Стометровка

 
(из записок старого развратника)
 

«Что нам танцы, что нам шманцы.
  Будут бабы, мы покажем!..»


«Стометровка»

– Ты «чехол» прихватил? – спрашиваю у Виталика владельца небольшого универсама.
– Чего? Не понял? – приостановился он.
– Зайди в «подземку» и купи. А то можешь «подцепить» чего-нибудь. Хотя вряд ли. Это на тот случай, если захочешь ее в попу «отоварить».
– Куда!? – выпучил глаза Виталик.
– Туда, туда.
– А что это – «чехол»?
 – Ты не знаешь!? – изумился я, – «Чехол» – это презерватив! Там, в подземном переходе, я видел «гусарские». У тебя размер «оправки» нормальный? А то если огромный, то есть «богатырские».
– Подожди, я сбегаю. – пробормотал Виталик и, развернувшись, побежал в подземный переход.

Сегодня я Виталика, впервые в его жизни, веду на «стометровку». Он основательно поругался с женой. Решил расслабиться. Приперло. «Бабок» у него навалом. Мы, намедни, с ним подсчитали, сколько денег уходит у него на жену каждый день и во что обойдется ему проститутка. Жена получилась дороже. Ей каждый день деньги давай, а проститутке через два, а то и через пять. Возраст уже. Не мальчик. Далеко за сорок.
 
Жена каждый день лезет с любовью, а тут когда захотел, тогда и сходил. Это женщинам любовные переживания полезны для здоровья, а мужикам – чревато. Вождь гуннов Аттила, дядька мой – наглядный пример. Много случаев из его практики нам Митя, врач сексопатолог, рассказывал, как в преклонном возрасте мужики, занимаясь «любовью» от инфаркта «копыта отбрасывают» или «ласты склеивают»…

– Послушай Сергей Иванович я вообще-то не супермен. У меня нормальный, относительно… У меня перерыв небольшой… Как бы не «облажаться»…, – вышел из подземного перехода растерянный Виталик.
– Да ты не зацикливайся. Запомни: тебя, ее удовольствия не должны волновать. Ты платишь деньги за свои удовольствия. Тебе надо, не ей! Даже если не получится…  Ну и что? Перед тобой не женщина, а проститутка. Она на работе. Что тебе вздумается, то с ней и делай, куда хочешь свой пенис туда и пихай. Хоть ей в ухо! Она товар. Ты платишь.
– А сколько им лет?
– Двадцать-тридцать. Не старше.
– Такие молодые?

– Зато вкусные. Ты после их на свою старуху смотреть не захочешь. Будешь, как в страшном сне думать о своей жене, что придется ее «трахать», когда помиришься. Только по пьянке или спросонья сможешь на нее «взбираться». Конечно, если у тебя к ней большая любовь. Если, как человек она тебе… После стольких лет совместной жизни... Так что подумай. Стоит ли идти со мной. Ты  уже не «сможешь» со своей женой… Не захочешь. Молоденькие девочки, для таких как ты «старичков» далеко за сорок, как наркотик. Попробуешь, и пропал. Станешь, как гурман – подавай только свеженькое. После «стометровки» ты уже к жене в постель не вернешься. Решай.

– Чего решать? Я решений не меняю. Пошли.          
– Запомни. У тебя есть деньги, ты покупаешь товар. Ты же сам торгаш! А лучше, для начала, все время молчи и смотри на старших, запоминай. И не красней!

«Стометровка». Мы так называем квартиру, которую вскладчину снимаем. Мы – это группа товарищей, не обремененных моралью и достаточно обеспеченных. У нас есть определенный график посещения квартиры: дни недели и часы. Квартиру мы благоустроили: все, что надо есть. Холодильник всегда наполнен продуктами, спиртным. Телевизор, музыка… Насчет «девочек» у нас нет проблем, это в основном студентки ВУЗов, старшекурсницы. Подрабатывают. Заканчивают свое высшее заведение, выходят замуж, разъезжаются. Но в процессе учебы, перед распределением, приводят новых «девочек» с младших курсов.  Деньги всегда нужны: хорошая косметика, стильная одежда, модная обувь, развлечения и прочее… А еще эти постоянные кризисы, дефолты, да и учеба платная...
 
Сегодня мой день. Я веду Виталика, с надеждой, что он вольется в нашу «группу товарищей» и внесет свой взнос, поскольку ряды наши с каждым годом редеют, «любовь» дорожает, а содержание квартиры стоит денег…
               

Гена-бизнесмен

– Если бы я тебя не знал, то решил:  – это про женщин написал или голубой, или импотент, – говорю я Генке.
Он на старости лет, наверное, от безделья, захотел стать, как и я, писателем.
 
– Это я, как психолог говорю. Такое равнодушное, полупрезрительное, цинично-ироничное отношение коробит. Это прямота и почти анатомическая  откровенность интимных, не произносимых вслух, но всем известных женских, почти физиологических, качеств и грубая проза жизни…– я даже задохнулся от возмущения. – Так нельзя! Так не принято. Чересчур уж откровенно! Такое может писать совсем равнодушный циник. Я всё-таки склоняюсь, что ты стал импотентом или ориентация у тебя нетрадиционная. На неудачника, больного «шизика» – ты не похож.

– А что, неужели, это так сильно заметно? Я ни то и не другое. Я люблю женщин, когда не думаю о сексе с ними. Они меня тоже, даже очень любят. Да ты прав. Но все это было на самом деле! Со мной было! Я откровенный циник, когда дело касается секса с женщиной. Я нормальный мужик: люблю выпить, поесть, люблю общение, я воспитан, образован, внимателен, культура из меня так и прет, я  дружу с женщинами. Они со мной вполне откровенны, общительны, я даже с ними флиртую. И всё!
Генка снисходительно улыбается, смотрит мне прямо в глаза уверенно и спокойно.
– Когда дело касается секса, я смотрю на женщину, как на товар. Я знаю цену женщины. Знаю, сколько она стоит, за сколько ее куплю. – и, словно, извиняясь пере до мной, – Так получилось в моей жизни, что с юности меня окружали, только продажные женщины. Я всегда покупал «любовь». Был период, когда я отдал долг государству: создал ячейку государства – семью. Три раза! Пятнадцать лет! А потом вернулся к прежней жизни. Я когда первый раз заплатил за «любовь», что-то из меня ушло, какое-то неприятное чувство появилось в моем отношении к продажным женщинам. Как сейчас помню этот червонец! Видел бы ты ее физиономию, когда она брала деньги? Я сейчас не смотрю в лицо клиентке, а бросаю небрежно, непроизвольно-брезгливо, эту зеленую нерусскую бумажку ей на спину и отворачиваюсь.
 
