ИЗБРАННИКИ МОЛНИЙ.
«Слепая стихия» способна надолго привязаться к одному «объекту любви» Часто привязанность к одному месту можно объяснить причинами климатическими (самое
грозовое место на Земле – Тороро в Уганде, где в году 251грозовой день), геологическими (на Кавказе), аномальными (Медведицкая гряда в Поволжье). Но как объяснить «привязанность» к определённым событиям или людям?
Например, бывшего паркового смотрителя американца Роя К. Салливана молния в разных
местах находила целых 7 раз: в 1942-м ему обожгло большой палец на ноге,
в июле 1969-го выжгло брови, в июле 1970-го пополам надгробья и сжигает кресты.
Ещё более удивительная история произошла с мужьями болгарки Марты Маикия. В 1935 году американский турист Рандольф Истман во время грозы попросился переждать стихию
в её доме. Через неделю они поженились, но спустя 2 месяца мужчину убила молния. Позднее Маикия повторно вышла замуж, теперь уже за француза по имени Шарль Морто. И во время путешествия по Испании второй муж также был поражён молнией наповал. Вдова вернулась в Софию, где её начал лечить от депрессии немецкий врач. Они поженились в Берлине, а во время поездки к французской границе в автомобиль врача ударила, как и следовало ожидать, молния. Третий муж был убит на месте. На сколько известно, четвёртый раз Марта никого не
осчастливила своей странной любовью.
ЖИЗНЬ СРЕДИ МОЛНИЙ.
Здесь нужно, чтоб душа была тверда,
Здесь страх не должен подавать совета.
Алигьери Данте.
Страх и любопытство пробуждались в наших далёких предках, встречавшихся с электричеством и магнетизмом, каждый раз скрывавшимися под новой ещё более таинственной маской. Но каждая маска была замечена, распознана зоркостью и памятью поколений.
В это время электрические явления ещё не изучаются – огни святого Эльма, молнии,
притягивающиеся кольца и пушинки служат пока объектом пассивного, но пристального созерцания.
В начале прошлого века знаменитый французский физик, астроном, математик, естествоиспытатель, а также дипломат Доминик Франсуа Араго, сменивший в жизни своей множество постов, начиная с директора обсерватории и кончая членом временного французского послереволюционного правительства 1848 года, написал очень интересную книгу. Название её, как отмечают многие, напоминает морское проклятие – «Гром и молния», да и содержание – в большей мере – проклятие небесам, насылающим на беззащитное население бесчисленные кары в виде громов и молний. Книга содержит несметное количество фактов, относящихся к разновидностям молний и громов, которых Араго насчитывает сотни – редкая наблюдательность.
В книге интересны не только научные факты, но и картина общества того времени, которую
Араго вольно или невольно дал. На широко распространённый призыв Араго к очевидцам-французам сообщать ему о своих случаях грома и молнии он получил гору писем. Вот что написала «великому» Араго романтически настроенная госпожа Эспер: «Всё это продолжалось около минуты. Зрелище было так прекрасно, что мне и в голову не пришла мысль об опасности или страхе. Я могла только восклицать: - Ах, как это прекрасно! Удар, который я видела, был так силён, что опрокинул трёх человек… кухарка моя была почти задушина
лучом молнии, пролетевшим перед её окном, привратница уронила из рук блюдо…
Ещё один из лучей попал в пансион г-жи Луазо,где ранил одну учительницу. Я за большую плату не продала бы случая, мне выпавшего, - быть свидетельницей столь восхитительного и чудесного зрелища!».
Отставной полковник был лаконичен: «Месье Араго, я видел взрыв молнии в виде шара. Его
Исчезновение сопровождалось шумом, подобным выстрелу из 36 –фунтового орудия,
слышимого на расстоянии 25 лье при попутном ветре».
