Детство заканчивается тогда, когда мы хотим в него вернуться.
Это было место детского смеха. Он звучал отовсюду: в порывах ветра, на гребнях речных волн, жаром исходил от нагретого камня и желтой пыльной земли. Смех гулял в прибрежных камышах, в сухой, тронутой началом осени траве. И даже тропинка, ведущая с холма вниз к реке, была похожа на детскую улыбку. Тем страннее было видеть в этом месте взрослого человека. Но Максим попал сюда абсолютно случайно.
Нагретые за день каменные плиты старого бастиона щедро отдавали тепло. На желтых, стертых временем камнях, то тут, то там сушились разбросанные детские вещи. Чуть в стороне на одном из валунов белел в одиночестве старый, но еще пригодный для носки кед. Почему-то это показалось Максиму забавным. Порыв ветра сдул с одного из камней серую бейсболку с голубыми и зелеными полосами. Бейсболка упала прямо к ногам Максима. Он нагнулся ее поднять, а когда распрямился, то увидел, что прямо на него смотрит маленький мальчик лет шести в синих шортах и в капитанской кепке, которую так любят покупать туристы в южных курортных городах. Голубые глаза ярко светили на загорелом лице. Мальчик смотрел не испугано, а скорее удивленно. Почесал коленку, поправил лезшие на глаза волосы и снова уставился на Максима. А Макс все стоял и неуверенно переминался с ноги на ногу, держа в руках полосатую бейсболку. Почему-то ему стало неловко от этого прямого детского взгляда.
- Эээ... Твоя? - спросил Макс, протягивая кепку мальчику.
Мальчик отрицательно покачал головой, приподнял указательным пальцем козырек своей капитанки.
- Ах да... - спохватился Максим. Он не умел ладить с детьми. Не знал, как с ними общаться и что говорить. Мальчик тем временем стянул с ближайшей плиты голубую футболку, оглянулся по сторонам. Потом опять серьезно так посмотрел на Максима и спросил:
- Кед видел?
- Вон, на камне, - Максим кивнул, указывая на валун. Мальчик подошел к камню, взял кед, повертел его в руках, заглянул за камень, еще раз посмотрел по сторонам.
- А второй где? - сурово спросил малец.
Максиму стало смешно.
- У меня только кепка, - хмыкнул он. - Кед украл не я.
- У нас кеды не воруют. - Наставительно сказал мальчик.
- Закон такой? - подмигнул Макс.
Мальчик мгновение смотрел на Максима, вдруг неожиданно улыбнулся и сказал:
- Да!
Какая-то детская игра, подумал Максим. Старый форт, речка, рыцари-пираты... Не так уж с ними и сложно, с детьми-то... Все-таки он и сам был ребенком. Вроде бы недавно, но ему казалось, что очень давно. Максим положил кепку на ближайший камень, поправил очки.
- Пойду я, — сказал он ни к кому конкретно не обращаясь.
Мальчик удивленно вскинул брови:
- Куда? А кед искать? Майка без него не может. - Мальчик скинул капитанку, стал натягивать футболку. Ворот зацепился за торчащие пацанячьи уши и никак не желал их отпускать. Справившись с футболкой, мальчишка схватил кед за шнурок и поболтал им в воздухе, глядя на Максима.
- Ну я даже не знаю... - протянул Макс. - Откуда мне знать, куда ваша Майка задевала свой кед?
- Задевал, - поправил мальчишка, нахлобучивая на уши капитанку. - Майка мальчик. Во такой пацан! - показав Максу большой палец, малец развернулся, махнул кедом куда-то в сторону и увесисто так, по-взрослому вздохнул — Растяпа только. Ну ты чего застрял? Идем давай! - обернулся мальчик.
- Я... Да нет, ничего...Идем, конечно, - Максим зашагал за мальчишкой, глядя ему в затылок. Майка, Майка-мальчик.... Какое удивительное совпадение. Он усмехнулся своим мыслям. Поравнявшись с мальчишкой, сказал:
- Меня, кстати, Максим зовут.
Мальчуган остановился, глянул снизу вверх на Макса, и протянул ему ладонь:
- Митя, - улыбнулся.
- Очень приятно, Митя. - Максим пожал протянутую детскую ладонь, улыбнулся в ответ.
