Так неожиданно Егор Колыванов оказался без семьи, дома и своего фермерского хозяйства. Егор после похорон, какое-то время, не мог ничем заниматься. Фермерское хозяйство, оставшись без пригляда, стало хиреть и сдавать позиции, а вместо дохода, пошли убытки. Забили тревогу кредиторы:
- Чем расплачиваться будешь, где молоко, сметана, творог? – звонили они на мобильный. Двадцать миллионов долгов, деньги нешуточные для любого бизнесмена, а для работающего на земле – фермера - просто заоблачная сумма. А как все хорошо начиналось,
вспоминал Егор Колыванов, лежа в постели у себя в деревенском доме, оставшимся в наследство от матери. Отца он потерял рано, когда ему еще и шести лет не было. Весной перегоняли плоты с лесом по разлившейся Вишерке. Отец, Савва Игнатьевич попал в воду, поскользнувшись на бревне, вылезти, вылез, но простыл, очень сильно заболел, две недели провалялся с температурой и умер. Врачи сказали, что крупозная пневмония и очень ругали мать, что не отправила в больницу. Мать не оправдывалась, только плакала. Егорка молчал, он хорошо знал характер своего отца: сказал нет, дома останусь, значит, дома и в больницу не поехал. Потом, что же было потом, стал вспоминать Егор. Школа восьмилетка. После решил в техникум податься, автодорожный, рядом в городе был такой. Поступить, поступил, но учиться не захотел. Дома после смерти отца, мать совсем не своя стала: заговариваться начала, отца по ночам искать, то в сараюшке, то в баньке. Оденется и пойдет. Егорка, как мог, уберегал мать. С работы ее уволили, она в совхозной конторе счетоводом работала, жить стало не на что. Егорка пошел в помощники к кузнецу, деду Серафиму. Здоровый мужик с бородой, когда-то дружил с отцом Егорки, и даже ухаживал за Анюткой, его матерью, но Антонина отдала свое сердце молодому, стройному парню с лесозавода, Савве Колыванову, веселому гармонисту. Но, случилась беда, Серафим первым пришел на помощь, отца помог похоронить, вот теперь взял в ученики Егорку. Дело в кузнице – сугубо мужское: жара, звон металла круглый день, а по ночам он в ушах стоит. Но, Егорке нравилась эта работа. Из простого куска железа можно подкову сковать или когда прижмет- запчасть для трактора сварганить.
- Ты, Егорка, наберись опыта, набей руку и иди учиться. Без учебы никуда. Так, что учись, пока я жив, в жизни пригодится.
Ну, а потом армия. Мать, пока Егор служил, умерла. Оставшись один, он подписал контракт на пять лет ,на сверхсрочную. Война в Чечне, ранение, отвалялся в госпитале, опять война все таже, названная второй Чеченской, словно вторая Мировая. Воевал не хуже других, боевые награды получал, но надоели кровь и слезы своих и чужих матерей. Ушел, когда кончился очередной контракт. Не смог больше, устала душа, хотелось покоя и тишины. Приехал на родину, отремонтировал родной дом и стал думать о работе. Крестьянская закваска, полученная в детстве, требовала выхода и он пошел в фермеры. Нет, конечно же, не сразу он стал фермером, началось все с малого. Весной вскопал лопатой часть огорода, соорудил из пленки примитивные теплицы, засадил их огурцами и ранней зеленью: петрушка, укропчик, репчатый лучок, редиска и прочая трава для приправ. Первая попытка торговать собственной продукцией, у него провалилась. Во-первых, не имел навыка, а во-вторых, любое дело должно быть разделено. Или ты торгуешь, или ты производишь. Делать все одному не получалось. Но, первый неудачный опыт, позволил сделать правильные выводы. Егор стал искать продавца своей доморощенной продукции и нашел таки.
Скромно одетая молоденькая девушка Оксана торговала на соседнем лотке. Познакомились. Она оказалась не замужней, жила в пригороде с родителями и большой семьей в собственном доме. Огород, теплицы давали неплохой приработок и родители привлекали старшую дочку к торговле на рынке. Сама она училась параллельно в колледже на экономиста- бухгалтера и на этой почве у них собственно и завязалось знакомство. Егор попросил Оксану, составить бизнес-план, чтобы отдать в местную администрацию для ходатайства в банке кредита под фермерское хозяйство. Вскоре знакомство переросло в неформальные отношения. Пару раз Егор приглашал Оксану в кино, а потом в кафе и стал ухаживать за ней. Привезет букетик лесных ландышей или незабудок, подарит.
