Перед ним висел едва охладевший труп в полосатом костюме, уже без признаков жизни в глазах, и на искаженном маской смерти наступившей в результате асфиксии, лице. Место на теле висельника, которое первым указывает на то, что душа уже оставила тело, выделялось бледно желтым пятном, все линии изгладились.
Возле трупа стоял некто, облачённый во всё чёрное.- Приветствую древних.- сказал он, обращаясь к Адепту.
- Кем интересуешься.- деликатно спросил Адепт, не удивившийся появлению в подвале того, с кем говорил.
- Не им конечно, с ним уж решено.- в стиле Шекспировой, сонетной форме, ответил визави.
- Так кем же? Если нас тут только двое.
Что, правда, первый на пути уже в беду.- в том же духе промолвил Адепт.
Некто вновь начал говорить, продолжая изъясняться рифмой.
- Моя стихия, отраслью конечно.
И тем, что происходит здесь в саду.
Ведь сам сказал, что слово резонансно.
Ну а поэт, то Бог и слово, неким на беду.
И я люблю, вот так вот, без запретов.
Послушать, слов изящных череду,
По миловаться глубиной и смыслом слога.
И образом причудливым в кругу,
Под твердью возрождающим стремленья,
Ввергающим в духовную борьбу,
Всех тех, кто избран, слышать без сомненья.
Времён последних горнюю трубу.- ненадолго умолк и вновь заговорил.
- Мои ведь только матом пару слов,
И те между собою не в согласье.
Как только попаду в свою среду,
Так тошно и противно в одночасье.
Не знаю, как я мог вступить в игру,
С тем, у кого в колоде только счастье.
Но так случилось и моя судьба,
Разруха, горе и ненастье.
Везде где злоба, льётся кровь,
Там я в игре, в надежде отыграться.
А счастье снова выше, надо мной,
Ему вообще, не надобно, сражаться.
И мне приходиться с усердием стараться,
Выискивая разные удобные места,
Где представится возможность, вновь ввязаться,
Да так, чтоб не замеченным остаться.
Туда, где разгулялся род людской,
Взъерошенный извечною игрой.
Ища возможность чувствам разыграться,
И мне на масть,во власть греха предаться.
Ещё раз, утверждая образ мой.
Ведь, даже кто партнирует с судьбой,
Не знает, что когда пойдёт под бой.
Что правда, тот кто тасовал, не сделал сбой.
Но я когда тасую, дорогой,
Коль попадёт колода, в жанр мой.
Мне нужен кто-то, справа под рукой,
Хотя я вольт кручу, pardon, и левою ногой
Одна в одну, два раза понизу пустить.
Я мастерски способен прислужить,
Тому, кто увлечён игрой с судьбой.
В природный, древний способ свой.
И это право, стоило б ценить,
Не за гроши я предлагаю сделку заключить.
Увидевший раздачу пред собой,
В восторге обретает всё с лихвой.
Теперь подумай, выбор пред тобой.
Такой партнёр в игре не шутка милый мой.
Я даже тем, кто страстно ищет связь со мной,
Не предлагаю долю, равною ценой.
Пошиб я уважаю, и почин большой.
И не считай что я лишь, хитрый, или злой.
В моей природе дерзкой, свой покой,
И почитать бесстрастных, твёрдый принцип мой.
Ведь я когда-то тоже, в лучший век другой,
С Предвечным восседал, под правою Его рукой.
И ты представь, каким искусным будет этот бой,
Коль мы партнировать подвяжемся с тобой.
Тут стоит оценить, какую цену с урожая,
Беспечно и шутливо с вечностью играя.
Мы обретём, плечо друг другу подставляя
И по большому счёту, ничего при этом не теряя.
Всего лишь мнимый ключ, к замку дверей неведомого рая,
Который ищут тут, гораздо меньше караван-сарая.
На пёстром рынке бытия, где лучший зазывала я!
Да ты и сам не раз считал, красиво, гордо говоря,
Что этот мир, без полноценных наслаждений, тля.
Так стоит ли страдать, невидимую жизнь любя,
В то время как реальная, во всём вокруг тебя.
И отдаётся с неподдельной страстью,всю даря себя.
Ну что тебе чужих овец заботливо считая,
Метать пред свиньями драгие жемчуга.
