Глава третья
Спала я беспокойно, то и дело просыпаясь, взбудораженная очередным странным и тревожным сном. И пробуждение оказалось не из приятных. Услышав настойчивый стук в дверь, я открыла глаза и, натянув одеяло до подбородка, хрипло отозвалась:
- Войдите!
Шторы были завешены неплотно, и утренний свет неплохо освещал комнату, но у фигуры, застывшей у двери, лицо как бы находилось в тени. Я вздрогнула, так как на какое-то мгновение мне показалось, что это Артем. Олег был немного выше, но темно-синий халат, надетый на нем, был точно таким, какой я подарила Артему на день рождения.
- Кажется, я тебя напугал. Извини. И с добрым утром.
Я оправилась от потрясения и ответно его поприветствовала. Он еще раз извинился за то, что разбудил меня. Ему нужно было взять из шкафа белье и чистую одежду.
- Впредь буду делать это накануне вечером, а пока не привык.
Забрав необходимое, он удалился, по пути бросив, что встретимся за завтраком. Я осталась лежать, слушая, как за стеной льется вода. Когда эти звуки стихли, я поднялась. Было уже одиннадцать часов. Я почти никогда не поднималась так поздно, всегда меня ждали какие-то дела и встречи. Теперь торопиться было некуда, но это меня не радовало. Минут через двадцать я с осторожностью вышла в коридор, с волосами, затянутыми в хвост, в джинсах и футболке, готовясь к встрече с женской половиной этого дома. Однако никто мне не повстречался, и я благополучно добралась до кухни. Олег резал помидоры, на плите шкворчала яичница.
- Как же Тася допустила тебя к готовке?! – удивленно воскликнула я.
- Они с матерью уехали на дачу, - не поднимая на меня взгляда, ответил он.
Он выглядел расстроенным, я же ликовала. Хоть какое-то время будет на адаптацию.
- Надолго? – не пытаясь скрыть свою радость, спросила я.
Оказывается, он этого не знал, так как сегодня мать не видел, она оставила короткую записку, в которой сообщила об отъезде, не указывая никаких подробностей. Его понурый вид вызывал раздражение, и я не выдержала:
- Олег, ты же взрослый мужчина, а ведешь себя, как ребенок. Опять решил, что она тебя таким образом наказывает? Какой ужас! Мамочка уехала, не поцеловав в щечку на прощанье! Просто детский сад! Я с двенадцати лет жила одна! Сначала в интернате, где нас было шестеро в одной комнате, затем в университетском общежитии, втроем. Уж лучше так, чем до сорока лет держаться за мамину юбку!
Он во все глаза смотрел на меня и воскликнул чуть ли ни с ужасом:
- Ты училась в интернате?!
Я почти ничего ему не рассказывала о себе, так что мое одинокое детство стало для него открытием.
- Не надо делать такие круглые глаза, - пробурчала я. – Это был интернат для одаренных детей, а не для умственно отсталых.
Он рассмеялся, как мне показалось, с облегчением:
- Тебе следовало бы податься в психологи, ловко меня на место поставила, а то я совсем расклеился.
Я совершенно не понимала ни его чувств, ни его поведения. Разбираться в этих сложностях в мои обязанности не входило, но меня всегда раздражает, когда я чего-то не понимаю.
- Может, объяснишь мне, зачем тебе нужен фиктивный брак? – засунув в рот кусок яичницы, как можно небрежнее спросила я.
Он ответил довольно резко:
- Нет! Тебя это не касается. – Заметив мое недовольство, добавил более мягко: - Во всяком случае, не сейчас.
Поскольку эта тема была закрыта, я решила поинтересоваться своим ближайшим будущим. Мне хотелось поскорее устроиться на работу, чтобы чем-то занять себя и пополнить денежные запасы. Он заверил, что непременно займется моим трудоустройством, когда из отпуска вернется его приятель, работающий в крупном издательстве. У того якобы полно знакомых в разных редакциях. А пока я могу наслаждаться прогулками по городу, ходить в театры и на выставки, посещать косметические салоны и фитнес-клубы. Я была вне себя от изумления.
- И еще, - добавил он после некоторого раздумья, - тебе следует обновить свой гардероб.
Я в ярости вскочила:
- Меня мой гардероб вполне устраивает!
- Он не устраивает меня, - невозмутимо отозвался он. – Нам иногда придется вместе появляться на людях, и ты должна выглядеть так, как положено выглядеть моей жене.
- Я тебе не жена! Не настоящая жена!
- Знаю, ты тоже это знаешь, а вот другим знать об этом не следует, так что не кипятись. Я ничего не имею против джинсов и футболок, но твой слишком демократичный стиль может вызвать ненужные вопросы, ведь всем известно, что я не скупердяй.
- Выходит, ты богатый?
- Во всяком случае, твоя экипировка меня не разорит, так что не стесняйся в расходах.
Наверное, на моем лице была написана такая растерянность, что он предложил сопроводить меня в поездке по магазинам. Сегодня он до пяти часов свободен, а потом отправится на важную встречу. Насчет встречи он ничего не пояснил, а я не стала спрашивать, чтобы в очередной раз не натолкнуться на фразу «Тебя это не касается». После того как мы расправились с последствиями нашего завтрака, он провел экскурсию по квартире. Я не знала, сколько в ней метров, но она показалась мне неправдоподобно большой. Там были не только комнаты, но и какие-то чуланчики и кладовки, а в самом конце главного коридора располагалась прачечная. Это название сохранилось с прежних времен. Сейчас там разместилась самая современная техника, а также имелось всё необходимое для ручной стирки и глажки.
- Сколько всего комнат? – спросила я. – А то я сбилась со счета.
- Шесть.
Я мысленно пересчитала: гостиная, еще одна комната, в которую вход прямо из прихожей, кабинет, «моя» спальня, бывшая комната Олега, комнаты Веры Степановны и Таси. Итого: семь!
- У меня получилось семь, - сказала я.
Оказывается, комната рядом с гостиной первоначально являлась частью прихожей. Ее выгородили для того, чтобы в доме помещалось больше народу. В давние времена в этой квартире подолгу гостили друзья хозяина и начинающие писатели из провинции. А прихожая все равно осталась просторной, правда, лишилась окна.
- Может, стоит вернуть ей первоначальный вид? – спросил Олег.
- Это ты с мамочкой консультируйся, - посоветовала я, затем добавила: - Меня это не касается.
Мы посетили два больших универмага, где Олег терпеливо водил меня от отдела к отделу и оценивал примеряемые мною наряды, в результате чего мы купили целый ворох одежды и кучу обуви. Надо сказать, что здесь я не допустила такой ошибки, как с Артемом, и соглашалась на покупку только тех вещей, которые мне действительно нравились. Впрочем, большей частью наши вкусы совпадали. Я двинулась в сторону выхода, когда он остановил меня у отдела с бельем:
- Чуть про самое главное не забыли!
Я усмехнулась:
- Я думала, что мы стараемся для твоих знакомых. Неужели ты собираешься демонстрировать меня в нижнем белье?
Он искренне рассмеялся:
- Так далеко мои планы не простирались. Просто всё должно быть в гармонии. Ну, так что? Сама справишься или тебе помочь?
Мне стало весело:
- Помоги! Почему-то думаю, что ты в этом лучше меня разбираешься.
Когда, загрузив покупки в багажник, мы сели в автомобиль, Олег стряхнул со лба воображаемый пот:
- Фу! Умаялся! Терпеть не могу магазины!
- А мне показалось, что ты был в своей стихии.
- Разве ты не знаешь, что я большой артист?
- Знаю, - хмуро ответила я, вспомнив его поведение на банкете, на свадьбе и собственном дне рождения.
Он тоже нахмурился и сказал, что больше не собирается тратить свои артистические таланты на магазины, так что впредь мне предстоит самой делать покупки. Небрежно сунув мне в руки кредитную карточку, протянул бумажку с паролем:
- Запиши куда-нибудь или запомни. Не забудь сообщить, когда деньги на ней закончатся.
