Дела судейские.
Рассказ.
Давно нас деспоты гнетут,
А судьи – их орудье.
Но и над вами будет суд,
Неправедные судьи.
(Р.Бернс)
Подмосковный районный центр жил своей на первый взгляд тихой размеренной жизнью. В радиусе 80-100 километров еще сохранилась типичная русская красота подмосковного пейзажа – неброская, широкая и спокойная. Она – в спокойном течении реки Москвы, в мудрости лесов, ясности озер, в открытости равнин и холмов, в необычайной красочности небосвода, в блеске величавых куполов соборов и храмов, в монументальных сооружениях-памятниках героям, защищавшим Подмосковье, Москву и страну от вражеских полчищ в годы Великой Отечественной войны, в стремительности дорог, разрезающих густые, могучие лесные массивы; в богатстве красок при смене времен года – лета и осени, зимы и весны.
В середине лета солнце достигает высочайшей точки на небе и остается в таком положении некоторое время, даря земле свою животворную силу. В этот теплый летний период природа спешит жить полной жизнью.
В годы «перестройки» и «реформ» облик Подмосковья заметно изменился, там, где совсем недавно, каких-то десять-пятнадцать лет назад, паслись большие стада коров и овец, где на огромных полях выращивались капуста, картофель, морковь, кукуруза и даже рожь и пшеница, все пришло в запустение. Машинно-тракторные станции развалились, здания скотных дворов то же разрушены. Как будто по ним прошла война, как будто по ним прошли дикие недруги, варвары-завоеватели.
Поля запущены, заросли сорняками, многие некогда плодородные поля распроданы местными чиновниками под строительство коттеджей и дач богатым местным и московским нуворишам и богатым эмигрантам из других городов России и ближайшего зарубежья.
Атрибуты местной власти в районном центре были представлены, как и в любом российском провинциальном городке, в полной мере.
Ну, конечно, в первую очередь здесь был так называемый «белый дом» - (надо бы «желтым» назвать, но почему-то назвали «белым») – здание местной районной администрации, в котором размещался и сам - глава района. С фасадной стороны здания был раскинут цветник и посажены голубые ели. Дорожки и вся территория перед центральным входом вымощены фигурной тротуарной плиткой. При входе, естественно, всегда сидит строгий охранник – это для обычных посетителей он строгий, для начальства же – это улыбчивый, льстивый, с верноподданническими манерами человек, всегда с поклоном их встречающий, т.е. с характерными для этой категории людей, чертами.
И вот в один прекрасный летний день встретились в кафе на центральной улице этого городка две сравнительно молодые женщины – бывшие когда-то закадычными подругами. Десять лет прошло с тех пор, как они закончили одну и ту же школу в этом провинциальном городке. Но судьба так распорядилась, что после школы (то ли под воздействием проводимых российскими властями т.н. «реформ» в стране, то ли в поисках лучшей жизни) их жизненные пути разошлись.
Одна за это время окончила юридический институт и уже семь лет как работала судьей в местном районном суде. Выглядела она не сказать, чтобы изысканно, но и не бедно. У нее была солидная профессия, что позволяло ей входить в круг «местной элиты», где ее хорошо знали и с ней считались. И она была для них «своим» человеком. На производстве она никогда не работала и не знала, что такое настоящий рабочий труд или труд сельского жителя. Да, и источала она недешевый аромат косметики и парфюмерии от “Avon”, на стол она небрежно бросила пачку сигарет “Vogue” стоимостью в шестьдесят рублей. Звали ее Мария, или просто Машка.
- Закуривай Лен, давно не виделись, давай посплетничаем, - сказала Машка.
- Спасибо, я к своим больше привыкла, - вынула Ленка из сумки пачку сигарет «Тройка» за десять рублей.
Лена же, как уехала после окончания школы из городка искать счастья, так и пропала. Вроде бы в Москве обреталась все эти десять лет, а в свой городок за это время так и не заглянула ни разу.
