- И ты снова пришел ко мне?
Шерлок молча вешает пальто в прихожей, обреченно кивая.
Джеймс Мориарти почти неподвижно стоит напротив входной двери, проводя пальцами по шее.
- Проходи. Я не ждал тебя…
- Как ты чувствуешь себя, когда возвращаешься вновь и вновь? – Джим рассматривает серебристый портсигар, кладет его на стол, и отходит к окну – закрыть багряные, чуть прозрачные портьеры с узором из черных линий, так похожих на ветви деревьев.
Комната погружается в мягкий бархатистый сумрак, даже воздух, кажется, становится тягучим.
Его предполагаемый собеседник молчит, расстегивая рукава рубашки и медленно опускаясь на ковер у разожженного камина. Впрочем, он всегда молчит, когда приходит. Его нужно разговорить.
Джеймс улыбается, оглядывая подтянутое, совсем не выглядящее хрупким, тело, берет с кровати пару подушек и бросает их на ковер.
- Устраивайся поудобнее.
Бутылка красного вина, пара свечей… Холмс подкладывает подушки под спину, отрешенно разглядывая блуждающие по потолку тени.
- Что случилось на этот раз? Или просто скучно?
Пепельница и портсигар.
- Или ты соскучился по мне? – в глазах цвета плавленого серебра бушуют отблески пламени, но ни одной эмоции в них нет.
Джеймс прикуривает от свечи, делая пару затяжек, и отдает самокрутку Шерлоку.
- Отличный… - облизывается. – Китайский.
Глоток вина прямо из бутыли – Мориарти вдыхает сладковатый опиумный дым, медленно моргая и наблюдая, как тонкие бледные губы смыкаются на сигарете.
Детектив приподнимает голову, рассматривая стоящего перед ним мужчину, протягивает руку, будто подзывая ближе. Рукав шелковой рубашки соскальзывает до локтя, обнажая бледную кожу с выступающими голубыми венами и с кружком никотинового пластыря, поверх переплетения кобальтовых дорожек. Злой гений садится рядом, проводя пальцами по тонкой коже.
Глоток вина, затяжка, выдох губы в губы – сизый сладкий дым перетекает от одного к другому, взгляды пересекаются на какой-то надрывной джазовой ноте. Джим выпускает дым кольцами, лениво наблюдая, как длинные сухощавые пальцы расправляются с пуговицами на темно-лиловой рубашке. Пуговица за пуговицей выскальзывает из плена ткани, открывая взгляду бледную гладкую кожу.
Столбик пепла опадает на ковер, но карие, темные до черноты глаза не делают ни единого движения – рубашка выправлена из строгих брюк, белая кожа, невыгодно оттеняемая гелиотроповыми неверными тенями, представлена на обозрение. Как и следы предыдущего, не такого уж давнего визита – сине-багровый витиеватый узор из укусов, темно-алый и более геометрический – из царапин.
Последняя глубокая затяжка: пальцы в волосы, губы к губам, обжигающий жар, юркий язык, проскользнувший по губам, к деснам, но миг – и хитрый дьявол отстраняется, выпуская струю упругого дыма, позволяя своему оппоненту затушить остатки сигареты в пепельнице.
Вино цвета бордо тонкой струей течет по губам – Шерлок глотает напиток, закрыв глаза, не заботясь о том, что частые капли стекают по шее, по груди.
Бутылку в сторону, щелчок зажигалки, новая самокрутка, новая затяжка, новая пустота в мыслях, новая дрожь от прикосновений.
Джеймс раздевается медленно, пластично и сразу донага, отбрасывая одежду на кровать, и вновь опускаясь на ковер, поближе к огню. Следы укусов особенно четко видны на руках, тонкие царапины - на бедрах. Он сидит, глядя на огонь, и чего-то ждет.
Длинные пальцы подносят сигарету к губам, еще влажные от вина губы прикасаются к коже, оставляя приятный холодок, постепенно трансформирующийся в сладкую нежную дрожь.
Запах вина и опиума, строгий парфюм и тонкий аромат карамели. Набрать немного вина, прикоснуться к загривку, целуя, позволяя нескольким каплям, соскользнув с губ, стечь вдоль позвоночника. Еще капля – еще дальше. Еще… еще… вино тонко струится по чуть выпирающим позвонкам к соблазнительной ложбинке между ягодиц.
Дыхание становится жарче, несдержанней, губы чуть подрагивают, касаясь кожи. Мориарти коротко оглядывается, чуть хмурясь, и вновь поворачивается к огню, обнимая губами цилиндрик самокрутки. Гений дедукции избавляется от одежды, не поднимаясь с ковра, несколькими резкими, нарушающими идиллию, движениями.
