Экипаж большого десантного корабля, БДК-104, возвращался к месту постоянного базирования в ВМБ Донузлав.Большинство членов экипажа не видели своих родных и близких по полтора-два года. Сегодня, обогнув половину земного шара и отстояв около 5 месяцев с десантом на борту в одной из "горячих точек" в Африке, он входил в недавно открывшуюся, сравнительно новую ВМБ (военно-морскую базу).
– Старпом, как только придем в Донузлав, ты в тот же день уходишь в отпуск. Пока я буду писать отчеты за боевую службу, утрясать все бумажные дела, ты успеешь отгулять отпуск. А я пойду после твоего возвращения.
– Юрий Михайлович, но мне же надо сдать отчеты по расходу боеприпасов и по валюте.
– Ничего, отчет по боеприпасам сделает Миша Соловей, я ему помогу. Пусть учится. А по валюте у нас есть крупный спец – Иван Семенович. Ему и карты в руки.
Отгремела музыка оркестра, с которым командование бригады встречало с боевой службы новый корабль и отмечало возвращение экипажа в родные пенаты. Антон собрал свои вещички и уехал домой. Жена никак не могла поверить, что муж наконец-то вернулся домой, да еще готов ехать в очередной отпуск. Младший сын, которому к тому времени исполнилось уже З,5 года, испуганно отпрянул от двери и спрятался за мать. Он не сразу узнал в здоровом, бородатом капитан-лейтенанте отца. Да и старший сын с явным недоверием смотрел на пришельца из другого мира. Он не видел отца полтора года.
– Мама, а у нас папа есть? – не раз он спрашивал мать.
– Конечно, есть. Наш папа моряк. Он сейчас на войне.
В то время, когда наше правительство повсюду утверждало, что оно борется только за мир, десятки и сотни советских матросов, солдат и офицеров подставляли свою грудь под пули и осколки снарядов, сгорали в муках, попав в «напалмовую дорожку» в Анголе, во Вьетнаме, в Корее, Египте, Сирии, Ливане и других очень «горячих» точках. Говорить и, тем более, писать об этом было почему-то «не принято». Самое страшное, что оно действительно боролось за мир, и её представители за границей прекрасно это понимали и были готовы, и отдавали свои жизни ради свободы и независимости народов, живущих очень далеко от их родной страны. Только почему-то их родная страна делала из их героизма тайну.
Если в тридцатых годах было престижно помогать республиканской Испании, борющейся с фашистами, то теперь это почему-то была тайна, под семью замками. Если на примере героев-«испанцев» было воспитано не одно поколение юношей и девушек, то теперь о воинах-интернационалистах не вспоминали вообще, и им самим настоятельно «рекомендовали « о своей миссии вообще не распространяться». Более того, командирам воинских частей и кораблей запрещалось записывать в их личные дела сведения об их пребывании в "горячих точках" и выдавать удостоверения участников боевых действий.
– А ребята в школе меня дразнят. Говорят, что я вру. Они говорят, что у меня приходящий папа, - не унимается сын.
– Да не слушай ты никого. У нас хороший папа. Он скоро приедет.
И вдруг этот папа неожиданно появляется дома.
Когда первая радость встречи немного притупилась, начали обсуждать, как провести отпуск и куда поехать. Как только общее согласие по этому вопросу было достигнуто, Антон позвонил своему командиру и попросил, чтобы Иван Семенович выписал ему проездные документы и привез их и отпускные деньги домой. Прошло еще два дня. Иван Семенович не появлялся.
– Видно, опять не дадут спокойно отгулять отпуск, – обреченно подумал Антон. В дверь постучали.
– Наконец-то, – воскликнул он, когда в дверном проеме возник Иван Семенович. Всегда жизнерадостный, искрящийся юмором, сегодня он выглядел уставшим и каким-то потерянным. Антон задумался. Он знал, что Иван Семенович почти не пьет. Лишь иногда за компанию может опрокинуть рюмку-другую.
– Что случилось, Иван Семенович? Что такой кислый?
– Товарищ командир, мы пропали, нам с Вами грозит арест за хищение в особо крупных размерах, – трясущимися губами без всякого политеса начал он.