Машина тронулась с места, а я с удивлением рассматривала карточку VISA.
- Зачем ты это делаешь?!
- Не понимаю, чему ты удивляешься. Для всех ты моя жена, и я веду себя, как муж. - Тут он усмехнулся: - За одним небольшим исключением, о чем мы с тобой договорились заранее, и что нас обоих устраивает.
Пообедали мы остатками праздничного рагу из кролика, после чего Олег удалился по своим делам, а я, убрав со стола, занялась распаковкой обновок. Совсем недавно я и представить не могла, что у меня будет столько дорогих и красивых вещей. Всё это напоминало бы сказку о Золушке, если бы между нами была хоть капля любви.
Мне очень хотелось поделиться своими переживаниями с Катей. Мы постоянно поддерживали с ней связь, используя всевозможные технические средства – телефон, смс-ки, социальные сети и скайп. В прошлом году она вышла замуж за офицера и теперь жила в военном городке под Рязанью. Скоро в их семье ожидалось пополнение – мальчик, которого собирались назвать Егором, так что о работе она пока не помышляла. Но что я могу ей рассказать? О фиктивном браке упоминать нельзя, а врать лучшей подруге очень трудно, она сразу догадается, что что-то неладно и, не дай бог, примчится сюда. Она девушка эмоциональная и решительная, быстро тут всех на место поставит. Я отложила мобильник, который уже был у меня в руках. Два дня назад я выключила его, так как ни с кем не хотела общаться, потому что правды сказать не могла, а выглядеть счастливой новобрачной у меня бы не получилось.
Затем включила свой ноутбук. В квартире имелся вай-фай, так что я сразу же зашла на сайт «Заозерских огней» и прочитала свою последнюю статью о юбилее Дмитрия Шестопалова, основанную на беседах с Олегом. Статья мне не понравилась, она получилась сухой и банальной, но, если честно, то просто удивительно, что мне вообще удалось написать ее в те дни, а вернее, ночи. Значит, в какой-то степени я стала профессионалом. Теперь следовало задуматься о продолжении своей карьеры. Мне, как и прежде, хотелось писать о культурных новостях. Но что я знаю о культурной жизни культурной столицы? Конечно, кое-что знаю, но лишь понаслышке. Олег прав, мне нужно поближе познакомиться с городом, походить по театрам и выставкам, тогда, может быть, придет в голову что-нибудь конструктивное. Я не театральный критик, так что браться за написание рецензий на спектакли было бы слишком смело. Мне нужно найти свою нишу, свои изюминки – открывать новых художников и новые творческие коллективы.
Я просматривала афиши всевозможных культурных мероприятий, лежа на животе посередине широкой кровати, и не заметила, как задремала. И опять, как и утром, меня разбудил стук в дверь.
- Неужели ты спишь? – изумился Олег. – Я с улицы видел, что в твоей комнате горит свет, поэтому решился зайти. Нужно взять всё необходимое для утреннего туалета. – Он прошел к шкафу и, открыв дверцу, воскликнул: - Здесь стало гораздо симпатичнее, когда появились твои наряды!
Я резко села на кровати:
- Олег, ради бога, извини! Я такая невежа! Забыла поблагодарить тебя за обновки. Большое спасибо! Как ты уже знаешь, у меня никогда ничего подобного не было.
Он стоял спиной ко мне, разыскивая свои вещи на полках, и невозмутимо отозвался:
- Это не стоит столь пылких благодарностей. Я всего лишь выполняю свою часть договора.
Я поняла, куда он клонит, и хмуро пробормотала, что тоже постараюсь выполнить свою часть. Когда он проходил мимо меня к двери, я уловила едва заметный аромат дорогих духов. Понятно, у него было свидание. Глянув на часы, увидела, что шел уже двенадцатый час. Почему он не остался на ночь у своей пассии? Меня можно не стесняться, а матери и Таси здесь нет. Ах, да! Он же выполняет договор – соблюдает внешние приличия и всё такое. Видимо, чтобы и я вела себя подобным образом. Уже в дверях он поинтересовался, успела ли я поужинать, на что я ответила, что есть не хочу, а выпью чаю.
- Я переоденусь и присоединюсь к тебе, - сказал он, удаляясь.
За чаем я рассказала о своих профессиональных планах, которые он горячо поддержал и пообещал содействовать их претворению в жизнь. Это замечательная идея, сказал он, открывать новые таланты, а не охотиться за знаменитостями. Театральный сезон еще не начался, зато гастролеров было порядком, так что в ближайшие дни я наметила посетить два спектакля московских театров и выставку художника из Новосибирска.
- Но ведь в театр неудобно ходить одной, - заметил Олег.
- Что за глупости! – фыркнула я. – Я предпочитаю ходить одна, да и никто кроме меня не захотел бы делать это так часто. В театре мне спутник не нужен. Ты не представляешь, как я смотрю спектакли! Я веду себя, как экзаменатор: отмечаю удачи, недостатки, достоинства той или иной мизансцены, настрой на игру актеров, оформление, костюмы, освещение и прочие так называемые мелочи, а в антрактах делаю заметки.
Это его не испугало, и он выразил желание сопроводить меня на один из спектаклей. Я ничего против не имела, так как никаких заметок делать не собиралась, ведь мне не для кого сейчас писать статьи.
На следующий день, а это было воскресенье, он сообщил, что мать в ближайшее время не собирается возвращаться в город, но нам не следует расслабляться. Ей скоро должны снять гипс, затем провести обследование, так что она в любой момент может появиться в квартире.
- У тебя во сколько начинается рабочий день? – поинтересовалась я. – И во сколько заканчивается?
Он, кажется, не сразу понял, о чем я говорю, потом сказал, что, большей частью, работает дома, так что своим временем распоряжается сам. Программисту нужен только компьютер, а где он установлен, неважно.
Один день сменялся другим, на деревьях появились желтые листочки, но, несмотря на предостережения Олега, Вера Степановна не торопилась вернуться в город. Я этому только радовалась, а что чувствовал Олег, не знаю.
- Ты навещал мать? – как-то поинтересовалась я.
- Нет, но мы иногда перезваниваемся. - Эта тема ему явно не нравилась, и я не стала ее развивать.
Два-три раза в неделю Олег возвращался поздно, и от него неизменно пахло уже знакомыми мне духами. Я поймала себя на том, что мне это неприятно, но, разумеется, помалкивала. Однажды мы вместе выбрались в театр, спектакль нам обоим нравился, а в антракте мы встретили приятеля Олега Сергея Ширяева с подругой, которым он представил меня в качестве своей жены. В глазах Сергея, коренастого кареглазого мужчины лет сорока, проскользнуло явное изумление, смешанное с восхищением.
- И ты, мерзавец, не пригласил меня на свадьбу?!
Олег довольно рассмеялся:
- Извини. Всё случилось слишком быстро и в другом городе.
- И где же водятся такие красавицы?
Его подруга пожирала меня недовольным взглядом.
- В Заозерске, на родине моего отца, - ответил Олег.
Затем обнял меня за плечи и притянул к себе, я же нежно прислонилась головой к его плечу. Подобные сцены стали мне удаваться всё лучше.
Сергей поскреб макушку:
- Мой отец родом с Урала, может как-нибудь махнуть туда на недельку? – Наконец, вспомнив о своей подруге, он похлопал ее по руке: - Настенька, не злись. Это у меня шутки такие.
- У тебя дурацкие шутки, - прошипела она.
Еще немного поболтав ни о чем, мы расстались. На прощанье Олег с Сергеем договорились созвониться, чтобы как-нибудь встретиться и хорошо провести время.
- Его отец известный архитектор, - пояснил Олег, когда мы удалились от них на значительное расстояние, - наши родители довольно тесно общались, так что мы знакомы с детства, хотя настоящими друзьями никогда не были.
- У тебя все знакомые - дети каких-то шишек? – неприязненно поинтересовалась я.