– Я не понял? Как на спину?
– У меня другой ракурс любования и обожания женщин. Я вначале ей на «клык» даю, в смысле в ротик, а потом ставлю её  в известную всем позу. Как там у Крылова? «Однажды лебедь раком щуку…» Понятно?
– Понятно.
– Противно платить за «это», но зато приятно провел время, полезно для простаты, с удовольствием для себя. Вот почему я их, иногда в мужской компании, называю тварями, падлами, лярвами и т.д. Вообще секс я люблю.
– Пришел, увидел, «поимел»? И все?

– Нет. Не всё. Женщин люблю, если без секса, как приятного собеседника, товарища, друга. В женщине все должно быть прекрасно. И лицо и тело. А самое главное – молодое тело. Перед «случкой» я всегда общаюсь со своей «клиенткой». Представляю, как она мои денежки будет отрабатывать.   Так сказать, прелюдия. У нас какие сейчас отношения? Правильно! Товарно-денежные! Ну, конечно, надо поговорить, обсудить предстоящую сделку, в смысле, «случку», и возможной надбавкой за усердие. Премией. Товар надо показать не лицом, а телом. Да! Пришел, увидел, «поимел», оценил и заплатил, евро, «баксы» – не жалел. Сейчас все продается! Всё! Даже здоровье можно купить! А любовь? Нет! Покупается не любовь, а молодое, здоровое, стройное, гибкое, красивое, сексуальное тело, для удовлетворения животных инстинктов. Любое тело! Одно стоит рубль, другое сто, а третье тысячу. Цена! Вот в чем загвоздка! Есть деньги – у тебя всё есть! Нет? Соси палец и «дрочи» втихую под одеялом. Я за секс плачу свои кровные, заработанные, не важно как, деньги. Так к какой категории я отношусь?

– Такие, как ты, тоже классифицированы. Забыл название. А тебе оно надо? Я тоже, иногда покупаю «любовь», но так не думаю. Она, прежде всего, для меня человек. Я ей всегда нахожу оправдание, какие-то побудительные мотивы: сейчас тяжело жить, зарабатывать, кризис во всем мире…

Генка, покачивая головой, с сожалением смотрит на меня. Я его знаю давно – мы друзья. Я всегда удивлялся: за что его женщины любят? Буквально все!  Солидный, дородный, симпатичный и что немаловажно – богатый мужчина. Душа компании, весельчак, имеет музыкальное, техническое и даже кулинарное образование – специалист по испанской кухне. А как готовит! На любую тему с ним можно поговорить – все знает! А в своих мемуарах: такое про женщин написал!

– Я одинокий волк, – говорит Гена. – Мне никто не нужен, да и я сейчас никому не нужен.
– Как не нужен? У тебя шестеро детей, от трёх жен!
– Бывших жён.
– Но дети?
– Они уже выросли. Сами пусть плывут по этой жизни. Мне никто не помогал. Сам всего добился! Детям нужны мои деньги. Когда были маленькими, я помогал – алименты платил. За Гарварды, Кембриджи, Сорбоны – платил. Всё, хватит!..


Игрок Сашка

– Ходил в казино, потому что появились шальные деньги. Получил все то, что ожидал получить. А из казино вышел с красной мордой, злой, опустошенный! Адреналину нахватался! Ах, ели б! Но! Увы! Вовремя не ушел. Успел хапнуть, но захотелось большего. Ведь уже выиграл и порядочно! Жадность фрайера сгубила! «Просрал» все! И свои, и шальные тоже.  Чем хорошо казино? Грабят, но культурно. А стрессы, ощущения, переживания те же, что и в подворотне, когда тебе набьют морду и заберут последнее… Заходя в казино, я всегда задаю охранникам, стоящим у входа, вопрос: – «Больные есть?»

– А ты женат или нет? – спрашиваю я.
– Я игрок, существо почти бесполое, – отвечает Саша. – Мои сексуальные потребности: «девица-отсосиновик» с рабочей губой, а еще лучше, девочка – «мастер золотые руки», чтоб дрочить хорошо умела. Почему? А чтоб можно было в карты играть, одновременно с отсосом или онанизмом. Не отвлекаться. Совмещать полезное с приятным. А вот что приятное, а что полезное? Это вопрос! Игра или…  Такой секс, меня по-видимому устраивает потому что дешевле, чем баба на ночь. А онанизм «…тихо сам с собою, правою рукою…» как-то претит, но скоро видно придется и о нем всерьез подумать.

Сашка призадумался, залез в карман, достал тощий кошелек, сокрушенно хмыкнул:
– Денег на казино все меньше и меньше остается. Холодильник дома пуст. Одет во «фрак бичугана». Пиджак мой малиновый – уже не малиновый, а хрен знает какой. То ли серый, то ли цвета «каки», размазанной по асфальту. Все деньги уходят на игру. Доллар лишний появится – бегу играть. Телевизор смотрю, газету читаю, а сам о игре предстоящей думаю. Что там идет? Что написано? Через минуту забываю. Перед глазами то четыре туза, то стрит флаш, то флаш Рояль.
 
Сашка замолк. Потом встрепенулся и оживленно продолжил:
– И вот когда совсем «прищемит», когда уже все! Могила! Вдруг на последнюю фишку выигрываю! И не слабо выигрываю! Не отпускает дьявол! Нет, чтобы бросить и зажить нормально, так все равно продолжаю играть. Пока везет. Спускаю выигрыш, а потом опять выигрываю! И так без конца. Но постоянно выигрывать не получается. Сколько за пятнадцать лет исчезло игроков! Соратников по болезни. «Друганов» по игре. Не счесть! Один я остался, еще держусь. Но, чувствую, скоро и мне конец придет…


