Глава 1
Хранитель
Hier stehe ich. Ich hann nicht anders. Gott helfe mir.
(На сём стою, и не могу иначе. Да поможет мне Бог.)
Мартин Лютер. Из речи к Вормсскому сейму 18 апреля 1521 года
2007, 27 сентября, римские катакомбы
Чтобы не потерять счёт времени и не поддаваться накатывавшему на неё паническому страху, Анна считала шаги. Вначале они шли узким и низким извилистым коридором, и Анна вынуждена была пригибаться, чувствуя прикосновение волос к потолку. Адриан, которого вели позади неё, уже раза три стукался головой о выступы в потолке, вскрикивал и ругался по-итальянски. Охранники хохотали.
— Послушайте, Командор, или как вас там, — не выдержала Анна. — Скажите своим людям — пусть прекратят это издевательство.
— А то что? — равнодушно отозвался голос капитана охранников.
— А то я буду жаловаться, — ответила Анна.
— Жаловаться? — захохотал он. — И кому же ты будешь жаловаться?
— Тому, к кому ты нас ведёшь! — неожиданно для себя сказала Анна.
Анна сама испугалась той тишины, которая воцарилась в туннеле. Слышны были только шорохи шагов и тревожное дыхание. Они вышли в более просторный коридор и зашагали быстрее.
«Две тысячи двадцать один, двадцать два…» — автоматически считала Анна, разбивая эту большую цифру на множество отрезков — поворотов вправо и влево. Ей отчётливо представлялся зигзагообразный вектор их движения: они двигались на юго-запад, в самое сердце Ватиканского холма.
«Адвокати! Адвокати!» — одновременно с цифрами раздавалось в её голове зловещее слово. Она всё меньше верила, что Адриан был причастен к смерти Роберты. А если не он убил её, то кто? «Адвокати! Адвокати!» — слышала она с каждым шагом.
Она вспомнила материалы по делу Адриана, в которых значилось, что в древней халдейской религии особой категорией жертвы была рыжеволосая девушка. Анна не могла, не хотела даже мысленно озвучить свои страхи. «Две тысячи восемьсот пятнадцать, шестнадцать…» — твердила она, уткнувшись в привычный, родной мир цифр, как маленький ребёнок, привыкший сосать соску. Зачем она покинула свой уютный мирок? Свой такой комфортный, такой привычный маршрут в Москве, который, хотя и проходил под землёй, не внушал ей никаких страхов. Она всё искала настоящей, не виртуальной реальности — и вот нашла её. Что станется с мамой? А Толян? Он ведь будет искать её, не остановится.
«Если его не остановит генерал», — мелькнула в голове Анны страшная мысль. Нет, она не должна умереть. Хотя бы ради тех, кто её любит. Как она могла попасть в такую страшную, безвыходную ситуацию? «Три тысячи сорок один, сорок два…» — твердила она, как молитву. Но если у неё и теплилась какая-то надежда выбраться отсюда, то связана она была теперь с человеком, в которого она совсем недавно стреляла! «Какое счастье, — думала она, — что пистолет оказался незаряженным». Ведь, очень вероятно, ей скоро предстоит умереть, а предстать перед Богом с кровью на руках ей не хотелось. А она не исключала возможности, что ей предстоит дать Кому-то отчёт в том, что она сделала — или не сделала — в своей жизни. Анна помнила все заповеди и знала, что нарушила каждую из них. Может быть, за исключением заповеди «не убий». Но даже и не убила-то она, по сути, против своей собственной, хотя и мимолётной, воли.
Наконец их колонна остановилась. Впереди лязгнул тяжёлый замок какой-то невидимой для Анны двери, которая через мгновение распахнулась, заливая кромешную тьму ярким светом, так что Анна даже зажмурилась. Когда она потихоньку открыла глаза, то увидела, что их привели в просторный холл.
— Ждать здесь, — приказал Командор, направляясь к большой двери на противоположном конце холла, возле которой расположились двое охранников, одетые точно так, как одевают их на поверхности земли, — в безупречные чёрные костюмы и в чёрных очках, и у Анны мелькнула мысль, что, возможно, их вывели на поверхность.
Пока Командор разговаривал с охранниками, Анна посмотрела на Адриана. Лоб его был в ссадинах, а лицо — мертвенно бледным. Глаза тревожно горели.