- Многие. Советская элита тесно держалась своего круга, и их дети вращались в нем. Впрочем, когда я повзрослел, кое-что изменилось. Паша, например, из рабочей семьи и своего нынешнего положения добился собственным умом и трудом.
- Твоя жена тоже была из этого круга?
- Да, - резко ответил он и замолчал.
После разговора у меня остался неприятный осадок. Мне, дочери потомственных пролетариев, была неприятна мысль об элитарности и социальном неравенстве. К сожалению, пока ни одному обществу не удавалось без этого обойтись. Может, и не удастся. А, может, и не нужно, чтобы удалось?
Я сидела на кухне и писала статью о выставке молодых питерских художников, которую посетила накануне. Никто мне ее не заказывал, и вряд ли она когда-нибудь увидит свет, но я не хотела терять навыков. Быть просто созерцателем надоело. Несмотря на обилие спектаклей и выставок, которые я посещала, часто я чувствовала себя очень одинокой. Накануне включила свой телефон, решив пока не менять номер, но до сих пор никто по нему не позвонил. Только я успела об этом подумать, как раздался звонок. Это была Маринка, сотрудница отдела рекламы из «Заозерских огней». Именно она набросилась на меня на юбилее Валерия Михайловича, пытаясь призвать к здравому смыслу. Теперь ее позиция, похоже, изменилась:
- Как поживаешь, новобрачная? – игриво осведомилась она.
- Прекрасно! – с энтузиазмом откликнулась я, радуясь ее голосу и живому общению.
- Все тебе завидуют, - тараторила Маринка. – Олег Шестопалов такой красавчик! Прости меня за ту вспышку, я ведь думала, что это несерьезно. Да и Артема было жалко, но говорят, у него появилась подружка с телевидения. Она…
- Меня его подружка не интересует. Лучше расскажи, как дела в редакции.
Я слушала ее рассказ, с интересом вникая во всякие мелочи и сожалея о том, что меня там нет. У нее имелись и кое-какие личные новости. Поведав о них, она опять пристала ко мне с вопросами. Я едва успевала отвечать:
- Он самый классный мужчина! Я очень счастлива! Нет, в свадебное путешествие мы пока не ездили. У него очень важная и срочная работа, мы ведь ничего не планировали заранее. Как только он освободится, непременно съездим. Нет, пока еще не решили, куда, только обсуждаем.
Закончив разговор, я заметила Олега. Он стоял в дверях, опершись о косяк, и внимательно смотрел на меня.
- Это ты обо мне говорила в столь лестных выражениях?
- О тебе, о ком же еще, - пробурчала я. – Это был звонок из Заозерска. Как видишь, я свою часть договора выполняю.
- Молодец! – Он сел напротив и взял в руки мой телефон. – Нужно сменить аппарат. Завтра куплю тебе айфон.
Я в бешенстве вскочила на ноги:
- Хватит меня подкупать! Я и так делаю всё, что обещала! Признаться, пока здесь нет твоей матери и домработницы, это не так уж трудно. Но, надеюсь, и потом справлюсь.
Моя вспышка, казалось, ничуть не взволновала его.
- Не понимаю, почему ты все время кипятишься по одному и тому же поводу. Это из той же оперы, что одежда и белье. Обычно всякие мелочи и выдают.
- Ты рассуждаешь так, будто мы шпионы.
- В некотором роде так и есть. Как ты уже поняла, я хочу избежать даже малейшего риска разоблачения. В общем, тут нечего обсуждать. Лучше расскажи, чем ты сейчас занимаешься.
- Статью пишу о вчерашней выставке, - буркнула я.
- Разве ты устроилась на работу?!
- Нет, конечно. Просто мозги тренирую, а то прочитала свою последнюю статью в «Заозерских огнях», и мне повеситься захотелось.
Он усмехнулся:
- Пожалуй, это не лучшее твое произведение, но ничего ужасного там нет. Ты ничуть не исказила факты, со стилистикой тоже всё в порядке…
- Скукотища! – перебила я. - Чуть челюсть себе не вывихнула от зевоты!
Выпалив это, я потрясенно замолчала и уставилась на Олега:
- Ты читал мои статьи?! Зачем?!
- Должен же я знать, что из себя представляет моя жена.
Мне его объяснение показалось совсем неубедительным.
- Ты слишком уж обстоятельно готовишь свою легенду, будто и впрямь какой-нибудь Штирлиц, но вряд ли к нам применят допрос с пристрастием.
- Как знать, - невозмутимо отозвался он. – Кстати, многие твои статьи мне понравились. Они очень живые.
Я не знала, что ответить, и он быстро перевел разговор на другую тему. Мы довольно часто проводили вечера за чашкой чая, ведя приятную беседу. Однажды Олег уговорил меня сходить с ним в бассейн, который посещал регулярно. Я долго отнекивалась, но он напомнил о нашем договоре. Там он представил меня еще нескольким своим знакомым. Я ловила на себе восхищенные взгляды, выслушивала комплименты, ответно улыбалась и согласно кивала, когда Олег обещал позвонить и договориться о совместном обеде или ужине.
- Ты собираешься продемонстрировать меня всему свету? – спросила я на обратном пути.
- Это лишь часть плана.
- Неплохо бы и весь план узнать, - без особой надежды произнесла я.
- Не сейчас. – Так он отвечал всегда, когда я пыталась хоть что-нибудь выяснить.
Мы обменялись визитами с супругами Крикуновыми, потом пару раз пообедали в ресторане с его приятелями. Круг общения расширялся, некоторые новые знакомые мне даже нравились, но необходимость постоянно контролировать себя утомляла, а подчас и раздражала. Невзирая на внешнюю активность, я постепенно погружалась в уныние.
Мои походы в театры и на выставки стали реже, я просто не успевала всё прочувствовать и осмыслить. Пыталась писать статьи об увиденном, но объективно оценить их не могла. Я не привыкла работать в стол, мне нужны были публикации и читатели. Приятель Олега из издательства уже вернулся из отпуска, Олег встретился с ним, но от того пока не было вестей. Я искала себе другие занятия – занималась домашними делами – готовила еду, стирала и, по возможности, убирала квартиру. Однако она всё больше приходила в запустение, и Олег посоветовал вызвать клининговую службу. Тася регулярно к ним обращалась.
Однажды, когда мне стало особенно тошно, добралась до рояля в гостиной. Все-таки я училась не просто в хорошей, а в отличной школе! Два раза в неделю у нас были факультативные занятия по музыке. Многие домашние дети сразу после уроков убегали домой, мне же убегать было некуда, и я втянулась. Наша учительница была пожилой, одинокой и жила в служебной квартире на первом этаже спального корпуса. Мы с ней подружились, и в выходные, в которые я оставалась в интернате, она проводила со мной индивидуальные занятия, отмечая мои способности. К сожалению, ее уже нет в живых. После окончания школы я редко садилась за рояль, впрочем, не особо страдая по этому поводу.
Я давно заприметила стопочку с нотами и, перешерстив ее, выбрала сборник с наиболее популярными классическими пьесами. Там был и Бетховен, и Гайдн, и Шуберт, и множество других великих имен. Я сосредоточилась на фуге Баха. Ее полифоническое звучание как раз отвечало моему настроению. Поначалу получалось довольно туго, потом пальцы стали вспоминать прежние навыки. Часа через полтора я уже почти без ошибок пробиралась от первой ноты до последней. За этим занятием меня застал вернувшийся Олег.
- Каждый день в тебе открываются новые таланты!
- Одни открываются, другие закрываются, - проворчала я. – Никаких известий о моем трудоустройстве нет?
- Уже готова ринуться в бой? Ты же признала, что сначала нужно проникнуться атмосферой и традициями нашего города. Неужели тебе это уже удалось?
- При таком раскладе мне это никогда не удастся! – воскликнула я. – Для этого нужно живое общение! Раньше после спектаклей, о которых собиралась писать, я встречалась с режиссером, с актерами, а после выставок – с художниками. Общалась с ними, мы о чем-то спорили, что-то обсуждали, и тогда появлялись ЖИВЫЕ статьи, как ты их назвал. А сейчас то, что я пишу, отдает мертвечиной! В общем, - подытожила я свой эмоциональный всплеск, - если твой знакомый в течение недели мне не поможет, я сама займусь своим трудоустройством.
