем непрофессионализма учителя. Яркий тому пример: у нас в школе работала (и до сих пор работает)учительница, которая часто выходила из себя и кричала так, что все три школьных этажа это слышали. Но при этом её всегда любили и уважали ученики. За что? За искренность и профессионализм. Она беспокоилась о них поболее родных матерей. И дети чувствовали это искреннее отношение. А главное, её предмет знали и любили. Некоторые даже, благодаря ей, прославились.
«Толстокожий» – это не значит чёрствый, непробиваемый человек. Защитный кожный покров с годами работы в школе наслаивается. Он как скафандр в космосе, без него очень сложно. Но человек под ним не перестает быть человеком, не перестает биться горячее человеческое сердце. И любовь в этом сердце (как я уже говорила) граничит с ненавистью. И пусть не видно под скафандром женское начало, но внутри–то женщина. Её сердце горит и болит. Всё равно она мать (и не только своим детям). Всё равно она чья-то жена или любимая. Я часто думала, как этого не понимают некоторые ученики, которые нарочито неуважительно относятся к учителям. А потом вспоминала, что сложившийся стереотип «училки» - это чёрствая тётка в очках. Кстати, «Бабу Ягу» из учителя сделали взрослые люди. И на смену уважаемому в обществе человеку пришло «пугало». Почему? Как всегда, перегиб в наших средствах массовой информации (у которых мы уже давно идём на поводу). Или, наоборот, общественное мнение, как веяние времени, отразилось в них.
Простите, не могу без «лирического отступления». А кто в наше время образец женственности? У нас сейчас «Мона Лиза» - это фотомодель, певица или актриса, т.е. образ с экрана или обложки журнала. Первичны её части тела, то что она мать и жена вторично. И поэтому не интересны женщины других профессий (как будто у них нет всех этих прелестей). Их рассматривают с профессиональной точки зрения. Особенно сейчас популярны врач, прода-
вец и, конечно, учитель. Главная цель таких шоу – указать на их профессиональные недостатки. Что Вы делаете? Вы же сами стираете границы полов, оставляя так называемым мужчинам только недоступный иллюзорный идеал.А женщины (если они к нему не относятся) должны соответствовать веяниям времени и общества только с профессиональной точки зрения.
Кого хочет видеть общество в лице учителя? Запрограммированную на определённые действия и эмоции машину? Но вот противоречие – «женщина тоже человек»! Человек со своими эмоциями, проблемами, слабостями, в конце концов. И это слабое создание хотят видеть, как минимум, супер-героем. А как ещё назвать того человека, который должен быть величайшим
психологом, чтобы найти подход к каждому ребёнку (чего к единственному своему чаду нередко не находят родители), великим учёным, чтобы не только знать на «5+» свою науку, но и преподать её так, чтобы эту науку знали (по возможности, не хуже него) другие, талантливым сценаристом, режиссёром и актёром, чтобы каждый урок был для детей спектаклем, на который они бы захотели пойти. При этом по требованию сегодняшнего времени и программ правительства учитель должен быть, как минимум, мыслителем-философом
и человеком недюжих интеллектуальных и творческих способностей, для того, чтобы разрабатывать свои программы, проекты, диагностики и т.д., а ещё лучше, защитить диссертацию и получить учёную степень, наладить связи с разными средними и высшими учебными заведениями (как у нас, так и за границей), а также постоянно развиваться и самосовершенствоваться, осваиваяя новые технологии ( не говоря уж о технике), изучая и применяя всё то,что другие напридумывали. Короче, нет предела совершенству!(А кому сей-
час легко?) Зато, наконец, буквально понимаешь смысл фразы К.Пруткова «Нельзя объять необъятное» и начинаешь руководствоваться другим его афоризмом «Заткни фонтан! Дай отдохнуть и фонтану!».
И всё-таки большинство учителей пытаются и стараются успеть хоть что-то и хоть как-то соответствовать. И то, слава Богу! Есть и такие, которые отдают себе отчёт, что не выживут в этой гонке. А кто выживет? Вы знаете: что такое эмоциональное перегорание?! Статистически доказано, что именно у учителей (по понятным причинам) оно происходит периодически, где-то уже в середине года. В связи с этим рубеж профессионального возраста учителей во многих зарубежных странах 10 – 15 лет. Потом им рекомендуется сменить
профессию. А каков средний возраст российского учителя? 40 лет!!! Почти все за гранью! Подумайте, что они чувствуют? Как они должны относиться к своей профессии, к своему (очень часто) призванию? И кто, по-вашему,учит ваших детей? Так вина их в этом или беда? Но, к сожалению, для всех нас это такие же риторические вопросы, как «Кто виноват?» и «Что делать?».
Кстати, прошёл Год Учителя. А многие ли учителя ощутили особенную заботу о них в этом году? Что он им принёс кроме разочарований? Я уверенна, что большинство учителей просто хочет, чтобы их оставили в покое. Для них главное, чтобы не было ложной заботы в форме постоянного(часто негативного) внимания к их профессии и персонам. Просто я не знаю,есть ли ещё такая профессия, люди которой ежедневно доказывают, что они что-то значат. Доказывают это не только непосредственно на уроках перед детьми, перед их родителями, перед коллегами, но и перед всей страной, которая на них пристально смотрит. Кого обсуждают, начиная с дворовых скамеек до популярных телепередач? Кто в ответе за будущее страны?! Неужели все действительно думают, что люди с расшатанными постоянными недосыпами и напряжением нервами, которые, к сожалению, не всегда собственным детям могут уделить достаточно внимания, отвечают за всё подрастающее поколение?
Зато как достаётся своим детям! Бедные учительские дети! (Простите меня,мои деточки!). Я приходила с работы, и меня раздражали собственные чада, настолько я уставала от общения с другими детьми. Ведь, к сожалению, учить их – это часто вести с ними холодную войну. И не потому, что их ненавидишь и навязываешь им военные действия. Просто некоторые из них
(а может и многие) приходят в школу воевать, отстаивая на поле боя то, что они личность (да ещё с большой буквы «Я»). Впрочем, нет в этом ничего неестественного или негативного. Они так жизнеутверждаются. Но как! А причастны к этому не родители, которых они всё-таки любят и жалеют, а учителя, к которым они закономерно равнодушны.
Но это не значит, что нет взаимопонимания между учителями и детьми! И я в школу пошла по призванию, зову сердца. Стать учителем было моей детской мечтой. Это не просто краси-вые слова. Помню в детстве в бабушкином доме я усаживала своих кукол на стульчики и учила их читать и писать(чего сама ещё толком не умела). Детей я всегда любила. Будучи сама ещё ребёнком, я возилась с детишками помладше, нянчила их, играла с ними (и
нередко тоже в «школу»). Кстати, глядя на мою дочь, понимаю, насколько она от меня это унаследовала. И именно я сделала всё, чтобы она не стала учителем. А я стала!