Иван

– Девушка, подождите.
– В чем дело?
– Вы сейчас, на ближайший час, свободны?
– Допустим.
– У меня к вам непристойное предложение. Сколько?
– Что, сколько?
– Сколько стоит, чтобы вас «полюбить»?
– Вы ошиблись адресом. Не туда попали. Как там еще? Я еще могу по «морде лица» дать. Хм, а с виду мужчина приличный.
– Ну, извините. Я, наверное, точно ошибся. Хотя… Я вашего брата узнаю сразу. А ты ничего! Я бы и сто долларов не пожалел. Огонь! Аж, горишь вся! Ходячая молния!
– Пока, красавчик, поищи другую. Вон, их сколько! – помахала она ручкой, развернулась и пошла.
– Двести, – вслед ей, сказал я и добавил. – Евро.
Она притормозила и повернулась ко мне, задумчиво подняв глаза к небу.
– Двести?.. Евро?..  Мне как раз столько не хватает на одну вещичку, что я себе присмотрела. Но если двести, то может быть ты, и не ошибся. Но я не «такая»! Хотя, что я из себя изображаю?  Неужели по мне видно, что я продажная?
– Не каждый может это видеть. Не каждому дано. Только профессионалу, а я профессор в этом деле. Уже почти двадцать лет. «Стометровка» – мой родной дом.
– А деньги откуда?
– Зарабатываю.
– А почему я?
– Очень понравилась! И нога под тобой, и номер, и огонь в глазах! Настоящая ведьма! Почти по Булгакову. И цену себе знаешь.
– Мне деньги, очень нужны. Попробую... А это не больно?
– Нет. Наоборот приятно. Я парень ласковый, еще и влюбишься ненароком. Да и мне надоело «таскаться». Может у нас и роман завяжется?..

Иван забрел ко мне случайно. Мы с ним коллеги по «стометровке». Узнал, что я конструктор и привез заказ на проектирование и наличные: «косарь» за будущую работу. Разговорились. Иван, закоренелый холостяк! Сейчас у него любовь. Запал на одну из своих клиенток! Сам удивился этому и никак не может понять: почему? И вот изливает душу пере до мной:
–  Сам «накаркал»! Завязался у нас роман. Не роман, а романище! С драками, слезами, романтическими поцелуйчиками при луне… А сколько «бабок» на нее положил!..  Может любовь?
– У всех это когда-нибудь бывает, но пройдет. Как там в притче про Соломона, помнишь на кольце надпись?.. Сам Бог ему кольцо  подарил!..


Степа

– Я тоже один. Последняя надежда всех холостячек нашего завода. Я с детства боялся женщин. У меня на них комплекс. Так не одной и не «попробовал», даже не целовался. Девственник. В пятьдесят лет! Я без женщин обхожусь. У меня свои увлечения, занятия. У меня есть работа. Мне и без женщин интересно жить. Я сажусь в свою «Маруську», старенький «Москвич-412» или сажусь на мотоцикл, еще старше чем «Маруська» и вперед… Сколько всего интересного! Всю Беларусь объехал! Всю Польшу, Чехию,  Румынию. О чем вы тут говорите? Мне ваши проблемы с женщинами, ваши заботы, ваше волнение о проблемах в сексе – непонятны. Да, я в жизни многое потерял. Я сейчас думаю, что, наверное, в том, каким я стал и чего лишился в жизни, виновато наше лицемерное общество,  в котором я вырос. Были бы публичные дома, я бы уже давно сходил туда. Но их нет, а должны быть! И для женщин и для мужчин. Что б официально! По закону. И рождаемость будет…


Микола

– Приперся! Опять пьяный! Когда я тебя, хоть раз, трезвым увижу?
– Нормальные и, иногда трезвые, мужики к нормальным женщинам приходят.
– Я ненормальная? Да это ты, ненормальный урод!
– Так выгони? А? Ну, чего ты? Не можешь? Значит, ты меня любишь! Да не пьяный я. Выпивши. Самую малость. Бутылочку для храбрости. На двоих. С товарищем. Я когда трезвый, то тебя боюсь, робею. А так я герой! Ну, иди ко мне, в мои объятья. Я тебя поцелую. Любовь моя ненаглядная!
– Как ты можешь такими словами бросаться?
– Зато это правда. Сказано от души. Люблю я тебя. Когда выпью.
– Женщин не бывает некрасивых? Бывает мало водки? Так?
– Ну чего ты? Ты сама знаешь, что красивая. Для меня по крайней мере. Моя принцессочка! Ты для меня Бриджит Бордо. В молодости. Ни у кого нет такой попки, таких прелестных стройных ножек, а твои плечи! Руки! Мечта ваятеля-скульптора!
– Ну и гад же ты! Ты это всем говоришь?
– Не обижай меня. Я где-то, даже розочку тебе купил. Сейчас поищу. А вот она! Во внутреннем кармане пиджака. Немного помята. Ух! Как пахнет! Какой аромат! Ну, почти как ты! Как твоя кожа. Такая же бархатная, нежная, как эти лепестки. Как твои сладкие губы. Милая иди ко мне, в мои объятия. Мне без тебя так одиноко и холодно! Согрей меня. Да положи ты эту розочку куда-нибудь! Ну,  иди ко мне…

– Да, женщины. – Задумчиво проговорил Микола, прервав свое повествование. – Любят они сладкие речи в свой адрес. Слабы они, оказывается, не только на «передок». И что ты думаешь? Ходил я к ней, ходил. Понравилось. Безотказная – не надо уговаривать, упираться, подъезжать на «сраной козе». Бери – не хочу! Ходил я к ней, ходил и у нее остался.

Мы у меня на кухне. Микола – мой сосед. В одном подъезде живем. Он на последнем этаже, я на первом. Пришел с бутылочкой армянского коньяка. Выпили по пару рюмок – потянуло Миколу на откровения. Как обычно, когда выпьешь – или про женщин, или про работу, или вообще про жизнь. Я хороший собеседник: не встреваю, согласно киваю головой, терпеливо слушаю, а чтобы разговор не прерывался, задаю вопрос на тему и слушаю дальше. Вот и сейчас Микола, о чем-то задумался.