- Ну, что говорить, - начала свой рассказ Ленка. - Два раза была замужем и оба раза неудачно. Сначала вышла за какого-то бизнесмена-бандита, но с ним ничего не получилось. Из-за наркотиков его посадили, а потом и вовсе убили. Посадили и меня, якобы, как соучастницу, хотя наркотики мне в сумку подкинули сами, делавшие обыск в квартире, люди. Три года пришлось отсидеть. Дали больше, да за деньги – почти половину «скостили». Вышла «на свободу» - ни денег, ни работы, ни жилья, квартиру конфисковали – она на мужа была оформлена. Так болталась по знакомым. Потом пристроилась в пивную палатку на рынке, снимала одну комнату на троих. Все, что зарабатывала, носила при себе, оставлять в съемной квартире было не безопасно, могли украсть.
- Тут разные мужики у меня были, - продолжала говорить Ленка,- черт их разберет. Все какие-то доходяги или ненормальные. Были и богатые, были и среднего достатка, были и бедные. Богатые – уж, очень какие-то ушлые, хитрые. Все норовят кого-то обмануть. Все – это дилеры, риэлторы, менеджеры. Что-то без конца покупают, продают. И так круглые сутки, изо дня в день, из года в год. Вечно дерганые, глаза ненормальные, бегают из стороны в сторону. Как-будто чего-то ждут – то ли милицию, то ли киллеров, то ли налоговиков.
Среднего достатка – это палаточники: что-то привозят, сгружают, нагружают, считают, записывают. Ну, а бедные, сама знаешь кто. Попался мне один учитель, такой интеллигентный, все о книгах, все о книгах, да театрах. Ну, этот вообще не от мира сего. В общем, голь перекатная. Костюм потертый, рукава рубашки и галстук засаленные, ботинки стоптанные. Мне его даже жалко стало до слез. Ну, пожили мы с ним немного, года два, да разбежались. Детей от него, слава Богу, не было, видимо, наука все здоровье отобрала. Да, и трахались с ним раз в две недели и то по три минуты. Ну, что это за жизнь. Я – молодая, здоровая, хоть и зону прошла, мне хочется, чтобы мужик по-чаще, да по-больше, чтобы дух захватывало. А тут, одно недоразумение. Попробовала я его врачу показать, да врач сказал, что толку от него по части детей и секса вообще не будет. А так жалко человека, все-таки он мог детям много хорошего привить с такими знаниями. Вот, подруга, так и прошли эти мои годы. Кроме десятилетки, да навыков в торговле – больше ничего нет.
Что-то смотрю я и вижу, что поля наши совсем сорняками заросли, ни коров не видно, ни техники, всё куда-то за эти годы исчезло.
Покручусь здесь немного, если устроиться не удастся, опять в Москву подамся, там счастья буду искать. Город большой, всякого дерьма там много, я к нему собой ничего не добавлю. Что-то я все о себе, да о себе. У тебя-то, как жизнь сложилась? По тебе видно, что ты в порядке, – закончила свой рассказ Ленка.
- Ну, что я. – Начала рассказывать Машка.- Закончила юрфак, приняли меня на работу сюда, в район. Сначала помощником судьи, потом через годик (судей-то в то время не хватало) доверили вести небольшие дела, типа разбора административных правонарушений. Так вот доползла до сегодняшнего дня. Сейчас, в основном, занимаюсь земельными делами. Сейчас, самый кайф, как раз то время для нашего брата – юриста, когда можно безнаказанно стричь «бабло». Люди-то в большинстве своем темные в юридическом плане, особенно, здесь, в сельской местности. А, уж, пожилые – тем более. Они еще к тому же и немощные. С ними вообще нечего церемониться. И потом, чем больше в стране бардака и хаоса, тем нам хлебно. Это же азбука бытия. Я послушала тебя и пришла к мысли, что тебе то же надо идти по стопам юриста. Да, да и не делай большие удивленные глаза. Это я, дура, парилась пять лет на юрфаке, сейчас это делается очень просто – блатные, ну т.е. «свои», покупают диплом, немного стажировки и ты специалист, что надо. Тем более, у тебя серьезный опыт от зоны остался.
Так, что не дрейфь, подруга, и вперед. Езжай в Москву, в метро между переходами стоят люди, которые торгуют дипломами об окончании любого вуза и колледжа.
- Может быть, мне купить диплом об окончании колледжа, например, кулинарного? – робко заметила Ленка.