— Прости меня, — сказал он, когда их глаза встретились. — Видит Бог, я этого не хотел.
— Я знаю, — прошептала Анна.
— Говорить нельзя, — грубо оборвал их один из охранников.
Тем временем дверь в противоположном конце холла на мгновение отворилась, пропуская Командора, и до их ушей донёсся как бы гул многих голосов. Анне показалось, что дверь ведёт не то в какой-то собор, не то в амфитеатр, наполненный людьми, — она не успела разглядеть, потому что дверь сразу же захлопнулась и в холле снова воцарилась тишина. Они стояли так минут пять, пока внезапно не открылась дверь в каменной стене — потайная дверь, которую раньше не было видно, и в ней показалась рослая фигура Командора.
— Идите за мной, — сказал он, приглашая Анну и Адриана. — Охране остаться на месте.
Они подошли к двери, за которой простирался ещё один длинный холл. От пола и до потолка помещение было отделано старинной работы шкафами из красного дерева, наполненными книгами в кожаных переплётах. Пахло, как в архиве древностей библиотеки имени Ленина, куда Анна пару раз наведывалась с тётей Майей. На противоположном конце этого библиотечного холла, за стеклянными пуленепробиваемыми щитами по обе стороны от массивной чёрной двери расположились ещё два охранника, тоже в чёрных костюмах и очках. Именно к этой двери и направлялись сейчас Адриан и Анна. Командор приблизился к ней первым и, не заходя сам, велел проследовать туда пленникам. Охранники в чёрном не шелохнулись, будто они были сфинксы или восковые фигуры. С трудом передвигая ноги от страха, Анна вошла в тускло освещённую залу и, вздрогнув, обернулась, когда позади них щёлкнул замок тяжёлой двери.
Кроме них в полутёмном помещении никого видно не было. Стены и потолок залы были украшены мозаикой. Пленники разглядели сцену убийства быка, изображение человека с бычьей головой на высоком троне, сцену совокупления человека-быка с какой-то полной большегрудой женщиной и, наконец, изображение этой женщины на высоком троне, а у её ног — маленькие фигурки не то людей, не то богов. Одна из стен помещения была прозрачной, и через неё открывался панорамный вид на круглое, почти шарообразное, пространство, ярко освещённое, с рядами балконов и лоджий, высеченных в стенах, возвышающихся одна над другой и опоясывающих этот подземный цирк или собор почти до середины его высоты.
Они прошли ближе к прозрачной стене. Зала, в которой они находились, располагалась выше всех балконов, и отсюда открывался головокружительный вид на помещение шарообразного собора, до краёв наполненного народом, облачённым в разного цвета балахоны, напоминающие докторские мантии, с самыми разнообразными знаками. Анна подумала даже, не является ли эта стена экраном — гигантским телевизором, по которому показывают какой-то средневековый кошмар. Слишком неправдоподобным казалось всё увиденное.
Балконы и лоджии были разделены на сектора восемью ходами, расходящимися от круга на полу помещения — точно такого же круга, как и на площади Святого Петра. Внутри круга серый мрамор пола был изрезан непрерывной, не пересекающей себя белой линией лабиринта, змеёй извивающейся вокруг египетского обелиска! Он вырастал из страшной чёрной бездны, примыкавшей к нему, и казался Анне костлявым пальцем смерти, выросшим из самой бездны в этот нечистый собор.
— Пятнадцатый, потерянный обелиск, — прошептал Адриан.
— Мне страшно, — прошептала Анна, сжимая его руку. — Я чувствую, что это ужасное место!
— Анна, милая Анна! — осыпал он её руку поцелуями. — Прости меня, ради Бога, прости.
— За что? — сказала Анна, прижимаясь к нему. Здесь, в этой страшной комнате, она хотела вжаться в него, спрятаться за его спиной от того зловещего и неминуемого, что, как тень, надвигалось на них.
— Я привёл тебя в подземелье, думая только о себе. Я…
— Хватит, — прервала его Анна. — Я могу сказать тебе то же самое. Если бы не я, ты бы сидел где-нибудь в ресторанчике и тихо попивал вино.
