Чем больше лет проходит с того дня, как был уничтожен институт НИЭКМИ, тем острее чувство потери, тем чаще я возвращаюсь в памяти к тем дням, когда он существовал. И хочется вновь и вновь говорить и писать об этом уникальном поистине храме науки, которому я отдал лучшие годы моей жизни. И мне очень хочется, чтобы память о нем осталась и после того, как уйду и я, чтобы вы, молодые, знали о нем, и гордились тем, на что были способны еще совсем недавно ваши соотечественники.
Я очень критически отношусь к власти большевиков, к их нелепой экономике, но во многом та система была парадоксальной, противоречивой и неоднозначной. Изобретение невозможно было внедрить в промышленность категорически, но СССР в год регистрировал изобретений больше, чем США. Свирепствовала политическая охранка, ежегодно лишались ученых степеней десятки молодых талантливых исследователей, но создавались по всей стране научно-исследовательские институты, в которые талантливая молодежь тщательно отбиралась, и им создавались все условия для творчества.
Большевизм при всей его шизофреничности никогда не был сторонником «экономики трубы», не в пример нынешним его уголовным отпрыскам, узурпировавшим власть в стране. Экономика СССР была уродливой, как и подобает плановой экономике, но она была диверсифицированной, т.е. индустриальной и разноотраслевой. Ученые были отгорожены от остального мира непроницаемым «Железным занавесом» с Карацупой и Джульбарсом на границах, не имели возможности не только конкурировать, но и просто контактировать со своими иностранными коллегами, но... – они творили!
Система НИИ была гениальным открытием. Пусть не все и не везде эти институты работали в полную мощь, но они не позволяли потерять инженерную традицию. Если мерить долларами, советская наука была неэффективной, но она была как хорошо ухоженный автомат всегда готова к бою. И именно этим и объясняются неповторимые успехи СССР в освоении космоса, ядерных технологиях и многом другом, что мы и до сих пор используем. Благодаря НИИ сохранялись традиции российского инженерства, ныне безвозвратно утерянные.
В немалой степени эти научные резервации препятствовали и быдлоидному вырождению народа, сохраняя и развивая интеллектуальную страту общества. Они, как бы помягче выразиться, процесс вырождения притормаживали. А сейчас он не сдерживается ничем. Наверное, большевики испытывали некоторый дискомфорт, желая с одной стороны создать гомосоветикуса, а с другой понимая, что человек-винтик не совсем пригоден для науки, без которой не будет и всех этих достижений в космосе и т.п.
Мне приходилось слышать мнение, что НИИ были пережитком совка, а на Западе их-де нет. Это не правда. Они там есть, только называются по-другому. Это исследовательские центры с финансированием или от государства, как в СССР, или от концернов. Разница только в том, что на Западе никогда не прерывалась история науки и инженерства, а у нас ее прервали. Пришедшие к власти мелкие прохвосты о будущем не думали, они перестали финансировать НИИ, чтобы уменьшить государственные расходы, и тем самым плотнее набить собственные карманы, только и всего.
В НИЭКМИ я поступил в 1971 году, а до того я работал в СКБ КОО, затем учился в аспирантуре в Москве, а после защиты диссертации отработал срок в Херсонском филиале Одесского технологического института. Профессия преподавателя меня увлекала, но после лишения меня ученой степени в 1970 году мне пришлось вернуться на родину.
Где-то полгода проработал на своей прежней должности в СКБ, а потом мне предложили должность зав.лабораторией в НИЭМИ. Так я оказался в этом поистине уникальном собрании гениев. По-другому назвать моих тогдашних товарищей не могу. Это были таланты высшей пробы.
Я поражался их способности в деталях видеть то, чего еще нет. Впервые с этим даром я столкнулся еще в СКБ, но тут были не только конструктора, но и люди иных специальностей: технологи, математики, дизайнеры, - и все с таким развитым воображением!
Институт формально создавался под задачу совершенствования текстильного отделочного оборудования, но очень скоро стал интеллектуальным центром, рождавшим задачи самостоятельно, развивая многопрофильные поисковые исследования. Отмечая эту особенность, я сейчас понимаю, что именно так и должна работать наука. Ее нельзя зажать в рамки и шоры, - она свободна, или ее нет.
Институт занимал лидирующие позиции в изучении и практическом применении вакуума, высоких давлений, физики и химии низкотемпературной плазмы, кварцевых резонаторов, тепломассообмена, энергоэффективности и многих других теоретических и прикладных научных дисциплин.
Примерно так же рассчитывают работать в Сколкове, но, похоже, там дальше разговоров дело не пошло. И причина проста как ясный день: это еще можно было сделать в 90-е, когда были еще живы НИИ, они могли бы обеспечить плавную сменяемость поколений в науке. А сейчас цепь прервалась, и кадров нет и не будет: выродились ВУЗы, вместо заводов торговые центры.
Потому что только человек, ни дня не работавший в науке, может путать выпускника ВУЗа с инженером. Инженером нужно быть не только по записи в дипломе, но и по навыкам, традиции, преемственности. А всего этого теперь нет. Мы шли к звездам через тернии, а сейчас остались только эти самые колючие заросли, а до звезд… как до звезд.
…НИЭКМИ, Научно-исследовательский экспериментально-конструкторский машиностроительный институт, был, на мой взгляд, вершиной российской инженерно-технической мысли. Ни до него, ни после него, ничего подобного не было. И я счастлив, что и мой вклад в этом есть.
Валентин Спицин.