- Ну, ты даешь. Ты посмотри на себя. Ты – взрослая и затасканная, потертая тридцатилетняя баба и колледж. Ты, что говоришь? – обидчиво с пафосом проговорила Машка. – Только диплом вуза и только юридического! На покупку диплома денег дам – это где-то «штука» или больше «штуки баксов». Потом отработаешь. В устройстве на работу я тебе тоже помогу, мы же с тобой подруги всегда были. Будешь у нас в суде работать, кадров судейских и сейчас не хватает, надо пользоваться моментом. Причем зарплата более или менее приличная – порядка «штуки баксов» для начала, а там пойдут «навары». Притрешься, примнешься, человеком станешь. С тобой будут считаться, тебя, как никак будут бояться. Конечно, простой народ будет бояться, а бандиты-то ничего и никого не боятся. Это мы их боимся, но у нас с ними джентльменский договор.
- А, как же я буду работать судьей, когда я законов-то никаких не знаю, кроме своей статьи за наркотики, – вставила Ленка.
- Да, ничего, подруга, тут все свои, – продолжала гнуть свою линию Машка. - Это тебе не Москва, здесь свои законы и порядки. Председатель суда – «своя баба в доску». У судей, и вообще у местной власти – то же круговая порука.
Рука – руку моет. Торжество социалистического слова – блат, здесь процветает во всей красе, – с артистическим пафосом произнесла Машка. - И потом, цель власти – держать народ «в узде». Правят в районе чиновничьи банды. Ты, самое главное, не волнуйся и ничего не бойся. Походишь на мои заседания. Я же веду гражданские дела. Все заседания открытые, могут присутствовать на них все, кто хочет. Ты девка головастая, немного постажеруешься, наберешься уму-разуму и через полгода – год тебе начнут давать простенькие дела.
Мы с тобой живем в сельской местности. Сейчас почти все споры идут по земле, и с каждым годом таких споров будет еще больше. В основном, кто-то у кого-то захватил землю. Федеральным властям до таких вопросов нет дела, им все «по барабану». Да и наши, районные власти рапортуют наверх, что у нас все «тишь и гладь и божья благодать». А на самом деле страсти кипят не шуточные. Нам, судьям, это на руку.
Ты воочию увидишь предательство, жадность, оскорбления, человеческую мерзость. Когда, даже близкие родственники из-за мелочи готовы перегрызть друг другу глотки и поубивать друг друга, - садистски смакуя и смеясь, продолжала свой рассказ Машка.
Вот у меня сейчас несколько таких дел. По одному делу суд идет уже более четырех лет, по другому – три года. Хотя дела выеденного яйца не стоят, их можно было за месяц-два спокойно разрулить. Ну и что? Разрулила бы я их по справедливости. Дела бы закрыли, и я без работы осталась и без дополнительного навара. А так я при деле. Деньги мне платят и немалые, а это - главное.
- По ходу дела ты смотри: кто с деньгами и кто бедный; кто сильный и кто слабый. - Начала свою «педагогическо-воспитательную» работу проводить Машка, - Естественно, надо вставать на сторону богатых и сильных. Ибо они всегда захватывают землю у бедных и слабых. Твоя задача так построить ход дела, чтобы как можно больше по времени «доить» богатых и сильных. А, как ты думаешь надо работать судьей? Вот только так. Иначе, ты не разбогатеешь. Будешь жить только на зарплату. Поэтому интриги и только интриги. Это своеобразный юридический бизнес.
У таких юристов, как мы, в современной России есть и свои последователи – это работники частных медицинских центров и аптек. Ведь, чем больше в стране больных, тем им «хлебно» и денежно. Так и нам – юристам.
Ну, вот, например, у меня в одном деле один богатый и сильный сосед захватил у другого (бедного и слабого) кусок земли около одной сотки в садовом товариществе. Сама понимаешь, там и так у всех, в основном, по шесть соток когда-то давали, и потерять одну сотку, в общем-то, ощутимо. И потом, наша задача – стараться, как можно сильнее развалить всякие там садоводческие или дачные кооперативы. Все местные судьи, адвокаты, геодезисты, работники местных отделений кадастровой и регистрационной палат, работники БТИ кровно в этом заинтересованы. Поверь мне. Да, и местные власти (администрация «белого дома») то же заинтересованы. Я уже говорила, чем больше бардака и хаоса, тем всем нам, так называемой «местной элите», лучше. Много работы – много денег. А, каких денег и каким путем они «зарабатываются» – это мало кого сейчас волнует. Все держится на взятках. А то, что происходят драки и убийства на дачных и садовых участках – это опять же нам выгодно. Статьи другие, и деньги другие. Люди последнее продадут, лишь бы эти статьи «смягчить». Вот и вся химия современного бытия.