Недалеко от стены они заметили маленький прозрачный столик, на котором покоился, будто плавая в воздухе, короткий меч. Анна почему-то подумала, что, возможно, этот вот страшный металлический предмет, который, казалось, светится зловещим светом, лишит её жизни, войдёт в её грудь, искромсает на части её тело! Её сердце колоколом металось, как в клетке, в её груди. Адриан тоже со страхом покосился на меч, но затем подощел и взял меч в руки, будто хотел убедиться, что он настоящий.
— Интересный предмет, не правда ли? — раздался за их спиной глубокий мужской голос. Анна вздрогнула и обернулась.
Всего в нескольких шагах от них стоял величественного вида пожилой человек, облачённый в чёрную ризу, напоминающую священническую. Высокий лоб окаймляли длинные, слегка волнистые волосы, словно светящиеся белизной, а лицо человека, красивое и тонкое, показалось Анне как будто знакомым. Было что-то завораживающее и страшное в его больших, чёрных, блестящих, всезнающих глазах. Руки человек держал за спиной.
— Этому клинку более двух тысяч лет, — продолжил он. — И за ним много пролитой крови. Но если он вам нравится, я готов подарить его вам, профессор.
Адриан вздрогнул.
— Простите, разве мы знакомы? — тихо промолвил он, преодолевая страх.
— Я знаю о вас достаточно, — холодно ответил человек в чёрном и продолжил, поворачиваясь к окну. — Мне хотелось бы, однако, знать, что вы думаете об обелиске, профессор. Приходило ли вам когда-нибудь в голову, что он может быть под землёй?
Адриан выглядел смущённо.
— Честно говоря, эта идея мне в голову приходила, — сказал он наконец. — Но я её прогонял как полную нелепицу.
— Нелепицу? Отчего же? — поинтересовался человек в чёрном.
— Это… это было бы против здравого смысла, — высказался Адриан. — Ведь обелиск создан для солнца. Разместить его под землёй, не говоря уже о технической сложности операции, было бы ещё и определённым, несуразным знаком… — он опять замолчал.
— Знаком власти? — спросил человек в чёрном и, глядя в глаза Адриана, удовлетворённо кивнул. — Ну почему же несуразным, профессор? Взгляните на всех этих людей, — он указал рукой на огромный зал. — Все они собрались на фестиваль в честь Царицы Небесной. А что касается знака солнца, то спешу напомнить, что обелиск, являясь фаллическим символом, принадлежит богине, а потому этот обелиск, пятнадцатый, считавшийся пропавшим, на самом деле давно уже вошёл в недра богини. Разве это не есть высший момент? Разве это не символично?
До Анны мало что доходило из этого разговора. Ей было жутко.
Человек в чёрном неожиданно повернулся теперь к ней.
— Культ женщины — разве это не прекрасно? — улыбнулся он, показывая ряд безукоризненно белых зубов. — Всякий раз, когда Анна смотрит в зеркало, — продолжил он, — она смотрит на образ Царицы Небесной. Не так ли, Анна?
— А кто это — Царица Небесная? — осторожно спросила она.
— Как? Разве профессор не рассказал тебе? — с деланым удивлением человек в чёрном взглянул на Адриана. — Одни называют её Артемидой, другие — Кибелой, Иштар, Венерой, Афродитой, Афиной… Некоторые зовут её Марией, Матерью Иисуса. Ей поклонялись халдеи и евреи в своих подземных пещерах, прежде чем последователи Авраама, Исаака и Иакова сожгли кости служителей Астарты на посвящённых ей алтарях. Но сейчас времена изменились.
— Кто вы? — спросил Адриан, с трудом заставив свой язык шевелиться.
Седовласый посмотрел на него холодным взглядом.
— Так вы еще не догадались, профессор? Я — Хранитель.
Адриану стеснило грудь, так что тяжело стало дышать.
— Трудно поверить своим собственным открытиям? — спросил его человек в чёрном. — Тебе есть чем гордиться, профессор Фера — ты один из немногих, кто своим умом сумел вычислить хранителей, вычислить нашу историю, как астроном вычисляет по тяготению присутствие ещё не открытой планеты.
— Возможно, — продолжил Хранитель, поворачиваясь к Анне, — он рассказывал тебе о том, как в своё время император Константин, Понтифекс Максимус — «Великий строитель мостов», то есть глава верхних масонов, поклоняющихся Солнцу, взял Римскую Церковь под свою опеку. Но перед смертью он завещал патронаж над церковью нам, хранителям, сокровенным масонам, потому что предвидел трудные времена и понимал, что без нас устроенная им имперская Церковь удержаться не сможет. Нашей задачей было направлять корабль истории туда, откуда когда-то началось его плавание, — в междуречье Тигра и Евфрата.