Они пошли дальше. Максим смотрел по сторонам, выглядывая в желтой траве и мелких кустарниках у тропинки белый кед и думал, о чем спросить Митю. Ему было неловко молчать. Митя же просто шел, размахивая кедом, мурлыкал себе что-то под нос. Сорвал травинку, стал жевать. Максим изредка косился на спутника. Забавный пацаненок. У него мог быть такой же. От этих мыслей стало неприятно. Причем неприятно физически. Как-то неуютно в своем теле. Максим поежился, тряхнул головой, сжал руки в кулаки. Все нормально. Он все правильно сделал тогда. Он тогда так решил. И точка. Мужчина должен решать, да ведь, Лель? И снова с этим именем приступ паники. Сердце стучит в груди, ногти впиваются в ладони, к горлу подкатывает ком. Но он идет по тропинке среди поля, смотрит на Митю, на качающийся в такт его шагам кед, глубоко вдыхает пряные запахи отцветающего лета, жадно ловит свежий ветерок с реки, трогает ладонью стебли травы. И тьма отступает, сердце-стукач выравнивает ритм, воздух снова поступает в легкие.
- Ты как? - оглянулся Митя, - нормально?
- Нормально, - неуверенно протянул Максим. - Мы куда идем, Мить?
- Как куда? Кед мы ищем. Понимаешь, Майка, он...- Митя сделал неопределенный жест рукой с зажатым за шнурок кедом, и пыльная подошва тут же шлепнула его по макушке. На белой ткани капитанки остался пыльный след. Макс не удержался, нервно хихикнул. Митяй потер ушибленное место, покосился на Максима и засмеялся легко и непринужденно, как умеют смеяться только счастливые и дети. Или счастливые дети.
- Так какой он, Майка? - наконец спросил Максим.
- Ооо...- мечтательно выдохнул Митя. - Он мне змея сделал! Большущего такого! - Мальчик развел в стороны руки, треснув треклятым кедом Максима в...в общем, было больно. Максим ахнув, согнулся пополам. - Ооооййй...- поежился Митя. - Я тебя не сильно? - подпрыгнул к Максиму, заглянул в глаза. Их лица были на одном уровне. Сочувственно вздохнул, похлопал тяжело дышавшего Максима по плечу. Максим осторожно распрямился. Митя стоял, опустив глаза вниз, теребил свободной рукой край шортов. - Извини, ладно? Я не специально, — сказал и посмотрел на Макса, виновато улыбнувшись.
- Да все нормально, - Макс улыбнулся и легонько ткнул Митю кулаком в плечо, мол, забыли. - Ты только это...кед мне дай, я его сам понесу. А то убьешь им какого-нибудь в итоге.
Митя шмыгнул носом и протянул за шнурок кед Максиму.
- Так что там со змеем? - поинтересовался Максим.
- Мы его все вместе запускали!!! Я бы один его не запустил!!! Мы сначала даже нить нормальную не могли найти, не держала обычная.
- Леска нужна, - задумчиво поскреб подбородок Максим. Когда-то в детстве он тоже любил запускать змеев.
- Ага, - согласился Митяй. - Вот и Майка так сказал. А где ее взять, леску-то? - спросил, а сам хитро посмотрел на Максима. Максим растерялся. Лески у него с собой не было. - У рыбаков! - ворчливо отозвался Митя, постукав указательным пальцем по лбу.
- Логично, - хмыкнул Макс.
- Ну вот. А когда мы леску-то приделали, да как запустили!!! - раскинув руки, Митяй самолетом побежал вниз по тропинке, которая спускалась в этом месте близко к реке.
Максим остановился и смотрел вслед мальчишке. Кто в детстве не играл вот так в самолет? Все играли. А вот он, Максим, доигрался. Тряхнув головой, Макс сбежал вниз. На берегу реки белел киль старой деревянной лодки. Митя бегал по небольшому пяточку речной гальки, заглядывал в камыши.
- Слушай, - Максим подошел к воде, зачерпнул воды. - А где Майка мог кед свой оставить? Где вы вообще играли?