- Оксана, от меня подарок, лесные цветы. Сам собирал.
Оксана нюхала цветы и застенчиво улыбалась.
- Спасибо, мне еще никто не дарил такие цветы.
- Ну, вот, я теперь все время буду собирать для тебя. Ты не возражаешь?
Девушка еще больше смущалась.
- Ну, зачем? Ты все время в делах и заботах, а тут собирать по цветику.
- А что значит, собирать по цветику? Места знать надо. Я заезжаю на свое любимое место, минут пять и букетик готов. Кстати, хочешь, покажу, как они растут?
- Хочу.
- Договорились. После торгов едем.
На стареньком, битом перебитом Москвиче Егор повез Оксану на свои заповедные лесные полянки, где росли цветы. Радость и восторг выразились на лице Оксаны, когда она увидела, как растут лесные незабудки.
- Красота-то, какая! Егор, они везде и тут, и вон там на пригорке. Господи, до чего же здесь хорошо!
В тот вечер, они стали близкими друг другу. Накупавшись в холодной речке, утомленная близостью с мужчиной и счастливая Оксана вернулась в родной дом.
- Отец, мама, мне Егор сделал предложение.
- Какое предложение? - не сообразил, сначала, отец. Работу дает?
- Нет, он хочет на мне жениться. Отец видел Егора, когда привозил продукцию и дочку на рынок. Здоровались, иногда перекидывались парой другой слов. – Как урожай? Что поспевает? Цену на тот или иной товар оговаривали. В общем, хорошее впечатление о Егоре, сложилось у отца.
У матери слезы набежали на глаза.
- Как же доченька уйдешь, а кто нам помогать-то будет? Надо кормить, обувать, одевать младших. Справимся ли мы с отцом?
Два младших брата и две сестренки стояли рядом, слушая их разговор.
- Вот Мишке, уже двенадцать, пусть на рынке за меня стоит, а Димка с Катюшкой помогают растить, полоть огород и теплицы.
Варюшка, самая младшая, которой исполнилось три годика, подошла к сестре и спросила:
- А я, чего делать буду?
- А ты, ты будешь из лейки ягодки поливать. Да и я рядом всегда. Если что, мы с Егором поможем. Он так и велел передать.
Свадьбу справили скромную. Со стороны Егора присутствовал двоюродный брат, он был инвалидом с детства, что-то там с сердечным клапаном непорядок , но внешне ничем это не выдавалось. Веселый, общительный, только тяжелую работу делать не мог, работал библиотекарем в сельской школе и тоже был не женат. Со стороны невесты, только близкие, родные: отец, мать, две тетки с мужьями, да еще бабуля, с которой выросла Оксана.
Жить решили в доме Егора и хотя до города рукой подать, всего-то двадцать восемь километров, но сельская жизнь пришлась жене по душе. Огуречное дело принесло небольшой доход. Но, Егора это не устраивало, не тот масштаб и конкуренция на рынке большая. Мало, что дачники летом на своих шести сотках до тонны огурцов выращивают, так открылось крупное парниковой хозяйство, на десяток тысяч квадратных метров, где огурцы выращивают круглый год. Спрос и цены резко упали, и Егор решил завести коров, чтобы сдавать свежее молоко. Долго подбирал помещение. Свое строить – дорого, да и денег нет. Взял в прокат бывшую совхозную ферму на пятьдесят голов, перепланировал ее по новым стандартам, воду подвел, установил кухню для приготовления кормов, а потом и за коровы взялся. Жена и тесть помогали, чем могли. Вскоре нашлись и поставщики коров. Егор заказал для своего хозяйства Холмогорскую породу. Выбор пал на эту породу неслучайно. По литературе, которую он прочитал, выходило, что Холмогорские коровы выведены в Архангельской области, еще в XIX веке, очень устойчивы к российским морозам, мало болеют и дают хороший удой, средней жирности молоко и не требуют особого ухода. И вот, через год, первые коровы отелились и дали молоко. Радости в семье Егора было столько, что все окружающие спрашивали:
От чего такие веселые, Егор, Оксана?