– Ну и что дальше? Неужто женился?– спрашиваю.
– Да! Надело шляться. Прожили мы с ней порядочно – лет десять. Дите родили. Мальчик. А потом? Как-то идем с гостей и наткнулись на лужу. Лужу не поделили! С нее все и началось. Она хотела ее обойти слева, а я справа. Под ручку шли. Поругались. Из-за чего? Из-за ерунды! И пошло-поехало. Развелись. Лужа была только поводом. Чего - то у нас в жизни не было. Любви, наверное. Секс был, но иссяк наш пыл. Надоели мы друг другу. Скучно стало. Да и возраст пришел, когда о смысле жизни стал задумываться, о своем предназначении. После развода чего-то такого захотелось, а чего не знаю. И понял – влюбиться захотелось. Любви захотелось. Настоящей, небольшой, но любви. Такой, какой мы ее себе представляем в мечтах, вычитанной в книгах – с большой буквы. Я по сторонам посмотрел. Женщин – миллион! Каких хочешь! На любой вкус! А одиноких женщин еще больше! И кинулся я искать свою любовь. Но… Попробовал с одной, с другой, третьей… И чем больше я женщин «пробовал», тем больше хотелось «иметь» еще и еще… В итоге я стал альфонсом. Я теперь не однолюб, как раньше. Я сейчас философ. В одну реку не вхожу дважды. Мне каждый раз новую женщину давай. Надо мне как-нибудь, когда стану импотентом, роман, как и ты написать. В чем-то они все одинаковы, а в чем-то разные. А в постели! Такие бывают! А разговоры ночные?  Надо диктофон, наверное, купить. Такого наслушаешься про нашего брата. – Микола задумчиво уставился в пустую рюмку, которую я тут же наполнил.

– А что твоя принцессочка?
– А, что ей сделается? Нашла себе какого-то козла. Здоровенный бугай! Как твой джип!  Дебил-дебилом. Крестьянин забитый. Я с ним как-то пообщался.  Чего она его выбрала себе в сожители? Я так думаю из-за члена? У такого бугая, наверное, «оправка» приличная. Но и у меня не слабая. Никто не обижался. Наоборот. Даже очередь стоит, желающих. Не пойму я ее. А может на зло мне? У тебя большой, а я еще больше нашла? И он мой! Чем больше я женщин узнаю, тем я меньше их понимаю. У них одна любовь в голове: и в 16 лет, и в 90 лет. Это что? Природа? Но каждый раз «общаясь» с очередной женщиной, я, поневоле, всегда её сравниваю со своей «принцессочкой». Что это? Первое чувство, которое незабываемое?
– Может любовь?
– Чем больше я женщин узнаю и «имею», тем все сильнее меня тянет вернуться к своей принцессочке. Может действительно любовь? Или, все же первый секс?
– Скорее второе. В любовь я уже не верю. Хотя что-то похожее испытал, но длилось это недолго…


Петька

– Девушка? Постойте.
– Стою. Что дальше?
– Как вас зовут?
– Так сразу? А зачем вам мое имя?
– Интересно.
– И какой же интерес вам в моем имени?
– Не знаю. У вас, наверное, такое же простое имя, как и у меня. Меня, например, зовут Петя.
– Меня Маша. Всё?
– Так я и знал. Как здорово!  Маша! Я теперь всю оставшуюся жизнь буду вас так и звать: Маша.
– Всю жизнь? Оставшуюся? Так сразу? Ну-ка отойди от меня метра на два. Дай-ка я на тебя посмотрю. Странно, с виду нормальный, лицо без признаков синдрома Дауна, глаза умные, красивые. Ну, продолжай.
– Ты мне понравилась, я уже давно за тобой иду. Все искал повода познакомиться. Все боялся потерять. А тут удобно. Тихая улочка.
– Уже на ты перешел.
– Ты первая.
– Ну и чем же я привлекла твое внимание?
– Не знаю. Просто понравилась. Как увидел, так сразу!
– С первого взгляда?
– С первого. Я тебя, как сразу увидел, так мне так тепло стало, так приятно и радостно! Как там говорят попы? Снизошла благодать!
– Подожди. Дай сообразить. Я тебе понравилась? Посмотри лучше. Ни кожи, ни рожи. Не уродина, правда, но и не красавица. Я обычная. Такая, как все! Не бизнес леди. Не модель. Живу на зарплату, еще и родителей, иногда, «трясу», «напрягаю». А ты я вижу, тоже не супермен. У меня ноги кривые и толстые и глаза зеленые, мутные. Ростом не вышла. Низенькая я.
– Не кривые, а стройные, не толстые, а полные. Мне твои ножки нравятся. Вкусные. А глаза не зеленые мутные, а изумрудные с поволокой. Не низенькая, а миниатюрная. Я тоже не баскетболист.
– Да я уже старая, мне двадцать три года!
– И я не мальчик. Мне целых двадцать пять! И, как и ты живу на зарплату – рядовой инженер. Но я стану директором, со временем, если возникнет необходимость. Я не пью, почти. Не курю. Уже полгода. Не урод, как мне кажется. Или урод?
– Не лопоухий, а ушастый. Не непричесанный, а вихрастый. Не увалень, а неловкий. Не конопатый, а солнечный. Не неряшливый, а скромный. Не щуплый, а стройный, поджарый. Ну, если тобой заняться, то даже будет не стыдно свом подружкам показать. У них вообще никого нет. Если хочешь быть женой генерала надо замуж выходить за лейтенанта. А ты директором станешь?

– Если захочешь, то обязательно стану.
– А ты точно не куришь?
– Я же сказал, что уже полгода.
– А в бога веришь?
– Я православный атеист.
– Я тоже атеистка, но больше католическая. Ладно, Петя. Дай руку. Будем знакомы.  Маша.
– Петя.
 – Все Петя. Считай, что мы с тобой познакомились. А у тебя ладонь теплая, не потная. А у меня холодная?
– Прохладная.
– Ну, что?
– Пошли Маша. Погуляем, поговорим. Я про тебя все хочу знать. Зайдем ко мне домой, я тебя с родителями познакомлю. Они ждут не дождутся, когда я их со своей девушкой познакомлю.
– Ну, ты даешь! Сразу и с родителями?! Я не одета, не причесана, как надо. И вообще. Петя или Петр?
– Петя лучше. У тебя это нежнее получается.
– Слушай, Петя. Дай я тебя поцелую?
– Целуй. А за что?
– За слова хорошие. Просто так. Я уже себя похоронила. Никому я была не нужна, никто меня не замечал. Серая мышка. И вдруг, как в сказке. Не принц, правда. А вдруг ты заколдованный принц?
– Маша! Хватит говорить! Целуй! Забыла?
– Закрой глаза. Куда ручки тянешь?
– Ну вот, как в кино. Стоять! Смирно! Закрыл….