И потом, бывают дела, когда судятся простой человек с каким-то государственным ведомством. Здесь расклад такой. Сверху имеется негласная команда всегда защищать любого чиновника. Потому что чиновники низового и среднего звена и мы – судьи – это одна команда - «держать народ в узде», это опора верхушки власти. Поэтому чуть, что чиновники всегда говорят «недовольному» - идите в суд, идите в суд, твердо зная, что суд всегда их поддержит.
- Сначала веди дело так – своими «определениями» старайся, как можно дольше откладывать разбор дела по существу. – Продолжала нравоучения Машка. – Обязывай обе стороны, чтобы они несли как можно больше дополнительного материала – компромата друг на друга. Ты сама вскоре увидишь, кто из сторон чего стоит. Можешь к бабке не ходить, богатый сам к тебе подойдет с деньгами, или может быть через «своего» местного адвоката, у которого хорошие отношения с данным судьей. Тут у нас все схвачено и отлажено. Во время приема судья сама подсказывает богатому к какому местному адвокату надо обратиться. Если понадобиться экспертиза, то и эксперта посоветует сама же судья.
Как правило, всегда обиженными становятся бедные и слабые, а также юридически необразованные люди. При написании «определений» и «решений», как можно больше делай ссылок на различные статьи законов, даже пусть они не соответствуют сути рассматриваемого вопроса и дела в целом; это надо для того, чтобы «запудрить» мозги тому, кого хочешь осудить. Особенно больше ссылайся на ГПК – Гражданский процессуальный кодекс.
В основном, научись умело манипулировать четырьмя-пятью статьями ГПК, такими как:
Статьей 131 - о форме и содержании искового заявления. Здесь очень легко придраться к любой формулировке и отказать в приеме.
Статьей 132 - о подборе документов, прилагаемых к исковому заявлению. И вот крутя эти статьи, ты можешь, используя также статьи 134, 135, 136 ГПК либо отказывать в принятии искового заявления, либо возвращать иск, либо оставлять иск без движения до тех пор, пока не будут устранены, по твоему мнению, так называемые «неточности» или «ошибки» в составленном исковом заявлении.
В определениях и решениях искусственно создавай нагромождение статей, чтобы от их количества и видимой «убедительности» ответчик или истец (в зависимости от того, чью сторону ты занимаешь) просто очумели и были ошарашены. Чтобы они не могли впоследствии прибегнуть к их оспариванию. Тут не идет речь, кто прав и кто виноват в действительности. Здесь речь идет только о твоей личной выгоде от этого процесса. Вот, что главное в настоящее время – деньги и только деньги на твоем счету или «в твоем чулке».
Очень лихо можно манипулировать в ходе судебного процесса такими понятиями, как «надлежащий» или «ненадлежащий» истец или ответчик, «должностное» или «не должностное» лицо.
Ты, что думаешь, я знаю все законы. – Продолжала Машка. - Да их из профессионалов-то (судей, адвокатов, прокуроров) никто толком не знают. А, уж, правильно их применить – тем более, потому что написаны они через одно место. Так, что, Ленка, не робей. Веди на суде себя жестко, напористо и, самое главное, нахально. Правда, можно и влипнуть. Но это ничего, не тушуйся.
Даже такое действие, как отвод неугодному судье, та или иная сторона не может сделать по той причине, что отвод сам себе судья, естественно, делать никогда не будет. Во-первых, потому что он один ведет процесс, и, во-вторых, ну как судья может сам себя подвергнуть критике или сам себя обвинить в плохой работе, признаться в своих ошибках. Это – нонсенс. Ведь «отводят» судью не за «красивые глазки», а за недобросовестное, некачественное, непрофессиональное и незаконное ведение дела. Поэтому судья все заявления или ходатайства об его отводе просто не принимает чисто технически.
