-Лекция закончена. Всем спасибо. Все свободны. Список распределения студентов по преподавателям, для написания курсового проекта, буден вывешен в перерыве на доске объявлений кафедры. Удачной вам сессии, товарищи студенты!
Сергеева не сразу проснулась. Рука, подпиравшая ее отяжелевшую голову, занемела и неприятно побаливала.
За те полгода, пока пришлось посещать эти лекции по сопромату, Сергеева научилась спать сидя и незаметно для окружающих.
Не так что бы улечься головой на парту, или клевать носом, постоянно падая в проход. Нет. Она научилась контролировать себя рукой. Глаза полузакрыты, лицо в полоборота к окну, а лучше к стене. Тут важно было еще придти чуть пораньше и занять удобное место. Подальше от преподавателя и ближе к краю аудитории.
Совсем не ходить было нельзя. Кафедра сопромата отличалась особо жестким конролированием посещаемости. Могли и перекличку устроить.
Но и слушать, а тем более записывать этот бред, Сергеевой было не под силу.
Теперь предстояло написать и защитить курсовой проект. По сопромату.
Рассчет крутящих моментов чего-то там. Построение эпюры тени бохзнаетчего. И как итог вычерчивание какого-то вала в какой-то проекции на трех ватмантских листах. Тушью.
У доски объявлений собралась читающая списки толпа. Все боялись попасть к доценту по фамилии Кулик. Потому что у доцента Кулика защититься с первого раза не удавалось никому. И со второго тоже. Некоторым удавалось с третьего. А на четвертом уже кончалась зачетная сессия. А с ней исчезала и перспектива получения стипендии.
Что, понятно, не могло вдохновлять и радовать советского студента, весело живущего только от сессии до сессии.
"Посмотри там, у кого Сергеева?"- спросила Сергеева у самой высокой спины, загораживающей списки.
"Таак, Сергеева... Кулик!"- было ей ответом.
"Ну что ж. Значит настала пора серьезных испытаний."- решила Сергеева и пошла на следующую пару досыпать.
На самом деле, пора серьезных испытаний настала еще вчера. Когда молодой муж Сергеевой, с которым они счастливо поженились почти три года тому назад по великой и страстной любви и сразу же родили младенца мужского пола, вдруг сказал Сергеевой что очень устал и что их брак был ошибкой.
Сергеева решила что подумает об этом завтра и легла спать. Не потому что была настолько черства и безразлична к судьбе своего брака, а просто потому что спать очень хотелось.
Сергеевой в эту зиму вообще постоянно хотелось спать. А еще есть.
Но как то не складывалось.
Время и деньги. Этого Сергеевой постоянно не хватало. Малыш подрастал и ему постоянно требовалось. И ее время. И ее деньги.
А стипендия сорок рублей. Из которых двенадцать стоила жировка в ясли.
А в сутках двадцать четыре часа. Из которых семь надо было находиться на лекциях, четыре использовать на самоподготовку, а еще стирать, готовить, ходить за продуктами и гулять с ребенком.
Поэтому на сне и фруктах Сергеева экономила.
Кто-нибудь пробовал сонным и голодным начертить и рассчитать курсовую по сопромату? При условии что все предшествующие тому лекции он проспал.
Сергеева решила что она будет первой. И не отгадала.
Доцент Кулик, неопределенного пола и возраста, с совершенно лысой головой в рыжих пятнах и зловонным дыханием, сказал ей что не на того она напала, перечеркнул ее чертеж красным карандашем и предложил придти через неделю.
А дома уставший муж сказал Сергеевой, что деньги у них закончились. Потому что он выкупил книги, о которых давно мечтал. Три тома БСЭ. И это прекрасные вложения. На века. Детям в наследство и все такое.
Сергеева ему возразила про жировку, но в это время малыш зачем-то схватился ручкой за кварцевый нагреватель ( в общежитии плохо топили) и зашелся в страшном крике.
Хорошо что в холле общежития был пост медсестры. И она была на месте. Рану быстро обработали и выписали Сергеевой рецепт антисептической мази.
Она заняла у соседей три рубля и поехала в аптеку.
Поэтому вопрос про ошибку и брак сам собой отвалился. Не до того.
Когда через неделю Кулик, ничего не объясняя, демонстративно опять перечеркнул ватман красным, Сергеева почувствовала дурноту. И острое желание. Ударить тубусом по лысой голове. Молча и ничего не говоря. Но сдержалась.
А дома нет. Не сдержалась. Напекла на ужин блинов из блинной муки и воды. И сказала мужу все, что о нем думает.
Муж ушел ночевать к друзьям. А Сергеева села чертить курсовую.
Неделя, отпущенная доцентом Куликом на переделывание проекта, прошла высоко продуктивно, как говорили тогда по радио.
Сергеева училась, возила сына на перевязки в поликлинику, пешком ходила в институт.
Не потому пешком ходила, чтобы поправить здоровье или там похудеть, а потому что деньги на билет жалела. Вернее их не было. Совсем.
И вот наступил час ЧЕ. Так тогда все говорили. Час ЧЕ. Сергеева не знала, что это за час, но тоже говорила. Ей эта фигура речи нравилась.
А означало сие, что если сегодня после обеда Сергеева не защищает курсовую, то стипендии ей не видать. Как не видать и оплаты жировки в ясли.
А там и все окончание института с неминуемым светлым будущим летит под откос.
Поэтому спала Сергеева сегодня мало. И шла оттого очень медленно. По причине холода и гололеда скорее. А может сил уже не было.
А за ней трактор с подметалкой. Тротуар от снега метет. Бибикает.
Сергеева в сугроб на обочине посторонилась. Стоит. Ждет.
Вдруг из под метлы или щетки тракторной( уж как там она называется?) под ноги Сергеевой летит червонец. Десять рублей.
Она машинально нагибается и поднимает.
Потом летит второй.
Потом третий.
Потом четвертый.
Сергеева тут уже из оцепенения очнулась, шагу то прибавила, трактор почти дагнала. Под щетку ту внимательно смотрит...
Но нет. Хватит. Сорок рублей.
К тому времени как раз столько Сергеева уже была должна по соседям в общежитии.
Уровнялось значит. Приятно.
Когда подошла к институту, поняла что опаздывает. А когда увидела идущих навстречу одногруппников, с которыми должна была вместе защищаться, совсем приуныла.
-Сергеева! Че ты опаздываешь? Беги скорее на кафедру! Там Жорик всем защиту автоматом ставит!
- У меня не Жорик, у меня Кулик!
-Так Кулик заболел. Больничный до конца месяца взял. Всех наших к Жорику перевели. А ему неохота возиться. Всем зачеты пишет.
Через полчаса Сергеева опять вышла на заснеженный тротуар перед зданием института. Взгляд автоматически обшарил сугробы.
Из репродуктора на стобе доносилось
" Если тебе почему то взгрустнется,
если в твой дом постучится беда,
если судьба от тебя отвернется,
песенку эту припомни тогда..."
И Сергеева легко прибавила шагу. Ей было хорошо и покойно.
Все удастся. Все решится. Она молода и сильна. Весь мир за нее. Ей помогут. Институт она закончит. Мальчик поправится. Муж...
Муж отдохнет, повзрослеет и вернется. Если захочет. А не захочет, то не известно кому повезло!
Эх, Рулате, Рулате, Рулате, Рула....