Конец сентября. Стараюсь не замечать очередную, очевидную осень. Отрываю взгляд от одного лица и переставляю его на другое - а всё равно, на каждом видны её следы - та же хмурость и промозглость. Шум дождя как шуршание магнитофонной ленты, какая-то небесная мантра поётся дождём.
Я жду тот момент, когда из тучи, как из перевёрнутой солонки, пойдёт растерянный, робкий первый снег. Но это ещё не так скоро...
Отщипываю ягоду с чернобровой черноплодной рябины. Залепила, вяжущая, гортань. Иду по лесу с гримасой, перекосившей лицо. Хорошо, никто не видит. Взгляд натыкается на одиночки - чернушки, стоящие вдоль тропинки, как болячки мрачных размышлений.
Крылатые семена эмигрировали с помощью ветра подальше от родных мест, чтобы на чужбине стать единственными, неповторимыми. Задевают плечи падающие листья, а ведь не так давно на ладонях ветра качались не листья, а разноцветные бабочки.
Возвращаюсь, озябшая, домой. В воздухе - аппетитный запах распустившихся картонных цветочков попкорна. Малыши осторожно несут воздушные, как взбитые причёски, коконы сахарной ваты. Мимо торопливо прошмыгнул толстячок, похожий на фруктовое желе на ножках. Есть люди, активно осваивающие способ не проживания, а прожёвывания своей жизни.
Я тоже решила себя порадовать и зашла в магазин за бутылкой вина. Подходя к дому, встретила соседку. Она с ходу выдала такой огромной поток информации, что я в нём чуть не утонула. Эта пожилая женщина полчаса проталкивала мне её в ближайшее ухо, шамкая, потому что вставные зубы не успевали за скоростью её мыслей. Я прорвала оборону и рванула в подъезд. Там из почтовых ящиков торчали газеты и рекламные листы, как головы из накрахмаленных воротничков рубашек.
В коридоре висит какое-то вьющееся растение, распятое гвоздиками по стене. На кухне из тарелки мне беззубо улыбаются обглоданные дынные корки. Торжествующе ставлю между ними бутылку вина, которая гордо возвышается над ними, как мачта корабля.
Виной всему вино,
Вливающее шум
В виски, дурманя ум.
Но главное - в ином:
Разгонит мыслей груз
Волшебной влаги вкус.
Я над землёй лечу
В потоке светлых чувств.
И вот уже поздний вечер. Готовлюсь ко сну, снимая с себя одежду - все эти тканевые покрытия - приставку блузки, суффикс лифчика и окончание трусов - и остаюсь наедине с добротным, нежно белеющем в полутьме корнем собственного тела. Уставшая и слегка захмелевшая, ложусь спать. А пространство за окном опять надело полосатую пижаму дождя.