Петька Закревский стал по стойке «Смирно!» и закрыл глаза, запрокинув голову, выпятив приоткрытые губы, как для поцелуя, замер. Потом, резко выдохнув воздух, заплакал навзрыд. Вытирая, хлынувшие слезы, кулаками, долго не мог успокоится…

 Мы у меня дома на кухне. Выпили почти бутылку водки. Давно не виделись. После окончания института, где мы вместе учились и были друзьями, встречаться не довелось. Встретились мы благодаря моему домашнему телефону, который за тридцать лет ни разу не менялся и который он случайно обнаружил в старой записной книжке.

– А что было дальше?
– Пятнадцать лет! Душа в душу! Вместе! Двое детей: мальчик и девочка. Вася и Даша. Вася в Швейцарии, Даша в Польше. Вася работает. Даша учится. Пятнадцать лет! Все пережили: перестройку, 1-й дефолт. Директором я все-таки стал. Но потом появилась она – молодая, красивая, длинноногая супермодель. Наглая, как танк! Стерва. И началось! Но с ней я кризис пережить не смог. Как только запахло жареным – она сбежала, отсудив все что можно. Теперь я никто. Правда, никому ничего не должен, рассчитался со всеми полностью. Но…
  – А твоя Маша?
– Маша? Маша живет и благоденствует. Мне так, кажется. Голос у нее бодрый. В квартире моих родителей, царство им небесное, живет. Моей бывшей квартире. Я там даже до сих пор прописан! Я туда позвонил, случайно, телефон нашел. Он тот же! Поговорили. Одна она. Меня ждет. «Приходи Петя. Возвращайся. Погулял и хватит. Я жду тебя…,» – сказала она. Это через десять лет разлуки! Как будто я вышел в магазин за хлебом!
– Так чего же? Если б меня кто-то ждал… Я бы не раздумывал.
– Стыдно. Я ее так подло бросил. Сбежал. Как ей в глаза смотреть?
– А кто она сейчас? Работает?
– Зам директора чего-то там. Шишка! «Мерс» персональный! Сам видел, как она рулит. Настоящая бизнес леди. Постарела, но фасон держит.
– Католическая атеистка. Верность первому мужу. Браку, скрепленному на небесах. А может любовь? А ты «Возвращение блудного сына» видел? Упади на колени, попроси прощения. А проще, сделай так: приди как ни в чем не бывало домой, сними обувь и спроси: – «Маша? А где мои тапочки?»
– Они, наверное, на том же месте стоят, что и десять лет назад.
– Ну, тогда спроси: – «А что у нас Маша на ужин? Есть хочу».
– Я, мысленно, раз двести приходил. Прокручивал миллион ситуаций. И никак не решусь.
В дверь моей квартиры неожиданно позвонили. Два длинных, один короткий.
– Кого это принесло? Никого не жду.
– Это за мной Маша пришла, – испуганно пролепетал Петька.

Я пошел открывать дверь. На пороге стояла женщина: не старая, но и не молодая. Но в волосах просматривалась седина. Серьезная. Окинув меня оценивающим взглядом, строго спросила:
– Где он?
– Кто?
– Мой Петя.
– А вы кто?
– Маша.
– Петька там, на кухне.
Зашли на кухню.
– Петя, пошли домой. Ну, чего ты? Не плачь. Будь мужчиной. Вставай. Пошли. Извините, что ворвалась. Не надо не провожайте. Спасибо вам Сережа, что Петю приютили.
– Не за что.
Они ушли. Откуда она узнала, что он у меня? И имя мое откуда-то знает. В бутылке еще оставалось. Я налил остатки и выпил. Счастливчик! У него есть Маша. А у меня кто? Никого! Дети? У них своя жизнь. Своя любовь, свои заботы. Так себя жалко стало! И не сдерживаясь, даже не стесняясь самого себя, заплакал навзрыд…


Я

А я кто? Тоже одинокий волк. Не «крутой» и не нищий. Когда-то,  во время перестройки, когда все было можно, что не запрещено законом и еще не было Александра Рыгорыча-президента, я оказался в нужный момент, в нужном месте. До сих пор еще пользуюсь тем, что тогда «поимел». На «стометровку» пока хватает. Живу тихо, не жирую. Работа скромная, без напряга и нервов. Бумажки перебираю за «смешную» зарплату. Скоро на пенсию. Кроме стометровки у меня есть подружки-«старушки», почти ровесницы, взамен стометровки, когда денег жалко и надо их куда-нибудь потратить. (У меня норма на каждый месяц и я ее соблюдаю.) Да и пообщаться духовно, тоже хочется.
 
Но после «стометровки» секс с ними одно убийство! Но приходится: или напиваюсь, или спросонья, или с «виагрой». Как только с новой «старушкой» начинаю общаться, так проблемы! И с виду хорошая, скромная, приличная и в квартирке у нее порядок, а после первой же с ней «случки», буквально через день на одном интимном, всем нам известном, месте, то грибок, то еще какая зараза. Месяц в «задницу»! Приходится лечиться. Главврач областного кожно-венерологического диспансера Колоскова – лучший друг, а я, её постоянный клиент. Почему-то у женщин до 30, грибков практически нет, а как попадется «старушка» после 35, так грибок тут как тут. И чем честнее, скромнее, тем вероятность на 100%, что что-нибудь «подцепишь», а проститутка, дающая налево и направо – без грибков. В нежилом помещении и пыль сантиметровая, и паутина по углам, так и у женщины без регулярной, постоянной «любви» все зарастает путиной и заводится всякая зараза.

А мне нравятся скромные, честные, умные! Тянет к ним. Жалко их. Одиноких. Не виноваты они, что выросли в обществе с фальшивой моралью. Природу не обманешь. Но ни с кем долго не общаюсь. Пришел – увидел – «поимел». Нельзя. Привыкаешь. Прирастаешь. Солидаризируешься.

Старые мы уже. У каждого свои проблемы: и со здоровьем и материальным положением. Под одеялом пукнуть стесняешься в присутствии дамы. На чужой кровати плохо спиться и запахи не те – все не то. Постель хорошее дело, но на ней дело не кончается. Сразу молоток или отвертку в руки сует и что самое неприятное: начинает разговоры про деньги затевать. И меня начинает тянуть к своей кровати, своему телевизору, к любимому футболу, теннису, к уютному родному диванчику. Хорошо одному: никто не мешает, тишина и спокойствие, и деньги на месте.
 
