Глава 70. Совет Мудрецов

Рая Жигалина
Предыдущая глава здесь: http://www.proza.ru/2013/01/21/1148

Всю ночь мне снились не события прошедшего дня, как я ожидала, а мой мир – родители, приятели, однокурсники... Мне снились подруги, Валерка с пацанами, злосчастная сауна...
Вот я исчезаю в чёрном бассейне, и Валерка бросается меня спасать... Вслед бросается Павлик, понимая, что шуткой или розыгрышем тут и не пахнет... Тома орёт, Алиска бежит к работникам сауны, чтобы спустили воду из бассейна, Вадик звонит в милицию... Приезжают менты, начинают расследование... Никто не может поверить, что я бесследно исчезла на глазах у пяти человек. Мои друзья в шоке...
Проходит три дня. Меня всё нет. Валерка в растерянности, родители в трауре. Подают официальное заявление в милицию. Звонят по больницам и моргам...
Проходит ещё несколько дней. Валерка в отчаянии. Тома идёт к гадалке, и та говорит ей о том, что я всё ещё жива. Практичная Алиска поднимает Тамару на смех за её суеверия, а сама уже начинает подбивать клинья под Валерку, потому что ей кажется, будто он – парень более перспективный, чем её Вадим. Тома догадывается об этом, осуждает её планы, подруги ссорятся между собой. По инерции ссорятся и парни...

В общем, вот такой дурдом мне снился! И я не знала: то ли это происходило на самом деле, пока я бродила по стране потомков ящериц, то ли опять разыгралась моя фантазия... Однако эти сновидения надолго оставили во мне неприятный осадок, и я даже проснулась чуть свет, как будто меня кто толкнул под бок.

Я долго лежала, ни о чём не думая... Обрывки мыслей хаотично носились в моей голове...
Черноглазый юноша безмятежно спал рядом, уткнувшись лицом в подушку. Мне было хорошо с ним, и если выбора не будет – я буду счастлива стать его женой, пусть даже не единственной.

Но то, что мне приснилось, вызывало досаду: что в действительности случилось в моём мире за эти неполные десять дней? Неужели наша многолетняя дружба с девчонками могла дать трещину сразу после моего исчезновения?

Наконец, мне надоело тупое безделье. Я соскочила с кровати, подошла к окну и выглянула на улицу. Небо было светлым, а на востоке, за противоположной стороной города-дворца, полыхала заря. Возможно, скоро я увижу и солнце. Значит, до Совета Мудрецов (до «суда») осталось не так уж много времени. А я так ничего и не решила.
В комнатах было прохладно, но я не стала нагревать трением «обогреватели» из юмахора, а просто юркнула обратно в постель, под шёлковые простыни и мягкое меховое покрывало. И наверно невзначай потревожила Мио, потому что он открыл глаза и, ласково улыбаясь, взял меня за руку.

- Привет! Хорошо отдохнул? – негромко спросила я.

- Да. Впервые за много дней выспался! – ответил он и тоже задал вопрос: – А тебе удалось поразмыслить?

- Нет, я тоже уснула... – виновато сказала я. – Решила, что утро вечера мудренее... Ну, в смысле, что утром лучше думается! – тут же пояснила я. – Но и сейчас что-то не думается... Я ведь не знаю, что будет на Совете. Мне кажется, что вряд ли вообще кто-то спросит моё мнение... Может, поэтому лучше не загадывать?

- Спросят! Всегда спрашивают! Даже если в итоге решат по-своему, не приняв к сведению твои высказывания... Так ты, значит, примешь решение в последний момент? – спросил Миораш.

- Да. Как подскажет сердце. Потому что умом эту задачу решить невозможно! – погрустнела я. – Но на всякий случай лучше заранее попрощаться, чтобы не делать это при всех...

- Не хочу прощаться! – дрогнувшим голосом воскликнул Мио и обнял меня.