Во время разговора Олег перебирал ноты, лежащие на рояле, затем пододвинул стул и устроился рядом со мной.
- Вот, пьеса в четыре руки. Может, попробуем?
Я даже не взглянула на ноты, а в бешенстве вскочила:
- Ты еще предложи спеть дуэтом! Что за розовые сопли?! Сейчас двадцать первый век, а не девятнадцатый!
Я выскочила из гостиной и, оказавшись в спальне, стала рыдать. Мне было очень жаль себя. Тоска по прежней жизни просто оглушала. До этого момента мне удавалось гнать от себя мысли о Заозерске, об Артеме, но сейчас они разом навалились, готовясь меня сокрушить. Олег ко мне не заходил, и мы встретились за вечерним чаем. Я вела себя подчеркнуто отстраненно.
- Завтра я надавлю на Костю, - мягко произнес он, - так что ты не отчаивайся. А живое общение у тебя будет. Скоро все вернутся в город после отпусков и дачного сезона, и мы часто будем принимать гостей и наносить визиты.
Я удивленно уставилась на него:
- И ЭТО ты называешь живым общением? Я же там должна буду все время притворяться! Ни одного искреннего слова или жеста! Если бы я хотя бы понимала, что ты задумал, то смогла бы осмысленно принимать участие в твоей шпионской операции, а так… Я чувствую себя марионеткой в твоих руках. – Мой голос постепенно набирал силу: - Ты посадил меня в золотую клетку! Я и не заметила, как оказалась полностью зависимой от тебя. Все пути в Заозерск отрезаны, ни жилья, ни денег, ни работы у меня нет. Даже, живя впроголодь в убогой халупе, я не чувствовала такой безысходности! Своей лучшей подруге наплела неизвестно что, так как правду сказать не могу, а в нашу версию она не поверит! Хорошо, что она живет в другом городе, а то быстро вывела бы нас на чистую воду!
Похоже, он не предполагал, что дело зашло так далеко, так что казался обеспокоенным:
- Маша, не горячись! Мы обязательно что-нибудь придумаем. Я слишком мало уделял тебе внимания в последние дни, но я действительно очень занят…
- Да, я слышала о твоей занятости, - ехидно произнесла я. – Программист, который к компьютеру почти не подходит, а целыми днями где-то шляется.
- Я работаю по ночам.
- Когда же ты спишь?
- Я мало сплю.
- Мало спишь, много куришь – так и до инфаркта недалеко.
Олег неожиданно улыбнулся:
- Сейчас ты рассуждаешь, как настоящая жена.
- Ничего подобного! – возмутилась я. – То же самое я бы сказала любому своему знакомому.
Меня он ужасно раздражал, но возвращаться в свою комнату и оставаться одной совсем не хотелось. Я решила переключиться на нейтральную тему.
- Это для тебя купили такой роскошный рояль?
- Нет, это рояль матери. Она была не только хорошим музыкантом, но и солисткой балета в Мариинке.
При этих словах у меня, кажется, рот открылся от изумления. Я еще могла бы представить Веру Степановну, сидящую за роялем, но в пуантах и пачке (!), даже если скинуть лет тридцать, ну, никак! Олег правильно истолковал мое изумление и пояснил:
- Я имею в виду свою родную мать. Вера Степановна моя мачеха.
На смену изумлению пришли обида и ярость.
- И ты только сейчас мне об этом говоришь?! – зловеще прошипела я. – Ты, который пытается учесть любую мелочь! А если бы я как-нибудь проявила свою неосведомленность?
В эту минуту я его ненавидела, хотелось хлопнуть дверью и выбежать из кухни, но меня остановило желание выведать подробности. Почему он держал эту информацию в секрете? Ведь наверняка она всем известна. И почему сейчас сообщил о ней, как бы между прочим? Я должна, наконец, узнать, во что вляпалась, и был самый подходящий момент, чтобы заставить его разговориться.
- Больше не желаю быть пешкой в твоей игре, - хмуро процедила я. - Если ты мне ничего не расскажешь, то в течение недели я отсюда съеду. Выпутывайся, как знаешь, секретный ты наш.
Видимо, моя угроза на него подействовала, хотя он заявил, что и так собирался мне кое-что рассказать. Его родная мать Елена Павловна, дочка популярного советского композитора, стала второй женой отца, первый брак у того оказался бездетным. Олег собирал сведения о матери буквально по крупицам, так как никто не хотел с ним о ней говорить. Заинтересовался он этим вопросом в подростковом возрасте, когда его дедушки и бабушки со стороны матери уже не было в живых, так что на каждом шагу он встречал препятствия, отец и вовсе обрывал разговор:
- У тебя есть мать, которая о тебе заботится, другая тебе не нужна.
И все же мало-помалу ему удалось кое-что выведать. Вера Степановна, тогда просто Вера – молодая деревенская девушка, с годовалого возраста была няней Олега. Елена Павловна мало интересовалась сыном. Его рождение она восприняла как катастрофу, так как ее и без того хрупкое здоровье после родов пошатнулось, и она не смогла вернуться к балету. Она часами сидела за роялем, стала писать стихи и постоянно пребывала в плохом настроении, делая жизнь мужа невыносимой. Но почему-то от него не уходила. Когда Олегу было три года, она умерла – выпала из окна и разбилась. Он ее почти не помнит, а фотографий осталось очень мало.
- Самоубийство? – еле слышно спросила я.
- Нет. Под окном в моей комнате росла черемуха. Говорят, мать потянулась, чтобы сорвать цветущую веточку, и сорвалась. Это дерево потом срубили.
- Разве черемуха бывает такой высокой? – невольно изумилась я.
Он пожал плечами:
- Бывает. Мне попадались деревья примерно такого роста. Правда, не здесь.
После этого отступления рассказ продолжился. Олег был очень привязан к своей няне, поэтому, когда матери не стало, стал ее называть мамой, хотя никто его к этому не принуждал. А вскоре отец женился на Вере.
- И каковы были отношения между супругами? – спросила я. – Олег замешкался с ответом, чувствовалось, что ему не хочется обсуждать эту тему, но мне надоело ему угождать. – И всё же? – надавила я.
Он сказал, что отношения были обыкновенными. Они довольно часто куда-то ходили вместе, лето проводили на даче, впрочем, и кое-какие странности имелись. Впрочем, он это осознал только в подростковом возрасте, в детстве всё казалось ему нормальным. Отец и мачеха жили в разных комнатах. Кабинет и спальня, в которой я сейчас живу, раньше были раздельными, после смерти Елены Павловны их соединили, а выход из спальни в коридор закрыли. Вера Степановна переехала из комнаты, в которой сейчас живет Тася, в более просторную спальню, которую и по сей день занимает. Кстати, Тася дальняя родственница Веры Степановны и появилась в доме после Вериного замужества, до этого у них была приходящая домработница.
Вере Степановне было непросто осваивать роль жены известного писателя, тем более что всем было известно, в каком качестве изначально она появилась в этом доме. Однако она оказалась хорошей и радушной хозяйкой, пасынок в ней души не чаял, и она вникала во все его дела, затем и самообразованием занялась. Это не могло не вызывать уважения. Постепенно освоила и уход за собой, и светские манеры. В общем, ее приняли, хотя, разумеется, до конца не простили ее происхождения. Иногда чей-нибудь снобизм ее больно ранил, тем более что и муж не всегда был корректен по отношению к ней. Олега подчас это сильно задевало.
- А как обстоят дела после смерти твоего отца? – спросила я.
- Вдова и сын Дмитрия Шестопалова по-прежнему занимают свое место в этой тусовке, - усмехнулся Олег.