Анну завораживал голос этого загадочного человека. Голос, как и внешность, мучительно напоминали ей кого-то, и к её страху добавлялось ещё и чувство предрешённости — у неё было такое впечатление, что так всё и должно быть, что она будто видела уже всё это во сне, который напрочь забыла.
— А Верхние знают, что Церковь отдана на попечение именно вам? — не удержался Адриан.
— Взгляните на этих людей, — Хранитель поднял руку и указал на разряженную в балахоны публику, наполняющую балконы. — Они представляют наземные ложи — самые влиятельные из них. Если вы приглядитесь, то увидите здесь немало знакомых лиц, немало сильных мира сего, но большинство из них давно уже поставлено в прямую зависимость от нашей организации: всех их связывают с ней узы, разорвать которые они не в силах.
— Церковные иерархи? — удивлённо воскликнула Анна, вглядываясь в одну из лоджий, красную от кардинальских мантий.
— Христианство — ещё дитя, молодая секта, — кивнул Хранитель. — Император Константин разглядел в ней перспективу, но видел и ограничения — за сравнительно краткое время своего существования христианство проявило свою глубинную мазохистскую сущность. Бог Отец убивает Сына! Подумать только: профессора Фера за сходное преступление быстро отправили в тюрьму, в больницу. И это в то время, как христиане прославляют своего Бога за подобное преступление!
Бездонные глаза Хранителя готовы были поглотить в себе Анну.
— Христианству никак было не обойтись без божества с женским началом, с которым люди за времена язычества уже сроднились и без которого не могли представить настоящую религию. Женщина, Мария, была провозглашена Царицею Небес, и Орден взял новую римскую секту под своё крыло. Задача Ордена хранителей состояла в том, чтобы хранить чистоту древней религии, в центре которой лежит поклонение женскому началу. Поставленное под контроль хранителей христианство служило Царице Небес, как женщине служит ещё одно красивое платье.
— Но потом пришли эти ужасные варвары, разрушили Рим, и почти сгубили самую великую цивилизацию, превратив Европу в скотный двор. На многие столетия мы вынуждены были уйти в тень. Но и тогда мы не сидели без дела — мы начали восстанавливать эту цивилизацию по кусочкам. И мы сохранили огонь священного поклонения Деве в сугубо патриархальном обществе. Мы всегда знали, что мужской бог обречён: он подавляет врождённые человеческие желания. Рано или поздно мы должны были поставить этого бога на место, чтобы заново открыть перед человечеством восторги страсти, восторги религии, которая непосредственно сопряжена с человеческой природой, которая порождена ею — или для неё. Не прекрасно ли это, Анна?
Анна вздрогнула. Её пленил этот голос, проникавший, как будто, в её грудь, резонирующий в теле. Она попыталась стряхнуть с себя его очарование, чтобы хоть как-то понимать и оценивать происходящее.
— Ты, Анна, вероятно удивлена, что я знаю и твоё имя, — продолжил человек в чёрном. — Но ты будешь ещё больше удивлена, узнав, что ты давно уже работаешь на меня. Генерал Смирнов — один из моих людей.
Анна не шелохнулась. Она ничего не понимала, но ей было страшно, и всё внутри у неё словно похолодело.
— Генерал тебя, впрочем, выкинул — хотел избавиться от тебя, — продолжал жуткий Хранитель. — И знаешь за что? Он боялся, что ты вскроешь код того супервируса, которым занимался ваш отдел. Его опасения делают тебе честь, — Хранитель посмотрел на неё с демонстративным уважением. — Программа массового мониторинга, над которой работал твой отдел, нуждается в носителе, каким и является разработанный нами вирус. Генерал, однако, не был вполне уверен в твоей лояльности.
Анна была ошарашена этими откровениями. Генерал не только сам продался, но и продал её и всех тех, кто работал под её руководством. Эти мальчишки и девчонки, наверное, никогда бы не поверили тому, что здесь сейчас происходило. А её судьба и жизнь давно уже решались людьми, о самом существовании которых Анна не имела ни малейшего понятия.