- Мы и не будем прощаться в прямом смысле этого слова! – сморгнув слёзы, сказала я. – Просто обещай не тосковать по мне, если я уйду! Я ведь уйду не в страну предков, а в свой мир – туда, где мой дом и привычный уклад жизни, где у меня есть родственники, друзья... Мне будет тебя не хватать, но я не буду несчастной! И ты обещай, что постараешься быть счастливым! Обещаешь?

- Э – то! – торжественно поклялся Мио по-фиорски. – Обещаю! Обещаю постараться! – грустно улыбнулся он.

- Всё будет хорошо, милый! Вот увидишь! – зажмурившись, чтоб остановить слёзы, сказала я.

- Не плачь, светлая девочка! Я понимаю, как тяжело стоять на распутье... Но, может, мудрецы сами решат, как лучше? Иногда ведь легче смириться с чужим решением, чем бояться ошибиться в выборе...

- Может быть... – сказала я, но сама всё больше склонялась к мысли, что мне безумно хочется домой!

По крайней мере, дома мне не надо будет каждый свой поступок совершать с оглядкой на какие-то правила, непонятные мне законы. Я смогу спокойно шляться с подружками по магазинам, хохотать до упаду над глупыми шутками, петь, танцевать и плакать, не думая о том, что кому-то это может показаться странным. Мне не придётся брезгливо шарахаться от насекомых в тарелке, не придётся соблюдать чужие традиции, взвешивать каждое слово и каждую мысль, ходить в одежде, которая мне не по вкусу. И самое главное – я не буду после каждой ночи любви ходить с расцарапанной кожей и полгода трястись, боясь забеременеть. Правда, первые полгода всё же поволноваться придётся: неизвестно ведь, какое потомство можно мне ждать от существа, столь отличного от человека?

Хотя возможно, я вполне смогла бы прижиться и в этом мире... Но не буду строить никаких планов, пока не услышу, что скажут мне мудрецы! А я надеялась на справедливое решение.
Мне теперь уже не казалось, что мудрецы могут причинить мне какой-то вред. Фиоры ведь совсем не похожи на кровожадных серпентоидов, которым зрелище моей казни доставило бы удовольствие. Да и если бы мудрецы хотели быстро от меня избавиться – им не обязательно было поручать Мио тащить меня в такую даль. Гораздо проще было бы подсунуть мне какое-нибудь отравленное зелье, и дело с концом.
Поэтому я считала, что мою судьбу могут решить двумя способами: либо отправить меня домой, если у них хватит на это сил и способностей, либо оставить меня здесь на поруки Мио, с условием, что я должна буду перенять все местные традиции. И я очень надеялась, что каких-либо других неприятных сюрпризов не будет.

- Ну что... Вставай, Светик! Одевайся! Нас ждут...

- Уже?! – удивилась я. – А откуда ты знаешь?

- Совет начинается, когда солнце освещает верхние окна.

Я встала и снова подошла к окну, чтобы выглянуть за плотный занавес на улицу. Миораш, как обычно, оказался прав: бледно-оранжевое дневное светило уже на четверть поднялось выше противоположной стены. Я невольно залюбовалась Лимой и полусонным утренним городом-дворцом. После ночного праздника никто не спешил выходить на площадь, и странно было, что Совет Мудрецов собирается в такую рань.
А ещё я подумала о том, что в летнюю пору солнце наверняка освещает столбы и парапеты из юмахора. Так что, возможно, избежать излишнего нагревания помещений фиоры пытаются с помощью специальных чехлов, которыми закрывают «лунный камень» от прямых солнечных лучей.
Я хотела спросить об этом у Мио, но не стала, решив, что моё предположение верное. Да и какая, в конце концов, мне разница? Вот если останусь я здесь – тогда и буду досконально
изучать этот мир...

- Одевайся, Светик! – повторил Миораш, который был уже полностью одет.

- Не хочу... – вздохнула я. – В чём пришла – в том и уйду!