– Вы шутите или решили меня перед отпуском разыграть? Какие хищения, да еще в особо крупных, если мы с тобой и в мелких-то себе отказывали? А кроме нас с тобой расхищать было некому.
– 18 тысяч долларов, – все тем же убитым голосом продолжил он и схватился за голову. Теперь до Антона дошло, что начальник продовольственной службы корабля не шутит.
– Иван Семенович, проходите на кухню, мы сейчас с Вами попьем чайку, а Вы мне все подробно расскажете.
Иван не противился и заметно приободрился.
– На второй день после Вашего отъезда приехала ревизионная комиссия из тыла КЧФ. Забрали все отчетные документы. Три дня с ними возились и вот сегодня объявили, что у нас недостача в особо крупных размерах. Юрий Михайлович в ярости. Он приказал Вам немедленно прибыть на корабль, – все так же подавленно сказал он.
– Ну, в данном случае командир мог и не приказывать. Только Ваш вид говорит о том, что пора трубить «поход». Не переживайте Иван Семенович, отобьемся мы от этих тыловых крыс.
Зная коварный характер проверяющих особенно там, где пахнет деньгами, с первого дня пребывания за границей Антон держал под личным контролем все операции, связанные с расходом валюты. Больше того, как ни противились снабженцы разных закордонных фирм и как не доказывали, что при оформлении сделок достаточно двух экземпляров фактур, он неукоснительно требовал от них три. Один экземпляр шел в консульство, другой в дело, а третий он оставлял себе. Вот и сегодня третий экземпляр всех заграничных сделок лежал у него в сейфе.
Приехали в расположение бригады. Не заходя на корабль, Антон вместе с Иваном Семеновичем зашел на береговую базу. Председатель ревизионной комиссии, майор Тимонин, уже готовился к отъезду. Антон представился и попросил предъявить ему документы в полном комплекте, чтобы лично с ними ознакомиться и подписать, если все подтвердится, или написать свое особое мнение.
– Документы у начальника продовольственной службы береговой базы. У меня только текст заключения ревизионной комиссии, - сообщил майор Тимонин, когда, Антон попросил у него документы .
– Тогда пойдемте на береговую базу, к начпроду, – сказал Антон. - Я лично хочу проверить результаты Вашей проверки.
– Начпрод уехал в командировку, вернется через три дня, – «обрадовали» их на береговой базе.
– Ну что ж, тогда вернемся к первоисточникам, – со вздохом сказал Антон. – Товарищ майор, у меня есть свой экземпляр фактур. Я предлагаю Вам проехать на БДК. Там мы путем несложных расчетов за 10 минут проверим, сходятся ли мои и Ваши подсчеты.
Майор нехотя согласился. Услышав о третьем экземпляре, Иван Семенович воспарял духом. Прибыли на БДК. Антон достал из сейфа фактуры, чистый лист бумаги, разграфил его и начал аккуратно выписывать туда суммы и даты из фактур. Когда вместе с майором они подбили результат, сумма, полученная от этих расчетов, отличалась ровнехонько на 18 тысяч долларов от той, что была показана в отчете.
– Так, где же Ваша недостача, товарищ майор?
– Ничего не понимаю, – ухватился тот пятерней за лицо. – Ведь подсчетами занимался опытный специалист.
– Все дело в том, что ваш «опытный специалист», наверное, был двоечником по английскому языку, – улыбаясь, сказал Антон.
– А причем здесь английский язык? – возмутился майор.
– А при том. В нашей бухгалтерии дробные числа отделяются от целых запятой, а в английской – точкой. А запятой у них отделяется каждое трехзначное число. Вот ваш «опытный специалист» и превращал тысячи долларов в центы. Вот у него и получалось, что машина апельсинов с пятью тоннами фруктов на борту стоит 1,5 доллара вместо полутора тысяч долларов.
– Ну, старпом, с тебя коньяк, – воскликнул майор. – Это ж надо, а как же это я не допер.
– Да, наверное, тоже был двоечником. Так что коньяк с тебя. Пошли к командиру!
Пообщавшись с командиром, майор переделал акт. Антон подписал его и уехал в отпуск. Иван Семенович был «на седьмом небе». Злые языки говорят даже, что в тот день видели Ивана Семеновича в нетрезвом виде.
*ОУС- отдел устройства службы при штабе флота.