11. О Кесарии и Василии

Врач Из Вифинии
предыдущее - http://www.proza.ru/2013/01/13/1472

В просторной комнате, куда на руках внесли Василия его рабы и чтецы, привезшие заболевшего пресвитера из Кесарии, Кесарий велел освободить от занавесей все окна. Больному положили подушки под спину – так, чтобы он полусидел.

В комнату ворвался Григорий, опередив Эммелию и оттолкнув Риру.

- Брат мой, Василий! – воскликнул он, падая к изножию постели. – Не умирай, брат мой!

- Грига, - проговорил Василий с усилием. – Возьми себя в руки! Что это за девичьи слёзы, охи и ахи? Отойди и не мешай Кесарию.

Григорий, как побитый пёс, отошёл в угол и сел прямо на пол, закутавшись в плащ. Тем временем Кесарий, взяв инструменты, принесённые Рирой, приготовился произвести кровопускание. Рира, тем временем, выполняя приказания Кесария, руководил рабами, которые принесли в комнату большой ушат и наполняли его холодной водой.

Струйки тёмной крови забились о стенки медного таза.

- Ты очень переутомляешься, Василий, - сказал Кесарий.

- Очень многое нужно успеть сделать, Кесарий, - отвечал пресвитер устало. – Очень много. А помощников нет. – Он закрыл глаза, помолчал, потом открыл их снова и добавил совсем тихо: -Неужели я не успею…

- Успеешь, - сказал ему Кесарий. – Но тебе надо сделать перерыв в своих трудах по примирению епископов.

- Василий Анкирский перешел на нашу сторону, ты знаешь, да? – слабо, но победно произнёс больной.

- Нет, не знал, - ответил тот.

- Наконец-то начинает прекращаться эта бессмысленная вражда из-за иоты в слове «единосущный», «омоусиос»! – оживился Василий. На его лице появилась слабая улыбка.

Каллист, вошедший незаметно, вздрогнул, увидев  истощенного, бледного человека, разметавшегося на белых окровавленных простынях – и при этом улыбающегося.

Тут подал голос Грига из своего угла:

- Ты согласился на «подобосущный», на «омиусиос», Василий? Вместо «единосущного»? (*)
___________________
(*)Слова «единосущный» (греч.«омоусиос», «;;;;;;;;;») и «подобосущный» (греч.«омиусиос» «;;;;;;;;;») различаются в греческом написании на букву иоту, но второе выражение ставит Бога Сына ниже Бога Отца, в то время как в первом (вошедшем в Символ веры Восточной и Западной церквей) выражается их полное равенство, что требуется христианским монотеизмом.
_________________

- Помолчал бы ты, братец, - сдвинул брови Кесарий. – Сейчас не время спорам о Сыне.

- Я никогда не соглашусь с тем, что Сын – не Бог! – ответил Василий, приподнимаясь на локте и властно простирая руку. – Но я не желаю отказывать в имени христиан тем, кто ту же самую истину выражают иными словами! И то же касается споров о Святом Духе! (*)

________________
(*)
Святого Духа некоторые ариане не считали Богом, ставя Его даже ниже Сына. Примирение с этой группой совершалось сложно, несмотря на всю дипломатию и богословские способности Василия. Памятником этой борьбы остались слова Символа веры: «Верую… в Духа Святого, Господа Животворящего» (в которых Дух прямо не назван Богом). Григорий был горячим противником такого пути примирения раскола в Церкви.
__________________

Григорий обречённо вздохнул и умолк под суровым взглядом брата.

Василия положили в прохладную ванну, а потом растёрли полотенцами. После этого он выпил отвар, приготовленный по приказы Кесария, и задремал.

- Я останусь рядом с ним, а вы уходите, - твёрдо сказал бывший архиатр Нового Рима. – Не надо устраивать из комнаты больного театр или диспут риторов. Каллист, друг мой, пойди и ты, отдохни немного – у нас впереди дальний путь.

- Каллист, дорогой мой, дай им остаться наедине, - прошептала Эммелия. Тот кивнул и вышел за ней. Примеру Эммелии должен был последовать Рира, плачущие рабы, и несчастный Грига, которого увели всё-таки Нонна и  Мариам.

+++

- Им необходимо поговорить наедине, не обижайся, Каллист, - говорила Эммелия.

- Я вовсе не обижаюсь, - отвечал тот. – Кесарий говорил, что он собирался осматривать больных рабов в вашем имении. Думаю, что он будет долго занят Василием, так что рабов могу осмотреть я.

- О, Каллист, благодарю тебя! – воскликнула Эммелия. – Если бы вы вдвоем осмотрели и обсудили здоровье Келено, я была бы так признательна вам!

- Я думаю, что из-за Василия Кесарий теперь задержится дольше, - с надеждой произнёс Григорий.

- Я тоже так думаю, - согласился Каллист.

+++

…Кесарий сел на табурет рядом с ложем Василия, и, раскрыв наугад кодекс, стал читать:

 «Пасха наша — Христос закланный», наша Пасха — Тот, Кто заклан ради нас, или же, что всякий истинный праздник Господа (один из которых — Пасха) свершится не в этом веке и не на этой земле, но в будущем и на небесах, когда установится царство небесное»... (*)
_________________
(*)
Ориген. Фрагмент из «Комментария на Иоанна». Пер. О. И. Кулиев. «Вестник Русской христианской гуманитарной академии». 2011. Том 12. Выпуск 1 С.228
___________________

Василий слушал, закрыв глаза. Казалось, он уснул. Кесарий прервал чтение, и Василий открыл глаза:

- Мне легче, - промолвил он. – Кесарий, мне легче. Приступ, кажется, проходит.

