Милая, давай, ты будешь моим другом? Это совсем даже ничего, что я - человек, а ты - лошадь. Каждый из нас несчастен по-своему. Тебя списали на эту конюшню из-за травмы, а я сам списал себя со счетов мира.
Как тебя звать - величать? Постой, посмотрю, может, нацарапано на дверце. Ривьера... Такое у тебя имя необычное. Ну, а я - Павел, приятно познакомиться, дорогая.
Если бы ты умела говорить, ты бы, наверное, рассказала мне о том крае, где ты выросла. Как беззаботно ты скакала и резвилась маленьким рыжим жеребенком, пока не приехали злые люди, которые отдали тебя в руки дрессировщика - или как там зовутся эти мучители?
Тебя холили и лелеяли, пока ты была самой быстрой из себе подобных и, ломая ноги и калечась, приносила им круглые суммы. А потом ты очутилась в этой заброшенной конюшне и живешь на полуголодном пайке, нечесанная и неухоженная бывшая красавица.
Ты так внимательно смотришь на меня своими красивымы глазами цвета сливы, повернув умную лошадиную морду и прядая ушами. Хочешь послушать мою историю? Она короткая, как окурок от сожженной до основания сигареты...
... Я вырос в простой и очень хорошей семье. Нас было двое детей, я и старший брат, мы с ним неплохо ладили, хоть и характеры у нас абсолютно разные. Я был спортсмен, а он с детства интересовался геологией и, окончив школу, покинул родное гнездо.
Мама работала в библиотеке, отец на тракторном заводе в литейном цехе. Да... Литейка его и сгубила, умер от рака, царство ему небесное.
А я с 12 лет пошел в спортшколу, занимался легкой атлетикой. Пришлось рано стать взрослым, во всех смыслах этого слова. Рано научился курить, попробовал сигареты и наркотики, познал женское тело. Свобода от родительского ока и равнодушие тренера к личной жизни подрастающего поколения сделали свое дело.
Но я не об этом.
Мы с тобой понимаем друг друга, ведь и ты, и я - спортсмены. Но есть одна маленькая, но очень важная деталька - ты брала призовые места, а мне всегда не хватало каких-то сотых балла для того, чтоб подняться хотя бы на одну из ступенек на пьедестале! Если бы ты знала, как это больно!.. Пашешь и пашешь, изнуряя себя тренировками, заряжая себя на результат, на теле нет ни одного живого места, нервы истерзаны, душа... эх, она верит и надеется, что усилия и боль будут не напрасными...
За всю спортивную карьеру мне лишь один раз удалось занять третье место. Этот счастливый день я помню, как сейчас, и даже умирая, буду его представлять в деталях.
Знаешь, милая, я вот думаю, что там, наверху, где распределяют пакетики со счастьем, мне достался мешок с огромной дырой.
Я ведь в молодости был красавец, на меня женщины пачками вешались, а я все перебирал-перебирал, да и взял самую из них шуструю, бойкую на язык да страстную в постели. Детей она не хотела, ей бы все в наряды наряжаться да по званым ужинам красоваться. Потратил не нее пять лет, все надеялся, что она меня любит, а выяснилось, ей была нужна моя жилплощадь да улетный секс.
Вырвал ее из сердца, жил один. Ушел из спорта, отдав ему свои лучшие годы, пытался тренерством заняться, да не лежала у меня душа, как отрезало что-то внутри - не хочу!
Кем только не был, чем только не занимался. Жил, порой перебиваясь с хлеба на воду, даже бутылки собирал и сдавал. Был грех - запил. Даже стеклоочистетелем не брезговал. Пил все, что горело, что мог достать. Мама к тому времени устала со мной бороться и слегла, похоронили ее без меня, эхх...
Словом, опустился я на самое дно.
Но однажды утром я услышал колокольный звон. Там, где я жил, церкви рядом не было, и я еще удивился: откуда он? И решил, что неспроста все это. Встал, умылся, кое-как привел себя в порядок и пошел по городу в поисках ближайшего храма.
Отец Михаил был внимателен и добр ко мне, выслушал мою историю, по его просьбе меня отвели в трапезную и накормили горячей едой. Потом он спросил, хочу ли я изменить свою жизнь, готов ли я к этому, и я ответил ему, что да, готов.
Он дал мне адрес и немного денег на билет до маленького городишки, затерянного в глубине российского Черноземья.
И вот год, как я работаю истопником в сельской школе, с работой мне помогла матушка Ефросинья, к которой я попал благодаря письму отца Михаила. Летом много работы по ремонту школы, я за эти годы много чему научился, могу быть и плотником, и столяром, и маляром.
К спиртному стараюсь не притрагиваться. Соблазн велик, но как вспомню дно, где я находился, так охоту отбивает моментально.
А ведь мне всего-то тридцать шесть лет, Ривьера. Нет семьи, а так хочется, чтоб рядом был любящий и понимающий человек...
Зато вот тебя нашел, милая. Я буду тебя навещать, слышишь? А пока хочу тебе гриву расчесать, красавица моя рыжулька...
Павел обвел глазами пространство в поисках какой-нибудь щетки и увидел, что она висит на гвоздике справа от стойла. Сильными натруженными руками, но осторожно, стал чесать спутанные косы, приговаривая что-то ласковое в чуткое лошадиное ухо.
Благодарное животное склонило голову к плечу мужчины.
Если бы Ривьера могла говорить, она бы сказала своему новому другу, что у него все будет хорошо.
Потому что тот, кто живет на небесах, уже наложил аккуратную заплату на мешок со счастьем для Павла....