В первый год работы в школе я преподавала в двух классах. Один класс был достаточно дисциплинированный и дружный. Конечно, это была заслуга их первой учительницы. Поэтому с детьми в этом классе я нашла взаимопонимание, и работать в нём было достаточно легко. А вот другой пятый класс!Одно слово – «сборный». То есть детей в него собрали из разных классов после начальной школы. Как правило, в такие классы собирали так называемых «проблемных» детей. Кстати, я отлично понимала обиженных за это на школу родителей. Понятно, что не один родитель не согласится с тем, что у него проблемный ребёнок. В любом случае, весьма не мудро сводить в один коллектив детей чаще всего неконтактных или стремящихся любым путём к лидерству. А как стать лидером в таком коллективе? Как выделиться из толпы? Для таких детей самый простой путь через унижение других. Унизить других – значит стать выше всех. Причём, учитель должен тоже войти в круг «униженных и оскорблённых». «Да не может мой ребёнок так себя вести! – говорят родители. – Он дома такой спокойный и уважительный». Верю! Но поймите, дома ему самоутверждаться необяза-тельно. А школа, класс – это социум, где ребёнку нужно обязательно найти своё место.
И ведь именно мы, родители, хотим видеть наших детей успешными и выделяющимися из толпы. Вот они это и воплощают. Кто как. В принципе, винить их не за что.
Именно таких детей в этом пятом классе было достаточно. Достаточно для того, чтобы сделать его «бушующей стихией»(в буквальном смысле слова).Я входила в этот класс как в море перед штормом. И сразу начинался шторм. Успокаивать их приходилось всегда очень долго. Когда все мои методы были на исходе, я, потеряв терпение начинала кричать ( чего они и добивались). Это был вопль утопающего в бушующем море! И тогда «море» начинало бу-
шевать ещё сильнее. Для детей это была победа. Тогда я избрала другую тактику. Я старалась терпеть и молчать, пока не замолчат они. Но и это могло затянуться на целый урок. Нередко приходилось быть судьёй или даже участником «боёв без правил». Когда я заходила в класс, ставший ещё на перемене боевым рингом, бойцы часто не обращали на меня никакого внимания и продолжали отчаянно биться, отвоёвывая признание своего первенства у
окружающих. До меня им не было никакого дела. И правда, подумаешь, какая-то молодая училка. За что её уважать?! Есть, к тому же, дела поважнее. Поэтому, когда я начинала разнимать бойцов, часто становилась почти участницей поединка. Иногда мне даже доставалось. ( И не думайте, что я преувеличиваю). А мне ведь детей бить нельзя! Конечно, я чувствовала свою полную беспомощность. Когда я приходила домой после таких уроков, то ревела белугой и жаловалась мужу на своих обидчиков. И он закономерно хотел пойти с ними разобраться. Конечно, я останавливала его, понимая, чем это может кончиться. Тогда он говорил, чтобы я бросала «эту свою чёртову работу и не мотала нервы». Это же он предлагал неоднократно на протяжении двадцати лет моей учительской деятельности. Нельзя сказать, что и мне время от времени этого не хотелось.
Обычно во время отпуска я всегда пыталась найти новую работу или хотя бы подработку. Но как-то всё было не моё. А может быть, я просто так хотела. Теперь я, наверное, хорошо понимаю смысл слов одной из моих учительниц, которая потом стала моей коллегой. Она говорила: «Куда же я пойду?! Я больше ничего не умею.» Проблема, по-моему, в том, что мы умеем-то многое, но боимся что-то в жизни поменять. Эту неуверенность в себе порождает школа. И чем дальше, тем больше.
Но главная причина, по которой я не уходила из школы, была банальна: мне просто нравилось работать с детьми. Да, я была привязана к ним, несмотря ни на что. И как потом выяснялось, и они тоже. Конечно, не все, но уважали, причём чаще всего те же отъявленные хулиганы. Свою благодарность, став взрослыми, они мне не раз демонстрировали. Как демонстрировали?
Самое показательное для меня событие произошло, когда я уже лет пятнадцать в школе отработала. Когда первые мои ученики уже давно выросли и даже завели свои семьи. В жаркий летний день я ехала на дачу на маршрутном такси. Когда я вышла на своей остановке, водитель такси почему-то выбежал за мной. Я испугалась и подумала, что что-то сделала не так: может быть, дверью сильно хлопнула. Пришлось остановиться и ждать своей участи. А он подбежал ко мне и говорит: «Вы меня не помните? Я Ваш бывший ученик.» Надо сказать: у меня хорошая память на лица. И поэтому после его слов в моей памяти всплыло разгорячённое битвой конопатое лицо одного из заводил того самого «проблемного» класса. «Саша?!» - вспомнила я вдруг его имя. А он молча взял мою руку и что-то туда положил. Потом повернулся и быстро пошёл к маршрутке, полной пассажиров. Помахал рукой, проезжая мимо. Я тоже помахала ему и только тогда, выйдя из оцепенения, разжала руку. Там лежали деньги, которые я заплатила за проезд. До сих пор не могу выразить чувства, охватившие меня тогда… Значит нельзя называть наше учительское дело неблагодарным, оказывается, всё-таки есть связь между учителями и детьми, которым мы отдали хоть маленькую часть своей души. И эта связь, может быть, на всю жизнь… Тем больнее мне сейчас встречать своих бывших учеников. Я не знаю, как себя вести.( Такое чувство, что я их предала). Поэтому веду себя как-то виновато, неестественно. Как будто встретилась со своей бывшей любовью. Дежурные фразы - большего я им дать не могу.
А когда-то могла. Я думаю, что, в основном, между мной и моими учениками было взаимопонимание. Нас сближали не только уроки, но и театральные постановки (я много лет вела школьную театральную студию), утренники и вечера, походы и поездки. И это была интересная насыщенная жизнь, по которой, как правило, тоскуют ученики после школы. Честно сказать, порою тоскую и я.
Я не могу сказать, что живу воспоминаниями о школе. Она даже перестала мне сниться. Нет, сниться, конечно, но очень редко. Понятно, что я всё-таки скучаю по своим ученикам и коллегам, некоторые из которых уже стали друзьями. Я скучаю по своему последнему классу, с которым мы прожили два замечательных года школьной жизни. Конечно, всякое бывало. Но самое главное было взаимопонимание не только с детьми, но и с родителями. Родители, несомненно, играют первостепенную роль не только в воспитании собственного ребёнка, но и как пример для подражания в общении друг с другом. Надо сказать, в этом классе был замечательный родительский коллектив. Насколько дружны были родители, настолько и детский коллектив был дружен. И вообще, это был, что называется, мой класс. В этих детях было то, что мне всегда нравилось и хотелось культивировать. Многие из них были творческими личностями, и я старалась это поддерживать и развивать. Особенно мне нравилось, что каждый из них мог свободно выражать своё мнение по проблемным вопросам. (Вы, наверное, даже не представляете, какие умные и неожиданные мысли выдают дети!) По-моему, именно так дети и должны самоутверждаться. В этом классе уроки иногда превращались в классные часы, в так называемый разговор по душам. Его я считала в данный момент гораздо более важным, чем изучаемый материал.
