*****
…-Я знал, что ты только придуриваешься! – Ликар наклонился совсем близко, так что Леопард видел даже крохотные алые искорки в темно-фиолетовых глазах. – Ты ведь всегда играл, так? Всегда…
Говорил он на удивление чисто, почти без акцента. Леопард молчал. Ликар усмехнулся.
-Ты упрям, мальчик, но глаза выдали тебя. Тебе уже не сыграть помешанного. Других ты, может, и мог бы обмануть. Но не меня. Может, мы все-таки поговорим? По-хорошему? Я не люблю прибегать к пыткам, и еще меньше мне нравятся крики боли. Но, кажется, мне всё же придется прибегнуть к силовым уговорам… Ведь так у вас называются пытки? Красиво. И не так беспощадно звучит, без… без этого полнейшего пренебрежения человеческой жизнью. Слово «пытка» звучит слишком грубо, а вот «силовые уговоры»… - Ликар легонько поднял лицо пленника за подбородок, заставив смотреть себе в лицо. – Не любишь говорунов, да? – он улыбнулся. - А я, признаться, люблю сначала понять, что за человек передо мной. Вот ты. Ты еще совсем дитя, но ты упрям, ты уже умеешь убивать и ты убивал, и не важно, нравится тебе это или нет Ты – солдат, и стал им по своей воле, и ты знал, что на войне скидку на возраст не дают. А если ты выживешь, из тебя получится очень хороший «призрак». Если выживешь… - Он говорил, словно раздумывая вслух. - Но для этого ты должен для начала решить, хОчешь ли ты выжить… Ты гордец, ты не станешь просить. Но ты ведь так и не понял еще, что такое настоящий допрос… Ты видел, как допрашивает Леопард… наполовину – ведь к пыткам он не прибегал. Хотя и он умеет причинять такую боль, что… Улыбаешься? Напрасно. Тебе эта война кажется великолепным и победоносным… шествием – когда в бою твой командир, всё замечательно и правильно, и даже когда он кого-то допрашивает – это не кажется тебе жестоким. Просто война идет… Но когда допрашивают тебя – тут все иначе, тут не до романтики… И жить хочется, как никогда – ведь смерть от пыток далеко не самая быстрая, да она еще и издеваться любит… Ну, поговорим? Ты смотри на меня, мальчик, смотри. Может статься, я – это последний нормальный человек, которого ты видишь в своей жизни. И я же – последний, кто с тобой говорит. Да еще – последний, кто может тебя выслушать.
Леопард с трудом разлепил пересохшие губы.
-Что тебе надо?
-Ты не настолько наивен, мальчик, - ликар перестал улыбаться. – Иначе ты просто не попал бы в команду «призраков». Говори.
-О чём? Я, конечно, умею сочинять сказки, но едва ли ты не наслушался их в детстве.
-Леопард мертв, мальчик, едва ли твои юные друзья сумеют вытащить тебя отсюда… без него.
-Ты лжешь, - без выражения проговорил пленник. Ликар покачал головой.
-Нет. Леопард убит, он погиб, защищая наследника Эдиры. Тебе не на что надеяться. Утром они разожгут костер – и ваш легендарный командир останется только в вашей памяти.
Леопард молчал. Это было действительно ужасно! Потому что если они сожгут его, как мертвого… то тогда – все. Он НИКОГДА не вернется. И королева Риссали победит, потому что Митор не сумеет заменить его. Митор – лучший на свете друг, отличный солдат и превосходный воин, он умеет говорить с королем и убеждать воинов в том, что порой немногим надо умереть, чтобы жили многие – и его послушают, потому что в бою он всегда первый и он - Бог!.. Но он не сумеет рассказать королю, что святилище, та самая Земля Памяти Хентов, принадлежит и Эдире тоже! И даже в бОльшей степени, чем орцеям. В этом он Римано убедить не сумеет – потому что сам не верит. И потом, кто позаботится о «призраках»? О ЕГО «призраках», мальчишках, еще только-только начинавших вставать на ноги? Митора они уважают, но этого мало. За него, Леопарда, они готовы были броситься в огонь, идти по воде, руками ломать каменные стены – он ни на миг не сомневался в этом, он знал, что им по силам всё… Но за Митора или кого-то другого из их четверки – на что они готовы ради них? Ведь для мальчишек они только командиры…
Леопард поднял голову, спокойно встретив слегка насмешливый взгляд ликара – тот был уверен, что мальчишка сейчас сдастся и расскажет все. То, что он пытался использовать магию, Леопард уловил каким-то неведомым доселе чутьем, и точно знал, что не ошибается. Ликар ожидал его ответа, но пленник молчал, глядя мимо своего потенциального палача.
-Ну что, понял? – наконец поинтересовался тот, не дождавшись ответа. – Будешь говорить?