На этом его откровения закончились, а я в ту ночь долго не могла уснуть, размышляя о судьбе Олега, его родителей и Веры Степановны. Зачем она вышла замуж за мужчину на двадцать пять лет старше нее? Польстилась на его деньги и славу? Или же ради ребенка? Судя по всему, никакой любви между ними не было. А зачем Дмитрий Иванович на ней женился? Он был видным мужчиной, да еще состоятельным и знаменитым, наверняка пользовался успехом у женщин, так что вполне мог выбрать жену в своем кругу. Неужели таким способом хотел привязать к себе няню, которую его сын стал называть мамой? Похоже, и Олег не знает ответов на эти вопросы.
Глава четвертая
Я выбралась из своей комнаты в половине девятого, но Олега нигде не обнаружила, хотя обычно он уходил из дома позднее. Какие у него дела с утра пораньше? Наверное, сбежал, сожалея о вчерашнем разговоре, опасаясь, что я продолжу его пытать. А ведь накануне сам отметил, что слишком мало внимания мне уделяет. Включив чайник, я прошлась по квартире. Мое отношение к ней как-то изменилось, она будто ожила. Я представила, как когда-то по этим коридорам ходили именитый писатель и разочаровавшаяся и впавшая в депрессию балерина. Мне казалось, что их связывали сложные, но прочные узы. Но вот, рядом с ними появилась угловатая деревенская девчонка, присматривающая за их сыном. Какие отношения у нее были с супругами? Ведь впоследствии она стала хозяйкой этого дома. Конечно, ничего необычного в таких мезальянсах нет, нередко немолодые мужчины женятся на молоденьких девушках, испытывая к ним пылкие чувства. Но, как я поняла из слов Олега, в данном случае ничего подобного не было. Так, что подтолкнуло их к браку? Тут явно скрывалась какая-то тайна. Может, Олег и хочет ее раскрыть? А какова моя роль в его планах?
Мои хождения по квартире не помогли найти ответа ни на один вопрос, зато я еще раз убедилась в том, что это окутанное тайнами прошлого жилище нуждается в тщательной уборке. Вспомнив слова Олега о клининговом агентстве, я взяла телефонную книгу. Номер телефона мне удалось найти не сразу, так как он значился под буквой «У» – уборка.
С заказом никаких сложностей не возникло. Едва я назвала адрес, как у меня сразу спросили:
- Всё, как обычно?
- Да.
- Вы новая домработница?
- Нет, жена хозяина. – Ответ вылетел без запинки.
После завтрака я устроилась на кухне с ноутбуком. Три дня назад должна была состояться премьера Артема на заозерском телевидении. Наверняка запись передачи уже выложили, но я почему-то медлила, будто чего-то опасаясь. Артем хороший журналист, обаятелен и очень привлекателен внешне. Но сумел ли он продемонстрировать эти качества перед камерой?
Запись я нашла быстро, без рекламы она продолжалась сорок четыре минуты. По предварительным планам должна была длиться на шестнадцать минут дольше, Артем говорил о часе чистого времени. Впрочем, у пишущих журналистов тоже так бывает – сначала говорят об одном объеме, потом вдруг урезают. С явным волнением я нажала на кнопку «play», и не отрывала взгляда от экрана все сорок четыре минуты.
Студия была оформлена довольно солидно, хотя, конечно, далеко не так шикарно, как на центральных каналах. Круглую сцену окружал трехрядный амфитеатр со зрителями. В центре за стеклянными стойками, похожими на пюпитры, расположились эксперты – местные депутаты, юрист, полицейский и какой-то политолог из Москвы. Ему дали весьма лестную характеристику, но, насколько мне было известно, на эту роль собирались заполучить более маститого специалиста. Темой передачи являлись протестные настроения после выборов 2011-2012 годов и прогнозы на будущее.
Артем был одет в строгий костюм и белую рубашку с галстуком, но гримеры и визажисты явно перестарались. Он выглядел прилизанным и каким-то искусственным, да и держался несколько скованно. Впрочем, другим вряд ли это было так заметно, просто я слишком хорошо его знала и… переживала за него.
Протесты практически обошли стороной Заозерск. Конечно, многие были недовольны нарушениями, но дальше ворчания дело не шло. Лишь кучка активистов время от времени устраивала несанкционированные митинги у здания мэрии, но их быстро разгоняли, обходясь без задержаний и арестов. За лето и эта минимальная активность сошла на нет. Сентябрьский Марш миллионов в Заозерске остался практически незамеченным. Один из депутатов был в Москве в тот день, но ничего революционного из него вытянуть не удалось, хотя Артем и старался. С вопросами из зала и того хуже. Присутствующих, похоже, плохо подготовили к передаче, и они воспринимали ее не как диспут на острую политическую тему, а как встречу с депутатами, так что говорили о наболевшем – о раздолбанных дорогах, о плохом качестве воды в городском водопроводе и тому подобном. Артем пытался вернуть их к заданной теме, но ему это плохо удавалось, хотя вряд ли в том была его вина.
После одного животрепещущего вопроса из зала депутаты пошли в разнос. На глазах изумленной публики разгорелась междоусобная война. Коммунист сцепился с единороссом, справедливоросс вставлял шпильки, а представитель Жириновского откровенно глумился над всеми присутствующими. Эта скандальная сцена оживила передачу, казалось, и сам ведущий впервые почувствовал интерес. Однако перепалка была слишком продолжительной, времени на подведение итогов практически не осталось, и концовка получилась скомканной.
Я была обескуражена этим просмотром. Конечно, нередко первый блин выходит комом, но ведь можно было подстраховаться, а не выходить вот так, с бухты-барахты, в прямой эфир. Бедный Артем! Надеюсь, его передачу сразу не закроют, а дадут возможность реабилитироваться, ведь надо же с чего-то начинать, чтобы расшевелить заозерскую публику. Я прочитала комментарии. Их было немного, и они, большей частью, оказались такими же тусклыми и невнятными, как и сама передача.
Через некоторое время, занимаясь домашними делами, я поймала себя на том, что мне хочется как-то утешить Артема. Ах, если бы мы были вместе, то такого не случилось бы! Я бы ему помогла еще на стадии подготовки. Во всяком случае, постаралась бы отговорить от прямого эфира. Конечно, прямой эфир это круто, но слишком большой риск браться за такое без опыта работы перед камерой. Если бы он знал, что есть возможность сделать дубль, вел бы себя более уверенно и спокойно. Я понимала, что глупо терзаться из-за неудач того, кто меня так безжалостно бросил, вследствие чего я и наделала кучу ошибок, за которые теперь расплачиваюсь. Стоп! Да, Артем меня бросил, но наделать ошибок помог мне не он, а Олег. Олег очень ловко воспользовался моим подавленным состоянием и манипулировал мною, как хотел. Моя неприязнь к нему опять усилилась.
Когда он вернулся домой, я сидела за кухонным столом перед компьютером и пребывала в наипаршивейшем настроении. Лучезарно улыбаясь, он вынул из-за спины букет из семи роскошных белых роз.
- Это тебе.
Букет был изумительным, но я не спешила таять и хмуро осведомилась:
- За что такая честь?
- Хочу поднять тебе настроение.
Поставив цветы в вазу, я наклонилась к ним, но никакого аромата не ощутила.
- Розы отдельно, запах отдельно, - весело произнес он, доставая из кармана коробочку с духами.
Его комментарий показался мне забавным, да и к его подаркам я уже успела привыкнуть, так что взяла в руки протянутую коробочку и попыталась прочитать название. Написано было по-французски, и я не смогла точно распознать, что это флёр или флирт.
- Понюхай, - поторопил меня Олег.
Я открыла пробку и сразу ощутила изысканный, тонкий и… знакомый мне аромат. Именно этими духами пахло от него, когда он возвращался домой после свиданий. Я резко закрыла пробку и, поставив флакон на стол, подтолкнула к Олегу:
- Забери их себе, они мне не нравятся.
- В чем дело? – обиделся он, потом понимающе усмехнулся: - Ревнуешь?