Вот так и кочую. Как только начинает разговоры про любовь, про  то, чтобы оставался у нее жить… Делить с ней её проблемы? Своих хватает! Да и не переделаешь нас, не перевоспитаешь, не перестроишь. Поздно. Свои привычки, свой менталитет уже поздно менять. Но природа! Инстинкты! И я потихоньку вынужден перемещаться к другой. А там, тоже самое. Но, бывает: задержишься, пригреешься, зазеваешься – понравится… Привычка убивает поэзию жизни! А потом опомнишься – так тяжело расставаться! Такая головная боль! Нет, одному лучше. Перекати-поле. Скоро на пенсию и ничего – живу, здравствую…


Реанимация

  Звонок телефона. Поднимаю трубку. Взволнованный голос Мити:
– Серега! Срочно дай телефон скорой помощи: требуется реаниматор!
– 1 03.
– Ты чего? Не догоняешь? Мне эта телега ни к чему. Я сам врач и знаю, что «скорая помощь» – это «последняя помощь». Мне нужна Ленка «Скорая помощь», на худой конец Оксана «Реанимация».
– С «худым концом» к Оксане нечего соваться. Что, «приперло»? Сильно? У тебя ж телефоны есть!
– Не могу найти. Где-то затерялись. Давно не пользовался.
– По скорой помощи тариф на 20% выше. Потянешь?
– Не переживай, «бабки» то не твои, а мои.


У клуба «Кому за сорок»

«Кому за 30», «Кому за сорок». Как-то подслушал разговор двух мужчин у входа в клуб «Кому за сорок»
– Знаешь, как эти клубы зовут некоторые товарищи?
– Как?
– Не кому, а у кого. Прикинь: клуб «У кого за 30», «У кого за сорок»?
– Здорово! А что я тут делаю? У меня всего 20. А у тебя?
– А у меня и того меньше – 32
– Ого!
– Миллиметра!
– Так мало!?
– В диаметре!


Митя

А как-то пришел он ко мне в гости. Выпили, как положено, закусили, о жизни поговорили само собой, а потом перешли к разговорам о сексе. Разогрелись, возбудились, откровенными воспоминаниями. И тут ему захотелось женщину. Взял он мой телефон и позвонил одной своей пассии. Договорился он с женщиной, что к ней через час приедет, и ушел.

Через полтора часа, звонит его женщина (у нее наверное телефон с определителем) и спрашивает у меня: куда Митя пропал или у меня сидит? А я ей, мол, уехал к ней полтора часа назад. Может, где пьяный уснул и катается в общественном транспорте. А она мне, мол, позвоните ему домой, а то его мама женщинам не отвечает, а потом, чтоб ей позвонил, вдруг, что случилось, и дает свой телефон.

Я звоню ему домой, а он сам поднимает трубку: мол, чего случилось? Еще выпить есть? А я ему, ты же поехал к подруге, она ждет, волнуется. А он: передумал, проехал три остановки, протрезвел  и расхотелось. А что ей сказать, спрашиваю. А он: скажи, что денег на такси и цветочки не было – живет у черта на куличках, а утром на работу…


Петька

Как-то встретил недавно, совершенно случайно, друга юности Петьку Чернухо. Тридцать лет не виделись! Поговорили. Он куда-то торопился и убежал, но успел про себя рассказать, про меня разузнать. Насколько я понял, он спешил, как он выразился, на «интимное свидание». От него я узнал, что Витька Кот умер, что «Фантомас» «подшился», а Фила, Родю, Вярову – сто лет не видел и ничего про них не знает.
 
Петя, конечно, изменился, но такой же сексуально озабоченный, как и раньше. Пока мы с ним разговаривали, он всех проходящих мимо женщин, ощупывал своим плотоядно-оценивающим мутноватым взглядом, раздувая ноздри своего знаменитого носа. Его нос – предмет гордости, уважительной зависти у мужиков и восхищения у женщин. Такое «рубило»! Такой «шнобель»! Огромный и длинный, на пол лица! Нос его совсем не портил, наоборот – делал лицо мужественным, волевым, гордым, даже по-своему красивым. Орел!

Тогда, да и сейчас, считалось – если нос большой, то и детородное начало мужика тоже соответственного размера. Я в этом убедился, потому что видел член Пети. Он не боялся, не стеснялся, как я, с кем-нибудь на пару вместе пописать. Как говорил Фила: – «В унитаз на брудершафт». Даже это делал с удовольствием. Доставал свой пенис и с гордостью и достоинством его демонстрировал, при этом с пренебрежительной ухмылкой искоса поглядывая на член стоящего рядом оппонента. Он даже когда «мочился» не всегда его придерживал рукой, а наоборот, запрокинув руки за голову, сладко потягивался   в процессе опорожнения мочевого пузыря.

Уверенным в себе человеком был по жизни. И всё это благодаря своему детородному органу. И все Пете было «до лампочки»: и работа, и учеба. Он всегда был при деле, при женщинах, при деньгах. Отмеченный богом человек?  После армии мать устроила его в медицинский институт учиться на стоматолога. Десять лет он был студентом! А закончил институт? Не спросил. Забыл. До сих пор помню случай приключившийся с Петей еще до его и моей службы в армии.

Как-то тащили мы его пьяного около магазина «Пеккерь» у «Ракеты. Парень он высокий, здоровый, тяжелый. Вырвался он из наших рук и побежал. Пробежав, наклонившись, метров пять, пытаясь принять горизонтальное положение, потерял равновесие и рухнул всей своей тушей на асфальт прямо «мордой лица», проехав этой «мордой лица» по асфальту метра два. Когда мы его подняли, то ужаснулись. Все лицо его было в крови, сплошное кровавое  месиво. Еле-еле затянули его к нему домой и сдали матери.

На следующий день мы с Филой пришли к нему. Когда стали осматривать его лицо, он не обращал на нас внимания, а молча сидел, смотрел телевизор.  Вся физиономия Пети было в ссадинах. Живого места не было! Нет! Было! Его нос! Его знаменитое «рубило»! Ни царапины! Фила даже взял с буфета лупу и стал внимательно разглядывать его нос, но ничего не обнаружил. Мы с Филой стали обсуждать этот невероятный факт. Как? Почему? Были свидетелями и видели своими глазами, как он грохнулся прямо «рожей» в асфальт. Видели, как он буквально пропахал, словно трактор плугом этот асфальт целых два метра!  Очевидное - невероятное?