Первое время справлялись вдвоем в женой: подоить десять коров можно и в ручную, но вскоре поняли, что без профессиональных помощников не обойтись. Нашли двух женщин, бывших доярок из совхоза, те взялись за работу с душой. Так постепенно создавалось их фермерское хозяйство. К пяти годам работы его ферма стала известно не только в районе, но и области. Удои самые высокие, более семи тысяч литров молока на каждую корову, при средней жирности в четыре процента. Молоко продавали в городе, открыв свой ларек. Популярность колывановского молока и сделанная из него сметана, стали столь высокими, что к ларьку с утра выстраивалась очередь. К этому времени Егор завел небольшую машину для производства творога. Все натуральное, все из экологически чистых кормов. Одним словом, продукция ИЧП «Фермер Колыванов» завоевала своего покупателя, перейдя за пределы уже и области. Приезжали покупать его продукцию из соседних областей и даже из Санкт-Петербурга. Вскоре, в Санкт-Петербурге торговый партнер открыл магазин рядом с Невским проспектом, назвав его «Семиречье», по месту расположения фермы Колыванова. Дело спорилось, ферма разрослась до сотни голов. Кроме Холмогорских, у него появились и другие породы, айширские – красно-пестрые, родословная которых исходила из Шотландии, и колштино-Фризские – черно-пестрые, привезенные из Северной Америки.
Дело набирало обороты. Росли доходы и росла семья Колывановых. Первым родился мальчик, за ним через четыре года- девочка. Переехала на постоянное жительство их няня, бабушка Наташа, которой хоть и было уже под семьдесят, но еще крепкая старушка. Она помогала поднимать детей от своей внучки Оксаны. Подошло время расширять жилье. Новый дом решили построить на новом месте, на собственных землях и по собственному проекту, сочиненным самим Егором, хотя в Питере советовали нанять настоящего архитектора, но, Егор отказался.
- Мне в деревне жить, хочу все сделать так, что удобно было и мне и детям и внукам. Дом получился отличный, в два этажа, с хорошим подвалом, где можно было хранить не только запасы на целый год но даже самодельное вино. Поставил собственную ветреную мельницу и электростанцию, молоть зерно на муку и получать электроэнергию. Так что в летние месяцы, весь дом обеспечивался собственным электричеством. Русская баня с финской сауной, бассейн во дворе. Зимой, кроме электроотопления, в доме были сложены печи Голландки для дополнительно тепла. В морозные дни, сухие березовые поленья горели ярким пламенем, освещая пространство комнат загадочным желто-розовым цветом. Особенно, нравилась топка печей детям. Они первыми бежали в комнаты, когда слышали, как отец гремел поленьями, принося из сарая и складывал около печи на специальную скованную им, вот где пригодились навыки кузнеца, подставку для дров.
Семья была дружной и работящей. Счастье и труд казалось, навсегда поселились в их доме. Собственно говоря, счастья не бывает без любимого дела, забот и постоянного труда. Прав, был Энгельс, сказав, что именно труд сделал из обезьяны человека, разумного человека. Бесспорно, что трудовая деятельность и только она двигает прогрессом, как ничто иное. Не Фома Аквинский, ни Аристотель не смогли дать определении мировому прогрессу, хотя сами по себе были великими умницами и тружениками. Эти размышления приходят в голову, когда смотришь и слышишь, что говорят нынешние российские миллиардеры. Нет, не о труде своем или своих коллективов, они восхваляют свою исключительность и ум, благодаря чему они, мол, стали теми, кто они есть сейчас. Смешно сравнивать нищего Фому Аквинского, создавшего философское течение неоаристотилизма, с каким-нибудь Усмановым или Абрамовичем. Их не только, что рядом, но и близко не сопоставить по таланту, но деньги делают свое дело. Хотя скверный характер и есть первый признак болезни. Ну, да ладно, отвлеклись...
А дело семьи Колывановых пошло столь успешно, что о Егоре заговорили, как о серьезном не только предпринимателе, но и кандидате на политическую карьеру. Все для этого у него было: происхождение, служба в армии, ветеран войны, боевые награды и успех в таком труднейшем деле, как восстановление сельского хозяйства в Северной зоне России.
И тут стали происходить вокруг него странные дела. То, кто-то подбросит на его поле для выпаса коров, нарезанную проволоку с шипами, чтобы коровки повреждали себе ноги, болели, а значит, снижались бы удои. То, в местной районной газетенке с названием «Новая жизнь», появится заметка местного краеведа, что ферма Колывановых чуть ли не стоит на заповедных лугах в охранной зонеи ее нужно срочно перебазировать в другое место.