- Еще чего! Просто кое-чего не могу понять. Если у тебя есть подружка, то почему с предложением заключить фиктивный брак ты обратился именно ко мне? А вдруг я тебя обману или как-то подставлю? Я ведь вообще могу спутать твои карты, рассказав Вере Степановне о наших отношениях. Как ты пошел на такой риск?
Он выглядел очень хмурым, но не обескураженным:
- Буду отвечать на вопросы в порядке их поступления. Если бы я женился на женщине, с которой у меня близкие отношения, то этот брак не был бы фиктивным. А я десять лет был женат и, признаться, мне это не очень понравилось, так что пока расставаться со своей свободой не собираюсь. Это во-первых, а во-вторых, женившись на тебе, я шел на минимальный риск, так как ты очень порядочный человек и, уверен, сделаешь всё возможное, чтобы сдержать свое слово.
- Когда это ты успел так хорошо меня узнать?
- Человека сразу видно. Мне уже немало лет, так что жизненного опыта хватает. Теперь, в-третьих. Разумеется, я заранее не планировал заключать с кем-либо какой-либо брак. Но тут на моем пути встретилась ты, и я подумал, что мы сможем помочь друг другу. Ты гордо хлопнешь дверью и переберешься в Питер, поверь, я сделаю все необходимое, чтобы ты здесь устроилась наилучшим образом. Ну, а я решу с твоей помощью свои задачи.
- Теперь, пожалуйста, поподробнее о твоих задачах, - попросила я.
- Не сейчас, - решительно отверг он мою просьбу.
Опять мне не удалось приоткрыть завесу над его тайнами. Чего он над ними так трясется? Неужели они столь ужасны? Всё же мне удалось уговорить его хоть что-то рассказать о своей покойной жене, ведь моя полная неосведомленность в таком вопросе может выйти нам боком.
Рассказывал он неохотно, но довольно подробно.
Дед жены был крупным советским дипломатом. Его единственная дочь Екатерина вышла замуж за военного, от брака с которым и родилась Наталья. Семья жила в Москве. Однако семейное счастье длилось недолго, молодой муж и отец Екатерины погибли в автомобильной катастрофе, когда ехали на рыбалку. Екатерина Петровна больше замуж не вышла, зато стала известным и уважаемым литературным критиком. Так она познакомилась с отцом Олега, и между ними завязалась крепкая дружба. В те времена было принято, приехав в другой город, останавливаться у друзей. Олег и Наталья так и познакомились еще в детстве, бывая друг у друга в гостях вместе с родителями. Потом времена изменились, и люди стали останавливаться в гостиницах, нанося друг другу лишь короткие визиты.
Они несколько лет не виделись, перед тем как однажды она появилась у них в квартире с каким-то презентом для Дмитрия Ивановича от ее матери. Олег тогда был дома и вызвался проводить ее до гостиницы. Так начался их роман.
Наталья, окончив хореографическое училище в Москве, работала в Большом театре. Несомненно, у нее имелись способности, но не выдающиеся, да и трудолюбия не хватало, так что в солистки она не выбилась, а так и осталась в кордебалете. В общем, к двадцати шести годам она успела выйти замуж, развестись и разочароваться в своей профессии. Что касается последнего, то она во всем винила интриги, считая себя достойной быть примой. Эта хрупкая и ранимая женщина пленила Олега, хотя прежде он романтических чувств к ней не испытывал.
- Мы часто повторяем ошибки наших отцов, - намекнул он на то, что отец в свое время тоже был женат на балерине.
Итак, они поженились, и Наталья переехала в Питер. Она не сделала попытки устроиться в какой-нибудь питерский театр, а Олег не настаивал, готовый выполнить любое ее желание. Те времена были не лучшими для советских писателей. Сбережения Дмитрия Ивановича погибли в начале девяностых, старые книги, за исключением «Заозерских рассказов», не переиздавались, новые издателей не интересовали, так что с деньгами было туго. У Олега же дела постепенно налаживались. Первый год они прожили в квартире отца, а потом Олег купил свою. Она была небольшой, но уютной и располагалась в хорошем районе.
Наталья восприняла переезд в штыки. Ей нравилось жить в квартире известного писателя, где то и дело появлялись интересные и известные люди, да и Дмитрий Иванович к ней благоволил. Скорее всего, просто переносил свою приязнь с Екатерины Петровны на ее дочь. Но была еще одна причина, по которой она не хотела переезжать, о чем Олег догадался позднее. В квартире свекра всеми хозяйственными делами занималась Тася, а тут ей самой пришлось заботиться не только о себе, но и о муже, так как он работал допоздна. К такой жизни Наталья оказалась совсем не приспособленной. И именно в тот период она забеременела. Он был на седьмом небе от счастья, она же казалась подавленной и убитой горем. Олег нанял приходящую домработницу, но недовольство жены не уменьшилось. Помня о ее состоянии, он был очень терпелив, но иногда она доводила его до белого каления. После одной особенно сильной ссоры она уехала в Москву, где вскоре у нее случился выкидыш. Она обо всем ему сообщила, когда уже выписалась из больницы.
Приговор врачей был неутешительным – она больше не сможет иметь детей. Олег до сих пор чувствует вину за потерю ребенка и за последующие события. Он думал, что после случившегося она подаст на развод, но, погостив пару месяцев у матери в Москве, она вернулась к нему. Их жизнь неожиданно изменилась в лучшую сторону, ссоры прекратились. Наталья по-прежнему не собиралась работать, хотя он предлагал ей всевозможные варианты, зато обзавелась массой знакомых, в компании с которыми неплохо проводила время. Материальное положение Олега всё улучшалось, и его жена с удовольствием и вкусом тратила заработанные им деньги, шикарно одеваясь и путешествуя. Поначалу она предлагала ему составить ей компанию в поездках, но у него совсем не было свободного времени, так что она научилась обходиться без него.
- Неужели программисты так много зарабатывают? – не удержалась я от вопроса.
- Тогда у меня был свой бизнес, весьма успешный.
- И где он теперь?
- Продал. По своей натуре я не бизнесмен и не трудоголик. Просто обстоятельства вынудили. Сначала у отца был тяжелый период, потом я женился… Когда ни отца, ни жены не стало, я разом с бизнесом покончил. Это не мое.
Он продолжил рассказ без моих понуканий. При всем внешнем благополучии совместной жизни они с женой все больше отдалялись друг от друга. Если бы он не чувствовал своей вины перед ней, то подал бы на развод, а так… жил своей отдельной жизнью, оставаясь женатым. У него случались интрижки, его жена тоже вряд ли была ему верна, но оба делали вид, что все хорошо. Изредка вместе появлялись на людях, посещая премьеры и юбилеи. А вот совместные визиты к отцу были регулярными, и Дмитрий Иванович всегда радушно, чуть ли ни с восторгом, принимал невестку. Несмотря на то, что мечтал о внуках, он ни разу не сказал сыну ни одного плохого слова о его бесплодной жене.
Около двух лет назад состояние Дмитрия Ивановича резко ухудшилось. У него и прежде случались скачки давления, но тут такое стало происходить по несколько раз на дню. Его положили в больницу, затем он отправился в санаторий, вроде бы полегчало, но вскоре после возвращения домой всё началось по новой. Опять отправляться в стационар он наотрез отказался, и Виктор Борисович постоянно его опекал, днюя и ночуя у них в квартире, хотя у него была и другая работа. Мать не выдержала такой нервной нагрузки, так что семейный доктор настоял на ее отправке в санаторий, чтобы и она не оказалась в больничной койке.
Отцу наняли сиделку, и тут Наталья проявила свои лучшие человеческие качества, предложив переехать к свекру, пока не вернется Вера Степановна. Олег охотно ее поддержал, и они даже вернулись к нормальным супружеским отношениям, чего уже давно не было. И Дмитрию Ивановичу день ото дня становилось всё лучше. Впервые за много лет Олег смотрел в будущее с оптимизмом. Даже после возвращения Веры Степановны они решили остаться в доме отца на некоторое время. От сиделки к тому времени отказались, так как Дмитрий Иванович был уже в норме и в компании с невесткой совершал ежедневные прогулки в соседний сквер, а потом по несколько часов работал над новым романом.