- Везде, - пожал плечами Митя. - Здесь вчера штурмом брали высоту, - он оглянулся на вздымавшийся берег. - Мы... Понимаешь, Макс, у нас была беспроигрышная стратегия! - затараторил Митяй. - Подошли-то мы по воде! - Голос его вдруг стал серьезным, брови строго сведены на переносице. Широко расставив ноги, уперев одну руку в бок, другой он махнул в сторону не очень-то крутого холма, как заправский полководец, посылающий в бой целые полки, - Ты только представь себе: ночь... - начал он трагическим голосом.
- Как ночь? - перебил его Максим
Митя недовольно посмотрел на Макса, вздохнул, закатив глаза, и разъяснил:
- Ну типа ночь, - интонация явно говорила Максиму: «ну какой же ты, взрослый, тупой» - Я могу продолжать? - страдальчески изогнув одну бровь, спросил Митя.
Чтобы не засмеяться, Максим серьезно сдвинул брови, прижал руку с зажатым в ней кедом к груди, прося прощения у Мити, и, кивнув, приготовился слушать.
- Ну вот значит... Ночь, враг зажег костры у воды, освещая береговую линию, но нам удалось пройти незамеченными. Майка отдал приказ, чтобы мы подходили с левого фланга, где склон более пологий, а сам он должен был снять часовых. - Лицо мальчишки выражало просто вселенскую скорбь. Максим подумал, что из Митяя получился бы отличный актер. Но улыбаться Макс себе не позволял, чтобы не обидеть чувства «бойца невидимого фронта». Митя покосился на слушающего Максима.
- Ну и? - спросил Максим. - Дальше-то чего? Взяли?
- Взяли, - вяло протянул Митя, глядя себе под ноги. - Только меня того...убили сразу же... - Максим бы заржал, но его остановили слезы, явно звучащие в голосе Мити.
- Мить, ты не расстраивайся, - Маким чуть приобнял малыша за плечи, - У тебя еще знаешь сколько высот будет в жизни? Обязательно свою возьмешь! - он ободряюще улыбнулся, глядя в голубые глаза Мити.
- Ага, - без энтузиазма кивнул Митяй. Помолчал, а потом тихо так сказал — На войне всегда только один шанс взять высоту.
Максиму стало как-то не по себе от этого тихого детского голоса, говорящего о войне. Что он мог о ней знать? И главное зачем ему о ней думать? Все куда-то исчезло: речка, маленький ребетенок, стоящий перед ним опустив голову, шум ветерка в камышах.
Максим присел на корточки перед Митей, взял его маленькие ладошки в свои.
- Мить, - что он должен был сказать в этой ситуации? Он никогда не говорил с детьми даже об игрушечных солдатиках, а теперь... А теперь он должен объяснить этому маленькому человечку, что он не должен думать о войне. Что у него есть речка, друзья, старый пыльный кед и большой воздушный змей. Что у него будет счастливая и долгая жизнь без боли, страха и страданий, потому что..Потому что иначе быть не может. И не должно. Потому что дети не должны играть в войну. Они должны пускать в реке бумажные корабли, а не красться по ней к неприятелю; с пологого холма они должны запускать самолетики и змея, а не штурмовать высоту; рассказывать страшилки у костра, освещающего береговую линию, а не прятаться в отсветах пламени, чтобы незаметно снять часовых. И тем более они не должны огорчатся, если погибли прежде, чем смогли кого-то убить. - Мить, - повторил Максим, - я был на войне, - Митя посмотрел на Максима. В глазах удивление и страх. - И свою высоту я взял. Ценой неимоверных усилий. Забрался на такой же вот участок местности, невысокий, почти пологий холм. А рядом лежали мои товарищи, которые уже никогда не подымутся на этот чертов пятачок земли. И какая-то моя часть осталась лежать рядом с ними, в стылой земле Кхарада. И я не считаю тот бой победой. Все наши высоты, Мить, они здесь, - Максим легонько постучал ладонью мальчишку по левой стороне груди и улыбнулся. Митя молча глядел на него во все глаза. Максим вздохнул, поднялся, снял очки и стал их протирать. Стало легче. Он уже давно держал это в себе. Вот только имел ли он моральное право говорить о таком ребенку? Максим покосился на Митю. Тот опять теребил край шортиков, ковырял ногой в прибрежной гальке. Загрузил ребенка, подумал Максим.
- Мить, темнеть уже скоро будет. В темноте мы кед Майки не отыщем. - Митя с радостью обернулся к Максиму. Не только Максу, оказывается, было неловко за этот обрывок воспоминаний.
