19. Родинка Стеллы
Яша с небес свалился в считанные секунды и оказался перед дверью первого секретаря. Все маленькое фойе было обставлено экзотическими цветами. Правда, среди них были и кактусы, до одного из них Яша попробовал дотронуться – и тут же почувствовал боль, шипы вонзились в пальцы, и показалась капелька крови. Яша, точно младенец, положил их в рот и начал сосать – боль отошла.
Он постоял перед открытой дверью и прислушался – ничего, кроме плеска воды он не услышал и потоптался на пороге, давая знать о себе. Несколько раз хмыкнул, откашлялся в кулак и спросил:
- Есть здесь живая душа али нет?
Никто ему не ответил. Тогда он осторожными шажками прошел в большую гостиную. Там тоже было много цветов и кактусов. На полу краснели очень мягкие ковры из шкур животных. Два мягких кресла – совсем рядом. И торшер между ними, от которого струился на кресла мягкий голубой свет.
Чутким ухом Яша уловил чье-то дыхание за своей спиной, обернулся и едва не вскрикнул от неожиданности.
- Ты!?
- Да я…
Она протянула руку, и он схватил ее, чтобы убедиться, что это не мираж. Рука была ему до боли знакомая, с маленькой родинкой выше запястья.
- Эсперанца, родная!
Он заключил женщину в свои объятия.
- Так вот куда они тебя спрятали. Давай сейчас же уйдем отсюда. Скажи, что ты делаешь в кабинете у Стеллы?
- Я ей прислуживаю.
- Ты? Они тебя заставляют?
- Нет, я сама.
Яша отстранился и заглянул в глаза жене. Что-то странное, чужое было в них.
- Ты какая-то другая, - сказал он.
- Яша, давай присядем. Ведь мы с тобой так долго не виделись.
- Да, присядем, любимая. Только лучше, если все же уйдем.
- Не спеши. Беос добрый, он меня отпустит с тобой хоть на край света.
- Добрый?
- Богов не судят, Яша.
Они оказались в мягких креслах, а Яша все всматривался в знакомые черты: знакомые глаза, знакомый носик, только вот улыбка какая-то странная – кончиками губ. А Эсперанца всегда улыбалась открыто. На жене было неземное облачение, что-то вроде розовой туники, на ногах тапочки, украшенные лепестками роз.
- Здесь так хорошо, Яков. Эти апартаменты могут принадлежать нам. Если захочешь, мы будем в них жить вечно.
- А куда ты денешь Стеллу?
- Стеллу? О, она скоро станет женой Беоса и Богиней.
- Ха-ха-ха!- рассмеялся Яша. – Эсперанца, ты совсем ничего не знаешь. Глобы – это роботы. Я и раньше догадывался об этом. А сегодня мне третий секретарь рассказал, кто и на какой планете их создал.
- Яша, помолчи! Помолчи! Боги все слышат. Большой грех осквернять их.
- Не может быть, чтобы ты не захотела сейчас уйти со мной. Или это не ты?
- Не я? Разве я не похожа на саму себя!
- Не похожа. Эсперанца, что они с тобой сделали?
- Я поверила в Богов.
- И поэтому готова разлюбить меня?! Бред какой-то. Мы всегда жили с тобой душа в душу.
- Но боги не дали нам детей, и все из-за тебя, Яша. Я многое передумала здесь. Ты вечный грешник, Яша. Ты должен сейчас же пойти к Беосу и упасть перед ним на колени.
- Этого я никогда не сделаю.
- Тогда ты меня никогда не увидишь.
- Не увижу? Да я сейчас тебя схвачу и унесу отсюда в нормальный мир людей.
Но не успел он это сказать, как свет погас и комната закружилась.
- Прощай, милый, теперь боги нас разлучили на веки вечные.
Яша услышал голос откуда-то издалека, словно какой-то ураган уже уносил Эсперанцу в межзвездное пространство.
Свет появился вновь, только он был золотистый и ослепительный, и исходил с потолка.
Яша осмотрел прихожую и увидел дверь, украшенную неземными драгоценностями, которая была прикрыта лишь желтоватой вуалью. Яша подошел, грубо сорвал эту вуаль и распахнул дверь.