И я не стала брать ни вещи, ни сумку, только замоталась в золотистое триединое полотно, словно в банную простыню. И слегка пробежала гребнем по волосам.

- Всё! Я готова! – ещё раз вздохнув, заявила я.

Мио обречённо-грустным взглядом посмотрел на меня, но не стал возражать против моего минимального облачения. Он крепко взял меня за руку и повёл прочь из своей уютной квартирки. В этот раз я уже спокойно прошла сквозь стену голубого света. Странно, что я не заметила, когда исчезли три лишних слоя разноцветной светящейся защиты от посторонних глаз и ушей. Вроде они были всего минуту назад!

В огромных анфиладах парадных залов тоже царила прохлада, и мои босые ноги быстро замёрзли. Но Мио вдруг остановился, поднял меня и понёс на руках – так, как вчера мокрый после ритуального купания юноша-фиор нёс свою девушку. Может, Миорашу и было тяжело, но он и виду не показал! Словно его силы удвоились, удесятерились после ночи любви. А мне было безумно приятно в эти последние минуты обнимать его за шею и смотреть на него, стараясь навсегда запечатлеть в памяти его образ...
Наконец, мы дошли до лестницы, ведущей на пол-этажа вверх. Мио поставил меня на ноги и снова взял мою руку своей жёсткой ладошкой. Мы взошли по лестнице, прошли через небольшую круглую комнатку и очутились перед аркой, загороженной стеной мерцающего света – белого, как мне показалось.

- Не бойся! – с печальной улыбкой подбодрил меня Миораш.

Я вздохнула и, собравшись с духом, шагнула вместе со своим фиором в этот свет. Но оказалось, что свет совсем не белый! Мы словно шли сквозь радугу, и полоса каждого цвета была с полметра толщиной. Только цвета расположены были немного не так, как в земной радуге. Сначала тут был фиолетовый цвет, потом – лиловый, розовый, красный... А дальше – по порядку: оранжевый, жёлтый, зелёный и голубой.
Каждый цвет вызывал разные ощущения – от холода и тревоги до тепла и приятной расслабленности. Но я старалась не думать об этом, и с облегчением вздохнула, когда этот сверхмощный защитный купол остался позади.

Мне казалось, что впереди меня ждёт гораздо более страшное испытание, чем все мои предыдущие приключения. И я бы в панике наверняка умчалась куда-нибудь подальше, если бы рядом не было Мио. С его поддержкой мне было немного спокойнее, хотя я всё равно вся дрожала то ли от страха, то ли от холода.

- Не бойся! – ещё раз мысленно сказал Мио и провёл меня сквозь очередную арку.

Теперь мы оказались в круглом, не очень большом зале, с двойным куполообразным потолком, словно на крыше была ещё башенка. И сквозь окна этой башенки в зал проникали солнечные лучи.
Вдоль стен, словно в цирке, ярусами шли ступени, на которых сидели Мудрецы. Много, человек семьдесят, в том числе и женщины (значит, прав был Бран, когда говорил, что в политике участвуют и женщины).

Здесь были серьёзные взрослые фиоры в традиционной, но обильно украшенной драгоценными камнями одежде и в шёлковых накидках, небрежно наброшенных на плечи. Были также и пепельноволосые эскулы в диадемах и разноцветных тогах. Причём эскулов здесь было не меньше половины, как будто они нарочно слетелись со всех концов Тории, чтобы поучаствовать в суде над чужеземкой.

Мы стояли спиной к входу, а прямо напротив нас я заметила на возвышении у стены какое-то странное устройство типа весов со стеклянными чашами. Сверху над чашами висели перевёрнутые сосуды, наполненные камнями: прозрачными синими и матовыми белыми, которые почему-то не высыпались. А перед этими весами, на ступень ниже, стоял овальный стол с множеством широких пиал.
«Арена» была устлана тёмно-зелёным полярным мхом. В середине «арены» был большой круг, чуть выступающий над остальной поверхностью, на котором вставками из разноцветного камня был изображён какой-то странный рисунок, чем-то смахивающий на стрелки старинного компаса.