— Я редко сам занимаюсь такого рода вопросами, — продолжил Хранитель, — но на этот раз что-то подсказало мне лично взглянуть на твоё дело. И интуиция меня не обманула! Когда я увидел фотографии и пролистал бумаги, то у меня возник план: вместо того чтобы тебе погибнуть в автокатастрофе, как предлагал господин Смирнов, я решил немного поразвлечься и сыграть ещё одну партию с профессором Фера. Я ещё надеялся, что он может вывести нас на потерянную сокровищницу, — лелеял надежду, что он знает, где можно её найти. А заодно я решил, что будет неплохо, если российские спецслужбы установят своё оборудование в тех местах, которые мы для этого обозначим, и получат ту информацию, которая нам интересна. А русская шпионка может погибнуть той же смертью, что и Роберта Джордани. И найти убийцу, — он бросил жуткий взгляд на Адриана, — будет совсем нетрудно. Не правда ли, интересный план, профессор Фера?
Адриан стоял ни жив ни мёртв, бледный как смерть.
— Ты не хочешь спросить меня, где и как она умерла? — спросил Хранитель, заглядывая Адриану в глаза.
Адриан вдруг ринулся со своим коротким мечом на жуткого человека. Но прежде чем он достиг цели, Хранитель преобразился: его руки вытянулись в страшные когтистые лапы, голова превратилась в свирепую морду, и через мгновение перед ними высилось страшное драконоподобное чудовище! С оглушающим рёвом оно ринулось в сторону Адриана, встало на задние лапы, и из пасти чудовища вырвалось пламя. Анна упала на пол ни жива ни мертва…
Когда она открыла глаза, всё вокруг было тихо. Слева, метрах в десяти от неё, на полу лежал Адриан. Рядом с ним валялся меч. Дракона нигде видно не было.
— Адриан! — закричала Анна и кинулась к нему.
Он зашевелился и поднял голову.
— Анна! Ты жива! — прошептал он. Анна помогла ему подняться с пола.
— Ты ранен? Тебе больно?
— Кажется, нет, — растерянно ответил он.
— Что это было? — с ужасом прошептала Анна.
Сзади них раздался смех. Они обернулись.
— Я так люблю эту игру — называю её «Убей Дракона», — что рад всякому случаю позабавить себя и других, — смеясь, проговорил Хранитель.
— Его тут нет. Это — голограмма, — с уверенностью сказала Анна.
— Браво, браво, Анна, — Хранитель подошёл к ним почти вплотную. Теперь Анна могла видеть, что его ноги не касаются земли. — Разоблачила подделку. И — браво, профессор. Этакий Дон Кихот, сражающийся с мельницами. Значит, наступил твой момент истины, и ты понял, что сталось с Робертой. Но и я разоблачаю тебя, профессор: хоть ты не убивал её, но ты — убийца. Каждый человек — убийца. Ты ведь хотел отнять мою жизнь?
— Ты — чудовище! — воскликнул Адриан снова хватаясь за меч. Глаза его налились кровью. — Ты гнусное вонючее чудовище. Ты только что сам показал, кто ты…
— Так-то ты чествуешь своего покровителя? — ухмыльнулся Хранитель. — Да-да, покровителя, профессор. Первопроходцы часто подрываются на минах — и именно это с тобой и произошло десять лет назад. И если бы не моё вмешательство, тебя бы уже давно не было в живых.
Адриан, не отрываясь, смотрел на человека в чёрном.
— Публикация твоей книги произвела немалое волнение среди людей посвящённых, — продолжил тот. — Многие из числа наших ближайших сотрудников, считали, что ты зашёл слишком далеко. А после твоей открытой лекции о лабиринте под Ватиканом были предложения тебя устранить. Вы оба — как головня, что выхвачена из огня — мною. Я вижу дальше, чем эти люди. Я предложил им скомпрометировать тебя смертью Роберты, а затем упрятать в психушку. Я сохранил тебе жизнь, профессор.
Адриан был ни жив, ни мертв.
— Она умерла вон там, — указал Хранитель на белый мраморный куб, расположенный у края платформы. — Там же, где сегодня умрёт другая рыжеволосая девушка, — закончил он, переводя холодный взгляд на Анну. У той замерло дыхание.
— А что, профессор? — почти дружелюбно сказал Хранитель. — Хотели бы вы вернуться к преподаванию? Хотели бы заглянуть в архивы Ватикана? Получить к ним неограниченный доступ?