- Максим, я, кажется, знаю, где Майка мог кед оставить. - Митя стоял, засунув руки в карманы шортов и покачиваясь с пятки на носок.
- Ну? - спросил Максим уже чувствуя неладное.
- Там, за камышами, где мы вчера играли... - он кинул на Макса быстрый взгляд, - играли, в общем... там дно такое илистое, засасывает. - И замолчал, засранец.
- Понятно, - хмыкнул Макс. Ребенка, конечно, в вечернюю воду не погонишь, и нырять на глубине не заставишь, поэтому он молча стянул через голову рубашку, футболку, разулся, снял брюки. Размахивая руками из стороны в сторону, осторожно приблизился к воде. Стрекотали, ложась спать, кузнечики, солнце кидало прощальные, совсем уже не теплые лучи Максу на спину. Попробовав носком ноги воду, Максим покрылся мурашками. Досадливо подумал, что трусы под брюками будут мокрыми, и с разбега прямо с головой плюхнулся в воду. Вынырнул, довольно крякнув, в два мощных гребка достиг середины реки, которая в этом месте была неглубокая и неширокая. Обернулся к берегу и крикнул пританцовывающему Митьке:
- Только не вздумай стырить у меня одежду! А то я тебе попу надеру! - и шутливо погрозил кулаком.
Митя засмеялся и показал Максу язык.
- За камышами там, - махнул рукой в сторону прибрежных камышей.
Вода только на поверку казалась холодной. Ему именно этого не хватало. Именно этой речки, именно этих запахов, именно этих цветов. Именно этого незнакомого мальчишки, с которым можно поговорить. Именно этого такого детского приключения со старым кедом. Чтобы просто почувствовать себя человеком. Макс нырял, смывая копоть, грязь, снова и снова появляющееся в памяти лицо Лельки. Это хорошо, что вода. Так не заметны его слезы. Подплыв к камышам, Максим набрал воздуху в легкие, нырнул, запуская пальцы в податливое дно. С первого раза найти кед не получилось. Он вынырнул, хватая ртом воздух.
- Ну как? - крикнул от берега Митя.
- Никак. - Максим встал на ноги и тут же по щиколотки погрузился в ил. - Не получает пока найти твое сокровище. Мне бы теперь свои ноги отсюда вытащить. - Снова глубоко вдохнул и ушел под воду с головой.
- Может он вообще не там? - крикнул с берега Митя, когда Макс вынырнул. Он сидел на корточках и пускал «блинчики».
- Иду на последнее погружение, - Макс нырнул, оставив над поверхностью воды одну руку наподобие перископа, повертел ей из стороны в сторону и медленно опустил под воду. В этот момент его пальцы нащупали что-то твердое. Макс потянул на себя. Вынырнул, отплевываясь от поднявшейся тины. В руке оказался грязный, но тот самый кед. Максим поднял его над головой, показывая Митьке, и издал победный клич Тарзана.
- Ура!!! - Митя прыгал по берегу, изображая танец какого-то индейского племени.
Максим вышел на берег. Солнце уже почти спряталось за горизонтом где-то на западе. Глядя в этом направлении Макс нацепил очки.
- Слушай, - обратился он к Мите, который протянул ему футболку, - а почему тут новостроек не видно? Ведь новые районы отсюда не далеко. Да и трубы завода... Он ведь тут совсем рядом. Я по территории как раз шел, увидел дыру в заборе, пролез, и оказался тут. Где это все? - Максу удалось побороть липнувшую к телу футболку.
- Не знаю, - пожал плечами Митя, и протянул Максу рубашку.
- И шума городского нет, - протянул Макс, застегивая пуговицы. - Вообще никакого. А порт совсем рядом.
- Место здесь такое... - Митя взял мокрый кед, подошел к воде, держа за шнурки, стал бултыхать его в воде. - Безлюдное... - с какой-то особой интонацией произнес он.
Макс обувался и снова думал про детские игры. Безлюдное пространство. Детский мир. Какая-то мысль юркнула в его сознании, но не дала себя рассмотреть, скрылась. Макс стоял и задумчиво смотрел на брюки. Ждать, пока высохнут трусы, или натянуть брюки прямо на мокрые? Он посмотрел на спину Мити, полоскавшего в воде кед, мурлыкающего под нос какую-то детскую считалочку. Митя обернулся, глянул на Макса, улыбнулся.