Особенное взаимопонимание я чувствовала на уроках в старших классах. В десятый и одиннадцатый классы я шла с чувством душевного равновесия, некой гармонии. И чаще всего мои ожидания от этих уроков оправдывались. Мне казалось, что со многими юношами и девушками я говорю на одном языке. Может быть, только казалось? Но я верю, что некоторые уроки не прошли даром. Ведь те проблемы, которые обсуждались на них, возникают постоянно в настоящей жизни. И решать их бывшим школьникам приходится самостоятельно. Я всегда на уроках преследовала цель подготовить детей к будущей жизни после школы. И всегда считала это главным в нашей учительской деятельности. По-моему, наряду с багажом научных знаний у маленького человека должно быть правильное понимание жизненно необходимых вопросов из разряда вечных ( «добро и зло», «любовь и ненависть», «человек и общество» и т.д.). Ученики старших классов уже, как правило, обладают и тем и другим, но не в полной мере. Тем интереснее с ними общаться, узнавать их мысли по разным вопросам. Учить их и учиться самим. И здесь я позволю себе не согласиться с философом, который сказал: « Тот, кто постиг, и кто у истоков стоит, разве друг друга поймут?».
Конечно, бывают разные старшеклассники и, как следствие, целые классы. Есть такие, которые в этом возрасте всё ещё жизнеутверждаются, то есть застряли в детстве. Некоторые, кстати, застревают в нём на всю жизнь. Ой, не завидую я родителям «больших» детей, их мужьям или жёнам. Растят их, как правило, ослеплённые любовью к своему чаду родители. Растят, пока он им на голову не сядет. ( В голове картинка: гнездо маленькой птички, которая, не жалея себя, выкармливает огромного кукушонка). Вспоминаются случаи из школьной жизни, когда такая любвиобильная мать на собрании или педсовете, куда она была вызвана из-за проделок её чада, обвиняла учителей в том, что они не любят её ребёнка, и поэтому к нему придираются. У меня, честно говоря, всегда возникал вопрос: «Почему я должна любить чужого ребёнка?». Почему все считают, что учитель должен любить чужих детей? Подумайте, по логике вещей, это противоестественно. Мы можем говорить об уважении и взаимопонимании учителя и ученика. Но не о любви. В конце концов, вышеупомянутая мать любит только своего ребёнка. Причём любит так, что ей кажется ,что его должны любить все. И ей, конечно, непонятно, что её чадо как раз никого не любит (часто и её тоже), хуже того никого не уважает. Ничего ей не докажешь, потому что такая любовь слепа. И даже слова о том, что «мы-то доучим и выпустим, а на шею он сядет Вам», не доходят до её сознания, пока этого не случиться. Один такой слепо любимый сынок стал после окончания школы отнимать деньги у своей матери, потому что привык получать всё даром. Работать он и не собирался. А зачем? Он привык брать, а не отдавать. Может быть, это, к счастью, и редкий случай, но показательный: как можно безмерной любовью загубить своего ребёнка.
К сожалению, дети самих учителей от недостатка внимания ( а иногда от его избытка) тоже далеко не всегда вырастают такими, как хотелось бы. И вот тогда особенно трудно учить чужих детей, когда своих упустил. Поверьте, хорошим учителям вдвойне стыдно за своих детей. А причина ведь на лицо: пока другим отдавал всё, твоим мало что досталось. Я знаю таких учителей. И мне их искренне жаль. Но я понимаю их подвиг. (Да именно подвиг). Отдать свои силы, время и душу чужим , жертвуя собой и своими близкими. А ведь мало кто понимает, и потому осуждают: «своих бы лучше воспитывала, чем к чужим лезть». И для них, как само собой разумеющееся, что этот учитель растворился в своих учениках, сделал многих из них настоящими людьми, а некоторых и известными. А сам остался не только безызвестен, но и осуждаем обществом. Впрочем, в нашем государстве это участь самых лучших людей. Этим и утешаться? Нет, всё-таки считаю своей миссией восстановить справедливость. Страна должна знать своих героев! И именно таких учителей мы должны были чествовать в год Учителя. Я назову имя лишь одного из них, но все, кто его знают, должны всё понять. Татьяна Анисимовна! Многие её ученики при этом имени должны встать, а кое-кто и поклониться.(«Не стоит село без праведника»)! Но жертвы велики!
Как я понимаю таких учителей. Дома на своих близких выплёскиваешь всю скопившуюся за день в школе отрицательную энергию. И мужу, и детям достаётся по полной программе. И какая после этого из тебя жена и мать? «Нервотрёпка» на работе сказывается. Дома либо продолжаешь нервничать, либо становишься опустошённой «как выжатый лимон». И как защитная реакция – опять же крик. Кричишь, потому что кажется, что никто не понимает, как ты морально устала, сколько душевных сил отдала. Если крик – это состояние душевного взрыва, то вместе с ним постепенно подавляется в учителе человеческое и особенно женское начало. А ты ещё жена и мать!
Досталось и моим детям. Особенно дочери. Ей не повезло в том, что она училась у меня. Думаете, я этого хотела? Нет! Я вынуждена была взять пятый класс, в котором училась моя дочь. Просто не было выхода. Я тогда после декретного отпуска выходила на работу в другую школу. Меня пригласила директор школы – замечательная женщина. (Низкий ей поклон!) Но именно в этой школе и классе, который я должна была взять, училась моя дочь. Она, бедная, поначалу даже не догадывалась, как ей не повезло. Я как справедливый учитель-мамаша (мне так казалось) выбрала тактику: «бей своих, чтоб чужие боялись». Понимая, что к своему ребёнку относиться так же, как к другим, не получится, я выбрала из двух зол, как мне казалось, наименьшее. Я подумала, что лучше пусть моего ребёнка другие жалеют, чем злятся и завидуют. Так и получилось. Но я, кажется, перегнула палку. Слава Богу, дочь от меня не отдалилась. И если даже затаила на меня обиду, то со временем стала меня понимать. А тогда меня больше волновало, как найти взаимопонимание с чужими детьми. И оно, по-моему, было найдено. Этот класс был моим детищем (не побоюсь этого слова)! С ним было очень нелегко, но я вложила в него свою душу. Весь свой творческий потенциал я буквально выплеснула на них. Благо в этом классе было очень много артистичных, я бы даже сказала талантливых детей. С ними мы поставили столько замечательных спектаклей, представлений! ( До сих пор при просмотре по телевизору любимого фильма «Обыкновенное чудо» у меня щемит сердце от того, что вспоминаю постановку этой пьесы Е.Шварца в исполнении моих детей). Причём наши отношения были часто взрывоопасны именно из-за того, что и я, и они - творческие личности. Но зато нам никогда не было друг с другом скучно, и чаще всего мы понимали друг друга. Театральные постановки, вечера, многочисленные походы и поездки сближали нас. Мы были, может быть, не очень дружной, беспокойной, но большой семьёй. Самое главное, и мне, и им есть о чём вспомнить. У многих из них, я уверенна, не сотрутся из памяти эти годы. Мы многое дали друг другу. И меня, конечно, успокаивает, что моя дочь была среди них. Пусть так, но и ей что-то досталось.
Сколько разных моментов школьной жизни мне можно вспомнить! И, надо сказать, многие из них были замечательны. Но у меня почему-то сразу щемит сердце, как только предаюсь воспоминаниям. Поэтому часто блокирую свою память. И даю ей волю только тогда, когда сажусь писать.