 Мы даже не поленились и сбегали к «Пеккерю», нашли место падения, даже пятна засохшей крови, но не нашли ни канавку, ни ямку куда этот нос мог попасть. Асфальт везде был ровный без дефектов. Тогда мы решили, что нос у Пети костяной, или железный. Вернулись назад и стали его щупать, простукивать. Но, увы! Нос оказался обычным человеческим носом. Петя до этого равнодушно наблюдавший за нашими манипуляциями вдруг заявил, что если бы не нос, которым он затормозил, то проехал бы по асфальту метров сто, что нос у него заговоренный, что бог, наверное, женского рода, раз не дал пострадать его «завлекалочке» женщин.


***
– Ты просто ревнуешь.
– Я!?
– Да, ты.
– Это невозможно!
– Почему?
– Да мне уже нечем ревновать.


***

– Он тебя, наверное, хотел взять на  работу в свой отдел. Ты ему нравилась, как женщина. Он,  наверное, не только про работу думал, а хотел еще  чего-то другого… – игриво говорю я своей сотруднице Елене.
– Если б я хотела, кто меня хотел? Пусть только попробует захотеть! Да если  я захочу, то его захотевшая «хотелка» – быстро отхочет и  еще долго перехочет хотеть, – сказала Лена и, удивленно вытаращив глаза, стала мысленно переваривать то, что сказала…


Двадцатисемилетней соседке

Жизнь такая штука…
И что такое жить?
Религия, наука
Бессильны объяснить!

Никто не даст ответа;
Зачем нам жизнь дана?
Тем более совета. -
Что? Где? Чего? Куда?

Не надо много думать,
И голову ломать,
А поступить разумно –
И просто жить, дышать,

Питаться, испражняться,
Смотреть и говорить,
И жизнью наслаждаться.
И что ещё?  – Любить!

Всё! – Эту жизнь-рутину,
Эти будни, этот быт
И особенно мужчину,
Сердцу милого, любить.

Потом ему, конечно,
Немножко изменить
Другого полюбить,
И снова изменить.

И так не раз. Раз 30!
Не 30 – 62!
Любить, как говориться:
До самой! До пока…

До самого до гроба!
И даже там – в гробу!
Назло всему народу!
Врагу и не врагу!

Жить для себя любимой
Жить для себя родной,
Пока еще есть силы,
Порядок с головой.

Пока еще есть силы
И к жизни интерес,
Пока еще морщины
Не подпортили твой  «фейс»

Не думай о женитьбе,
Подумаешь, одна!
И перед кем простите…
Ты что? Кому должна?

Зачем тебе забота
И головная боль.
На мужика работать?
Тянуть семьи ярмо?

Без мужика потерпишь.
Но разве что, когда,
Когда совсем прищемит,
Когда совсем беда.

Нервозы и стервозы
И прочая мура,
Когда торчит заноза
И по любви тоска.

То можно приголубить,
То можно приласкать.
Мы всё же, то же люди
И чувств не занимать.

Гуляй и веселись!
Потом в лет тридцать пять.
Постой, остановись,
Придёт пора решать.

На путь свой оглянись,
Вперед не торопись.
Подумай, осмотрись,
Прищурься, приглядись.

Найди себе самца
Красавца-молодца
Красивого здорового
Умом не обделенного.

Используя по полной,
Пошли его к чертям
Красиво и спокойно
Роди себе дитя.

И в твоей жизни будет
И смысл и интерес,
Украшенные будни,
Адреналин и стресс.

Что б всю любовь и ласку
Всю, всю ему отдать
И на ноги поставить,
Взрастить и воспитать.

И жизнь проживши длинную
С праправнуком в руках
Спеть песню лебединую
И там – на небесах.

Живи, как карта ляжет
И как сама ты хочешь.
Как проживешь – неважно.
Жить надо, между прочим.


«Лесное озеро»

Как-то отдыхал я на Лепельских озерах на турбазе «Лесное озеро». Зимой. В декабре до нового 1996 года.  Почему я помню об этом? Две картинки, нарисованные на стандартных листках писчей бумаги. Две девушки по лет восемнадцать из художественного училища, то ли Гомеля, то ли Могилева, мне на добрую память нарисовали гуашью. Тельпук Жанна «Ёжика в тумане» и Дудинская Л. «Одинокое танго». Обе картинки юных художниц до сих пор у меня висят на стене в моей спальне. Поэтому я о них и помню. Где они сейчас? Кем стали?

Они откровенно скучали и я их познакомил с двумя молодыми парнями. А парни приехали в «палочный» городок известно зачем. Наслушались про дома отдыха, мол, зимой там баб навалом, а  мужиков мало.
 
Насмотрелись порнухи по «видикам». Там мужики как на подбор: «оправки» что надо, а у них маленькие. Отсюда и комплексы, не бойцы – боятся «облажаться».

Я уже старый для них был, сорок пять лет! Старик для семнадцатилетних. Они ко мне «прилепились», я им понравился, постоянно ко мне приходили в комнату поговорить, анекдоты потравить, мои песни под гитару послушать, в карты поиграть. Иногда даже мне мешали в моих амурных делах. Они ж не одни ко мне приходили. Я там на всю турбазу был нарасхват.

Со мной в комнате тракторист один был, но я его сплавил. Микола звали. Его тетеньки, постарше меня, в оборот взяли. Благодаря мне. Я ему рекламу сделал.
 
Путевку ему дали за трудовые успехи в колхозе. Боже мой! Я его как первый раз увидел! Небритый, непричесанный, обросший, в фуфайке. А шнобель! Такой носяра! Из рюмки не мог самогонку пить – «клюв» мешал. Только со стакана или из горла. Поговорить с ним не о чем – ни бэ ни мэ ни кукареку.
 
Как только он в мои апартаменты зашел, я сразу ему ультиматум: помыться, не то будет спать в коридоре. Когда я ему в душевую принес полотенце, то чуть не упал от изумления. Между ног у него висела здоровенная кишка. Почти до колена!

Об этом я по секрету в столовой на ужине рассказал одной очень озабоченной и назойливой тетеньке, которая откровенно меня домогалась. Достала кляча старая! Лет ей было 50. Сейчас бы я ей занялся, но тогда мне было чуть за сорок и были женщины намного моложе её.
 