- Пошли к нам! Высушишь свою труселя, - хмыкнул он, указывая на расплывающееся мокрое пятно спереди на рубашке Максима.
- Да как-то неудобно, - засомневался Макс. Хотя расставаться с Митей, с этим безлюдным местом абсолютно не хотелось. - Как еще твоя мама отреагирует... Сын до поздней ночи шатается неизвестно где и неизвестно с кем.
- Да нормально все! - улыбнулся Митя. - Она не будет ругаться. Я ей скажу, что ты помогал мне кед искать. Она ведь Майку без кеда и на порог не пустит!
- А Майка — это твой брат? - догадался Макс, подняв и отряхнув брюки.
- Эх, если бы, - вздохнул Митя. - Он просто с нами живет пока. До конца лета. Но я бы, - серьезно глядя на Макса, сказал Митя, - я бы хотел иметь такого брата.
- Интересно прямо даже посмотреть на него, на этого Майку. Личность, по всему видать, выдающаяся! - Максим улыбнулся, потрепав Митю по волосам, нахлобучил ему на голову капитанку. - Пойдем, пока совсем не стемнело.
- Да увидишь, - поправляя кепку, хмыкнул Митя. - Он... Знаешь, он, наверное, летать будет. Или капитаном корабля. Или космонавтом.
Максим серьезно посмотрел на Митю.
- Почему ты так решил? - под ложечкой засосало. Как-то все странно.
- Ну не знаю, - протянул Митя, выливая из прополощенного кеда воду, - у него взгляд такой. А еще он смелый, умный, сильный. Я вот когда вырасту, я тоже таким буду! - Митя горделиво выпятил грудь.
- Обязательно будешь, малыш, - Макс как-то инстинктивно протянул Мите руку, тот без тени смущения вложил свою маленькую ладошку в ладонь Максима, подхватил с земли два кеда, и они направились вверх по склону, выходящему на тропинку.
Они молчали всю дорогу, а когда почти стемнело, впереди у самой кромки небольшого леса забрезжил огонек костра. А еще Макс различил далеко впереди светящиеся окна домов и понял, что они выходят куда-то на окраину города, в частный сектор.
Митя глянул на Макса, указал кедами на костер:
- Вот здесь Майка нас должен ждать. И ребята.
- Это что, перевалочный пункт такой? - усмехнулся Максим. - А пароль какой?
- Кеды конечно! - засмеялся Митя, и побежал к костру.
У костра сидели дети. Их было много. Слишком много для Максима. Мальчики и девочки, такие, как Митя, и уже совсем подростки. Митяй стоял в центре и что-то рассказывал, размахивая руками. Хотя понятно было, что он рассказывал. Кед-утопленник уже сушился у костра на палочке, воткнутой в землю. Максим вошел в освещенный пламенем круг. Ребята замолчали, глядя на него.
- Эээ... Привет, меня Максим зовут, - Максим растерялся. Дети смотрели на него с любопытством, но без настороженности. Одна девочка, лет семи, в красном в белый горох платье, что-то шепнула сидевшей рядом подружке, заплетавшей длинную, тугую косу. Девчонки кинула на Максима быстрый взгляд и прыснули. Макс вдруг понял, что стоит в центре костра в одних трусах, футболке и рубашке. Стало как-то уж совсем неуютно.
- Ой, вы извините, ребят, я сейчас, - он торопливо ушел в темноту, стал натягивать брюки на все еще влажные трусы. Он слышал, как Митя закончил рассказ про кеды. Кед тут же признали трофеем победившей во вчерашнем сражении армии полководца Майки.
Максим вновь вышел к костру, к нему тут же подбежал Митя, схватил за руку и усадил на бревно рядом с собой.
- А где же Майка? - тихо спросил его Максим.
- Сейчас придет, он по дому помогает, - ответил за Митю сидевший рядом с Максом мальчик лет пятнадцати.
Митя вертелся на бревне, называя Максиму всех ребят по очереди. Это напоминало Максу детский лагерь, куда он пару раз ездил в детстве. Когда учился в «лётном», то очень хотел съездить в качестве вожатого, но в последний момент передумал и не поехал. На самолете летать не боялся, а вот детей испугался. Даже смешно как-то.