Прошлогоднее первое сентября. Я впервые за двадцать лет своей сознательной жизни была не на линейке в школе, а дома. Я, конечно, не могла найти себе места. Ходила из комнаты в комнату как медведь-шатун, как будто ждала приговора. Приговора судьбы!? (Громко сказано?) Но я всегда хотела что-то в своей жизни изменить. Когда наступал момент, и моё терпение (а также терпение моей семьи) могло "лопнуть", я искала новую работу. Может быть, "искала" - это сильно сказано. Чаще я делала это вертуально. Чтобы обмануть себя, обманывала в этом окружающих. Этот грешок помогал мне жить дальше. Но было и на самом деле, когда я находила себе новую работу и даже пробовала ей заниматься. Часто это происходило в дни отпуска, такого долгожданного и продолжительного, что за время него голова приятно пустела, но и требовала новой "пищи". Вообще, надо сказать, другая работа - это (чаще несбыточная) мечта многих учителей. Причём, учителей, как правило, хороших. О причинах таких мыслей я уже говорила.
И вот, наконец, мне предложили новую и, как мне казалось, престижную работу. Помогла мне в этом моя университетская подруга. Представляете, как в тот момент я ей была благодарна. (По-своему, благодарна и сейчас). "Мы все хозяева своей судьбы!" - уверяла я себя тогда. Ой, вспомнишь пословицу: "Человек полагает, а Бог располагает"… И вообще, чтобы эту песню запеть, ещё раз надо сказать о том, что я теряла. Поэтому многие и боятся что-то менять, никогда не знаешь: где найдёшь, где потеряешь. А теряла я годами (можно сказать, непосильным трудом) нажитые почёт и уважение. В этой профессии я уже была удостоена высшей категории, и в прямом, и в переносном смысле. На новом месте всё надо было начинать заново. Не скажу, что это меня не смущало. Ведь мне так хотелось, пока не поздно, изменить свою жизнь. И я постаралась не думать о тех потерях, которые меня ждут. Ну подумаешь, не выйду раньше на пенсию, не буду пользоваться определёнными льготами (их размеры всё равно не впечатляют). Труднее всего (и это правда) было терять коллектив. Особенно нелегко было расставаться с определёнными людьми, понимая, что их место в моей жизни уже никто не займёт. Будет совершенно несправедливо, если я не упомяну здесь людей, которые долгое время держали меня в этой профессии. Именно они были одной из главных причин, по которой я не уходила из школы. Итак, вспомним всех поимённо?! Поимённо незачем. И не потому что много таких Татьян Григорьевн или Елен Викторовн в наших русских школах. А просто они себя и так узнают, а зачем ещё кому-то?
Женский коллектив! Да, учительский коллектив тому пример! И как, Вы думаете, живёт такой организм? В будни он, пожалуй, ничем не отличается от других таких же рабочих лошадок, коими вне зависимости от профессии все себя ощущают. Цена вопроса только в степени их упаханности. И тут каждый, конечно, волен думать, что ему хуже, чем другим… Теперь представьте себе учительский праздник (не обязательно день Учителя). Вот где фотомодели, актрисы и певицы! И я не преувеличиваю. В конце концов, профессия обязывает. Оно и понятно. Во-первых, постоянно на виду (как говорила моя бабушка), то есть постоянно сотни детских, а иногда и взрослых глаз на тебя смотрят. Надо соответствовать! Во-вторых, без артистичности в нашей профессии никуда. Зрителям на уроке (то есть детям, а иногда и взрослым) нравятся, конечно, артистичные учителя.
Так вот в разгаре учительский праздник. Где бы он не отмечался: в ресторане, в школе или у кого-нибудь дома (были ещё варианты) - одно неизменно. Вот где конкурс красоты и талантов! Такое скопление красивых женщин! Учителя в праздники невероятно красивы. О причине этого явления лучше, чем словами В.Маяковского из моего любимого стихотворения «Хорошее отношение к лошадям» не скажешь: «…И всё ей казалось: она жеребёнок. И стоило жить, и работать стоило». (По крайней мере, я себя этой «лошадью Маяковского» ощущала и в будни, и в праздники). Господи, сколько у нас непризнанных талантов! Учителя ведь не только актёры, но и сценаристы, и режиссёры. Честно сказать, и у меня было, может быть, самонадеянное желание писать сюжеты для КВНа. Но хватало времени только на необходимые сценарии школьных праздников. Я считаю, что они ни в чём не уступали (а иногда, по-моему, и превосходили) по качеству сюжеты популярных сейчас передач. Ну, мы же (в отличие от телевизионщиков) старались не рассчитывать на совсем средние умы , то есть на «пипл, который всё схавает». Может быть, это звучит высокомерно. Но кто оценит нас кроме нас самих? Ещё мы ценим друг друга. Наверное, потому, что нас недооценивает общество. Уже не будучи учителем, я не перестаю любить своих бывших коллег и всегда борюсь (иногда до слёз) с расхожим общественным мнением о людях этой профессии. Я была и остаюсь их частью, а они частью меня.
От самых близких из моих коллег, ставших моими подругами, я часто слышала: «Как всё надоело! Куда бы уйти?!» И сама я нередко так говорила. Поэтому (как в омут с головой) ушла после двадцати лет из школы, из профессии. Мои «старшие товарищи по цеху» говорили: «У тебя здесь уже большой стаж, высшая категория, определённые заслуги, уважение…Ты всё потеряешь! А что будет там? Неизвестно! Придется все заново зарабатывать! Не боишься?» Но самые близкие подруги-коллеги, несмотря ни на что, были за меня рады, потому что им самим этого хотелось. В этой ситуации я вспоминала одну замечательную фразу из фильма «Красотка»: «А у кого получилось? У этой, как её там, у Золушки!» Да, верим мы в сказки! Никуда от этого не деться. И у меня в тот момент радостное предчувствие новой жизни, предвкушение долгожданных перемен заглушало страх перед неизвестностью («Все мы немного лошади. Каждый из нас, по-своему, лошадь!»). Честно сказать, я думала, что умею многое. Но я переоценила свои возможности. А то, что я умею, оказалось не очень-то нужным в моей новой должности.
Когда мне моя университетская подруга предложила попробовать себя в роли руководителя учреждения, конечно, моему самолюбию это польстило, хотя я действительно отдавала себе отчет в том, что ничего об этом не знаю. Но меня уверяли, что «не боги горшки обжигают». И я сама в это захотела поверить. А также повысить свою самооценку (как мне казалось, явно заниженную).
Да, это сладкое слово «власть». Помня неприложную истину «Власть портит!», я часто говорила себе и другим: «Не хочу занимать руководящую должность, чтобы не испортиться, остаться самой собой». Лукавила?! Наполовину. Я это точно поняла, когда сама стала директором.
Как говориться, две стороны одной медали. С одной стороны, явно сладостно льстит самолюбию, что ты имеешь власть над людьми и у тебя есть заветная красная корочка. С другой, огромная ответственность (не меньше, чем в школе). Но я, наконец-то, почувствовала себя Человеком, женщиной, начальником (в конце концов). Конечно, мне это вскружило голову. Казалось, все меня действительно любят и уважают. А сама ведь раньше говорила про своих руководителей, как это они не видят и не понимают, что им льстят и обманывают. Забыла простую истину: «Бойтесь данайцев, дары приносящих». Пыталась быть для всех хорошей, хотя сама никогда не верила в хорошего царя. Думала, что за двадцать лет работы в школе стала великим психологом и хорошо разбираюсь в людях. Но лесть затуманивает мозг, это чувство сродни любви затмевает разум.