Об этом романе было известно только то, что писатель в его основу положил события своей личной жизни, да и об этом он лишь однажды обмолвился в разговоре с сыном.
- Ты прочитал этот роман? – с замиранием сердца спросила я, надеясь, что там он мог обнаружить многие разгадки.
- Нет, мне не удалось его найти, хотя я видел отца за работой над ним, и стопка исписанных листков была весьма внушительной.
Оказывается, писатель писал свои произведения исключительно от руки. Раньше его рукописи перепечатывали машинистки, а потом Вера Степановна освоила машинопись, а затем и компьютер. Однако до последней рукописи муж ее не допустил. Сказал, что еще рано. После его смерти Олег с матерью просмотрели все бумаги отца, но следов автобиографического романа не нашли, даже никаких заметок на эту тему.
Мне это казалось не только странным, но и интригующим. Куда подевалась рукопись с возможными разоблачениями?
Олег тем временем продолжил рассказ. Вера Степановна в те дни вела себя очень нервно, возможно, ревнуя мужа к невестке, так как тот много времени проводил с Натальей, чуть ли ни демонстративно игнорируя жену. Олег, хоть и замечал напряжение между женой и матерью, в их отношения не вмешивался, считая это бабскими разборками. Он был доволен и тем, что его семейная жизнь наладилась, а отец нормально себя чувствует.
Он интенсивно трудился на своем рабочем месте и не ожидал от жизни никаких ударов, когда раздался звонок матери:
- Олег! Срочно приезжай. Наташа отравилась.
Всё в нем противилось ужасной правде.
- Она жива? – с надеждой спросил он.
- Нет, - выдохнула мать.
Был разгар дня, Олег угодил в пробку, так что появился в квартире, когда там хозяйничали медики и милиционеры. Он был в таком подавленном состоянии, что ничего не понимал и действовал автоматически. Лишь к концу беседы со следователем до него дошли кое-какие подробности. Наталья отравилась, выпив горсть отцовских таблеток, выкрав их из его аптечки. Прощальной записки она не оставила, но на тумбочке возле кровати рядом с недопитым стаканом воды и упаковкой от таблеток лежало медицинское заключение – результаты УЗИ. Оказывается, Наталья была беременна, но внутри нее развивался не нормальный плод, а маленький уродец. Позднее, поговорив с экспертами, Олег выяснил, что такая патология возникает, если на ранней стадии беременности травить плод сильными химическими препаратами. Впрочем, бывают и врожденные аномалии.
- Почему же она не сделала аборт?! – потрясенно воскликнула я. – Зачем было убивать себя?
Олег тоже этого не понимал, считая, что Наталья и самоубийство две вещи несовместные, как гений и злодейство. Хотя, история знает массу разных примеров.
- Боже, а тебе каково пришлось? – посочувствовала я. – Твоя жена! Твой ребенок!
- Этот ребенок не был моим, - сухо произнес он и в ответ на мой вопросительно-возмущенный взгляд пояснил: - Моему ребенку никак не могло быть больше четырех недель, а тому было двенадцать. Медики не могли ошибиться так сильно.
Олег не стал ни с кем делиться этими соображениями, не только не желая трясти грязным бельем, но и щадя чувства тещи. Екатерина Петровна и без того была убита горем. На поминках с ней случилась истерика, и она стала обвинять Олега в смерти дочери. Он и тут не стал оправдываться, всё равно она не поверила бы, что между супругами в течение двух лет не было близких отношений. Дмитрий Иванович увез Екатерину Петровну на дачу, откуда вернулся спустя три дня. Он выглядел подавленным, но на самочувствие не жаловался. Для него смерть Натальи была большой потерей, но еще больше он переживал из-за своей подруги. Олег давно подозревал, что между отцом и Екатериной Петровной было нечто большее, чем просто дружба.
Через несколько дней кошмар повторился. Он был на работе, когда позвонила мать и сообщила о смерти отца. Тут было много неясностей. За завтраком, по словам матери и Таси, Дмитрий Иванович выглядел, как обычно, потом удалился к себе в кабинет. Мать к нему не заходила. Между ними были очень напряженные отношения в последнее время. Она не могла ему простить того, что он на три дня уединился с Екатериной Петровной на даче, а он и не думал что-то объяснять или извиняться. Все же, когда он не вышел к обеду, она постучала к нему в кабинет, он не откликнулся, тогда она решилась войти. Дмитрий Иванович сидел в кресле. Сначала ей показалось, что он спит, но он был без сознания, и она сразу стала звонить Виктору Борисовичу. Тот был на совещании и отозвался только через полчаса. Почему мать сразу не вызвала скорую помощь и не позвонила Олегу, непонятно. Она говорит, что была в трансе и не соображала, что делает, надеялась только на Виктора Борисова. Когда он появился, то первым делом вызвал скорую помощь, но Дмитрий Иванович успел скончаться до ее приезда. Запоздалые действия семейного врача не смогли спасти пациента. Посмертный диагноз – обширный инсульт.
Екатерина Петровна присутствовала на похоронах отца, но на поминки не пришла. На кладбище лишь одну, отдающую театральностью, фразу бросила ему в лицо: «Ваш род проклят!»
Олег курил одну сигарету за другой, но я не делала ему замечаний. Сегодняшняя исповедь давалась ему нелегко. Он снял очки и стал их протирать. Я впервые видела его без очков, но его глаза не показались мне беззащитными, как это бывает у многих очкариков. Он смотрел на меня яркими карими глазами, в которых отражалась смесь разнообразных чувств.
- Я еще ни с кем не затрагивал эти темы столь откровенно, - сказал он, - даже с Пашей.
Помимо воли я почувствовала себя польщенной его доверием и накрыла своей ладонью его руку, лежащую на столе.
- Это очень хорошо, что ты мне это рассказал. Кажется, я начинаю кое-что понимать. В двух смертях близких тебе людей много неясного и подозрительного, и ты хочешь разобраться, чтобы нормально жить дальше. Я постараюсь тебе помочь.
Когда моя рука незаметно оказалась в его руке, я пришла в себя и, высвободив свою руку, внимательно посмотрела на него:
- Думаю, ты мне еще не всё рассказал, но на сегодня довольно. В общем, можешь на меня положиться.
- Я знал это с первой минуты нашего знакомства, - улыбнулся он. – Хотя, нет! Я это понял несколькими минутами позднее, когда ты топнула на меня ногой на вокзале.
Мы рассмеялись, вспомнив в подробностях ту сцену, и впервые за два месяца знакомства между нами возник такой близкий контакт. Он опять взял меня за руку, и моя кисть оказалась зажатой в его ладонях. Он же не сводил с меня доброжелательного, а то и нежного взгляда. Я была в замешательстве. Меня спас звонок мобильника. Высвободив руку, я взяла телефон и, увидев, кто звонит, вспыхнула с головы до ног. Затем посмотрела на Олега, давая понять, что хочу разговаривать без свидетелей, но он не сдвинулся с места. Тогда я пулей выскочила из кухни и, затаившись в своей комнате, с бьющимся в горле сердцем, ответила на звонок.
- Здравствуй, Маша. Это я, - произнес Артем.
Давно следовало бы забыть этого предателя, но я замирала, обмирала и таяла от его голоса, и ничего не могла с этим поделать. Наверное, он подумал, что я разговариваю с ним слишком сухо и даже недоброжелательно, но я просто могла выдавливать из себя лишь отдельные слова, на фразы дыхания не хватало, да и мой голос напоминал скрип немазаной телеги. Всё же соображать я как-то могла, так что поняла, чего он от меня хочет. Артем приехал в Питер и предлагал сегодня встретиться, якобы у него ко мне есть важное дело.
- Какое?
- Это не телефонный разговор.