- Всем привет! - раздалось из темноты. Со стороны домов к костру подошел мальчишка лет десяти. Максим его сразу узнал. По тому, как благоговейно выдохнул рядом Митька, заулыбались ребята, и по босым ступням, освещенным костром. Почему-то Макс думал, что Майка будет старше.
- О, кед! - Майка подскочил к огню, присел, потрогав, не расплавилась ли подошва. - Митька, ты нашел? - не оборачиваясь, спросил Майка.
- Неа, - улыбнулся Митя. Майка обернулся и только тут заметил Максима.
- Здравствуйте. - Встал, подошел к Максу, протянул руку. - Меня Максим зовут. Но лучше Майка меня зовите. Меня здесь все так зовут. - сказал и улыбнулся. Синие льдинки глаз внимательно смотрели на Максима, изучали. Но улыбка при том была чистой, искренней. Ребята не ждали подвоха. Макс пожал протянутую руку, ответил:
- Очень приятно, тезка! Меня тоже Максим зовут.
- Майка, это Макс твой кед достал, он мне помог! - сказал Митя.
- Спасибо большое, - улыбнулся Майка Максиму. - Господи, еще раз уйдешь из дома непонятно куда, сначала мама твоя, а потом я тебе зад надерем, - устало протянул Максим, потрепав Митяя за вихры. - Ты бы хотя бы мне сказал, куда ушел. Или ребятам вон. - Митя виновато потупился.
- А че такого? - протянул он, шмыгнув носом, - я же так...я же за кедом... - по всему было видно, что Митя сейчас разревется.
- Ой, беда с тобой, - вздохнул Майка, подошел, присел перед Митей на корточки, - я ведь за тебя волнуюсь. Так, как волнуется старший брат за младшего. - Майка улыбнулся. Митя просиял, гордо поднял голову, хотя в глазах еще блестели слезы обиды.
Максм смотрел на Майку и удивлялся: ведь он же сам еще ребенок, а уже берет ответственность на себя за других детей.
Майка сел рядом с Митей. Ребята болтали, смеялись, кто-то вставал, прощался со всеми и убегал домой, чтобы завтра весь день запускать змея, играть в мяч или строить форт. Максим наблюдал за ребятами, вспоминал свое детство. У него тоже было такое лето. У бабушки в деревне, всего три месяца. Он даже ехать сначала не хотел. А потом уезжать. Хорошее было время тогда: и речка была, и ночные костры, и бумажные змеи. Макс погрузился в воспоминания и не заметил, как у костра остались только они втроем: он, Митя и Майка. Митя уже привалился к Максиминому плечу, зевал, прикрывая рот кулаком, сонным взглядом глядел в огонь.
- Так, - тронул его за плечо Майка, - экспедицию по спасению кеда можно считать успешно завершенной. Та-да! - Майка полез куда-то в карман шортиков, достал что-то оттуда, зажал в кулаке. - Митя! - Голос Майки стал торжественным, но глаза улыбались. - За спасение меня от порки за утрату имущества, торжественно вручаю тебе... - Максим вытянул вперед зажатую в кулак руку, разжал пальцы. На его ладони лежал небольшой эмалированный значок в виде самолета на фоне белого облака. - Теперь это твой ольчик-талисман! - Митя завизжал от радости, прыгнул вперед, обнял Майку.
- Ничего себе! - Майка хлопал Митю по спине, - Не задуши меня только! - Митя засмеялся, как умеют смеяться только счастливые дети.
Макс смотрел на них и улыбался. Как ему не хватает сейчас этих искренних и светлых эмоций. Как ему не хватало когда-то брата, как ему не хватает сейчас семьи, сына.
- Смотри какой! - счастливый Митька повернулся к Максу, держа на ладони свое заветное сокровище. Максим осторожно взял значок в руку, посмотрел. Точно такой же.
- Ух ты! - Максим, повертев в руке значок, протянул его Мите.
Митька развернулся к Майке, одной рукой протягивая ему значок, другой оттягивая футболку на груди. Майка аккуратно приколол значок на футболку у сердца.
- Пусть неутомимым будет твой мотор! - Макс похлопал Митю по плечу, пожал ему руку. Митька сдвинул брови, приложив прямую ладонь к виску, отдал честь. Засмеялся потом, показав Майке и Максу язык.