В спальне на широкой и очень длинной – почти трехметровой кровати лежала женщина. На ней было что-то прозрачное, кисейное. Когда свет в спальне медленно меркнул, кисея вроде бы прикрывала ее тело и делала серебристым, но свет вдруг резко вспыхивал, и неземные прелести ее фигуры открывались Яше.
Женщине было около тридцати, груди напоминали два земных полушария с красными полосами, два острых соска притягивали его. Он точно младенец приковал к ним свой взгляд, ощущая непреодолимую жажду и чувство голода. Яков не сомневался, что это Стелла.
- Что, малыш, ты такой нерешительный. Подойди поближе, дай я тебя поглажу по головке. Какой ты еще ребенок. Ты только-только родился, а мир существует миллиарды веков. Он существует для любви, мой малыш. Неземная любовь – она самая яркая. От нее зажглось столько звезд во Вселенной. Ведь ты уже научился ходить, малыш. Сделай свои несколько шагов в ту сторону, где тебя ждет вечное блаженство.
Всю жизнь Яша проходил с опущенной головой мимо женщин. Он всегда чувствовал притяжение, но никогда не поддавался соблазну взглянуть им в глаза. А от Стеллы он не мог оторвать глаз. О, земные художники никогда не видели такую красоту, они, как и он, Яша, еще младенцы в искусстве, делающие свои первые шаги.
«Ах, эти черные глаза!» На Земле часто звучала эта песня. Должно быть, они слишком многих свели с ума. Но большие глаза Стеллы были черными в самой сердцевине – от них исходила очень притягательная мягкая голубизна. Она полулежала на подушках. Мягкие очертания стройной талии и такие притягательные для художника линии бедер. Что правда, то правда, боги с большим вдохновением изваяли эту женщину.
«Смелее, малыш, смелее! - послышался опять сладкий голос Стеллы. – Теперь мы с тобой одни во Вселенной».
Яша медленно приблизился, ступая по мягкому ковру.
- Присядь рядом! Вот сюда, поближе! Дай мне свою руку. Ах, какая она у тебя неласковая. Ведь я знаю твою душу. Она умеет так любить, так любить.
- Ты знаешь мою душу!? – прошептал Яша.
- Ты самый достойный на земле мужчина. Ведь ты никому никогда не продал свою душу. И за это я тебя люблю больше, чем богов. Ну, прижмись ко мне, прильни голову к моей груди.
Яшины пальцы прикоснулись к груди Стеллы. Он ощутил их упругую податливость. Он ощутил непреодолимое притяжение и уже готов был поддаться ему, как вдруг заметил на руке Стеллы точно такую же родинку как у Эсперанцы. Он прикоснулся к ней пальцами и стал растирать. Родинка исчезла.
Яша вдруг вскочил. Его привыкшая к анализу голова, вдруг все ясно смоделировала.
- Ты, ты великая актриса, Стелла.
- Я? Я актриса? Что ты говоришь, Яша. Я люблю тебя вечной безграничной любовью. Любимый, ну иди же ко мне! Ты увидишь, что никогда и никто тебя так не любил.
- Ты хорошо сыграла Эсперанцу, - проговорил Яша, отступив несколько шагов от кровати. Самое любимое для меня существо вдруг стало ко мне холодным как лед. Ты правильно рассчитала: моя душа была на краю отчаяния. К чему все мои стремления, если самая чистая любовь превратилась в холодную глыбу и растаяла на моих глазах. Зачем тогда жить, любить, стремиться к прекрасному – если от любви осталась только грязная лужа. И я, старый дурак, уже готов был прельститься твоими прелестями, Стелла. Но ты забыла стереть родинку со своей руки, а я, моя ослепительная леди, очень чувствителен на малейшую фальшь. Стоило мне только встряхнуться и протрезветь, как я все понял.
Стелла не из тех женщин, которым надо что-то долго объяснять.
- Ты и вправду, Яша, бог, - сказала она. – Бог своей собственной души. – Глобы, как ты их называешь, бессильны перед тобой.
Стелла накинула на себя халат, подошла к еще одной в спальне двери – из чистого золота и распахнула ее.
- Иди! Сам разбирайся с Беосом. Но помни только, Беос не просто машина. Он обладает колоссальной мощностью и способен уничтожить землю в считанные секунды.
- В этом я не сомневаюсь, - проговорил Яша, не поднимая больше глаз на Стеллу, и вошел в святая святых к Беосу.