Для нашего вновь организованного Специального Конструкторского Бюро приборов и средств автоматизации (1956) полностью подготовленных специалистов было не найти, поэтому предпочтение отдавали тем, кто имел опыт конструкторской работы в сколь-нибудь сходных областях.
Дима Шавтвалишвили, окончивший в своё время факультет автомобилестроения и несколько лет после этого проработавший в небезызвестном СКБ Чаеуборочных машин, такой опыт имел, поэтому назначение его старшим над нами инженером-конструктором было воспринято как должное.
В то время все мы, взявшись за новое дело, были полны решимости внести свою лепту в развитие зарождающейся в стране отрасли аналитического приборостроения. Дима Шавтвалишвили наш энтузиазм. конечно разделял, однако не делал секрета из того, что независимо от общих с нами задач одержим был ещё и своими личными амбициозными планами.
Он видите ли считал, что инженер с высшим автомобильным образованием первым делом должен иметь собственный автомобиль.
Для человека, рассчитывающего в таком деле только на свои силы, даже назначенного на должность старшего инженера, это была более чем смелая идея.
Цена отечественной малолитражки «москвича-407» в 1958-м году составляла 16000 руб. Из своей зарплаты 1500 руб. старший инженер Дима Шавтвалишвили при жёсткой экономии мог ежемесячно откладывать не более 250 руб. т.е. накопить на машину за 64 месяца ( 5 с лишним лет).
При этом, будучи передовиком производства и даже при наличии нужной суммы надо было ещё выстоять многолетнюю очередь за правом на его покупку.
Успех в таком деле был труднодостижим, однако Дима, замеченный по службе, независимый холостяк, будучи ещё на своей прежней работе, такую цель перед собой поставил и с завидным упорством её преследовал. Отказывая себе при этом во многих естественных в его возрасте человеческих радостях, требующих дополнительных затрат.
Как бы ни были тщетны эти усилия, они хоть и медленно, но всё же приближали его к поставленной цели, поддерживая тлеющий огонёк надежды на её достижение. Может быть, успех пришёл к Диме и раньше, если бы всякий раз, как только он к заветной цели приближался, в дело не вмешивалось наше уважаемое государство, в очередной раз повышающее цены на отечественные автомобили. Это обстоятельство делало разницу между их стоимостью и растущими накоплениями Димы Шавтвалишвили величиной постоянной.
Так могло продолжаться вечно, и очень многие, одержимые той же страстью, отчаявшись, в конце концов, эту непосильную затею бросали.
С Димой этого не случилось. Мы не знаем: то ли он поступился своими принципами добиться успеха самостоятельно, и воспользовался, наконец, кредитом, то ли государство упустило благоприятный момент очередного повышения автомобильных цен. Но вожделённый день приобретения заветного «москвича» у Димы наступил, и в один прекрасный день он прикатил на работу на палевом красавце, украшенном по бортам хромированным молдингом с цифрой «407», обозначающей принадлежность модели к её последней модификации
Избавившись от ярма накопления, Дима оказался вполне компанейским парнем, не лишённым никаких человеческих проявлений. Добыв неимоверными усилиями свою автомашину, он не стал чахнуть над ней, как Кащей над златом, охотно подвозил попутных сослуживцев и по-товарищески оказывал им другие, связанные с автомобилем, личные услуги.
Однажды, задержавшись вчетвером на работе, мы задали ему провокационный вопрос: «Не опасается ли он, не обмыв покупку с товарищами, неудачи на дорогах?». На что он выразил готовность сделать это, не откладывая.
Ближайший гастроном был всего лишь через дорожку от нашего КБ, и обзавестись парой бутылок коньяка, ломтем овечьего сыра и тёплой лепёшкой «шотис-пури» было вопросом несложной, многократно отработанной техники.
Задуманную акцию решено было провести на свежем воздухе, высадившись десантом поблизости на южный берег рукотворного «Тбилисского моря».
По прохладной осенней погоде никого, кроме нас, на облюбованной для задуманного действа прибрежной поляне не было. Посреди неё торчал только вонзённый в песок древесный прутик с оставшейся от лета табличкой о том, что купаться в этом месте запрещено. Не собираясь нарушать этот неуместный глубокой осенью запрет, мы больше были озабочены тем, что не обзавелись стаканами, и теперь не из чего было пить прихваченный коньяк.
У творчески одарённых молодых людей это досадное упущение могло вызвать только мимолётное замешательство, ибо в следующее мгновение мы уже откручивали крепёжные винты на оранжевых автомобильных подфарниках, замечательно пригодных заменить собой недостающие бокалы.
В тот раз мы славно посидели за нашим коньячком и нехитрой закуской, подробно обсудив все перипетии, связанные с владением собственным автомобилем, и, хотя сами таким автомобилем никогда не владели, сочли необходимым надавать Диме кучу бестолковых и бесполезных советов.
Нельзя сказать, что распитый коньяк так уж на нас подействовал, но настроение наше он, безусловно, поднял и возбудил желание покуражиться.
- А что, Дима, слабо дать проехаться за рулём? – испытующе подступились мы к нашему автовладельцу.
- Ключи в машине, - неожиданно легко согласился Дима, но всё же, чтобы не искать потом свой «москвич» где-нибудь за горизонтом, предложил ограничиться замкнутым маршрутом вокруг прутика с запретной надписью.
Все мы, кроме Димы, были знакомы с вождением автомобиля только теоретически. Я, благодаря своему мотоциклетному прошлому, справился с задачей относительно легко, и, довольствуясь парой кругов, благоразумно этим ограничился.
Юра Папинянц, уставившись заворожено в прутик, назначенный ориентиром, повёл машину по спирали, пока не пригнул его к земле радиатором.
Саша Кисилевский почему-то сразу направил машину в центр круга. В попытке объехать прутик он обтёр им бок машины с одной стороны. Затем, отъехав, развернулся и снова двинулся к центру, обтерев машину с другого бока. В дальнейшем, сколько бы он ни старался заложить круг, оставляя прутик в центре, тот неизменно после каждого разворота оказывался у него под боком. Выполнив, таким образом, несколько восьмёрок он, наконец, остановился, взмокший от напряжения.
Я вспомнил Марка Твена с его «Укрощением велосипеда». Он уверял, что опытному велосипедисту специально переехать кошку невозможно. Но если вы только обучаетесь езде, то все кошки в округе будут попадать вам под колёса.
Слава Богу, тогда у нас всё закончилось благополучно и, отдав должное Диминой выдержке и хладнокровию, мы возвратились домой без потерь.
А на следующий день, вспоминая нашу вылазку, были благодарны судьбе за то, что запретная надпись на прибрежной полянке была закреплена на гибком безобидном прутике, а не, скажем, на бетонном столбике.
Москва, январь 2013 г.