- Я спать полетел! Пока Максим! Майка! - раскинув руки в стороны, Митька самолетом улетел в летнюю ночь.
- Прощай, Митька... - чуть слышно сказал ему вслед Максим. Они остались с Майкой вдвоем. Максим, чтобы прервать неловкое молчание, сказал - У меня в детстве такой же значок был.
- В детстве? - удивленно вскинул брови Майка. - А мы, по-твоему, где? - Он огляделся по сторонам. Взгляд завоевателя, моряка, летчика. Удивительные синие глаза. Его, Максима, глаза. Это конечно бред, галлюцинация воспаленного утратой сознания, думал Макс. Он сейчас в больнице, в своей палате, в отделении ожоговых больных, восстанавливается после катастрофы. И вся эта поездка, весь этот его больничный отпуск — это все сон, сказка. Он никогда не бывал в курортном незнакомом городе, не бродил по территории заброшенного завода, не залезал в дыру забора, не встречал хорошего мальчишку Митю, не искал кед для Майки, для мальчика-Майки. Этого всего быть не могло, потому что когда-то Майкой звали его самого. И он ушел, ушел из боли и страданий взрослой жизни в свое детство, погрузился в воспоминания. Этого всего нет.
Максим смотрел на Майку и понимал, что мальчишка также реален, как и он сам. И Майка, глядя на Максима, молча кивнул в такт его мыслям. Стало тихо и темно. Нет, костер по-прежнему горел, и дрова в нем трещали, но вот цикады умолкли, за освещенным кругом костра Максим не мог различить очертаний домов, не видел их горящих окон. В мире остались только освещенный небольшой кусочек земли на краю неизвестного леса, да сам Максим. Большой и маленький.
- А Митя тогда кто? - уже почти догадавшись, спросил Максим.
- Если бы Митя когда-нибудь вырос, то у него были бы такие же синие глаза, как у тебя, и такие же белые кудри, как у нее. - Жесткие синие глаза Майки смотрели в упор на Максима. Глаза летчика. Или капитана корабля. Или космонавта. Но все-таки больше летчика. - Оглянись вокруг! - Майка махнул рукой куда-то в сторону. - Разве не узнал? Мы в том самом лете, когда ты решил стать летчиком.
- Почему Митя никогда не вырастет хотя бы здесь? - почти крикнул Макс, сдерживая слезы.
- Хорошо, что ты не спросил, почему он никогда не вырастет вообще. - Тихо сказал Майка. - А здесь он не вырастет потому, что у него нет отца, - грустно вздохнул он, - только мать.
Максим побледнел. Как? Она? Она здесь? В его детстве? В его лете, когда он решил стать летчиком?
- Где, где она? - прохрипел Максим. Вцепился скрюченными пальцами в бревно, на котором сидел, и только молил Бога о том, чтобы никогда не проснуться, пусть только она окажется рядом. С надеждой, с почти безумной улыбкой Макс смотрел на Майку.
- Мы в петле, Майка, - сказал мальчик. - Во временнОй петле. Тебе... Нам дали шанс все исправить, начать все сначала. Вот только... - мальчик горько усмехнулся, глядя в огонь. - Вот только шансы, что вы встретитесь в той, другой жизни... Они малы, Майка, очень малы. - Мальчишка все смотрел на огонь, линия рта стала жесткой, черты лица почти каменные. - Синие глаза, - усмехнулся Майка, - глаза летчика, капитана корабля или космонавта... Вы можете не встретиться. Твой корабль никогда не зайдет в порт ее города, или в ее городе никогда не будет выхода к морю или даже к малюсенькой речке вроде этой, - мальчишка мотнул головой в сторону реки. - Или ты можешь облететь вокруг Земли по орбите, сделать сотни снимков из космоса, но никогда не узнаешь ее в миллиардах других жителей планеты. - Он вдруг повернулся и впился глазами в Максима. - Но у нее будет вот такой вот Митька. Он не будет уже похож на тебя, но будет похож на нее. Он вырастет, и станет великим актером, писателем, режиссером. Он никогда не будет снимать фильмы о войне. Он будет писать детские книги, его будет тянуть то в небо, то к морю, то куда-то в запредельные выси. И ему будет казаться это странным, ведь его отец не летчик, ни моряк, ни космонавт. - Майка замолчал.