«И тут Остапа понесло»! «Гуляй, шальная императрица»! Это я, конечно, не об основной своей деятельности. А о том, как мне хотелось сплотить коллектив своего культурного учреждения с помощью культурных мероприятий (они действительно были культурными!). Я была полностью уверенна: любое предприятие начинается с коллектива. И думала, что согреть это старое холодное здание (памятник культуры!) помогут не столько новые батареи, сколько человеческое отношение и человеческое общение. Возможно, члены коллектива, бывшего у меня в подчинении, тепло вспоминают времена моего « правления». У меня, по крайней мере, ни на кого из них обиды не осталось, а некоторых даже до сих пор вспоминаю с благодарностью. Хотя первое время после моего увольнения я остро чувствовала насколько меня подставили. Неискушенного человека подставить очень легко, тем более когда он уверен в том, что все окружающие хотят ему помочь и желают только добра, а он не уязвим, так как руководитель (царь всея Руси: хотим казним, хотим милуем). Всему в этой жизни надо учиться, и «царём» быть тоже! (Не зря на работу хотят заполучить людей с опытом в данной работе.) Вот и я попала «как кур во щи». Ничего не понимая в бухгалтерии, я, по совету подчинённых- -«доброжелателей», решила быть щедрым правителем, совершенно не подозревая как мне это «аукнется». Все давно знают: чем больше люди материально заинтересованы, тем больше от них отдачи. Упиваясь своей щедростью, начинаешь забывать, что главная проблема взаимоотношения власти и народа – это справедливость. Здесь руководитель сродни учителю, которого ученики постоянно спрашивают: «За что?» И начинаются недовольства в коллективе, в которых виноват, конечно, руководитель. И оказывается, что быть справедливым в принципе невозможно. Мало того в жизни за всё приходиться платить: и за незнание, и за неопытность, и за доверчивость. Я заплатила - и упала, так и не взлетев. А ведь поначалу моей главной великой целью было «возродить из пепла» само ветхое учреждение культуры, которое до сих пор топиться углём!!! (Такая же утопия, как и возрождение нашей культуры). Для этого я старалась изо всех сил постичь неведомые мне доныне законы ведения хозяйства в здании, имеющем гордое звание исторического памятника, доведённом до состояния сарая. Вот где вспомнишь «Собачье сердце» М.Булгакова : «Что такое эта ваша «разруха»? ... Разруха сидит не в клозетах, а в головах!». Сразу понимаешь: почему такое плачевное состояние у памятника культуры. Кому сейчас нужна эта призрачная культура? Для многих вообще загадка: что это такое. С историческим памятником ещё понятней: прошлое осталось в прошлом. И, как следствие, мы не верим в будущее и живем сегодняшним днём. А с точки зрения дня сегодняшнего это ветхое, но расположенное в очень удобном месте здание нужно не для культурного духовного развития, а для вполне осязаемых нужд и потребностей. Теперь-то мне понятна вся иллюзорность и несостоятельность моих планов и действий, связанных с возрождением этого учреждения «культуры?». Я думаю, что это поняли и те, кто мне предложил это место.
Вообще-то со временем многое понимаешь и прощаешь. Сначала меня пожирала сильная обида на моих недавних благодетелей, которые, как мне казалось, держась за своё место, выкинули меня в никуда.Тем более я была на тот момент жизни уверенна, что, по крайней мере, «мы в ответе за тех, кого приручили». Расшатанные учительством нервы, подкреплённые крушением иллюзий, загнали меня в глубокую депрессию. Вот что я думала и писала в то время.
Когда-то у меня была подруга. Мы вместе учились в университете. Вместе жили в общаге. Вышли замуж, родили первого ребёнка. Потом каждая из нас пошла своим жизненным путём… И вот наши пути сошлись, когда и у неё, и у меня были семья и дети. Наверное, это был тот самый час, когда мы были нужны друг другу. Мне захотелось тогда увидеться не просто с однокурсницей, а с подругой по общаге, с которой мы делили, в буквальном смысле, кров и хлеб.
Студенческая дружба! С ней может соперничать только школьная. Нас было четыре подруги, которые жили в университетском общежитии в одном блоке (двух комнатах с общим санузлом и коридором). Жили мы по-разному, но всегда весело и дружно. И почти всегда вместе питались, чем « Бог послал». Правда иногда возникали разногласия.( Да не могут два человека, живущие в одной комнате, не иметь претензий к двум из другой.) Но никогда я в своей жизни больше не кушала на завтрак самый вкусный суп из пакетика, который готовили девчонки! Выросшая на бабушкиной стряпне, я тоже пыталась готовить. Ужас, что это было поначалу! Суп «Негро» - авторское произведение! Суп с гречкой и пережаркой из лука. Очень хотелось творить, несмотря на то, что не умела готовить. А научилась, когда вышла замуж. Кстати, именно мой будущий муж, когда приезжал ко мне в общагу, готовил всем нам первоклассный борщ! Девчонки млели и говорили мне, что он для меня лучший выбор. Мы же, как все в этом возрасте, выбирали. «Мы выбираем, нас выбирают. Как это часто не совпадает». У нас, как не странно, всё совпало. По крайней мере мы вышли замуж в той последовательности, в которой встали наши сапоги у порога во время гадания под Рождество. Потом судьбы у нас сложились по-разному. Ведь и мы были такие разные.
Да мы были такие разные, каждая из нас была индивидуальность. (Это нам даже знакомые парни говорили). Но нас объединяла не только жилплощадь, но и нечто большее. У нас были общие интересы, общие будни и праздники, общая компания. Она состояла из студентов разных факультетов (с преобладанием двух: филологичекого и исторического) и этажей университетского общежития. «От сессии до сессии живут студенты весело». И особенно в общаге. Да, жили мы весело. Что только не творили! Мы постоянно искали приключений на свою пятую точку, но, как не странно, «выходили сухими из воды». Нередко мы устраивали невинные, как нам казалось, розыгрыши. Например, спускали на шнуре небольшой включенный магнитофон (кстати, взятый напрокат) с балкона шестого этажа, где находилась наша квартира , к балкону под ней.(В квартире на пятом этаже жили студенты-историки). Песня А.Розембаума «Только пуля казака…», которую орал магнитофон, должна была «тронуть душу», т.е. вывести из себя одного из них (он был родом из казачьей станицы). И когда послание дошло до своего адресата, мы наблюдали желаемый результат. Парень в ярости выбегал на балкон и пытался схватить висящий в воздухе магнитофон. А мы смотрели на это представление со своего балкона и смеялись от души, совершенно не заботясь о том, что будет с бедным магнитофоном и сколько за него придётся платить. А уж о судьбе юноши мы совсем не беспокоились.(Да, молодость жестока). В нас, таких разных, были общие черты: авантюризм, жизнелюбие, целеустремлённость. И как это бывает в таком возрасте, цель вступить в отношения, создать семью стала приоритетной. Каждая из нас достигла её ещё во времена нашего совместного проживания с разницей всего в несколько месяцев. Мы как будто боялись не успеть друг за другом. И с детьми тоже не задерживались.