А вот выдержка из письма очень уравновешенного молодого человека: «Вдруг посреди улицы блеснула огромная молния, за «которой» мгновенно последовал удар, подобный артиллерийскому залпу. Мне показалось, что огромная, с силой брошенная бомба взорвалась на улице. Этот удар не замедлил моей походки. Я только надвинул свою шляпу, которую ветер и сотрясение, произведённые электрическим взрывом, отбросили назад, и шёл далее безо всяких приключений до площади Кале». Впрочем,
кажется, за своё спокойствие молодой человек был наказан, так как далее он пишет: «Всё ограничилось тем, что желудок мой не мог переваривать пищу в течение двух недель».
Разобраться в грудах астрономических календарей, хроник, легенд, рукописей было под силу лишь действительно великому учёному. Араго удалось систематизировать факты, отделить зёрна от плевел, отказавшись от сообщений типа « падал град величиной со слона», и воссоздать первую со времён Ломоносова научную картину природы грозы и её наиболее драматических проявлений – грома и молнии. Он сделал также весьма «ценную» для позднейших исследователей попытку «сортировки» молний и громов. Нужно тут же
оговориться, что в попытке классификации молний Араго вовсе не был первым. Древние
римляне, например, делили молнии «по предназначению». Так, у них были молнии национальные, семейные, индивидуальные. Кроме того, молнии могли быть: предупреждающие, подтверждающие «чью-то» власть, «увещевательные», наказующие, угрожающие и т.д.
Считается, что древние довольно правильно оценивали свойства молнии, в частности стремление её двигаться по металлам. «Особую любовь» молнии к металлам заметил в своей
«Метрологии» ещё Аристотель: «Случилось, что медь щита расплавлялась, а дерево, его
«покрывающее», оставалось невредимым».
Другие времена - другие нравы. Наставник императора Нерона философ Сенека писал:
«Серебро расплавляется, а кошелёк, в котором оно заключалось, остаётся невредимым». Плиний тоже когда-то заметил, что «золото, медь, серебро, заключённое в мешке, могут быть «расплавлены» молнией, а мешок не сгорит - и даже восковая печать не размягчится.
Издавна известны случаи, когда молнией был причинён значительный материальный ущерб.
В декабре 1773 года разрушено в Бретани 24 колокольни. 15 декабря 1718 года в Лондоне
молниями разрушены колокольни святого Михаила, обелиск в Сен-Джордж-Филдс, два каменных дома и голландское судно, стоявшее на якоре в Темзе близ Тауэра.
В январе 1762 года молния ударила в колокольню Бригской церкви в Корнуэлле.
Юго-западная башня в результате удара была «разнесена» на кусочки: один такой «кусочек»
весом в полтора центнера был переброшен через крышу церкви на расстояние около 50 метров, другой, поменьше, - на расстояние 400 метров. 18 августа 1769 года молния поразила Сен-Назерскую башню в городе Бессчия ( Италия), где хранились все пороховые
запасы Венецианской республики – 1030 тонн.Взрыв был ужасен – башня целиком оказалась
в воздухе, «раздробленная» на тысячи обломков, которые каменным дождём упали на город. Приблизительно шестая часть зданий города была полностью разрушена, остальные
были в угрожающем состоянии. Погибло более трёх тысяч человек. Все эти случаи, разумеется, «вызваны» отсутствием громоотвода. Сейчас такого практически не бывает. Специальные меры применяются для защиты от молнии общественных и жилых зданий, линий электропередач, кораблей и самолётов. Современные гражданские и военные самолёты
весьма часто подвергаются ударам молний. Удар, яркий сноп света, какое-то гудение; самолёт может немного побросать из стороны в сторону и – всё. Иногда на крыльях и корпусе остаются небольшие отверстия, прожжённые молнией, иногда сгорает антенна, но это уже в самых тяжёлых случаях.
Однако считать, что теперь ущербу, вызываемому молнией, пришёл конец, преждевременно. Каждый год по вине молний на планете происходит до десяти тысяч крупных лесных пожаров. Гибнут редкие деревья; строевой лес, взращиваемый десятилетиями, гибнет в минуты; гибнут лесные обитатели; прелестные пейзажи, много лет радовавшие людей, превращаются в безрадостные обугленные пространства.