Максим тоже молчал. Он вдруг смертельно устал. Он даже постарел. Ему вдруг отчаянно захотелось, чтобы плита, лежащая на его груди и плечах все то время, как погибла Леля, чтобы она его, наконец, раздавила. Ему хотелось упасть на дно, как проклятый кед, и тихо лежать, зарастая илом, слушая, как плещется в реке детвора. А потом слушать тишину, когда речка совсем пересохнет. И гнить под солнцем, выжигающем дотла, до белой золы. А потом разлететься по ветру, смешавшись с пылью безлюдных этих пространств. Максим не сразу осознал, что плачет. Его, не раз смотревшего в глаза смерти, горевшего в самолете, пославшего на верную гибель свою любимую женщину, его довел до слез ребенок. Точнее не просто ребенок, а он сам. Максим рыдал, опустив голову, как рыдал когда-то в детстве над сломанным змеем, над потерянным в реке кедом. Он задыхался, размазывал по лицу слезы и сопли, кривил рот, кричал. Но это были безлюдные пространства, где люди остаются один на один с собой. Макс упал на землю, тяжело дыша. Он обессилил, он не мог кричать, а только разевал рот в бесшумном крике, как выброшенная на берег рыба. Он лежал, свернувшись калачиком, глядя на босые ноги Майки, скреб пальцами землю.
Майка подошел к нему, присел, положил голову Максима к себе на колени, стал гладить жесткие волосы.
- Майка, - тихо сказал мальчик, наклонившись прямо к уху Максима. - Но шанс ведь есть. Очень маленький, просто крохотный. - Максим поднял взгляд, снизу вверх посмотрел на Майку. Языки костра отбрасывали причудливые тени на лицо мальчика, отражались бесовским огнем в глазах. - Мы ведь знаем, что все в этой жизни зависит от нас самих. И мы никогда не сдаемся. И мы всегда сможем ее отыскать.
- Еще, - прохрипел Максим, - еще варианты есть? Остаться здесь, с ней, с Митей?
- Это тоже выбор, - горько усмехнулся Майка. - Но у тебя всегда будет только этот день. Каждое твое утро будет начинаться в порту, а заканчиваться здесь. Ты, возможно, увидишь ее, но она не узнает тебя, Митя не узнает, кто ты. Но потом, на следующий день, снова будет порт, завод, дыра в заборе, блуждания по пространствам, кед, речка... И она снова будет смотреть на тебя, как на незнакомца. Здесь каждый день лето. То самое лето. И оно не кончится, пока мы не сделаем выбор.
Максим молчал. Один день. Сможет ли он так — жить одним днем? Зная, что его ждет? Чем эта адская мука отличается от той, что была в его жизни после ее смерти? По сути ничем.
- И что же мне делать? - тихо спросил Максим, глядя мимо Майкиной головы на звездное августовское небо.
- Я всего лишь десятилетний мальчишка, - пожал плечами Майка.
Максим хмыкнул.
- Плавать любишь? - он покосился на Майку. Тот улыбнулся, кивнул. Максим встал, отряхнул брюки. Майка тоже поднялся, коленки были черными от земли. Он попытался стряхнуть грязь, но махнул рукой.
- Это хорошо, что ты у меня есть, - сказал Максим, протянув руку мальчишке. Майка крепко пожал протянутую ладонь, помедлил мгновение, а потом крепко обнял Максима.
- Хорошо, что мы друг у друга есть, - улыбнулся он. Максим кивнул, потрепал мальчишку по жестким, непослушным волосам.
Ночь обрела звуки, запахи, оттенки. Максим последний раз посмотрел на Майку и, раскинув руки крестом, самолетом, как когда-то в детстве, шагнул из освещенного круга в августовскую ночь.
Майка смотрел вслед уходящему Максиму и на миг отвел глаза — падающая ли звезда отвлекла или случайный сполох искр костра, но когда вновь перевел взгляд в том направлении, Максим пропал. Майка постоял еще какое-то время, задумчиво глядя на огонь, а потом, посмотрев по-сторонам, затушил догорающие угли костра по-пионерски, и вприпрыжку побежал в сторону домов.
Нашим великим детским мечтам посвящается.