Что касается таких законов, как «Земельный кодекс», «О государственном земельном кадастре» или «О садоводческих, огороднических и дачных объединениях граждан», то эти законы вообще можно крутить, как Бог на душу положит. В них столько тумана, ой, мама, не горюй. Кроме того, в связи с распродажей бывшей колхозной земли, в последние два-три года мы, судьи, стали специализироваться на применении таких законов, как Законы «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения» и «О переводе земель из одной категории в другую». Но и применение этих законов не составляет особого труда. Главное, смотри как на тот или иной земельный вопрос смотрит местная власть, потому что почти вся земля находится у них в частной собственности или у их родственников или близких знакомых, о чем они не афишируют и стараются хранить в тайне. Занимаются продажей земли втихаря. И, невзначай, можешь задеть их интересы, что крайне нежелательно.
Это всё сказки рассказывают, что суды у нас независимые. Да, какие они к черту независимые? Очень даже зависимые, особенно, здесь - на периферии. Да и везде так. Что, разве в Москве суды независимые? Ничего подобного, как Лужок скажет, так и будет.
Был у меня один момент. Во время очередного судебного заседания истец из садового товарищества потребовал, чтобы ответчик демонтировал незаконно возведенный ответчиком сарай, который тот построил на земле истца во время длительного отсутствия истца – был в загранкомандировке, и из-за развалившихся фундаментных столбов реально завалился на душ соседа и мог кого-нибудь придавить. Поскольку я была на стороне «ответчика» (он мне «бабки» платил через своего местного адвоката), ну я с дуру и выдала – «А вы знаете, что такое «демонтировать» сарай?» Ну, думала передо мной стоит какой-то задрипанный, малограмотный старикашка. А он оказался с двумя высшими техническими образованиями. Он, как на меня попёр – и все какими-то научными, всё научными словами, я прямо и не знала, что делать. И все какие-то толковые словари и словари иностранных слов мне под нос стал пихать. Но, ничего, в зале были все свои люди, поэтому я быстро поставила его на место и повернула дело на другой вопрос.
И потом, если обстановка в зале становится неуправляемой, под крышкой стола есть кнопка тревоги, нажимаешь и прибегают дежурные милиционеры и наводят порядок. Так то же нередко бывает.
И вообще, старайся при затягивании вести дело таким образом, чтобы оно не вышло за пределы района. В этом и заключается наш профессионализм. За пределами района – другие люди и они могут вдруг развернуть дело в другую сторону, что маловероятно, и справедливо решить вопрос. Правда, редко, но такое иногда бывает. Со временем и в областном суде появятся «свои» люди. Как говорится, корпоративная «этика», судьи стараются друг друга покрывать.
От хаоса и бардака в стране и в районе, в частности, кормится вся «местная» и «не местная» мафия – работники БТИ, геодезисты, нотариусы, судьи, прокуроры, милиция, чиновники местной администрации и так называемых «контрольных» органов или «инспекций» - СЭС, пожарники, «экологи», работники административно-технической инспекции, риэлторы и, конечно, бандиты. С ними у власти «свои тесные» отношения. Короче, всем этим структурам и отдельным перечисленным лицам хочется ездить на «Мерседесах» и жить в богатых особняках и быть хорошо и надежно упакованными «бабками».
- Я смотрю, сколько же разного рода мерзавцев-дармоедов на простого человека навалилось, - пыталась вставить слово в пространную речь подруги Лена.
- Правда, некоторые «недовольные» решениями суда люди пытаются жаловаться в так называемую Квалификационную коллегию судей, которая «отслеживает», якобы, поступающие на судей жалобы об их слабой профессиональной подготовке и необъективном судействе, – продолжала Машка свое повествование. – Но, это так – комариные укусы. До чего же наивные люди. Ведь в этой коллегии работают то же «наши братья и сестры» – такие же судьи, как и мы. И, конечно, они всегда будут на нашей стороне, а не на стороне обиженных и пострадавших.
Поскольку гражданские дела судят судьи только в единственном лице, то мы, судьи, можем творить все, что нам заблагорассудиться. Мы можем изымать из дела какие-то документы, вместо них вставлять другие, переворачивать все с ног на голову. Причем делать это во внесудебное время, подделывать документы, брать у заинтересованной стороны фальшивые документы. И никто не сможет доказать, что они фальшивы, потому что на различные экспертизы нужно время и большие деньги. Да и эксперты то же «наши» люди, им то же хочется хорошо кушать. Так, что, как мы решаем, так все и остается при рассмотрении кассационных жалоб судами других уровней.