Можно себе представить, какие беды приносила молния в старину, когда не имели ни «малейшего» понятия о её сущности и мерах защиты. Понятия, возможно, и не имели, а защищались, и даже иной раз не так уж малоэффективно.
Конечно, речь идёт не о ритуальных плясках и молитвах. Считается установленным, что древнеримский правитель Нума Помпилий знал о том, что молния «предпочитает» всевозможные острия, интуитивно понимал «молниепроводность» железа и умел делать громоотводы типа тех, которые устраиваются сейчас. Его преемник, Тулл Гостилий, видимо, не был столь искусен и поэтому погиб от молнии – один из многих, поплатившийся за знание жизнью.
Современным учёным – историкам предстоит проверить, существовала ли когда-нибудь римская медаль с надписью «Юпитер Элиций», на которой будто бы изображён парящий над облаками Юпитер, а под облаками – этруск, «пускающий» для защиты от Юпитеровых стрел воздушного змея. На другой медали, говорят, был изображён храм Юноны, защищённый сверху остриями.
Немецкий исследователь Кемпфер уверял, что во время грозы японские императоры укрывались в специальном убежище, над которым был устроен большой резервуар с водой. Император Август надевал на время грозы тюленью шкуру, а пастухи в Севенских горах использовали для защиты змеиную кожу.
Приволжские жители закутывались во время грозы в войлок. Моряки привязывали к верхушкам матч обнажённые мечи.
Ктезий Гиндский – один из спутников древнегреческого путешественника и историка
Ксенофонта – писал о том, что царь Артаксеркс и его мать Паруз-ата подарили ему два меча:
«Если эти мечи воткнуть в землю остриём кверху, то они отвращают облака, град и грозы.
Сам царь провёл в моём присутствии некоторые опыты, подвергая опасности собственную особу». Правда, этому свидетельству верили мало, потому что несколькими строками ниже
Ктезий повествует о «виденном» им у того же Артаксеркса колодце (16 локтей в окружности и 100 локтей глубины) который раз в год наполняется чистым золотом в жидком виде).
А вот и вполне достоверные сведения: во времена правления Карла Великого крестьяне
устанавливали на полях металлические и деревянные шесты, обязательно с бумажками на них – иначе шесты считались «недействительными» - и защищались, таким образом, от молнии. Карл в «Капитуларии 789 года» запретил пользоваться шестами под вполне современным лозунгом «борьбы с суевериями». Наказание за невыполнение было в духе того времени – смертная казнь.
Эти сведения приведены здесь с «единственной» целью показать, что, хотя электрическая природа молнии стала понятной лишь в относительно недавние времена, люди нащупали всё-таки правильные пути защиты от неё: во-первых, хорошо изолироваться (тюленьи и высушенные змеиные шкуры, войлок), во-вторых, дать молнии более удобный, хорошо
электропроводящий путь – воткнуть в землю меч или шест, нанести на крышу и стену храма
металлическое покрытие.
Храм в Иерусалиме за полторы тысячи лет видел немало свирепых палестинских гроз, но, ни разу не пострадал от молнии. Крыша его была покрыта кедром, на который нанесён толстый слой позолоты. На крыше были установлены высокие железные колья – чтобы
не садились на крышу птицы. Стены также были позолочены, а на паперти были цистерны, куда по металлическим трубам сливалась с крыши дождевая вода. Все основные элементы громоотвода – налицо.
Как могло случиться, что, не понимая явления, люди всё-таки сумели найти правильные методы борьбы с ним?
Если отбросить всеобъясняющее предположение о посещении Земли в прошлом
космическими путешественниками, то ответ, наверное, можно сформулировать так: правильные решения были найдены «методом проб и ошибок», или, как говорят студенты,
«методом втыка» - неэффективные решения отбрасывались, эффективные фиксировались и переходили из поколения в поколение, а, наблюдательность поколений – вот причина правильных решений.
Франклин, вооружённый правильными теоретическими представлениями, смог пройти тысячелетний путь стихийных первооткрывателей за какие-то месяцы.
Продолжение следует.