Потом каждая из нас пошла своей дорогой. У каждой была и есть семья, дети. Каждая самореализовалась в своём деле. Жизнь изменила нас. А, может быть, выявила нашу сущность. Встречаясь в разные моменты жизни при разных обстоятельствах, мы видели, как меняемся. Говорят «дружба дружбой, а служба службой». Так вот служба оказалась важнее и убила дружбу. Больно разочаровываться в людях, тем более человеку, верующему в «вечные цен-ности» (я же сама их проповедовала когда-то своим ученикам). Именно в такой момент понимаешь, что до этого ты жил в другом, не совсем реальном мире. А жизненная практика, как правило, расходится с теорией. Только тогда понимаешь насколько учителя часто наивней своих учеников. Жизнь учит. И пока не изменишь свой привычный уклад, не узнаешь всей её правды. Остаётся только верить, что все невзгоды и падения закаляют дух, помогают стать сильнее. А так хочется быть слабой (или просто расслабиться). Я была не готова к столь сильному разочарованию. Это меня прибило, приземлило, не сказать, растоптало. Сначала я мучилась от мысли, что я действительно виновата. Но уж чего у меня точно не было – это корыстных целей! Потом я поняла, что именно такие неискушённые, как я, и попадают. Кстати, на другой работе я в этом убедилась полностью. И опять почувствовала себя «стрелочником, который всегда виноват». Это уже другая песня. И сейчас я её пропою.
«Не ходите дети в Африку гулять»,- вспоминаются почему-то слова сказки про Бармалея К.Чуковского. Наверное, потому что я после полугодичного (для меня довольно долгого) сидения дома, наконец-то, вышла на работу! Но совершенно в другую, неведомую мне сферу деятельности. Я пошла работать на склад в большую торговую компанию. В первый день моего пребывания на работе меня не покидало чувство, что нахожусь в открытом космосе, настолько всё для меня было ново и непривычно. Но это и понятно, ведь я раньше никогда не была на складе и не работала в торговле. И в этом был определённый драйв. Очень хотелось узнавать новое, пробовать себя в том, что доселе было совершенно незнакомо. Тем более что поначалу работа не морально, не физически не была тяжелой. И соскучившись по общению, по «пище для мозгов», я с новыми силами с большим энтузиазмом взялась за работу. Мне было не просто интересно, я загорелась освоением новых знаний и умений. Но чем больше становилось работы (по мере заполнения склада), тем все тяжелее становилось работать. Несмотря на то, что мне раньше физически работать не приходилось (если только дома или на даче), я изо всех сил старалась. Надо же было доказать себе и другим, что учителя (а значит интеллигенты!?) совсем не белоручки и не боятся тяжёлой грязной работы. И было какое-то чувство удовлетворения от того, что мы и это можем, хотя и надорваться немудрено. Поначалу, несмотря ни на что, приезжала домой уставшая, но счастливая. Но чем дальше, тем страшнее.
По-моему, мы все уже давно убедились в том, что, как правило, все хорошие начинания со временем изменяются в худшую сторону. Наверное, потому что всё большее количество людей начинает искать свою выгоду. А чтобы её получить, усложняет (а значит, и ухудшает) условия труда тех, кто на них работает.
А у меня-то как будто всё стало получаться, даже на повышение пошла, да ещё в «злачное место» попала (дай бог здоровья моему мужу), где многие работать хотели бы. Непросто было освоить и эту профессию, не менее новую и неизвестную для меня. Но и здесь захотелось себя попробовать и проявить. Опять-же было нелегко, ведь хорошо «только там, где нас нет». И вот я уже «торгашка». Как меня полтора года называл мой муж. Сложно свыкнуться с новым определением. Но опять начинаешь ощущать как плюсы, так и минусы своего положения. Несомненным плюсом было то, что я, наконец-то, почувствовала себя «добытчицей». Двадцать лет я разочаровывала своих детей содержимым вечного объекта их внимания-моей полной сумки, набитой, как правило, разного вида бумажками (тетрадями, учебниками и т.д.). Когда они подбегали ко мне, чтобы посмотреть что я принесла, я оправдывалась и раздражалась от того, что меня не понимают: «Ну что можно принести из школы?». Зато, будучи «торгашкой», я настолько регулярно радовала детей всякими вкусняшками, которые лежали в моих пакетах, что они даже привыкли к этому. Радость от изобилия вкусностей со временем сменилась у них равнодушием (ну принесла и принесла). К хорошему быстро привыкают и замечают только тогда, когда оно заканчивается. Так и случилось – закончилось и это в нашей жизни. Мои домочадцы с удивлением обнаружили постепенное исчезновение из их жизни того, что в своё время они не ценили, так как оно стало привычным. А это привычное доставалось совсем непросто. И здесь я имею в виду не только физическую и моральную нагрузку, связанную с моей новой профессией, но и постепенное непонимание того, зачем мне всё это. Всё чаще я стала задавать себе вопрос: «Моё ли это?». Тем более если уже никто не ценит тяжесть сумок, которые тащишь домой (зажрались!), а ты жертвуешь не только своим здоровьем, но и моральными принципами.
О чём это я? Да о том, что везде свои законы, по которым хочешь-не хочешь приходится жить. Есть они, конечно, и в торговле. Это не совсем те ярлыки, которые вешают на всех людей этой профессии. Но «нет дыма без огня». В таком злачном месте только ленивый и трусливый устоит от соблазна что-то стащить. Слово «честный» я даже не хочу упоминать, так как сомневаюсь, что в нашем обществе это качество в людях ещё есть. И хотя раньше и говорила, что «не стоит село без праведника», со временем я поняла: это утверждение оправдано только для людей определённых профессий, например, учителей, потому что именно их у нас считают «блаженными».
А в торговле работают нормальные реалисты, потому что там всё не только реально, но и материально. Почувствуйте принципиальную разницу стоящих перед людьми этих профессий жизненных вопросов: «Можно ли красть?» и «Что можно украсть?».
Да и что может украсть учитель на своей работе? Сколько себя помню, как учителя, я отдавала, а не брала. И это, я считаю, главной причиной видимой честности людей этой профессии. И даже то, что они часто живут в своём нереальном « мире книг», не панацея от соблазна наживы. Попадая в другие условия жизни (как это случилось со мной, например), они и вести себя будут по-другому. «Соблазн велик, а человек слаб». Я совсем не утверждаю, что все воры и взяточники! Но подумайте, ведь каждый из нас верит в то, что у него чудесным образом что-то появится (мы же на сказках воспитаны). Ведь как приятно тому же учителю получать подарки на праздники (и не только), при этом в глубине души понимая, что они не что иное (в сознании учеников и родителей) как взятка за их внимание и оценки. Самые откровенные дети нередко напрямую говорят учителям об этом. Что там говорить, будучи учителем, я тоже чаяла себя надеждами, что это выражение благодарности за мой труд (в какой-то мере так оно и есть), но почему-то чувствовала себя в таких ситуациях довольно двусмысленно. Конечно, размеры даваемого не тянули на взятку, и это, наверное, больше всего успокаивало. Разве может быть взяткой коробка конфет, а уж тем более букет цветов? Но всё в этой жизни имеет свою цену. И даже благодарность!