Свеча, зажженная от пламени камина, сильно плавится и коптит в первые несколько секунд, но вскоре разгорается ровным небольшим огоньком, заставляя Джеймса тихо застонать в предвкушении. Он почти не меняет позы, ровно сидя перед камином, делает небольшую затяжку и передает сигарету детективу. Тот наклоняет свечу, позволяя крупным каплям воска сорваться в полет, коснуться нежной кожи, позволяя Джеймсу наконец-то разорвать вязкую тишину острым вскриком. Мориарти чуть отклоняется то вперед, то назад, и густые капли скатываются то по спине, то по груди, застывая, заставляя кожу гореть, заставляя гения криминала стонать.
Разгоряченный, жаждущий, он откидывается на спину, предоставляя свое тело несдержанным ласкам, восковым каплям, жадным укусам. Горячие губы прижимаются к запястью, острые зубы продавливают кожу, Джеймс запрокидывает голову, закрывая глаза, изгибаясь всем телом. По руке стекает тонкая струйка крови – Шерлок пробует ее на вкус, издавая тихий чувственный стон.
Игры света и тени – на стенах, на потолке, на ковре у камина – смолянистые кудри липнут к вискам и лбу, влажная кожа мерцает в шафрановом блеске огня. Воздух, будто карамель, запах которой пропитал всю комнату, тягучий, нежный, сладкий. Оттенок золота в лилово-пурпурном царстве, оттенок тепла в холодной серебристой глади, оттенок нежности в кипящей темной бездне глаз.
Руки, будто хищные птицы: взмах – и ты в плену, движение – и острые когти на шее заставляют трепетать, в ожидании расправы.
Открытая рана на сердце, открытая рана на чувствах: страсть сочится вязкой обволакивающей смесью, одурманивая, окутывая призрачной надеждой. Театр в опиумном дыму, представление в лавандовом бреду – губы, окрашенные кровью, приоткрыты зазывно и жадно, тени от ресниц ложатся на щеки, перечеркивая нежную бледность лица. Лазурь вен на руках и горле, бьющаяся в ускоренном темпе жизнь, жаждущая воли… или смерти. Или оргазма, что уже не важно, потому что это одно и то же.
Ты приходишь, чтобы умереть. В опиумном дурмане, в струях алого вина, в шафрановом блеске огня. Ты умираешь раз за разом. Мы умираем раз за разом.
Одно и то же. Всегда одно и то же – быстрые, почти невесомые ласки и следы-полумесяцы от ногтей, следы, не сходящие неделями. Боль отпечатывается на задворках сознания, принося удовольствие, даря наслаждение, забирая все лишнее, все, что не успел унести наркотический туман.
Шерлок изгибается вновь и вновь, то опускаясь и почти касаясь губами кожи партнера, то прогибая спину почти невероятной дугой, он отдается самозабвенно и страстно, как делает и все, за что берется.
Движения узких ладоней по телу хаотичны и хищны, по одной руке стекают капли крови и ее запах, запах сладкого металла, хмелит, ударяя в голову лучше вина.
Хаос желания и удовлетворения, сладкая судорога по всему телу, легкий укус в плечо, багровая отметина на шее. Резкие, глубокие толчки, широко распахнутые черные глаза – Джеймс жадно ловит каждый изгиб, каждую изящную линию, каждый взмах ресниц. Тонкие длинные пальцы обхватывают обманчиво хрупкие плечи, притягивая к себе настойчиво, требовательно. Криминальный гений послушно садится, поглаживая сильную спину, запрокидывая голову, встречаясь взглядом с глазами цвета расплавленного серебра. Цвет, страсть, жар – тело плавится под этим взглядом, на губах чувствуется горький привкус опия, язык, влажный, юркий, касается внутренней стороны губ, настойчиво проникая в рот. Мориарти тянет гения вниз, заставляя принять себя глубже, жарко выдыхая в приоткрытые губы.
Ты приходишь, чтобы умереть… Я убиваю тебя раз за разом… Мы убиваем друг друга раз за разом.
Глаза в глаза, накал эмоций приближает мозг к отключке, зрачки расширяются, губы соприкасаются с губами, и кажется, что два гения дышат одним и тем же воздухом, перегоняя его по легким друг друга. Один стон на двоих, один выдох, один вдох, одна блаженная дрожь.
Сбитое дыхание, влажные волосы, тени на стенах, на потолке. Шелковое покрывало полночно-синего цвета и время к полуночи. Третья сигарета, сужающиеся зрачки, ритм дыхания замедляется.
Тени на стенах извиваются, будто китайские драконы.