С первых страниц романа Евгения Замятина «Мы» начинаешь понимать, что общество, изображённое автором, является коммунистическим. Недаром этот роман был разрешён у нас к печати лишь в 1988 году, хотя написан был в 1920. Значит, наше руководство тоже понимало это.
Да что там рассуждать, возьмём первую страницу романа. Вот такая цитата:
- Всякий, кто чувствует себя в силах, обязан составлять трактаты, поэмы, манифесты, оды или иные сочинения о красоте и величии Единого Государства.
В общем, смысл ясен, сочиняй что угодно, работай в любом жанре, но это должно быть обязательно восхваление и никак иначе. То есть никакой критики. Это и есть советская пропаганда.
Да и вообще, какой строй отгораживается от всего мира стеной? Да лишь один единственный – социалистический. И дело даже не в берлинской стене. Любое социалистическое государство отделено от остального мира «железным занавесом». Человеку из социалистической страны было просто невозможно выехать хоть ненадолго в страну капиталистическую. Про то, чтобы выехать навсегда, даже думать было нельзя, ибо сами мысли такого плана уже являлись преступлением против государственного строя.
Недаром же в романе удаляют из мозга центр фантазии. Собственно, то же самое делалось и в любом социалистическом государстве.
Кстати, у Замятина есть интересный очерк о советских детях, где воочию показано, как государство уродует мировоззрение подрастающего поколения.
«Они (советские дети) не знают никаких сказок, никаких фей, никаких чудес: стихия детской фантазии введена в строго рационализированные, бетонированные, утилитарные каналы. Крылья - только аэропланные, превращения - только химические, святые - только революционные. Большая часть прежних детских книг изъята из библиотек и заменена новыми».
Книги не жгут прилюдно, как в гитлеровской Германии, они просто тихо, незаметно изымаются из обращения. Помню, у меня в детстве в моей библиотечке было две книги китайских сказок. Один сборник был чисто китайских сказок, а второй был собранием сказок азиатских народов. Естественно, там тоже были китайские сказки. Обе эти книги незаметно исчезли из моей библиотеки во время Китайско-Советского кризиса. Конечно, это не обязательная хирургическая операция на мозг, но ведь тоже удаление.
А вот ещё одна выдержка из этой же статьи о детях, где Замятин просто комментирует содержание детского литературного журнала.
«Затем - политическая передовица: о решениях шестого Съезда Советов, о выполнении пятилетки в четыре года и о колхозах. И вторая политическая статья - о московском процессе "меньшевиков", которым "буржуи посылали деньги". Дальше - статья об устройстве школьной выставки: граждане-школьники должны дать отчет, сколько они продали облигаций займа, сколько собрали "утильсырья", как они "боролись с кулаками и попами", как "воевали с прогульщиками" и так далее. А, вот "Путешествия"! Наконец, что-то похожее на наше детство! Нет, опять не то: это - поучительное радио-путешествие в Магнитогорск, на рыбные промысла, в колхоз "Гигант". И еще о путешествии: делегаты от городских школьников едут в колхозы, и делегаты от сельских школьников - в города, причем "делегаты, учатся делать работу по их силам на фабрике и в колхозе". Дальше - комментарии к важному государственному акту - к договору школьников с Комиссариатом Земледелия о помощи восьмилетних граждан колхозам в области птицеводства и огородничества Мне немножко неловко читать рядом страницы, рекомендующие этим общественным деятелям играть "в железную дорогу" или делать лук и стрелы. Впрочем, есть игры, менее нарушающие стиль: вот передо мной другая детская книжка, озаглавленная "Конвейер" и воспроизводящая в игровой форме конвейерную систему работы на заводе; в "конвейер" мой приятель Олег (ребёнок) может играть, не рискуя скомпрометировать свое высокое положение».
Да, незыблемый принцип социализма – обсерай капитализм всеми возможными способами. Вновь хочу вернуться к своему детству. Среди детей ходило много диких россказней о царях и царицах. Например, история о ненормальной сексуальности Екатерины Второй. Рассказывали, что царица имела специальный станок, чтобы можно было совокупляться с жеребцом. Что, детские фантазии? Нет, распространение нашей партией по всевозможным каналам компрометирующих побасёнок о той, другой системе. Ведь одни мы ангелы воплоти, одни советские люди именно люди, а остальные просто нелюди. Это каким же мизантропом надо быть, чтобы распространять подобную чушь среди детей? Но распространяли, сеяли ненависть к другой системе. Сволочи.
Но вернёмся к роману Замятина. Что интересно, человек написал этот роман в 1920 году, но как предвидел ситуацию в странах социализма. Ведь он изображает государство, где все ходят в одинаковой одежде синего цвета, имея на груди опознавательные номера. А ведь ещё не была создана Китайская республика, ещё Корея не была поделена на Северную и Южную, да и социалистического Вьетнама ещё не существовало, но в книге Замятина уже изображались стандартные люди со стандартным мировоззрением, одетые в стандартную одежду.