Нет, торговля в отличие от школы самая реальная и материальная страна. И поэтому законы, царящие в ней, далеки от священных заповедей (по крайней мере от одной из них: «Не укради»). Представьте себя на огромном складе, битком забитом продуктами, и не только. Можно ли оставаться равнодушным в таком месте? (А сколько ещё таких мест!). Хочется сказать словами героя известного кинофильма: «А то мне на Ваше изобилие смотреть невозможно». Я никого не берусь судить и тем более оправдывать. «Есть высший суд!» А земные судьи, как правило, ещё более слабы и уязвимы, чем те, кого они осуждают и наказывают. Это мне приходилось наблюдать в моей жизни довольно часто. И здесь очередной раз очень захотелось задать вопрос: «А судьи кто?». Те, кто ловили так называемых воров и вредителей, сами воровали по-крупному, прикрываясь своим положением. (Впрочем, как и везде).
Именно здесь я поняла суть поговорки «С волками жить – по-волчьи выть». И действительно в чём-то чувствовала себя волчицей. По законам «стаи» надо было участвовать в общем процессе, тем более за это тебе причиталось. (А кому не нравиться получать даром?!) И при этом утешать себя мыслью, что ты же не берёшь, а помогаешь брать другим. Потом, если откажешься,«стая» тебя не поймёт и не примет. Ведь точно знаешь, что никто не устоял от соблазна, начиная с тех, кто должен был это пресекать. (А аппетиты у всех такие разные.) Чем выше по карьерной лестнице забрались люди, тем больше им было дозволено. Они защищали им не принадлежащее добро от других для себя (а надо было от себя!). И именно они наказывали других, нередко даже ни в чём не повинных людей. Так случилось и со мной. Правильно, ведь я же была самая неискушённая в этих делах, а к тому же и слишком наивная в своих суждениях, что всем хочется нормально пожить. За счёт государства?! А сколько оно на нас наживается! И потом, при чём здесь государство?. Ведь большая компания – это тоже государство, которое живет по своим законам. Это страшнее, потому что концентрация как позитива, так и негатива больше. В общем, эмоции зашкаливают!
И поэтому я, честное слово, рада тому, что уже не там, и нашла в себе силы не остаться на этой работе ради работы. Прекрасно зная, как трудно будет опять искать работу, я, подумав о перспективах в этом месте, до конца поняла, что это не моё. Как не высокопарно это прозвучит: я всё-таки хочу жить в ладу со своей совестью. Мне, конечно, сидеть дома не доставляет особого удовольствия (не сказать хуже). Успокаиваю себя тем, что домохозяек сейчас немало. Но, даже чувствуя поддержку своих близких, я полного удовлетворения не испытываю. Нахожусь «между небом и землёй». И «жизнь моя болото…, а мне летать охота». И не только потому, что хочется самореализации, но я действительно верю, что ещё нужна людям. Может быть, своим ученикам?! Очень сложно вернуться назад (и это не гордыня), «нельзя войти дважды в одну и ту же реку». И скучая по школе, своим ученикам, боюсь, что я уже другая, поэтому не справлюсь (по крайней мере так же хорошо, как раньше). Нахожусь в таком «душевном раздрае», от которого спасает только семья, друзья и эта книга. Я уже поняла, что она скорее дневник, которому я запоздало открываю свою душу. Мне от этого, наверное, легче. Будет ли так же легко и интересно читать? Сомневаюсь, но надеюсь, что найдутся родственные души, которые поймут и посчитают какие-то мысли своими. А может и поспорят? Было бы замечательно. Значит, не останутся равнодушными.
Когда мы работаем, нам всегда хочется отдохнуть, выспаться, привести в порядок свои мысли. По крайней мере, мне всегда этого хотелось, и, думаю, многие меня поймут. Дома хоть и вечная куча дел плюс куча тех, которые сама себе находишь, голова почти свободна от мыслей (ну кроме того, что надо спланировать или вспомнить). И хотя мои проблемы и проблемы моих близких занимают немало места в моей голове, мне после рабочих перегрузок кажется, что там почти вакуум. Зато столько места для воспоминаний!
«Вылюднела!» - выражение моей бабушки. Точнее я не слышала. Если к этому окказионализму (авторскому неологизму, новообразованию) подбирать общеупотребительные синонимы, то они всё равно не будут настолько точны и колоритны. А смысл этого слова прост: «вышла, выбилась в люди». А в сознании бабушки оно значило: «человеком стала», причём чисто по внешним данным, т.е. была такая «серая мышка», а стала «кровь с молоком». Вообще, бабушкины выражения мне стали настолько близки, что я часто её цитировала. И сейчас, после её смерти, как только их произнесу, сразу появляется ощущение, что она рядом.
В детстве я очень боялась, что бабушка умрёт. (Может быть, поэтому она пожила подольше и даже нянчила моих детей). Мне казалось, что в этом случае мой мир рухнет. Когда она спала после обеда (по старому деревенскому обычаю) я, которой днём не спалось, осторожно заходила в комнату и слушала: дышит ли она. Также я придумала такую традицию: целовать её на прощание обязательно девять раз. Мне казалось, если я забуду это сделать или обсчитаюсь, случится что-то страшное. Я любила мою бабушку больше всего за её простоту и искренность. И эти качества, я думаю, стали моими. А главное, я чувствовала, как она меня любит! Она очень многое сделала для меня. Я бы даже сказала: жила для меня. К сожалению, благодарность, как правило, чувство несвоевременное. Понимаешь и ценишь всё поздно.
Бабушка, конечно, любила и других своих внуков, а потом и правнуков. Она вообще отдала всю свою жизнь детям (у неё было четверо сыновей), внукам и правнукам. Поэтому работала она всего ничего и даже пенсию себе не заработала. Ну знаете, у кого какое призвание. Наверное, бабушкино призвание было жить для детей и внуков. Я считаю, это жизненный подвиг! Хочу сказать опять же запоздалое «спасибо» тебе, бабушка. Ты будешь жить в моей памяти и в памяти моих детей.
В детстве и юности бабушка была для меня главной подругой. Я доверяла ей все свои секреты и могла рассказать о чём угодно и о ком угодно. Часто мне снится бабушкин дом, в котором ребёнком и взрослой барышней я жила если не постоянно, то периодически. Я вспоминаю наш сад, в котором были огромные раскидистые яблони (как они цвели весной!), огород, половину которого составлял участок с картошкой, а рядом вдоль забора живая изгородь из кустов смородины (в них я обычно пряталась и заодно лакомилась вкусной и полезной ягодой). У меня ностальгия даже по курятнику, сараю с погребом и собачьей будке, в которой несколько раз сменялись четвероногие хозяева. Мне снится: мы сидим с бабушкой под навесом (что-то типа беседки рядом с сараем), а зимой на кухне перед окном и смотрим, как безмятежно ходят по саду и огороду куры во главе с петухом. И всё это тихое царство сторожит один из «грозных» псов, кличка которого сама говорит о её происхождении: «Пусик» значит пушистый, или «Бим» в честь «Белого Бима» Троепольского (у него и правда чёрное ухо).Как хорошо мне было в эти минуты, как сладко-больно это вспоминать.Я всегда и всё рассказывала бабушке о школе, о домашних (матери, отце и брате), о подругах и парнях. Она внимательно слушала и жила моими проблемами… Как мне этого не хватает!