Адриан не пошелохнулся.
— Старое прошло. Теперь — всё новое. Перед тобой готовы распахнуться такие двери, такие тайны, о которых ты не имеешь никакого представления, профессор Фера, — продолжил Хранитель доверительно. — Ордену пора выходить из подполья, и нам нужен человек, который изучил бы историю Ордена и сумел бы подать её публике в нужном свете. Никто в целом мире ещё не получал доступа к тому, что увидите вы, профессор. Мне только нужны будут некоторые ручательства преданности.
— И каких же ручательств вы хотите? — прошептал Адриан.
— Через несколько минут, — ответил призрак Хранителя, — начнётся церемония жертвоприношения. Я хоть и предпринял к тому некоторые шаги, но все-таки не особенно надеялся, что вы подгадаете прямо на наш праздник. Тем лучше для вас! Я хочу, — он пристально посмотрел на Адриана, — чтобы ты немного помог нам.
Адриан затрясся мелкой дрожью. У Анны закружилась голова, к горлу подступил тяжёлый соленый ком. Это не укрылось от черных глаз Хранителя.
— Тебе нечего бояться, — рассмеялся он сухим смехом. — У меня совсем другие планы относительно тебя.
Затем он снова повернулся к Адриану.
— Я хочу, чтобы ты сделал то, за что уже искупил свою вину перед обществом и выстрадал своё. Ты перережешь девушке горло и соберёшь кровь в сосуд. Остальную работу сделают наши священники. Изменить что-то в её участи невозможно. Но ты можешь в корне изменить всё в своей жизни. Репутация профессора Фера будет восстановлена — невинность доказана. Ты сделаешься президентом университета. Жизнь только начинается, профессор, — заключил он.
— И всё, что для этого нужно, — перерезать девушке горло? — спросил Адриан хриплым голосом. Анна никогда ещё не видела его таким бледным.
— Тогда ты будешь связан с нами кровными узами, — подтвердил Хранитель.
Адриан, собравшись с силами, проговорил:
— Я очень благодарен вам, господин Хранитель.
Анна с ужасом взглянула на него. Неужели он и вправду согласился? А почему бы и нет? Хранитель был прав — не всё ли равно рыжеволосой девушке, от чьей руки умереть? Ей уже ничто не поможет. «Но как он может?» — не верила она.
— Я очень благодарен вам, — продолжил Адриан, — что вы сняли с моей совести такое тяжёлое бремя. Теперь я могу умереть с миром.
Анна взглянула на него с удивлением и восхищением. Складки его лица разгладились, и он выглядел так, будто не было этих десяти лет мучений.
Внезапно Хранитель рассмеялся. Потом так же неожиданно помрачнел.
— Умереть с миром? — спросил он, сверля Адриана смоляным взглядом. — Какая блажь! Я предлагаю тебе жизнь.
— Я очень ценю эту честь, — кивнул Адриан. — Но я уже пожил десять лет с трупом на шее. С меня хватит!
Хранитель посмотрел на него взглядом, исполненным уже нескрываемой ненависти.
— Твой род никогда не мог ладить с объединёнными родами, граф Адриан Батиста Фера, — произнёс он торжественным голосом. — Впрочем, — Хранитель немного расслабил свой звучный голос, — в последние века ваш некогда славный род нам и не мешал — так он обмельчал. Мы даже позволили тебе, Фера, преподавать в нашем университете. Но ты повернулся против нас. Будь ты умнее, ты бы так не сделал!
— Я не поворачивался против кого-либо, — тихо сказал Адриан. — Я — исследователь, учёный, преподаватель. Это была моя задача — искать и находить истину.
— Истину? — рассмеялся Хранитель. — Давно я не слышал этого слова. Вот уж не знал, что тебя так волнует истина.
— Я и сам не знал, — признался Адриан. — Вот уж точно: познаете истину, и истина сделает вас свободными. Сейчас я и вправду чувствую себя свободным.
Анна видела, что Хранитель злится, то есть проявляет признаки слабости. Почему? Ведь в его руках полный контроль за ситуацией?