Которые растопчут всё, в грязи святое попирая,
Лишь на живот и алчный страх надежды возлагая.
Насытившись, свою надменную гордыню упояя,
Все развернутся против, злобной завистью сгорая.
С порочной корыстью смешать дела твои желая.
Не лучше ли любить, холить лишь самого себя,
Ведь ОН сказал, любовь во всём суть бытия.
Зачем же сотворённым существом пренебрегая,
Небрежно, непременно отвергаешь ты меня.
Поверь душой, таких как ты, люблю и я!
Пером кровавым на страницах бытия,
Свой подчерк твёрдый зря не оставляешь.
Тебе бы классику и лирику высокую писать,
А ты, надменных, пошлой прозой забавляешь.
И с теми, чья цена лишь медный грош,
Кто знает только, дай, купи, иль продаёшь,
Собой, рискуя, в жертву душу отдаёшь.
Не ведая, когда и что себе найдёшь,
Не рассуждая, в будущем, куда ты попадёшь.
Где и какое покровительство высокое найдёшь,
Быть может дальше, вовсе пропадёшь,
Мои услуги дерзновенно отвергая.
Некто затих, внимательно, вопросительным взглядом посмотрел на Адепта и саркастически улыбнулся. Тот в свою очередь заговорил, не нарушая, избранной ими манеры и формы изъяснятся.
- Как сладостно поёт о дерзкой, величавой жизни, ещё к тому ж и без утрат,
Обряжённый с виду ладно, подъезжая при парадно, ненасытной смерти сват.
Подумать можно, ты мой липший, верный друг, такой себе салют, виват камрад,
Иль любящий безумно, искушённый и умнейший, много старший кровный брат.
Ведущий к счастью, потайной стезёю, только как не странно, на пылающий закат,
Помимо, затворённых Богом, до зачатья жизни вечной в тварных, райских врат.
Что, на востоке, растворились для Христом спасённых, все посланцы Бога говорят.
С заботою нежнейшею суля, но тоном гневным, схожим на воинственный набат,
Всенепременно, несомненно, и из всех надёжнейший, похожий на шабат.
К гармонии и благоденствию утраченным, бес хлопотный, счастливейший возврат.
Лишь согласись и непременно, даже пусть душой не чист, и злодеяньем черноват,
Ты будешь сказочно удачлив, славен изобилием, и словно Соломон, не меряно богат.
А не пойдёшь, то безрассудно пропадёшь, живя безрадостно, как будто бы в прокат,
И всё сложиться в кривду, беспредельно глупо, в общем, в целом, невпопад.
Но, недопонял меня, льстиво словый, хитро мудрый, наидревнейший в мире кат,
Скупивший для мамоны много душ пропащих, алчный, фанатичный нумизмат.
Что страстью насаждает грех, чтоб представить в свете, на творенья компромат,
Да и разит лукавством, твой заманчивый, но лишь в преддверье ада променад.
По лезвию меча, сталного, вряд ли кто, входил да и войдёт, в эдемский сад.
Иль при дворе гиеновом, у злого духа, как обычно, сильно поджимает срок,
И неким безрассудным, не к чему держатся правил свыше, и, похоже, невдомёк.
Что Дух Святой, ещё в миру царит, изобличая просветленьем необузданный порок,
И до поры отмерянной, стесняет, предопределённый Всемогущим прежде, рок.
И тьме, всё поглотив царить, назначен свыше, но пока что не исполнен час и срок,
А также, что пока ещё есть те, кто хорошо усвоили Создателем дарованный урок,
Уразумевшие где длани благодати Горней, ну а что, пойдёт творениям, не впрок.
И ты пока не властен в коле бытия, на всех налаживать смертельный свой оброк,
Хоть и являешься у фатума, для, кой кого, безжалостный, погибели пророк........
................
В целом, долго можно было бы ещё продолжать посвящать интересующегося читателя в этот необычный диалог, слог, за слогом проливающий свет на суть, смысл, содержание и характер мистической стороны жизни, неразрывно связанной с метафизикой, поскольку беседа меж ними затянулась на некоторое время. Но, для того чтоб её описать в полной мере, потребуются дополнительные подробности, а это уже совершенно другая тема, и отдельная история.