Нечаянно наткнулась в сети – решила, что это «Вино из одуванчиков» - но вижу, что нет, не читала раньше! Оказалось, что это одна из последних книг, написанных Брэдбери, и она завершает целую трилогию (!!!), начатую когда-то «Вином из одуванчиков». Теперь в планах «Лето, прощай!» - средняя часть трилогии. Оставлю ее на момент, когда будет трудно в жизни, или просто одиноко.
Брэдбери люблю, а «Марсианские хроники» и «451 по Фаренгейту» вообще очень люблю! Зато с «Вином из одуванчиков» у меня сложные отношения – когда-то, девочкой, взяла ее почитать (а фантастику тогда доставали с боем) – и была страшно разочарована: решительно никакой фантастики, занудные рассказы о мальчишках, их детских переживаниях, смешных и дурацких страхах… Бросила. И хорошо, что бросила! Это тогда была не моя книга!
Вернулась я к ней много лет спустя. И оценила все: очарование, мудрость, оптимизм, юмор!
Это сборники о крошечном выдуманном городишке Гринтауне, затерявшемся где-то на просторах Иллинойса, просто истории, которые случаются за долгие годы жизни с его жителями. Есть в литературе города, где мне хотелось бы побывать – так много людей я там знаю! Например, Элмвуд Спрингс из романов Фэнни Флэгг, или вот, Гринтаун.
Потрясающий рассказ о женщине, 40 лет не выходившей из дома и разрушившей крыльцо, потому что ее возлюбленный уехал, и способной к любви и прощению даже спустя 40 лет, и о мальчике, подарившем духи взрослой женщине, и пеклеванный хлеб мистера Уэллса, и акварельная любовь Энн и Боба, учительницы и ученика, и ужасная история Эгги-Лу и Клариссы, которые наперегонки хотели умереть, и старые сплетники, последнее удовольствие которых – посплетничать о смерти друзей и соседей, и водитель автобуса, влюбившийся в девушку с первого взгляда…
«…В каждом мужчине, даже если это ему невдомек, даже если мыслей таких нет, теплится образ женщины, которую ему суждено полюбить. Из чего сплетается ее образ — из всех мелодий, звучавших в его жизни, из всех деревьев, из друзей детства, — никто не рискнет сказать наверняка. Чьи у нее глаза: не его ли родной матери; чей подбородок: не двоюродной ли сестры, которая четверть века назад купалась с ним в озере, — никому не дано этого знать. Но почитай, каждый мужчина носит при себе этот портрет, словно медальон, словно перламутровую камею, но извлекает на свет редко, а после свадьбы даже не притрагивается, чтобы избежать сравнений. Не каждому случится встретить свою суженую, разве что промелькнет она в темноте кинотеатра, на страницах книги или где-нибудь на улице. Да и то после полуночи, когда город уже спит, а подушка холодна. Этот портрет соткан из всех снов, из всех женщин, из всех лунных ночей со времен творения.»
Если первая книга трилогии проникнута запахами лета, то третья - проникнута печалью: еще лето, но оно скоро закончится, и первый сентябрьский день уже напоминает, что вот она, зима, уже на пороге…
«Сама-то она явится чуть позже: опустится на землю кружевной шалью, упавшей с плеч незнакомки. Пройдет еще немного времени, и зима, спознавшись с ветром, начнет мало-помалу подниматься, затопит каждое крыльцо, доберется до городских крыш и башен, повсюду наведет свой порядок. Сноровистые облака начисто протрут небосвод, прежде испещренный птичьими стаями. На город одна за другой обрушатся бури, но вскоре улетят высоко-высоко, где и следа их не видно, и станут гоняться друг за дружкой средь серых небесных гор, забавы ради посылая вниз то молнии, то морозы. И все сойдется к тому, что на горизонте замаячит то самое утро, когда, проснувшись, ты услышишь, как мир затаил дыхание, чтобы не спугнуть тишину, кружевом ниспадающую с небес, и белизну, что летит исполинской бабочкой и мягко опускается на лужайку. И все эти чудеса предсказал один-единственный прорицатель — первый сентябрьский денек.»