— Я понимаю, — заключил Хранитель. — Ты хочешь умереть чистым. Но чистым тебе умереть не удастся! Вас видели вместе с Анной, а через пару дней труп рыжеволосой девушки будет случайно обнаружен. В убитой опознают русскую шпионку. И все будут вновь проклинать маньяка Адриана Фера. И тебя уже навсегда упрячут в психушку, где ты и сгниёшь — психом, притом уверенным, что ты и убил её. В моих силах сделать всё это! Ты понимаешь?
Адриан сильнее сдавил рукоятку меча. Но с места на этот раз не сдвинулся и ничего не сказал. Хранитель посмотрел на него с презрением.
— А ты, Адриан, больший глупец, чем я полагал, — сказал он, усмехнувшись. — Ты отверг моё доверие. К тому же, к моему немалому огорчению, ты и вправду не знаешь, где надо искать папские сокровища. Или я ошибаюсь?
— Вы не ошибаетесь.
— Я так и думал, — утвердительно кивнул Хранитель. — Впрочем, в сокровищах этих меня интересовала всего одна вещь… — заметил он. — Ты, профессор Фера, ты просто выскочка, одинокий прыщ на теле планеты. Я не на шутку разочарован в тебе. Я решил — ты умрёшь. Впрочем, ввиду древности и былых заслуг твоего рода я сделаю для тебя снисхождение — позволю тебе убить самого себя.
— Премного вам благодарен, — кивнул головой Адриан.
— Нет! — не выдержала Анна. — Он не сделал ничего, достойного смерти!
Хранитель обернулся к ней.
— С ним я закончил — теперь поговорим о тебе, Анна. Профессору надоела его жизнь — и его можно понять. Но тебе, я уверен, жизнь не могла ещё надоесть? — он смотрел на нее испытующим взглядом, от которого Анне некуда было спрятаться.
— И чтобы жить, я должна буду тоже перерезать кому-то горло? — хрипло проговорила Анна. Ей вспомнился её последний разговор с Толяном и история его прадеда.
— Нет, — рассмеялся человек в чёрном, но в его смехе не было веселья. — Я предлагаю тебе просто продолжать работать на меня.
— И чем же я должна буду заниматься?
— Тем же, чем ты и занималась.
Адриан удивлённо посмотрел на Анну. Похоже, что он совсем не знал её!
— Ты будешь заведовать такой лабораторией, о какой и не мечтала, — продолжал Хранитель. — Ты скоро увидишь, как всё кардинальным образом изменится, как восстанет новое общество, новый мировой порядок. И ты будешь на самой его вершине! Против этого бессмысленно бороться. Вопрос заключается в одном — чью сторону ты выбираешь? Сторону господ или сторону рабов?
Неужели она снова была поставлена перед таким же выбором, как некогда в кабинете полковника Смирнова?
— Отпустите Адриана, и я займу ту сторону, которую вы укажете, — неожиданно для себя самой смело, почти дерзко ответила Анна и взяла Адриана за руку.
— Не валяй дурака, Анна, — крикнул тот нарочито грубо, вырывая руку из её ладони. — Моя жизнь того не стоит. Иди своей дорогой.
— Именно это я и пытаюсь делать! — закричала на него Анна. Слёзы брызнули у неё из глаз. — Я всю жизнь плыла по течению. А сейчас хочу идти своей собственной дорогой!
— Не слишком уместно начинать говорить о своей дороге при подобных обстоятельствах, — заметил Хранитель.
— Если я вам нужна, то я тоже имею право выставлять какие-то условия, — сказала Анна, решительно поворачиваясь к нему.
— Ты имеешь только те права, которыми я тебя наделю, — посуровел Хранитель.
— И всё же у меня остаётся выбор!
— Выбор умереть вместе с ним, — Хранитель кивнул в сторону Адриана, — или жить.
Анна молчала. В душе у неё шла жестокая борьба — буквально не на жизнь, а на смерть. Она не вполне сознавала, что такое с ней происходит. Неужели она откажется от жизни? Неужели выберет смерть?
— Я вам тоже весьма признательна за то, что вы подарили мне этот месяц, который стоил целой жизни, — произнесла она наконец, как бы взвешивая каждое сказанное слово. — К тому же я избавилась от компьютерной одержимости и не намереваюсь делать то, что делала раньше. Это всё, — заключила она.