Моя гордость противилась этой встрече, но соблазн увидеть Артема был слишком велик. И я не устояла. Мы договорились встретиться через час в кафе на улице Марата, он остановился в гостинице неподалеку оттуда. Переодеваясь и причесываясь, я размышляла, как вести себя с ним. Какое у него ко мне дело? Или это всего лишь предлог? Нет, вряд ли. Скорее, он хочет убедиться, что мне без него плохо, уж слишком явно он переживал то, что я так быстро нашла ему замену. Всевозможные предположения просто раздирали мой мозг, мне еле удалось сосредоточиться на своем внешнем виде.
Через пятнадцать минут я вышла из своей комнаты, одетая с иголочки, с легким макияжем и лихорадочно блестящими глазами. Олег сидел за компьютером в кабинете и, увидев меня, поднялся:
- Ты куда-то собралась?
- Да, у меня встреча.
- ОН звонил?
Я кивнула:
- Он приехал в Питер на несколько дней и хочет обсудить со мной какое-то важное дело.
- И ты поверила этому бреду о важном деле? – с неприятной усмешкой на лице поинтересовался он.
- Вот встречусь и узнаю.
Олег вызвался подвезти меня на машине, но я отказалась, заверив, что умею пользоваться общественным транспортом. В прихожей он подал мне плащ и посмотрел на меня настороженным и даже колючим взглядом:
- Надеюсь, ты помнишь о нашем договоре?
- Само собой, - пробурчала я, скрываясь за дверью.
В кафе я появилась с небольшим опозданием. Это было весьма демократичное заведение, без каких-либо излишеств, в какие меня и прежде приглашал Артем. Тут я с неприязнью вспомнила, что свою новую подругу он привел в самый шикарный ресторан города. Это помогло мне справиться с волнением, и в зал я вошла, полностью владея собой. Половина столиков пустовала, Артем сидел за столиком у окна лицом к двери и, увидев меня, сразу вскочил. Он был в джинсах и джемпере, с растрепанной шевелюрой, в общем, выглядел естественно и прекрасно. Я не понимала, что чувствую, но когда он сделал попытку меня обнять, я его довольно грубо оттолкнула:
- Давай, обойдемся без телячьих нежностей.
Он помог мне снять плащ и повесил его на стоящую рядом вешалку. Затем мы обсудили меню и сделали заказ. Я то и дело ловила на себе его восхищенные взгляды, но делала вид, что не замечаю их.
- Ты выглядишь потрясающе! – наконец, высказался он.
- Спасибо. Как видишь, приобрести внешний лоск совсем нетрудно. Но не будем отклоняться от темы. Какое у тебя ко мне дело?
- Я привез твою картину. Ты была права, она весьма интересна, тогда я ее недооценил.
Перед моими глазами предстала сцена из прошлого, и давняя обида вернулась.
- Можешь оставить ее себе. Она очень хорошо вписывается в современный интерьер. Я же живу в старинной квартире с антикварной мебелью, так что там она будет неуместна. – После небольшой паузы спросила: - Значит, твое важное дело – это вернуть мне картину?
- Нет, картина только предлог, - сказал он, не отводя от меня взгляда, и вдруг выпалил: - Маша, я не могу без тебя!
У меня перед глазами всё поплыло. Что такое он говорит? Наверное, бредит. Или это я брежу?
- Когда ты пришел к столь печальному выводу? - будто со стороны услышала я свой холодный голос.
- Да сразу же! Когда ты вышла замуж и уехала, я не мог себе места найти, работа не клеилась, и всё стало немило!
- Почему же ты сразу не кинулся мне вслед?
- Я не мог…
Он замолчал, а я не спешила прерывать паузу. Мы почти ничего не ели и не пили, и при взгляде на остывшее рагу я почувствовала дурноту.
- Понимаешь, - продолжил Артем, - мы с Таней вместе работали над передачей, она мне здорово помогала во всем, и я не заметил, как деловые отношения перешли в личные.
Слушать о его интрижке было невыносимо, и я обрадовалась звонку Олега.
- Дорогая, ты еще долго будешь беседовать со своим старым знакомым? - непринужденно спросил он.
- Нет, недолго. Не волнуйся, дорогой, я доберусь на такси.
Артема перекосило от нашего разговора, и он со злостью заявил, что не верит в нашу любовь. По его мнению, я решилась на брак с Шестопаловым от отчаяния, а тот нагло воспользовался моим неуравновешенным состоянием. Артем был прав, но мне не хотелось признавать его правоту.
- Возможно, поначалу и было так, как ты говоришь, - равнодушно произнесла я, - но за два месяца многое изменилось. Впрочем, тебя это никаким боком не касается.
Я сразу вызвала такси, и мы вышли из кафе, раздраженные и неудовлетворенные нашим общением, наверное, поэтому я позволила Артему проводить меня до дому. По дороге мы не сказали друг другу ни слова. Он сам расплатился с водителем, и мы оказались возле подъезда. В руках он держал упакованную картину.
- Роскошный дом, - произнес он, глядя на нарядный фасад. – И район престижный.
Это было так. Дом постройки начала двадцатого века располагался на Петроградской стороне и впрямь выглядел роскошно, да и его соседи были ему под стать. Расположившийся рядом с домом небольшой, но симпатичный сквер со скамеечками, где когда-то прогуливался известный писатель, добавлял привлекательности. Сейчас я увидела эту картину глазами Артема. До сих пор она не вызывала у меня ни восторга, ни умиления. Мне казалось, что здесь слишком мало зелени и воздуха. Несмотря на то, что родилась в Питере, мне гораздо ближе был Заозерск с его невысокими и не слишком замысловатыми строениями и огромными парками. Сейчас всё для меня стало выглядеть как-то иначе.
- Да, район очень хороший, - подтвердила я.
- Боже, о чем мы говорим! – воскликнул Артем. – Ведь наша жизнь решается! – Он развернул меня к себе и почти прокричал: – Маша, я люблю тебя! Давай сейчас же вернемся в Заозерск и начнем всё сначала. Развод потом оформишь.
Его лицо было таким знакомым и родным, и в то же время чужим. Два месяца назад его признание сделало бы меня самым счастливым человеком на свете, а теперь я не понимала, что чувствую. Он попытался меня обнять, но я отшатнулась и прохрипела:
- Как у тебя всё просто! Захотел – бросил, захотел – вернул. Так не получится.
Он говорил, что мы оба совершили ошибки, но не стоит их усугублять, нужно срочно вернуться на исходные позиции. Я знала, что на прежние позиции вернуться не удастся, внутри меня что-то изменилось, может даже умерло. Конечно, какие-то угольки еще тлеют, и он мне не безразличен, но я больше никогда не смогу безоговорочно доверять ему. Он же продолжал посыпать голову пеплом и клялся, что больше ни разу не посмотрит в сторону другой женщины. Эти клятвы лишь усугубили мое недоверие. Меня раздирали противоречивые чувства. Вернуться к нему я была не готова, но так же была не готова и навсегда его потерять.
- Вернемся к этому разговору позднее, - еле слышно предложила я.
Он сразу же воодушевился:
- Когда?
- Через год. – Такой ответ ему не только не понравился, но и возмутил.
В это время к подъезду подошел пожилой мужчина с маленькой собачкой, сосед со второго этажа. Я с ним поздоровалась, он вежливо ответил и окинул Артема внимательным взглядом. Я поняла, что нашу беседу пора заканчивать, а то по подъезду поползут слухи, что молодая жена Олега Шестопалова водит шашни с каким-то красавчиком. Я сделала шаг в сторону подъезда.
- Я не могу так долго ждать, - простонал Артем.
- Тебя никто не заставляет.
- Но хотя бы звонить можно? Мне о многом нужно с тобой поговорить.
- Звони. Но встреч больше не будет.
Артем попытался всучить мне картину, но я ее не взяла. В квартире Олега она действительно не к месту.
- Хорошо, - неожиданно согласился он. – Я увезу твою картину в Заозерск и повешу в прихожей, как ты того хотела. Она будет ждать тебя там, как и я.
Продолжение следует...