Мио подвёл меня почти вплотную к этому кругу, и потянул меня за руку вниз. Тогда я по его примеру опустилась на колени и села на собственные пятки, чуть склонив при этом голову. Странно, но кроме сумасшедшего волнения я испытывала ещё и любопытство. И я украдкой обвела всех присутствующих беглым, но внимательным взглядом, словно надеялась увидеть знакомые лица. И самое интересное, что мне это удалось!
Среди эскулов я сразу заметила женщину в голубой накидке, чья диадема теперь украшала мой лоб. Конечно, я попыталась молниеносным мысленным импульсом выразить ей своё почтение.
Здесь же, слева, на нижней ступеньке я увидела Виговея, опирающегося на посох. И обрадовалась. Значит, старик выздоровел и, воспользовавшись своими магическими способностями, вернулся в столицу раньше нас с Мио.

А на другой трибуне, как бы занимая главенствующую позицию, сидел красивый властный мужчина-фиор лет сорока на вид. Я сразу каким-то образом поняла, что это – не кто иной, как Нушао, отец Миораша.

По правую руку от него, чуть ниже, сидел Бранис. А за вождём сидели три женщины – его жёны. У одной из них было определённое внешнее сходство с Браном. Другая с такой тревогой и нежностью смотрела на Мио, что я догадалась: это – Миолана, мать моего приятеля. А третья жена вождя была не намного старше меня.
Пожалуй, эта женщина была единственной полукровкой в зале. Это была Линисато, обладающая даром предвидения, которая помогала Мио собираться в поход в страну наков. Я её сразу узнала, потому что она была очень похожа на своего брата Луксила. Да и у Тильо, её маленького сына, на лице сияли такие же ярко-голубые глаза. И третья жена вождя фиоров благосклонно смотрела на меня своими ультрамариновыми глазищами.
И я теперь поняла, почему ей дали такое имя – Линисато. Оно ведь означало не просто «утреннюю зарю», а «Весеннюю Утреннюю Зарю»! Потому что сато – это «весна», дословно: «обещание роста». А лини – «рождение дня» (так как ферни – «искра, рождение огня», а лиго – «цвет дня»).
Так вот, имя Линисаты полностью соответствовало её облику. Лицо у неё было намного светлее обычного серовато-смуглого оттенка кожи торов, а на её щеках играл нежный розовый румянец. И от этого молодая женщина действительно казалась свежей, будто долгожданная после долгой полярной ночи весенняя утренняя заря.
Интересно: могла ли она предвидеть, снаряжая Мио спасать Гордячку, что тому не удастся её спасти? Могла ли знать, что вместо этого Мио спасёт меня? Не знаю...

И я едва успела об этом подумать, как отец Миораша начал (или продолжил) заседание Совета Мудрецов, без всяких приветствий и церемоний обратившись к Мио.
Как я и предполагала, «разговор» шёл без помощи слов, мысленно, но так, что основные темы были понятны всем. Видимо, под радужным куполом было создано единое мысленное пространство.

Впрочем, мне казалось, что можно обмениваться и короткими импульсами, неслышимыми для остальных. По крайней мере – с теми, кто может и хочет настроиться с тобой на одну волну. Ведь поняла же меня жрица в голубой накидке! И Виговей неопределённо повёл бровями, явно заметив мою радость... Возможно, и Миораш обменялся с присутствующими знакомыми ему торами подобными приветствиями...

- Ты отправился в опасный поход, не соизволив спросить разрешения! – строго говорил сыну Нушао.

- Я виноват, отец! Я знал, что мои планы не получат одобрения. К тому же обстоятельства не позволяли мне медлить. Прости! – очень уважительно, но с достоинством, без всякого подобострастия, отвечал Мио.

