Загадочность женской сути я ещё с детства познал (рассказ «Песня свободы»). А уже в юном возрасте, животворя в артистической среде, не зная отторжения отказов со своей стороны и женской красоты, с другой, я увидел, что любовь, связанная с получением удовольствия и раскрытием себя, и «предательство» - живут вместе: и женщина (я извиняюсь, что только о ней говорю, и это только пока) может любить одного, выйти замуж за второго и отдаваться третьим лицам. Ничего осуждаемого с моей стороны в этом нет, лишь бы дети не страдали. И здесь я бы добавил слегка для усиления размышлений пожелание для вас прочитать повесть П.Нилина «Затмение» и просмотреть фильм «Неверная», чтобы окунуться в вечное желание женщины - быть ещё раз страстно любимой! А сцены из реальной жизни пусть дополнят для вас эту картину бытия….
- Ну, почему я с тобой изменяю всему остальному миру? - театрально и, отдохновенно надувая губки с капризным надрывом многозначности ощущения счастья от нашего полёта и что горда партнером, протянула она звенящим голосом, то ли в беспамятстве блаженного забытья, то ли ещё благодаря небеса, пославших ей меня - за отсутствие грехов – ещё добавила она, на всякий случай.
- Ты хочешь поменять жизненную ориентацию по свету из-за того, что я беден? Я слышал, в Индию собралась. Смотри, Ганг и Инд выйдут из берегов – борясь за твоё тело, приглашая к себе, - неугомонно продолжая насыщать её похотливое желание быть низложенной королевой, молвил и я свою суть своего выражения страстного соития. - А так, когда ты со мной, значит, ты меня отличаешь. И в этот момент, ты не можешь быть с остальным миром, как бы он тебя ни хотел.
_ Ах, ты ещё и философ, как мне тебя не будет хватать, когда мы расстанемся. А я только учусь, и всё ещё бездарная…. А я делаю тебя счастливым?
- О, да. Но если включить твоё добавление искрометное, то моё творчество становится нашим.
- Я не против соавторства, иначе получается однобоко, - по хитрому уловив момент смены позиции почетного преклонения к обхвату моей головы своими бедрами, добавила она щекотливого проникновения в себя, чтобы я замолчал на время, проникаясь ещё одной стороной женской сути. Но я не мог молчать, слишком велико было моё желание выразиться, и нельзя было уступать женщине своим заткновением в утробу - чего я там не видел. И мой язык, как настоящий друг мой, продолжал произносить, пусть нечленораздельно, но понятное для собравшейся публики, отчего она тянулась ко мне всем своим передом, переходящими в объятия и крикливым приветствиям, среди которых было и продолжение неразрывной нити нашей беседы.
- Ты же всё это написал благодаря мне. Я была и продолжаю быть твоей Музой. Слово муза напиши с маленькой буквы – я ревную, и не забудь прославить моё имя, о, твоя прекраснейшая…. И, значит, главный автор – я! А ты лишь писака. От слова писать, а ты бы, какое ударение поставил?
- Ша, – произнес я с одесским говором, - нам грозит ниспровержение богов ангелами? - пронеслось у меня в мозгу, ибо рот ещё был занят полевыми работами. И подмахнув дзюдоистом свободными ногами, не отпуская с рук чудных ягодиц, я завалил её на спину красивым приёмом за вазари и получил очко для внушительной победы. Ниспровергнув всадницу, чтобы знала, что это я вхожу, а не она в меня, я так расцеловал её снизу доверху благодарственно, отчего нежность и азарт проникновенных мгновений был похож силе и напору движения воды вверх внутри ствола дерева.
- Ну, расскажи мне, что ты такое со мной делаешь и чего касаешься там внутри, почему я так тянусь к тебе, твоей ласке, почему я такая с тобой, ненасытная. И ещё и ещё хочу, - стала утвердительно вопрошать она.
- Хорошо, но все что скажу, будет иметь отношение к тому, когда ты со мной. Когда с другими, пусть с ответом мучаются другие.
- Они не мучаются, они балдеют молча, иногда мычат.
- Может мне прекратить наше собеседование?
- О, нет, господин, профессор. Мы остановились на таком интересном месте. Я сглупила, сказанное было из романа другого автора. А я сейчас зачитываюсь только вашими произведениями. Читаю, читаю и никак не могу….
- Никак кончить не можешь, что ли, - пожалел я её грубо.
- Нет, кончаю, и снова хочется. Так и теку от одного рассказа к другому. Только бы тебя одного и читала. Только пиши почаще….
- Объемней и длиннее? Все так просят. Да, ну их, все одно и тоже…. Меня только читаешь, говоришь, смотри, не распускайся уж так.
- Ой, я вся такая распущенная с вами становлюсь, вы верно подметили.
- Ну что, ставим восклицательный знак в конце предложения?
- А я ещё хочу услышать и принять сокровенного, ежели осталося ещё чего, чай же не утомился совсем? Такая открытость и ненасытность тяготения к глубоким тайнам чувственного, я знаю, всегда приветствуется авторами. Не забывайте, соавторами тоже.
Ну, вот, то-то. И главное здесь было то, что основным творцом обозначался безоговорочно я. И никто другой.
Мои-наши размышления прервало случайное включение телевизора, на котором высветился 1 канал, где шла передача, в которой Гузеева и Роза вожделенно торговали патентами на обретение семейного счастья. …. И тут Розу понесло. Я её и раньше не мог воспринимать, как изначально не люблю зажимисто крикливое хамство и торгашество разумностью всезнайства в разгребании барахла в душах и кошельках сословия, лезущих на сцену прославления бездарностей. А тут Роза воспылала ревностью, опять эти мерзкие бородавки, телодвижения стареющей потаскухи, выталкивающей со сцены неудачливую дуреху.… Как всё мерзко, и эти жалостливые объятья располневшей Ларисы, тоже уже.… Надо уходить до скандалов. Я увидел финал скорого конца передачи. Стало жалко Василису-прекрасную….
- Это ты мне – надо уходить до скандалов? Вот, что я хотела и не хотела от тебя услышать.
- Я способен на гениальные выражения, - скромно промурлыкал я в глубине себя.
- Нет, вот сейчас не шути. В меня так многое влетело. И надо осмыслить….
- Давай, добавим до головокружения….
- Так многое прошли, ты ещё позы знаешь?
- Я тебе про книги, чудо моё.
- А, давай.
- Умоляй, немножко….
- Да, я же ученица, набивающаяся к тебе, мастеру…. Вдох-выдох. О, знаток, полузакрытого и таинственно-мимолетного. Дай мне уловить почти потустороннее и прямо таки эзотерическое, не побоюсь этого выражения, рожденного в глубинах сознания Создателя, подобно нити для соткания картины мира, где все понятно и проживается счастливо. Как я трепещу радостью охвата волнения, в собственных глазах, приумножаясь величием твоего влияния на меня.
- Ты, сейчас, обо мне или о боге?
- О вас обоих, конечно….
- Итак, о книгах я сказал вначале…. Ах, как бежит время…. А теперь, поплачь обо мне. Мы расстаемся. Я слышу песню. Не знаю автора слов, но голос слышится Е.Камбуровой. Спой вместе с ней. И это будет означать наше прощание. И в этом тоже проявится часть твоей женской сути….
….Я разорву кустов кольцо. Уйду с поляны.
Слепые ветви бьют в лицо. Наносят раны.
Роса холодная течет по жаркой коже,
Но остудить горячий рот она не может….