-Джошуа, просыпайся!
Я положил подушку на голову и закрыл глаза. Мне снился такой красивый сон. Дождь, ветер, тёмная аллея...
-Джошуа, просыпайся!
Нет, даже подушка не помогает. Я изо всех сил ударил в кирпичную стенку и гаркнул:
-Просыпайся ты, сукин сын.
За стенкой что-то рухнуло, и послышался недовольный вопль. Но не было слышно больше этих визгов. Я положил голову на подушку и представил, как я сегодня зайду в кафе. Она непременно окажется за тем самым третьим столиком, будет играть классическая музыка. Я подойду к ней, положу цветок на стол, наклонюсь к её ушку и тихо прошепчу:
-Я люблю тебя.
Хотя нет, не так...
Я уткнулся лбом в холодную стену. Мучительно болела спина, и вдруг пришло страшное осознание, что ничего ТАК не будет. Она как всегда опоздает. Будет играть эта ужасная современная какофония звуков. Она меня сначала даже не заметит. Пройдёт мимо, поправит сбившуюся юбку, увидит меня, извинится, скажет, что задержалась у своего парня. А потом мы будем сидеть у окна, и рассуждать о чём-нибудь. И ничего не будет ТАК. Ничего...
Стена вдруг мелко затряслась. Я отодвинулся от неё, но тут же послышался вздох и всё затихло. Лежать тут же расхотелось. Я застелил кровать, накинул на плечи домашний халат и вынул из холодильника бутылку йогурта. Беззвучно разевала рот на синем экране телевизионная марионетка, и в тон ей завывал кот на чердаке. Я убрал оставшуюся со вчера посуду, выбросил в мусор всю протухшую еду и вернулся в комнату. За стеной орала мать чертового Джошуа, застав его за неблаговидным действием, и тихонько подвывал чердак, как будто всё понимая и сочувствуя.
Спать не хотелось совершенно, на тумбочке лежала старая книжечка, нечитанная несколько лет и навечно замершая на сотой странице. Её покрывала сантиметровая паутина, и мухи бессильно бились, попав в капкан хитрой литературы.
Завибрировал телефон - она звонила. Сказать, что всё отменяется или что парень сегодня её не отпустил. Я не стал брать трубку. Лежал рядом с телефоном и с бессильной ненавистью смотрел на синий экранчик. Он умолк. И тут же зазвонили в дверь.
Звонок был настойчивый, осознающий свою важность. Люди за дверь. уже знали, кто они и зачем сюда пришли. Я посмотрел в глазок - двое, чёрные шляпы, бандитские морды, удостоверения сотрудников ФСБ. Один из громко и чётко выговорил:
-Впустите, ФСБ.
Стукнула задвижка и медленно отворилась дверь. Их было гораздо больше, чем двое. В пролётах стояло ещё как минимум семеро в масках. Второй ФСБшник дал им какой-то знак, и маски-шоу мгновенно растворилось во тьме подъезда. Он со значением посмотрел на меня и, разделяя для важности слова, спросил:
-Можно войти?
Я удивлённо поднял брови и отступил с пути:
-Конечно, конечно. Заходите.
Они вошли. Я закрыл двери и со значением спросил:
-Какова причина визита?
Первый ФСБшник удивлённо поднял брови:
-А вы не знаете?
После чего вытащил из кобуры пистолет с глушителем и три раза выстрелил мне в живот.
Умирать было совсем не больно. Они оттащили меня от двери. Один из них ушёл на кухню, заварить чай, а второй достал табурет сел напротив и тихо спросил:
-Ну и как вы до такого докатились?
Я еле слышно прохрипел:
-До какого такого?
Он улыбнулся в ответ, какой-то странной кривой ухмылкой и объяснил:
-До госизмены. Вы думаете, мы ничего не знаем? Вы думаете, мы не следим? Вы о-ш-и-б-а-е-т-е-с-ь.
Последнее словно он произнёс по буквам, и снова его лицо перекосило жутковатым подобием улыбки.
-Вы, голубчик мой, не первый ошибшийся и не последний. Так что лежите вот тут смирно и улыбайтесь радостно. За дело ведь умираете.
Я совершенно не чувствовал боли, никакой. Как будто и не стреляли в меня. Подтянул одну ногу, другую, оттолкнулся и вскочил прямо перед ФСБшником. Он дико закричал и упал вместе с табуретом. Я поднял пистолет с пола, заткнул им ему горло и спокойной пошёл на кухню, как будто и не истекал кровью пару секунд назад.
На кухне уже пахло цейлонским чаем. Нотки бергамота и кожица лимона, как рассказывала реклама. Второй ФСБшник оказался ещё и удивительным кулинаром. За освобождение он был готов на всё, но я удовлетворился просто пирожками.
Я доедал пирожок с картофелем и слушал, как отбивают его каблуки ритм подъездных ступенек.
Кровь хлестала фонтаном, но меня это совершенно не волновало. Я лёг на диван, набрал номер и, услышав знакомый голос, заговорил:
-Представляешь, у меня тут такое...
-Слушай, я сегодня не смогу.
-Что-то случилось?
-Не совсем, в общем, не сегодня. У тебя всё хорошо?
-Ну у меня тут...
-Вот и ладненько. Меня Олег зовёт. Пока.
Я развалился на диване и метким броском отправил телефон прямиком в мусорное ведро.
Перед глазами начинало всё расплываться, но я даже не мог понять - потеря крови ли виновата в этом или скупые мужски слёзы, оказавшиеся не такими уж и скупыми.
Дневной свет всё отдалялся, а в голове крутилась одна и та же мысль: " И даже не так..."
Вдруг всё разом померкло.
И завибрировал вдруг телефон.
Я открыл глаза.
Визжала за стенкой мама Джошуа, и выл на чердаке кот. А прямо передо мной вибрировал телефон. Звонила она.
Я поднял трубку, послушал пару секунд её извинения и произнёс:
-Прощай.
Она вдруг тихо спросила:
-Почему?
И я шёпотом ответил:
-Потому что никогда не будет так.
Никогда...