Егор направил ответ в газету, где разъяснял, что испокон веков, именно на этих полях и паслись буренки, и ни какого отношения к охранной зоне, его ферма не имеет, тем более, что там и раньше она стояла. Потом, кто-то стал распространять сплетни о личной нескромности Егора, мол, не святой, у него любовница - директор музыкальной школы. Не просто же так, он сделал там капитальный ремонт и купил в школу новые музыкальные инструменты. Все вместе потянет на несколько миллионов. Видели, видели, как нежно ведет под руку Егор директрису, Яну Игоревну, как они влюблено смотрят друг на друга, в местном кафе, распивая кофе. Однажды, подкинули письмо в его дом, чтобы могла прочитать о похождениях мужа жена. Вскоре пошли другие неурядицы. То, пожарная инспекция нагрянет, то налоговая и все, что-то ищут, пишут какие-то бессмысленные акты и дают необоснованные штрафы. Пошли судебные разбирательства. Для этих целей Егор Саввич нанял опытного юриста.
Но, напряжение стало нарастать по осени, перед выборами в депутаты районной думы, куда выдвинули кандидатом от малого бизнеса Егора Колыванова.
Егор отнесся к этим событиям, как к мести завистников и особого значения не придавал. Но, начальник милиции, молодой майор, Николай Нетужило, к которому обратился за помощью фермер, уклончиво ответил:
- За всеми не уследишь. Тебе бы Егор Саввич «крышу» неплохо бы заиметь…
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, что и все! Деньги плати за охрану твоих угодий, да и самого себя. Мало ли что? Человек, ты известный, в депутаты рвешься, а там гляди районном править захочешь. Кто тебя знает. Многим это не нравится, так что без надежной «крыши» никуда.
- А сколько стоить будет эта самая крыша? – решил поинтересоваться Егор Колыванов.
- Тут подсчитать нужно. Но, думаю не меньше сто тысяч в месяц, плюс личная охрана тебя и твоих ребятишек. Дети-то в школу и садик ходят, тоже нужно присмотреть. В общем, на круг сто пятьдесят, не меньше.
- Да… - только и сказал фермер, вставая со стула. А ты значит со своими бойцами без денег охранять меня, моих близких и мое имущество не будешь?
- Ну, что ты, Егор Саввич! Я об этого не говорил. Мои бойцы, как ты выразился, занимаются серьезным делом: борются с преступниками и коррупцией. Кстати, а ты ремонт музыкальной школы сделал, деньги большие вложил, а может от налогов уходишь? – решительно перешел в наступление майор.
- Налоги я плачу исправно , а тебе, майор посоветую своим делом заниматься, как следует. Завтра мой юрист к тебе зайдет, заявление принесет, разберись, как положено государственной структуре. Иначе майор Нетужило мне придется обращаться в областное УВД, не хотелось бы – и не попрощавшись, вышел из кабинета.
Осенние заботы затянули Егора Колыванов с головой и он на какое-то время потерял бдительность. На декабрь назначили выборы и у него совсем, не осталось времени заниматься домашними заботами. Хотя жена намекала, что к их детям стали приставать какие-то хулиганы, и она вынуждена теперь каждый день, сама их отвозить и встречать со школы сына и из детского садика дочку. Егор сказал тогда:
- Может охрану нанять?
Жена отмахнулась:
- Не будешь же всю жизнь с охраной существовать. Хулиганы были, есть и будут. Подрастет сынишка, сам себя защитит и сестренку.
На этом и порешили. И тут случилась трагедия, к которой Егор не был готов, ни морально, ни финансово. Все подразделения фермерского хозяйства работали, как швейцарские часы, но без помощницы жены, без поддержки близки ему людей, они стали давать сбой. Дела его пошли все хуже и хуже и в один из пасмурных, осенних дней, он принял решение продать все, что осталось, чтобы рассчитаться с долгами и кредиторами. Так, бывший успешный предприниматель, стал никем. Первое время он пытался чем-то заняться, даже кузнечное ремесло вспомнил: восстановил кузницу. Заказы пошли, появились деньги, но тоска, смертельная тоска наваливалась на него, особенно по вечерам и он, как одинокий волк, выл, сидя у стола на кухне, потушив свет, глядя на Луну, после выпитой бутылки водки. Пил и плакал.
Так прошли года два. Как-то Егор Колыванов поехал в райцентр, подавать документы в налоговую инспекцию, а после зашел в шалман, где торговали пивом. Лето, жара, захотелось холодного, прямо с холодильника, пива. Взяв пару литровых банок, он сел в углу пивнушки и с наслаждением выпил первую банку. К нему подошел молодой парень, лет двадцати семи, с синюшней рожей, вместо лица:
- Дай хоть глотнуть, мочи нет…
- А ты купи и пей.