А ещё моя бабушка, будучи малообразованным человеком (в отличие от моего дедушки, который учил меня читать выразительно стихотворения и не только), так рассказывала о своей жизни – заслушаешься! У неё был природный талант сказительницы. Она никогда не подбирала слов, они буквально «лились» из её уст, как песня. Поэтому слушать её было одно удовольствие. Особенный колорит её речи придавали слова и выражения (как уже упоминалось), придуманные ей самой. Истории из своей жизни бабушка вспоминала и рассказывала близким людям, часто повторяясь, поэтому я, присутствуя при этом и слушая их по несколько раз, запоминала почти дословно со всеми особенностями её речи.
Как сейчас вспоминаю, как рассказывает бабушка очередную историю своим подругам. Зимний день. За окном мороз и идёт снег, а в доме тепло (пусть не от «русской», но от печки) и уютно. Три бабушки-подружки (почти как у А.С.Пушкина «три девицы»): Михайловна (это моя бабушка), Филипповна и Демитривна (значит Дмитриевна) – так они называют друг друга – под горячий чай, семечки или под вязание ведут неспешный разговор. А я, раскрыв рот, слушаю их, примостившись рядом (лишь бы не прогнали). И это было для меня лучшим развлечением и одним из лучших воспоминаний моего детства.
Очень хочется рассказать историю моей бабушки из моего детства. Я скорее всего именно из-за неё стала филологом (хотя этого хотел и мой дедушка), но таким талантом сказительницы, который был у неё, вряд ли обладаю. А хотелось бы.
Она так рассказывала даже о самых страшных военных и послевоенных годах, что хотелось в то время жить. А жизнь-то действительно была несладкой! Но бабушка на жизнь не жаловалась! И что в то время они готовили лепёшки из желудей, а дети «выливали» из норок, жарили и ели сусликов, запомнилось мне навсегда.
У бабушки было четыре сына. Она рассказывала мне, что очень хотела дочь. И когда уже поздно было рожать, она, сделав аборт, узнала, что у неё была бы девочка. И каждый раз я искренне мысленно переживала вместе с ней самые трудные моменты её жизни. До сих пор помню, как у меня переворачивалось всё внутри, когда я слышала о том, как бабушкин десятилетний сын зимой по морозу раздетый прибежал к ней на работу. И я плакала вместе с ней, слушая рассказ о том, как он умирал от менингита у неё на руках. Бабушка вышла из больницы, где она вместе с ним лежала, совершенно седая (а ей ещё сорока лет не было!). Но бабушка была сильной женщиной, и не просто выживала, а боролась за своё счастье.
Когда у меня уже была семья, а бабушка нянчила моих детей, она со мной делилась своим опытом, и я услышала новые истории, связанные непосредственно с её семейной жизнью. И мне запомнилась одна история о том, как она боролась за свою семью. Примером для меня было то, что моя бабушка смогла вернуть в лоно семьи моего дедушку. Если учесть, что в то время у них уже было четверо детей, то героизм бабушки особенно понятен. Она не была вдовой, и не собиралась оставаться одна с детьми в то тяжёлое время.
Во время войны дедушка занимал руководящую должность (секретарь райкома), и поэтому у него была «бронь», то есть его оставили в тылу и на фронт его не пускали. И вот послали его очередной раз с партийным заданием: организовывать колхоз в одном из казачьих поселений. А бабушка осталась в родительском доме с маленькими детьми. Они действительно были «мал мала меньше» - «погодки» (один старше другого чуть больше, чем на год). Самый маленький ещё «сиську сосал». Дедушка, конечно, обещал её с детьми забрать, как только хорошенько устроится. И так хорошо устроился, «как у Христа за пазухой». Стал жить у вдовы-казачки, которая его «к рукам прибрала». Мужики же были в то время нарасхват. «Сарафанное радио» донесло эту информацию до бабушкиных ушей. И она, как водится, попереживав и поплакав, всё-таки решила не сдаваться. Взяв с собой двух маленьких сыновей (самого младшего и старшего оставила со своими родителями), на попутных подводах, а где и пешком добралась до той станицы. Узнала, где живёт её муж со своей зазнобой, и пошла к ним. «А казачка, такая матёрая, кровь с молоком вышла из хаты руки в боки, посмотрела на меня - смерть ходячую да ещё с маленькими детьми - и решила: пусть он сам выбирает, с кем будет», - рассказывала бабушка. И дедушка не мог не вернуться.
Много ещё всяких историй из своей жизни рассказывала бабушка. Слушая её, я всё больше убеждалась в точности афоризма: «Жизнь прожить не поле перейти». Мы, как правило, не учимся на чужих ошибках. Но бабушкин жизненный опыт мне точно пригодился. Спасибо, бабушка! И царствие тебе небесное!
И вот когда очередной раз я оказалась «между небом и землёй», я часто вспоминаю свою бабушку и начинаю её понимать…
Понимать, что значит жить только семьёй и детьми (а потом внуками), только для них, только ради них. Необъяснимо неудовлетворительно! Неудовлетворительно, потому что миссия-то великая, но невыполнимая. Дом, а вернее кухня, становится местом заключения в прямом смысле этого слова. Причём добровольного заключения. И в душе появляется необъяснимое неудовлетворение.« Не ценят!» - не то. «Не понимают! – опять не то. И, наконец,понимаешь, что ты сам себя закопал, крест поставил и написал: «Здесь лежит моё я». И на этом кладбище несбывшихся желаний надо как-то существовать. Вот именно существовать, а хочется жить! И тогда уж не на кладбище. И не в облаках, где летать уже поздно, а жить ещё рано. На земле, на твёрдой почве под ногами. А вот от того-то как раз и фигово, что никак не найдёшь эту землю, на берег которой ступить хочешь, да там и остаться…
А пока чувствую себя, как говорила моя бабушка, как говно в проруби. Конечно, знаю, что страдаю от собственного безволия, что не жалеть себя надо, а за волосы вытаскивать из этого болота. Но нет у меня силы барона Мюнхаузена! Очень наивно полагаюсь на случай. И понимаю, что фатализм – оправдание бездействия. Ну не так уж я и бездействую. Просто действую до определённой точки, будто дальше кто-то за меня всё решит и сделает. («Может ты мне объяснишь: ты живёшь, как будто спишь, а в бессоницу грешишь почему-то. А с тобою рядом кто? И ты надеешься на что? Ведь в этой жизни всё не то! Даже чудо.)
Не хочется на такой ноте книгу заканчивать, а пора бы уж (хватит, разговорилась!). Вы скажете: «Дописалась! В общем, все умерли.»… А вот пришла опять на кухню, съела самолепную печеньку (кстати, вполне великолепную), чай хлебнула – и пошло дело, депрессия отступила. (И опять на уме «Хорошее отношение к лошадям» В.Маяковского: «…Встала, ржанула – и пошла…» - я же лошадь.) А если учесть (напоминаю), что кухня – мой кабинет, то лучшее лекарство от хандры – это работа, какая бы она не была, лишь бы мозги были делом заняты. Ведь именно это пища для них, а не информация из СМИ, не сплетни и пересуды с подругами, и даже не беспокойство за родных и близких. Пища для мозга – творчество, а всё остальное - его бытовое повседневное наполнение. Ведь, чтобы шарик полетел, его нужно наполнить не просто воздухом, а гелем-газом легче воздуха. Вот и мой шарик летит! Слава богу, значит, я живу. Опять живу! «Будем жить!!!»