Перед мрачным и одиноко возвышающимся на все свои девять этажей Экипажем у нас полукругом располагались скамейки, а перед ними стояла массивная железная урна. Данное место было священным для некоторых моих товарищей и именовалось попросту "курилкой". Это был местный алтарь поглощающих сигаретный дым, где курсанты беззаботно травили себя никотином.
Когда же погода совсем зажимала в морозные тиски неудержимое курсантское желание выйти покурить, то курили прямо в ротах. Бывало, утром зайдешь в гальюн, а там мало того, что все гнезда (то есть туалетные кабинки) заняты, так еще и накурено до такой степени, что глаза режет. Ребята у нас специально смолили с закрытыми окнами. Наверное, чтобы дым проник во все их интеллектуальные места. Вошел в гармонию с внутренней средой организма, так сказать.
Стоит также отметить то, что курение в расположении было категорически запрещено. Офицеры строго наказывали тех, кто попадался им с сигаретой. По-крайней мере те офицеры, которые не признавали курение в помещении.
Был у нас такой курсант на I курсе в группе будущих судоводителей, звали его Витя. Страстный почитатель никотина. Однажды он, находясь в помещении туалета, решил закурить, как делал и до этого. Ничего сверхъестественного, ведь остальные тоже курят в роте (так мыслит большинство первокурсников). Только он сжал сигарету губами, только шаркнул зажигалкой, только настроился на совокупление с сигаретой, которой его угостил одногруппник, как в гальюн зашел командир роты дядя Миша. А командир у нас не курил. Совсем не курил. И тут еще очень важно упомянуть о крутом нраве и взрывном характере Михаила Владимировича. Мы как-то рассуждали с ребятами, что если дать ему в руки автомат Калашникова, то курящих в училище станет на порядок меньше.
- Куришь, да? Ползунок ты недоделанный! - сказал командир остолбеневшему курсанту. После этих слов можно было наблюдать, как у Витеньки нашего обреченно падает сигарета, а глаза резко увеличиваются в диаметре, превышая всевозможные пределы. Он был обречен.
Не спасла тогда курсанта смекалка будущего судоводителя, он даже не успел толком понять, что случилось. Дядя Миша просто отделал его вырванным стульчаком от унитаза. А происходило это уникальное по исполнению действо вперемешку с такими несусветными матами, что у дневального, стоявшего на посту и все это слышавшего, просто заложило уши. В общем, после этого случая Витя курил только в специально отведенных местах.