-Если Леопарда больше нет, то мне нет никакого резона откровенничать, - резко произнес пленник. – Меня ты всяко не выпустишь живым, но ребят я тебе не отдам. Понял? Узнавайте сами, что хотите, но от меня ты больше не услышишь ни слова.
-Как грозно! – ликар резко схватил его за волосы. От обаяния не осталось и следа. – А пыток ты не боишься?
Леопард молчал. Слово, даже данное сгоряча, надо держать. Молчать под пытками он, конечно же, не сможет, но ни слова о ребятах ликар и вправду не услышит.
-Что ж… - медленно проговорил ликар, - ты сам выбрал.
Он сжал кулак перед самым лицом пленника – и у Леопарда потемнело в глазах от резкой боли в груди. Сердце почти остановилось…
"Так вот что это такое – магия!.."
*****
Тапсер появился ровно через десять минут, серьезный, сосредоточенный. Под плащом у пояса пряталось нечто, но от ощущений, исходящих от друга, Тирон невольно попятился. Жесткость и жестокость, и непоколебимая уверенность в собственной правоте и силе… И еще - зло. Злоба и ярость, так не похожая на Тапсера… Словно за эти десять минут он стал чудовищем.
-Можно двигаться, – коротко бросил он. Тирон молча кивнул и вскинул сжатый кулак: «за мной!»
Они побежали легко и бесшумно - вечерний лес принял их, не шевельнув ни единой веткой. Лиайя проводил их взглядом прижмуренных глаз, удачно притворяясь спящим. Хорошо пошли, легко… Вот только Тирон насторожен, хотя ребята этого, может, и не заметили. Кажется, он уже почти уверен, что дерзкая вылазка обречена на провал, но только… только он прав. Оставить все как есть, даже не попытавшись вызволить друга – Леопард точно не понял бы этого. Леопард…
К горлу подкатил ком. Столько лет, столько боев, столько… общей боли и воспоминаний!.. Учитель, наставник, командир, но в первую очередь – друг, друг, которого в жизни встречают далеко не все, а если и встречают, но он всегда только один!.. Он был лучшим, его считали непобедимым… Наверное, именно из-за этой убежденности в его почти бессмертии гибель Ночного Капитана до сих пор воспринимается как не слишком дачный розыгрыш. Многие все еще не хотят верить… да и сам Лиайя – не верит. Он и сам не знал, откуда взялась эта нелепая убежденность, но…
Леопард не мог погибнуть! Столько раз он проводил почти боевые бои с полутора десятком противников (а порой – и больше!), вооруженных куда серьезнее, чем «тени» - и выходил без единой царапины! А ведь те, кто выходил против него, сражались в полную силу и они тоже были лучшими – среди своих друзей… Леопард не мертв! Лиайя знал, что на рассвете, когда подожгут погребальный костер для погибших в последнем бою, тЕла Леопарда на нем не будет. Он не даст сжечь его – пока не уверится, что тот действительно мертв…
Возле него появился Стайн.
-Ты уверен, что это было правильным? – спросил он. Лиайя не ответил, продолжая смотреть вслед ушедшим ребятам, хотя сейчас ему вдруг нетерпимо захотелось снова взглянуть на Леопарда… Стайн немного постоял возле него, глядя в ту же сторону. «Призраки»… Мальчишки? Да. Но они достойны своего командира – поступив в точности так же, как поступил бы он сам. Леопард не отдал бы ликарам Лицедея – он вернулся бы за ним… Стайн подхватил свой любимый арбалет и закинул за спину.
-Я пойду с ними – сказал он. Лиайя покачал головой.
-Не стОит, Птица. Они справятся и без нас.
-Но так они справятся с меньшими потерями! - настаивал Стайн. – Я – тоже «призрак», Леопард был моим другом и наставником, и он хорошо обучил меня. Правда, я никогда не смогу заменить его… Но я помогу им, тем, кого он считал своими детьми… хотя и молчал.
Лиайя прерывисто вздохнул.
-Хорошо. Иди. И… постарайся вернуться. Хотя бы ты, Птица – прилетай назад!..
Стайн крепко обнял друга за плечи.
-Обещаю тебе.