А взять сексуальную жизнь граждан этого единого государства. Чтобы с кем-то переспать, необходимо взять талон, разрешение у властей.
А ведь именно такая система существует во всех коммунистических партизанских отрядах в Азии, Африке, Америки. Там же, в этих отрядах, все пацаны и девчонки вооружённые автоматами калашникова. Но стараются соблюдать какой-то порядок, дисциплину. То же самое было и у нас на сельхозработах, когда людей посылали на уборку или сбор урожая. Впрочем, у нас не было никаких талонов, а был один великий советский бардак с безудержным пьянством и прочим.
А вспомним первые годы советской власти, когда в некоторых областях у нас обобществляли женщин, объявляя их всеобщим достоянием республики. Какой был лозунг? Долой буржуазную любовь, да здравствует всеобщая любовь. Как то так. Но смысл остаётся таким же, как изображено в романе:
- всякий из нумеров имеет право – как на сексуальный продукт – на любой нумер.
И что интересно, в этой жизни, которую так мастерски изобразил Замятин, где всё просчитано, выверено, согласованно, всё же есть место махинациям. Люди в этом совершенном государстве могут, оказывается, брать фиктивные больничные листы. А ведь это то, что было очень широко распространенно в честном и идеальном СССР.
И что ещё интересно. В этом совершенном государстве люди едят искусственную пищу. Другими словами, в этом государстве отсутствует сельское хозяйство. У нас, в СССР, оно присутствовало, но в таком виде, что его как бы и не было вовсе. Сельское хозяйство просто агонизировало. Колхозники на всех уровнях воровали для себя и комбикорма и зерно и работали так себе, из под палки. А показатели просто фальсифицировались, как и всюду.
Хотя отдельный человек в нашем славном СССР вовсе ничего не стоил. Как и в романе.
- И вот - две чашки весов! На одной – грамм, на другой – тонна, на одной – «я», на другой – «мы», Единое Государство. Не ясно ли: допускать, что у «я» могут быть какие-то «права» по отношению к Государству, и допускать, что грамм может уравновесить тонну, - это совершенно одно и то же. Отсюда – распределение: тонне – права, грамму – обязанности; и естественный путь от ничтожества к величию: забыть, что ты – грамм, и почувствовать себя миллионной долей тонны…
Всё правильно, «личное сознание – это только болезнь». В социалистическом обществе человек просто не имеет права думать не как все, он просто обязан думать как все. Нет бога, Ленин гений, через двадцать лет мы построим коммунизм. И прочую ахинею стандарта на мысль должен иметь каждый благонадёжный гражданин. Это и есть социализм, вечно стремящийся к раю коммунизма.
В общем, изображённое в романе общество стремится учитывать все случайности в глобальном масштабе. Как и у нас в СССР. Один рецепт на городскую булку в стране, один рецепт на докторскую колбасу на всю страну. Оно у нас и сейчас остаётся всё то же самое. Болото социализма засасывает надёжно.
Ну и естественно, социализм совершенно невозможен без гениального божества, всезнающего вождя, учителя народов. В романе он тоже имеется. Этот вождь так и называется – Благодетель. Скромно, изысканно, просто и, вместе с тем, возвышенно. А как иначе. Социализм без вождя просто невозможен.
И что ещё интересно. Система классификации людей в романе точно такая же, как и в наших советских концлагерях. Д -503, О – 90, I – 330, R – 13.
Интересное совпадение.
А впрочем, совпадение ли? Ведь, если судить по рассказам Евгения Замятина, он всё же вполне понял суть этой сучьей системы, которую мы называем социализмом.
Как здорово изображено равнодушие к человеку в рассказе «Дракон». Солдат убивает интеллигента штыком, потому, что дяде не понравилась его культурная физиономия. А вот воробушка этому солдату жаль, он его спасает, отогревая собственным дыханием. Такое искривление морали характерное для советских.
А вот другой рассказ Замятина под названием «Мученики науки». Здесь мать, чтобы изменить социальный статус своего сына, выходит замуж за своего слугу. Да ещё и подделывает документы, чтобы выдать сына за пролетария. Это не роман сказка Золотой телёнок, где на всех перекрёстках кричат о благородном происхождении. У одного папа турецкоподданый, другой предводитель дворянства. Нет, каждый старается срыть своё непролетарское классовое происхождение . Это реальная советская жизнь.
Так же реален и рассказ «Икс». В этом рассказе вся советская действительность изображена всего одной фразой. «Стерлингов, у вас там в магазине ничего не осталось, чтобы реквизировать и раздать?»
А взять рассказ Замятина «Слово предоставляется товарищу Чурыгину», где убийства и грабежи показаны с простой будничностью.
Да, Евгения Замятин может ещё и не до конца понял в том 1920 году, что из себя представляет советская власть, но вполне достаточно, чтобы точно изобразить это новое общество, которое мы так старательно строили и не достроили.