- На что?
- На деньги!
- А у меня их вот сколько много – и он вывернул карман своих рваных джинсовых брюк. Денег в карманах не было ни копейки, но на пол неожиданно упала маленькая иконка, на черном кожаном шнурке. – Вот, все, что есть, видишь. Икона не в счет. Хотя, если интересуешься, могу продать. Он поднял с пола и положил иконку на стол под нос Егору.
Егор опешил:
- Ты где ее взял? – прохрипел он и уставился, наливающимся кровью глазами, на бомжа.
- Ты, чего, папаша, полегче – начал, было, паренек.
Но, Егор схватил парня за шыворот и так сильно стукнул его спиной о стену, что тот, охнув от боли, понял: с ним не шутят.
- Обронил один лох, а я подобрал.
- Кто обронил? Ну! – уставился бешенным взглядом Егор на парня. – Говори!
- Желток приезжал с шефом, на джипе на рынок, пошли с бабой какой-то рыжей и выронил. А я подобрал.
- Кто такой Желток?
- Погоди, погоди, дядя, дай хоть глоток пива... Я тебе все… расскажу.
Егор пришел в себя.
- Ладно садись, бери банку, твоя.
Парень щелкнул, лихорадочно открывая банку с пивом, а потом с наслаждением опрокинул ее и выпил до дна.
- Во! Спасибо, дядя!
- Ты не тяни, говори все, что знаешь про этого Желтка – с нетерпением проговорил Егор.
Он узнал иконку, она была подарен им бабушке жены на день ее семидесятилетия. Купил ее в Питере в ломбардной лавке, за несколько тысяч рублей и очень обрадовался – оригинальный подарок - иконка «Божьей матери», небольшая, всего-то сантиметров пять в длину и три в ширину, она должна была стать оберегом бабушке от болячек и невзгод. Но, вот не защитила. Видно, бандит запал на эту недорогую вещицу, сорвав с убитой, а она возьми и прояви себя. Сейчас она, как маяк в тьме трагедии, когда официальные власти крест поставили на деле гибели его семьи.
- Ну, слушаю, кто же такой Желток! – повторил Егор уже с нетерпением.
- Борька Желтов, а кликуха у него Желток, с детства. Он, водила местного авторитета – Веньки Брухмана, все его кличут Шеф. Не знаю, как и что, но говорят, что дружит с ментами и начальником милиции. Вместе видели не раз, и рыжая стерва, которая с ним на рынке была, жена начальника ментовки. Жанна, сучка еще та…
- Ты погоди, не гони, Борька Желтов выронил эту иконку, ты не ошибся?
- Нет! Чего ошибаться. Он вышел из джипа, а краешек шнура, смотрю, из кармана торчит. Ну, я подошел, как бы поздороваться и вытащил, думал, что-то ценное, а тут иконка. Вот с собой ношу, не выбрасывать же.
- Воровать не хорошо. Ну, в данном случае, молодец. Ты вот, что, о нашем разговоре ни гу-гу, понял? А за иконку, на вот тебе пару тысяч.
- Идет дядя! Заметано. Ни одна душа не узнает.
- Где найти мне этого Желтка?
- А во «Вторчермете», там их контора.
Прижатый Егором к стене, с ножом у горла, Борька Желток рассказал все про ту охоту шефа на «кабанов»...
- Ну, сученок, я тебя не убью, пока, если ты рассказал правду и не трогал моих, будешь жить. Если узнаю, что и ты причастен – убью. И вот еще, ни слова шефу обо мне. Видишь, вот граната – Егор вытащил из кармана гранату, я с десяток притащил с Чечни, когда воевал, так на всякий случай. И вот он наступил! Всех разнесу в клочья и тебя первого. Уловил, Желток?
- А то, не дурак! И не мое это дело.
- А кто тебе дал иконку? Я так и не понял?
- Ну, я по-честному скажу, не крал, как бомжара Гоха. Ее уронил один из тех бандитов, что были в доме. Около их джипа, у колеса лежала, я подобрал.
Шефа, Егор Колыванов застал у себя в кабинете. Тот о чем-то болтал по телефону. Увидев Егора, смолк, бросив коротко в трубку:
- Перезвоню. Ты, чего мужик, без приглашения приперся?