ХХХХХХХХХХХХХХХХХ
Ночь приняла их, беззвучно распахнув свой темный плащ, наполненный осторожными звериными шорохами. Тапсер уверенно вел маленький отряд – и «призраки» без единого звука повиновались его резким жестам-приказам. Он немного пугал друзей своей сильной злой уверенностью, глаза его казались бездонными, словно он постоянно смотрел на что-то, не доступное больше никому, но это был не чужак, которого на несколько мгновений увидел Тирон. Это был Тапсер, и принц уже не был уверен, что знает его. Сейчас он сто раз подумал бы прежде, чем повернуться к этому новому Тапсеру спиной, а тот словно почувствовал эту внезапную вспышку недоверия. Он шел вперед, не оборачиваясь, даже почти не таясь, но заглянувший ему в лицо Стайн невольно вздрогнул – и отступил на шаг. А Тирон смотрел в спину другу и не мог отделаться от мысли, что тот каким-то образом продал себя, заключив с дьявольской игрушкой далеких волшебников очень злую и неравноценную сделку – для принца не составляло труда понять, что же прячет под плащом Стрелок. Он сознательно менял себя на жизнь Лицедея, и это было по-настоящему страшно. Легенды лгали, а вот Тапсер – оказался прав до последней точки. Помощь Венца Повелителей не была бескорыстна, он знал это с самого начала и сознательно пошел на эту сделку, но вот чем он расплачивался… Тирон старался об этом не думать. В глаза Стрелку лучше было не смотреть – в них жила отчаянная решимость – на поверхности, запредельный ужас – глубоко на дне. Чем бы он ни рисковал, он шёл сейчас по самому краю, скатиться с которого означало – потерять всё, добавив к гибели Лицедея и свою собственную...
-Куда мы? – тихонько спросил Тирон. Молчать и дальше становилось просто невыносимо.
-За мной, - по-прежнему не оглядываясь, бросил Тапсер.
-Объясни! – потребовал Ио, резко останавливаясь. – Ты ведешь нас какими-то окольными путями, ты ничего не хочешь объяснять… У тебя есть план? Ты в команде или мы все только твои подчиненные?..
Тапсер остановился, круто оборачиваясь к нему, вскидывая глаза – и Тирон не сдержал сдавленного возгласа: горящие темно-красным огнем глубокие глаза могли напугать кого угодно, но самым страшным было даже не это. Венец! Венец Повелителей, который Стрелок неизвестно когда успел надеть на голову! Он почти терялся в густых, слегка вьющихся черных волосах «призрака», но непрестанно прорастал кроваво-алыми цветами, которые немедленно начинали увядать, роняя в траву почти черные лепестки. Он странного тягучего запаха, горько-сладкого, как дикий мед, слегка закружилась голова, начали слезиться глаза и подламываться колени – захотелось упасть в траву тут же, кто где стоял – и спать, спать... Спать и не просыпаться больше никогда…
Тапсер отвернулся – и сразу стало легче.
-В этом я пройду по лагерю и никто не остановит меня, - глухо проговорил он. – Я пройду – и вы тоже, если будете находиться в непосредственной близости от меня. Никакая магия не в силах противостоять главному требованию Венца – повиноваться. И они сделают все, что я прикажу им, сколько бы ликаров ни окружало Лицедея. Но когда я отвернусь, когда они перестанут видеть мои глаза и Венец в моих волосах, или если Венец вдруг прекратит выпускать листья и прорастать красными цветами – они бросятся на нас. Все разом. И тогда останется только уповать на клинки и уроки Леопарда.
С минуту все молчали.
-Ты… не сможешь столько времени не отворачиваться, – сказал кто-то. - Рано или поздно ты отвернешься, потому что тоже должен будешь отходить…
-Я знаю, - очень тихо сказал Тапсер. – Я всё знаю. Я постараюсь задержать их, сколько смогу. А вы – уходите. Забирайте Лицедея и…
-Это уже было! – Тирон схватил его за плечи, почти силой заставив смотреть себе в глаза. Венец словно встрепенулся, выпуская сразу три огромных цветка. – То же, слово в слово, мне приказал Стрекоза, когда погиб Леопард! То же самое говорил Леопард, когда оставался с тобой в последней разведке! И то, что ты сейчас повторяешь их слова… Стрелок, ты уверен, что не вернешься!..
-Но Стрекоза жив, - тихо возразил Тапсер. – Слова, которые сказал бы любой командир в подобной ситуации, нельзя считать предвестием…
-Отдай мне Венец, – перебил Тирон. - Это моя затея, и стоять там последним – мне!
-Венец не признАет тебя, - покачал головой Тапсер. – В твоих руках это будет всего только красивая, но абсолютно бесполезная вещица… Не спорь, Ио, пожалуйста, на это нет времени!.. Я знаю, что говорю. Потом, когда все закончится и если я каким-то чудом останусь жив, я попрошу у тебя прощения за всё, сказанное и сделанное сегодня, но… Венец признал меня. И Леопарда, которому ничто уже не поможет… Надо идти. Неизвестно, сколько еще Венец будет действовать – он слишком капризен…
"Волчий" час. Если бы Тирон решился отбивать пленника силой, то лучшего времени для нападения не придумать. Тапсер повел рукой, будто очерчивая круг возле себя. Жест был незнаком, но его поняли: «держитесь поближе ко мне…»
Они вступили в лагерь.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