И потом, большинство людей, особенно пожилых, не выдерживают судебные тяжбы из-за их длительности и сдаются на волю судей, потому что законы так составлены, что практически любой суд по любому вопросу можно затянуть до бесконечности.
- В последнее время несколько судей, недовольных решениями Квалификационной коллегии об их отстранении от работы, пожаловались в Конституционный суд и тот, своим решением, вообще аннулировал Квалификационную коллегию. Так что сейчас у нас, судей, руки полностью развязаны и нет никаких препятствий и тормозов на пути творить произвол и беззаконие над любым человеком. И когда будет создан новый контрольный орган за работой судей, неизвестно. – Подытожила разговор Машка.
- А, что касается заросших полей и отсутствия на них техники, - как бы невзначай подметила Машка, - так поля все по карманам рассовали местные начальники. Есть владельцы, у которых земельные участки, аж, по 20-30 гектар. Они же и колхозы развалили. А так называемые «фермеры» из бывших колхозников, как получили свои наделы в два с половиной гектара, так с тех пор к ним и не притрагивались. Всё держат, ждут, когда цены на землю сильно подскочат.
- А ты не боишься, что за такие проделки тебя могут и за «одно место» взять? – спросила подругу Лена.
- Леночка, дорогая! В том то и дело, что не боюсь, потому что законы так устроены, что судья всегда прав, какой-бы произвол мы не творили. Тем более, что гражданские дела судья решает в одиночестве и он может делать все, что захочет. А хочет он много денег, а не установления справедливости, – с нескрываемым бахвальством подметила Машка.
- Когда-то меня в первые годы работы поражал такой феномен в ведении судебного дела. После формально-показного «разбора» дела судья, то есть я одна встаю и произношу такие слова: «суд удаляется на совещание». На какое совещание, с кем совещаться, если ты одна. И потом через минуту я выхожу в зал с уже готовым решением на четырех-пяти печатных страницах и его зачитываю. Потрясающе, неправда ли?!
- Вот говорят, раньше при советской власти, - заметила между тем Лена, - районному судье было труднее работать и труднее было заниматься разного рода махинациями. Тогда, даже при разборе гражданских дел, кроме судьи, в процессе участвовали два народных заседателя, а также прокурор и адвокат.
- А сейчас все в наших руках, – сказала в ответ Машка. - Судья единолично решает вопросы. Так называемые кассационные и надзорные инстанции (хотя они и носят, якобы, коллегиальный характер – их вместе с судьей три человека) на 95-98 процентов они соглашаются с мнением районных судей. У них чисто технические функции: проверить соблюдение или несоблюдение процессуальных сроков. Они не вдаются в существо вопроса. Как им представит дело районный судья, так оно и будет в других инстанциях. Вообще, простой обиженный человек практически никогда не сможет выиграть дела. Законодательство устроено таким образом, что простой человек невольно вынужден обращаться к адвокатам в разные юридические консультации и адвокатские конторы, с которыми судьи находятся в тесном контакте.
На том подруги и разошлись. На следующий день Маша передала деньги Лене и та уехала в Москву покупать диплом. Прошло две недели. И подруги встретились вновь на том же месте.
- Ты знаешь, Маша, подумала я, - сказала Лена, - и пришла к убеждению, что у меня так, как у тебя, ничего не получится. Может быть, что-то я не понимаю. Но, уж, больно судьбы и взгляды на жизнь у нас с тобой разные. Вот твои деньги, возвращаю в целости и сохранности. Мы с тобой по разные стороны баррикады находимся.
После того, как Лена вернула деньги подруге, между ними пролегла невидимая разделительная черта. Глубокая пропасть в человеческих отношениях, когда моральные устои и ценности одного человека не могут восприниматься другим, или воспринимаются как нечто инородное, противоположное его пониманию смысла жизни.
- Как же ты, Маша, живешь-то с такой философией? Сколько же ты за эти годы людям причинила горя и зла, сколько судеб поломала и искорежила? Да, тебя за это не только с работы выгнать надо, но и засадить лет на десять – на трудовое перевоспитание. Вообще-то, люди рождаются не по судам и прокуратурам бегать, а что-то полезное на Земле делать для себя и для общества. А всевозможные современные суды и юридические службы всячески им в этом препятствуют, умышленно создавая криминогенные условия существования.