- Тем не менее, нашлись торы, которые помогли тебе в этом! – воскликнул вождь, а Линисата виновато потупилась, и я догадалась, что речь идёт о ней.

- Да. Но они сделали это только по одной причине: они понимали, что я не смогу отказаться от своего похода, даже если бы мне запретили это делать! – гордо, но не заносчиво отвечал мой друг.

- Так нужно ли было подвергать свою жизнь такому риску? Достиг ли ты своей первоначальной цели, сын? – испытующе спросил вождь (как будто сам этого не знал!).

- Не достиг... Но поход не был бессмысленным! Он позволил мне приобрести бесценный опыт, новые знания...

- Значит, ты не признаёшь свой поступок глупым? – перебил сына Нушао.

- Нет! – помолчав, сказал Миораш. – Если бы можно было вернуться к началу событий, я поступил бы так же!

- Но ты ведь знаешь, что в наших кругах за такое безрассудство наказывают!

- Я готов к этому! – гордо сверкнул глазами Мио.

Нушао едва заметно повёл глазами, как бы отдавая мысленный приказ. Его старший сын, Бран, встал, подошёл к столу, на котором стояли чаши. Он взял со стола одну из пиал и подошёл к Мио.

В глазах у Браниса читалась чуть презрительная усмешка. Миораш не обратил на это внимания. Он выпустил ненадолго мою руку, снял с шеи шнурок с магическим амулетом, подержал его на ладони и быстро опустил его в чашу. Он и виду не подал, что ему жалко расставаться с серебристым цилиндриком, способным усилить его дар.

- Лишили тебя, брат, привилегий! – ехидно сказал Бран, намеренно с превосходством выставив напоказ свой амулет: тусклый металлический «свисток» чёрно-зелёной расцветки в форме когтя.

- Способ наказания выберем позже. Думаю, это никому не интересно... – властно произнес Нушао.

Не думаю, что вождь слышал издёвку старшего сына. И даже если слышал, то не счёл должным заострять на этом внимание, чтобы не обсуждать публично внутрисемейные проблемы.

- А я могу высказать просьбу? – сказал вдруг Мио и, получив разрешение от отца, заговорил: – Среди кочевников живёт мальчик с недюжинными способностями, Хор. Я невольно дал ему толчок в развитии. Но я знаю, что таким детям нужно находиться под присмотром наставников. Поэтому я взял на себя смелость поговорить с родителями мальчика по поводу его обучения...

- Мы вернёмся к этому вопросу потом! – несколько удивлённо перебил его вождь, как будто ждал, что Мио начнёт просить снисхождения для себя (или для меня...).

А я и хотела напомнить Мио про «будущего оружейника» Рийо, но не посмела. Не думаю, что мой приятель об этом забыл. Скорее всего, такие вопросы решаются проще, необязательно для этого собирать Совет. А о Хоре он упомянул, потому что сегодня ещё наверняка зайдёт о нём речь – значит, Мио просто заранее попытался предотвратить возможный нагоняй за очередной самовольный поступок...

Вчера Миораш говорил о своей готовности высказать Совету просьбу насчёт меня... И я не сомневалась, что даже моё желание покинуть Торию не помешает ему при необходимости за меня вступиться (хотя какой вообще ему смысл навлекать на себя лишний гнев?). Но пока он молчал. Значит, возможно, время для этого ещё не настало...

Но я вдруг поняла, что основную массу Мудрецов сюда привлекла именно я. Потому что до сих пор они сидели безучастно, как бы ожидая «основного блюда». А «непослушный сын» Мио был подан им в качестве закуски. И поскольку Нушао отложил разборки с Мио на более поздний срок – значит, теперь дошла очередь до меня...

Предчувствуя, что вождь обратится ко мне, я испуганно вцепилась в ладошку Миораша. У меня ещё сильнее участился пульс, а моё триединое полотно стало почти зелёным...

Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2013/01/23/2162