— Ты с ума сошла, Анна! — закричал Адриан. — Я хочу умереть, хочу… Понимаешь ты? Это мой звёздный час, какой бы он ни был… А ты должна жить. Мне будет легко умереть, зная, что ты жива, что ты счастлива…
— Счастлива? — перебила его Анна. — Счастлива, что в очередной раз пошла туда, куда меня гонят? Счастлива, предав? Моё условие остаётся в силе, — сказала она решительно, глядя на Хранителя. — Отпустите Адриана, и я буду на вас работать.
Хранитель посмотрел на неё внимательно. Анна чувствовала, что уже почти пожалела о своём категоричном решении. Она взглянула в лицо Хранителю. Внезапно за маской этого лица она прочитала что-то даже ещё более страшное, чем прежде. Ей стало неприятно и дурно, и она отвернулась.
— Нет, Анна, — покачал он головой. — Генерал Смирнов по-своему был прав — ты бесполезна, даже вредна для системы. Вы оба упустили свой шанс. Я сделаю из вас урок — похороню живыми в Лабиринте. Но я остаюсь верен данному Адриану Фера обещанию — я отдаю вам этот меч. Ты, Анна, боялась, что Адриан Фера прирежет тебя в подземелье? Именно так и случится. Не правда ли, Адриан? — сказал он, оборачиваясь к профессору.
Анна и Адриан вздрогнули одновременно.
— Он прирежет тебя, если, конечно, в нём есть хоть капля сострадания. В конце концов, если я назначил ему перерезать глотку рыжеволосой девушке, то так оно и будет!
Адриан взглянул на Анну, и ей стало его жалко. И себя тоже.
— Прошу тебя, — кинулся он к ней, — останься. Сделай, как он просит. Ты — необыкновенный человек. Ты не должна умирать! Это было бы так нелепо! Ты ничем не в силах мне помочь. Я не хочу никого убивать, но, боюсь, там, под землёй, у меня не будет выхода: я не смогу выдержать твоих страданий. Ты ведь не знаешь, что это такое — быть погребённым заживо. А я знаю! Мы оба сойдём с ума!
Анна ещё мгновение колебалась. «Господи, — взмолилась она, — если Ты есть, то услышь меня. Спаси меня, Господи!»
Тем временем стеклянная стена перед ними поднялась, и комната наполнилась гулом людских голосов и запахом сжигаемых благовоний. Группа охранников в чёрном вошла через дверь.
— Ещё не поздно! — закричал Адриан, когда двое охранников взяли его под локти. — Останься!
Анна хотела просто поскорее уйти отсюда и никогда больше не видеть Хранителя. Охранники приблизились сзади и к ней.
— Стойте! — решительным образом крикнула вдруг она.
Хранитель дал охране знак, и те остановились.
— Разве не полагается смертникам хотя бы одно, последнее, очень скромное желание? — собравшись с силами, обратилась она к Хранителю.
Тот поморщился, но ничего не ответил.
— У меня есть одно самое маленькое пожелание, в котором вы не сможете мне отказать. Не связывайте мою смерть с именем профессора Фера.
Хранитель внимательно посмотрел на неё.
— Это всё? — спросил он.
Анна молча кивнула.
— Хорошо, — согласился Хранитель и перевёл взгляд на Адриана. — У тебя тоже найдётся желание?
Адриан растерянно поглядел на Анну.
— Я напрасно бросил курить, — сказал он. — Хотел продлить жизнь… Ничего не получилось. Могу я разжиться сигаретами? — попросил он, оборачиваясь к Хранителю.
Хранитель дал одному из охранников знак, и тот протянул Адриану начатую пачку и пластиковую зажигалку BIC.
— Спасибо, — удовлетворённо сказал Адриан.
— Мой совет, — сказал Хранитель, обращаясь к нему. — Не откладывай с мечом надолго. Никто ещё живым из Лабиринта не вышел. Чем дальше откладываешь, тем труднее это будет сделать. И тем необходимее.
— Как только я докурю свою последнюю сигарету, — с лёгкой иронией заверил его Адриан.
В этот миг Анна снова подумала, что она только что совершила страшную, трагическую ошибку. Она с надеждой посмотрела в сторону Хранителя. Наверное, он сейчас остановит охранников. Но Хранитель буквально растаял у неё на глазах. Чьи-то грубые руки подняли её и поволокли вниз по головокружительной лестнице — в сторону белого мраморного жертвенника. Зал завыл.