И потом, находясь в Москве, я случайно встретила Василия Березкина. Ну, помнишь, того, что сидел на предпоследней парте в нашем классе, ну из соседней деревни Сосновка. – сказала, как бы невзначай Лена.
- Это такой светловолосый, высокий парень, что за тобой с шестого класса ухаживал? – поинтересовалась Мария. – Надо же, Васька объявился, а я все думала, куда это он пропал? Может быт, в Чечню уехал воевать?
- Правильно, тот самый. Да, он и в Чечне успел побывать. Бог миловал, цел остался. Мы с ним решили обратно сюда вернуться и жить вместе. У него родители сильно постарели, да и у меня тоже. Вот такие дела.
Пойду я, надо матери помочь. Да и Василий скоро подъедет, надо его встретить. Он тоже, бедолага, по московским квартирам намыкался за эти годы, и у него в личной жизни не сложилось. Водителем на рейсовых автобусах в Москве работал. Решили мы с ним здесь обосноваться. Он мужик рукастый, с головой. Тем более, меня в школу берут преподавателем рисования и черчения. Буду с детишками заниматься.
Василий решил строительством заняться. Он уже бригаду мастеровых мужиков организовал. Тут дел непочатый край: и жилье, и дороги, и скотные дворы, фермы. В перспективе построим зону отдыха с хорошей гостиницей, с тренажерным залом, бассейном. Откроем центр ремесел. Обязательно построим стадион. На границе района построим три-четыре небольших, компактных предприятия, чтобы занять людей работой, особенно в зимнее время. По сборке компьютеров и другой высокотехнологичной техники и приборов, может быть кухонных комбайнов, мобильных телефонов. Построим небольшую текстильную фабрику для пошива женской и мужской одежды вместе с домом моды. Откроем салон красоты. Может быть, построим небольшой завод по сборке легковых автомашин. Так что планов у нас много и люди отзывчивые и порядочные уже есть.
Да и леса сильно запущены, никто их никогда не чистил, не облагораживал. Много завалов, образовались стихийные свалки бытового мусора. Все это надо вывозить, чистить лес основательно. Приводить в порядок водоемы, приучать людей к цивилизованному отношению к природе. И смотри, не вздумай, нам мешать, – как бы подытожила разговор Лена.
- Будем возрождать наш район на новых человеческих принципах, принципах добрососедства, уважения друг другу, взаимопомощи, уважения к старшим. Люди будут заняты полезным, созидательным трудом; будут видеть результаты своего труда, естественно, будут богатеть, потянуться к образованию, культуре, спорту; в конце концов пить меньше станут, преступления сократятся. Да и от чиновничьего беспредела будем потихоньку избавляться. А то сейчас чиновники просто загрызли простой народ.
- А мне то тогда, что делать? – не выдержала Машка. – Так и без работы останусь.
- Ну, что же - значит судьба такая. А, впрочем, не расстраивайся, можешь пойти на какое-нибудь из этих предприятий, будешь своими руками добро и полезные вещи делать людям, а не интригами, враньем да взятками заниматься. Человеком станешь. Глядишь, за тобой и другие из твоей сегодняшней местной «элиты» потянуться.
- Вася мой, - продолжала Лена, - говорит, что власть в сельском поселении и в районе будет осуществлять совет старейшин, и избираться совет будет из коренных жителей района, которые прожили в поселении или районе по 30-40 лет и более и проработавшие на район почти столько же. Это будет действительно, уважаемая людьми власть. А что сейчас – кто у власти? «Сопли» одни: никто их не знает, никто их не уважает, мечутся из стороны в сторону с одной лишь мыслью – где бы, что-то урвать. Лишь бы языками молотить, одно бла-бла. В их башках ни идей, ни мыслей. Они настоящего труда на себе не испытали, а уже стремятся кем-то управлять. Ну, вот, скажи, какова конечная цель существования сегодняшней юридической системы, к чему вы – чиновники от юриспруденции – стремитесь? Вот, то-то и оно, ничего сказать не можешь.