Егор, молча, сел на стул, достал из кармана гранату и выдернул чеку, протянул руку на стол. Шеф побледнев, опустился на кресло
- Деньги возьми, все отдам, что есть, все – все, клянусь матерью, только не убивай…
- Заткнись паскуда и мать свою не упоминай. Настоящая мать не могла такого выродка, как ты, родить. Кто заказчик, считаю до трех!
- Все скажу, не убивай.
- Раз… Начальник ментовки, Колян Нетужило!
- Кто, кто? Начальник милиции, майор Нетужило. За что?
- Из-за тебя. Решили проучить, чтобы шибко не лез в гору и налоги за «крышу» платил…
- Понятно! Кто исполнитель?
- Где их искать?
- Рябой! Он из Питера, с ним еще четверо пацанов, их не знаю.
- Адрес и телефон Рябого - быстро потребовал Егор.
- Сейчас, сейчас, он где-то у меня в книжке – трясущими руками шеф стал листать записную книжку. Вот, вот он, Крюков Канал, дом 17, квартира 6, телефон и он прочитал номер телефона.
- Сейчас, ты пойдешь со мной, сядем в твой джип, только без водителя. Сам поведешь, понял?
- Понял, понял. Но я уже выпил коньячку с утра…
- Ничего, это даже лучше и поедешь со мной, куда я скажу.
- Хорошо, хорошо! Можно я позвоню жене?
- Нет! Пошли.
Они вышли во двор. Егор сунул руку с гранатой в карман куртки.
- Борис, ты выйди, я поеду сам – сказал он водителю дребезжащим голосом.
Тот все понял, молча вышел и усадив трясущегося шефа в машину, захлопнул дверь…
Мощный взрыв взметнулся в воздух около сгоревшего дома Егора Колыванова. Машину, вместе с сидевшим в ней шефом, разбросало по округе.
- Ну, вот первый акт пьесы закончен – сказа Егор сам себе. Начнем второй, после антракта…
В Питере, он застал Рябого дома у себя, на квартире. Тот все понял без слов. Молча, написал адреса своих подельников и дал их номера телефонов.
- Я буду жить – стуча зубами, пробормотал Рябой.
- Нет! – и Егор точным и выверенным ударом бывшего десантника саданул нож в сердце Рябого.
Еще четверых бандитов он убрал за пару дней.
- Ну, вот и второй акт закончился! Третий – самый трудный – пробормотал он, садясь в свою поезженную «Ниву».
В райцентре Егор долго не мог поймать начальника милиции так, чтобы тот был один. Не хотел смертей ни в чем не повинных людей. Но, тот словно зверь, чувствует, что за ним охотятся, ни на минуту не оставался без прикрытия.
Но, чудодействующая иконка, которую Егор носил теперь на своей шеи, помогала ему. В субботний день, когда первый снег упал на поля, начальник милиции, поехал к себе на дачу, поохотиться по первой пороше, а потом попариться в баньке с друзьями-охотниками, Егор выследил подонка. Егор Колыванов ,пролежат около баньки почти целый день, в ожидании, когда в нее придет главный милиционер района. Наконец, он появился, но опять не один, а в окружении трех мужиков. Мужики зашли с ним в баню.
Егор еще полежал с полчаса, потом нащупал гранату и стал выдергивать чеку.
- Ну вот, время наступило. Пойду, выведу эту сволочь из баньки, да и порешу. Хватит ждать, больше удобного случая не будет, решил Егор.
Но, в эту минуту дверь баньки распахнулась и с возгласом: Эххх, выскочил голый милиционер и бросился в снег.
Все! Егор встал и окликнул мужика: - Николай!
Тот вскочил на ноги и от удивления открыл рот… Гранта упала под ноги. Взрыв прогремел, но Егор его не услышал. Единственное, что он успел увидеть, как разорвавшееся в клочья тело бандита, взметнулось в воздух, и еще он почувствовал, как горячие пчелы ужалили его по всему телу – осколки – последнее, о чем подумал он, и улыбнулся:
Третий акт закончился!
Их вместе отпевали в церкви и похоронили в один день: бывшего фермера и бывшего начальника милиции, ставшего бандитом, на одном кладбище, только в разных местах. Егора у могилок своих близких, а его врага – на аллеи важных персон районного городка. Иконка уцелела. Батюшка, нашедший ее у погибшего фермера, Егора Колыванов, поставил ее в иконостас рядом с другими. Она свою службу еще послужит: - подумал тогда батюшка, крестясь и целуя иконку.