- Вот и хорошо, - ответил бывший архиатр.

- Это чудо, что ты оказался здесь, - прошептал Василий. – Нафан в отлучке, а все остальные местные врачи – просто неучи.

- Да, всё полно чудес, - ответил Кесарий. – Я оставлю тебе прописи отваров и настоек из трав – как мочегонных, так и укрепляющих сердце и сон. Тебе следует спать достаточное время, а также гулять и ослабить пост. Непременно пей вино каждый день. А также принимай прохладные ванны. Не как роскошь, а как средство лечения.



- Я согласен с тобой, - ответил Василий. – Признаться, я не очень доверял медицинской школе методиков, и учению Асклепиада в частности. Противопоставлять себя Гиппократу – это слишком необдуманно, как мне кажется. Но твоя ванна меня спасла.

- Значит, ты согласен выполнять мои назначения? – быстро спросил Кесарий.

- Да, - слабо, но твердо сказал Василий. – И ещё, Кесарий – хочу поблагодарить тебя за твою замечательную речь, которую ты произнёс в церкви Назинза…

- Мой отец меня уже отблагодарил, - заметил Кесарий. Не обратив внимание на сарказм в его голосе, Василий воодушевленно продолжал:

- Мои диаконы уже принимают богатые пожертвования на ксенодохий… До того, как ты произнёс свою пламенную речь, ни я, ни другие пресвитеры и риторы не могли достучаться до заплывших жиром каппадокийских сердец.

- Да, наши местные жители прижимисты, - ответил Кесарий. – Ты собираешься строить ксенодохий?

- А ты ещё не основал ксенодохий в Новом Риме? – поинтересовался Василий. – У меня есть несколько вопросов по его устройству. Когда приступим к постройке, я напишу тебе.

- Пиши, - отвечал Кесарий. – С радостью отвечу на твое письмо… если смогу.

- Твой отец, наверное, жалел, что не мог услышать твою речь? – спросил Василий.

- Ничего страшного,  ему её пересказали, - ответил Кесарий.

- Неужели он не одобрил?! – изумился Василий, до которого мало-помалу начал доходить смыл саркастической интонации друга детства. – Я поговорю с ним. Я объясню ему, какие великие блага произошли от твоей речи.

- Не надо! – отрезал Кесарий.

- Ты прав, - ответил погрустневший Василий. – Он не во всем меня слушается.

Кесарий удивлённо посмотрел на тщедушного пресвитера, потом расхохотался:

- Не во всём?! Да, Василий, теперь я вижу – если кому и суждено собрать церковь после арианской смуты, так это тебе. Подумать только, грозный епископ Арианза и Назианза Григорий-старший слушается его – правда, не во всём!

Василий задорно улыбнулся, но снова посерьёзнел:

- Ты едешь в Александрию, Кесарий?

- Да, завтра или послезавтра мы отправляемся туда вместе с Каллистом.

- У меня есть для тебя поручение – но ты волен от него отказаться, - сказал Василий, приподнимаясь на локте и допивая остатки отвара из простой глиняной чашки.

- Конечно, волен, - суховато ответил Кесарий. – Что за поручение?

- Передать письмо Афанасию, епископу Александрии.

Кесарий молчал.

- Я понимаю, что ты на службе у императора. Но я твёрдо знаю и то, что ты не писал того безумного письма про Гелиоса и Мать богов. Это дело рук моего брата-вомолоха!

- Бог с ним, с этим письмом, - перебил его Кесарий. – Я – христианин. Christianus sum! – повторил он по-латински, словно держал ответ в суде. – Или у тебя есть какие-то сомнения?

- Сомнений нет, - ответил Василий, откидываясь на подушки. – Но я понимаю, что везти такое письмо для тебя может оказаться смертельно опасным.

- Да, - кратко ответил Кесарий.

- Возьмешься? – стараясь казаться бесстрастным, но с тайной мольбой в голосе, проговорил Василий и добавил тихо: - Мне некого послать – надёжных людей нет. Пожалуй, лишь на Макрину я могу положиться. Она разобрала мои написанные впопыхах черновики речей в защиту Троицы – без её помощи я не мог бы сделать и десятой части того, что, с милостью Христовой, мне удалось.

- Жаль, что женские имена почти никогда не вписывают в историю, - проронил Кесарий.


- Но Макрину я не могу послать в Александрию! – произнёс Василий.

- Я не о том. Я выполню твою просьбу, - произнёс бывший архиатр. – Но только с одним условием. Услуга за услугу.

- Чего ты хочешь? – деловито осведомился Василий. – Я собирался дать тебе денег на издержки, это само собой разумеется.

- Я не собирался просить у тебя денег, Василий, - вскинул Кесарий голову. – Я желаю другого. Убеди моего отца удалить от себя Феотима. Самое лучшее будет, если он навсегда покинет имение, - твёрдо сказал Кесарий. – Принимаешь такой обмен?

- Феотима? – сдвинул Василий брови. – Это сложное дело.

- Не сложнее, чем передать письмо епископу Афанасию и не быть замеченным соглядатаями императора.

- Да, ты прав, - ответил Василий, кивнув. – По рукам!

И он протянул врачу свою худую, но жилистую руку, на которой еще оставалась пропитанная кровью повязка.


продолжение -  - http://www.proza.ru/2013/01/29/2161