Что, разве, твой дед или твоя бабушка, или твоя мать, мой дед или моя бабушка дурнее нас с тобой или тех трепачей и пустозвонов, что в местном «белом доме» сидят. Конечно, нет. Намного умнее и мудрее нас с тобой, да и тех, кто сейчас «рулит» в районе.
Ведь, что сейчас получается. Когда надо принимать оперативные меры и быстро решать конфликты, даже на первый взгляд простые, чиновники толкают людей идти в суды. А эти суды со своей «состязательностью» (читай «доением» обеих сторон адвокатами, судьями, прокурорами) длятся годами. Все это потому, что нет на местах коллективного руководящего органа, причем регулярно (через четыре-пять лет) меняющегося, куда мог бы обратиться обиженный человек и этот орган оперативно решит вопрос.
Василий говорит, - если при коммунистах, такими органами были партийные организации на местах, то сейчас наиболее действенной формой управления должны стать советы старейшин, выбираемые из местных жителей, которые много лет прожили в данном районе и имеют значительный жизненный опыт и обладающие хорошей репутацией и стремлением сделать жизнь людей лучше.
Ну, вот ты посмотри на себя, - продолжала говорить Лена, - ну, какой ты, Маша, авторитет для людей, Да, тебя к таким делам подпускать нельзя, а ты судьбы людские решаешь. Это несовместимые понятия. Ты и судьбы людские.
Поля будем обрабатывать по новому. Вот тут мне один знакомый рассказывал. Когда он был в Индии, то там все поля имеют строго прямоугольную форму, они небольшие, может быть 200 на 300 метров. Между ними проложены укатанные дороги, чтобы машины легко могли подъезжать за урожаем и выезжать обратно. А у нас ведь как, «зил» или «камаз» заедут на поле и, вдруг, небольшой дождичек прошел и все, привет-букет, выехать обратно могут только с помощью трактора. А то и трактор завязнет.
- К настоящему времени, - разошлась не на шутку в своем красноречии Лена, - коррупция и административный произвол настолько укоренились в личных отношениях, что судебная система не может освободиться от них без радикального освобождения от большинства судейских личностей. Необходима одномоментная замена практически всего судейского корпуса.
Всякие там «юристы» - адвокаты, прокуроры, судьи, должны нашим руководителям страны ноги целовать за то, что в стране бардак и чиновничий произвол. Чем больше бардака, хаоса, различных притеснений простых людей, тем всем им хлебно и денежно. Чему сами эти так называемые «блюстители» закона всячески способствуют. Когда они видят, что те или иные нарушения носят незначительный характер, они не вмешиваются, а наоборот ждут и даже способствуют тому, чтобы маленькие трения между людьми переросли в драки, стрельбу, увечья и убийства, вот тогда они…
Я на всякие там «выборы» смотрю очень просто, по-деревенски, и уже давно определила для себя одно: «выборы» - это положение в конюшне, когда хомуты на себя одевают сами лошади, то есть люди. А «наездники» (т.е. власть) с ехидной улыбочкой глядят на них с предвыборных красочных плакатов и посмеиваются: «давайте, дурачье, голосуйте. Нам бы, где бы не работать, лишь бы не работать». И еще я вынесла для себя за эти годы, если хочешь быть счастливым, нельзя сидеть сложа руки и ждать у моря погоды, - окончательно подытожила разговор Лена.
Обе чувствовали, что разговаривают на разных языках, хоть и говорят по-русски.
Лена видела, что когда-то её самая близкая подруга была доброй, отзывчивой, веселой, общительной, свойской девчонкой. Сейчас же перед ней стояла коварная, матерая интриганка с человеконенавистническими наклонностями, все мировоззрение и философия бытия которой крутилось вокруг одного – вокруг денег.
Идя домой, Лена про себя думала, как же так получилось, что рыночные отношения, эти так называемые «реформы» из нормальных, коммуникабельных людей сделали их разобщенными, чуждыми друг к другу, замкнутыми, «зажатыми», скрытыми, злыми, завистливыми, людей с садистскими наклонностями, которые издеваются над беспомощными людьми, при этом чувствуя моральное животное наслаждение и полную безнаказанность.
Погода как-то резко переменилась. Подул ветер, небо затянулось облаками, потемнело, стало серо, уныло и буднично.
июнь 2008 года.
Автор – Исаев А.М.