На следующий день я столкнулся в коридоре дома отдыха на симпатичного мужчину в костюме, при галстуке, в обнимку с двумя тетеньками. Увидев меня, он бросился ко мне целоваться. Я чуть не упал : мой тракторист Микола»! По «шнобелю» только и узнал
.
Да, женщины! Привели его в божеский вид. И костюмчик ему нашли и галстук ему повязали и стал он Николай Васильевич. И мне хорошо. Один я стал жить в комнате. В смысле, что не совсем один. А в том смысле, что никто мне уже не мешал приводить кого хочу и когда хочу. И стал я единоличным хозяином комнаты.

Так вот. Эти ребята – два парня – иногда у меня долго засиживались. Но я и с ними провел работу. Как-то я поинтересовался у них, почему они к женщинам не ходят, мол, обижаются они на них. И они мне о своих комплексах и поведали. И я сразу вспомнил «По ком звонит колокол» Хемингуэя.

Завел ребят в ванную комнату. Заставил снять штаны. Поставил перед зеркалом.
– Да,  – говорю. – В анфас «они» у вас маловаты. А в профиль? Повернитесь боком.
Они поворачиваются боком и удивленно таращат глаза.
– Ну, вот видите! – смеюсь я. – В два раза больше и толще. В ваших «видиках» ракурс так выбран. У вас даже больше чем у меня!
Уже через день они у меня перестали долго засиживаться, другие интересы их увлекли – более приятные.
 
Две картинки висят у меня на стене, а сколько воспоминаний. Если б не Жанна Тельпук и Дудинская Л в благодарность за то, что я скрашивал иногда их время, пока с молодыми парнями не познакомил, не подарили, правда, по моей просьбе, на память свои от скуки нарисованные картинки…

 

Целительницы из Палермо

В 1980 году турист водник с МАЗа Пермяков рассказывал. Путевку на заводе он поимел. Круиз. По средиземному морю! Повезло! Пермякову уже  60, холостяк. И вот в Палермо остановка.
Мужикам на корабле интересно: как там публичные дома функционируют?
 Все скинулись, собрали лиры итальянские, целую пачку дают Пермякову. Тебе, говорят, все равно: холостяк, беспартийный, пенсионер. Что тебе КГБ сделает? А нам еще в Союзе жить.
Короче, предлагают ему посетить публичный дом в Палермо, а там целая улица с красными фонарями. А потом все в подробностях рассказать, чтобы по приезде домой рассказать свом друзьям-знакомым.
Пять лет Пермяков женщину не имел, онанизмом раз в неделю занимался. На соседку как-то пытался «взобраться», ни фига не вышло.
А тут! Помыли ему девочки член шампуню ручками шаловливыми. В ротик взяли, губками промассажировали.  И, о! Чудо! Как у молодого! И бабищу килограмм под девяносто под него положили…
По приезде из круиза, через полгода женился Пермяков и пропал из нашего поля зрения и бросил  ходить в водные походы.


Механическое  действие

– Взяла бы ее за ноги и разорвала пополам!
Так, с ненавистью, говорила член комсомольского бюро  СПКО Тамара, еще молодая женщина – лет двадцать пять, про одну девушку Инну, которую мы разбирали на комсомольском бюро за аморальное поведение. Тамара на лицо довольно симпатичная, но выражение! Брезгливо-желчно-недовольное. Такое чувство, что у нее была больная печень.
 
На Инну пришла жалоба от  жены одного нашего сотрудника. Мол, пристает к ее мужу с непристойными предложениями. Силком затягивает его к себе в кровать. Мол, разрушает семью.
– Любовь у нее? Какая любовь?  Механическое действие, движение тел! – брезгливо говорит мне Тамара.

Я ничего ей не сказал в ответ, потому что с «такими» как она надо держать ухо востро. Они везде есть. Особенно в профкомах, парткомах, различных комиссиях. Сама не может и другим не дает! Или, что чаще всего – завидует! Но эта молодая дивчина вполне искренне говорила – от души! Я тогда решил, что она фригидная.
 
Через месяц  (даже она!) вышла замуж. Как изменился человек! Я ее после женитьбы не узнал! Ласковая, добрая, светится как солнце. Расцвела! С Инной подружилась! А про любовь – механическое действие тел, я ее не решился спросить…


***
– Мат, пошлость, размахивание руками, повышенный тон, переходящий в крик – признак бескультурья, признак того что ты человек необразованный, не умеющий аргументировано, словами передавать все свои эмоции, – говорит мне Инесса.
– Но я ж не размахиваю руками, не крою матом, – обижаюсь я.
– Жесты, позы у тебя не просто неприличны, а я даже не нахожу слов сказать: какие гадкие! А какая у тебя мимика лица, а «рожи», которые ты корчишь?  Обезьяна по сравнению с тобой…
– Так, что молчать, как дурак?
– Да. Лучше молчать и выглядеть дураком, чем начать говорить и показать всем  какой ты есть полудурок.
– А как мне с тобой общаться?
– Молча.
– Как в кровати?
– Не передергивай! В кровати ты мне нравишься, потому, что боишься говорить. Молчишь как немец. Интересно почему? Обжегся? Боишься назвать меня чужим именем?


Грезы старого развратника

Ой, как люблю я! Люблю пожить!
И выпить рюмочку, поговорить,
Повеселится и пошутить.
До самой смерти – любить, любить.

Покушать вкусненько, посмаковать.
Потом под музыку «покайфовать»
С красивой девочкой потанцевать
Руками попку ее обнять,
Потом легонько к себе прижать
И в губки алые поцеловать.

А ее пальчики бегут игриво.
И гладят ласково и шаловливо.
И между ног моих находят то
Что превращается в дубовый кол.

Ой! Как я девочек! Ой, как люблю!
Пока есть силы, пока «могу»,
И чем моложе она и чем милей,
Тем я способней и здоровей.

Возьму на руки ее и понесу
И в ложе мягкое я уложу,
И буду гладить и раздевать,
Лобок меж ножек ей целовать

И между ножек с большой любовью
Я аккуратно «его» введу.
Под нежны вздохи и сладки стоны
От  эйфории на миг умру.

И буду страстно и с вдохновеньем,
С огромной радостью и наслажденьем
Утех любовных телодвиженья,
Как можно дольше продлять мгновенья.

Блаженством кончится, любви парение
И припаду я в изнеможении
На грудь на белую, склонив чело,
Сомкнет мне веки счастливый сон.

Ой, как люблю я, люблю пожить!
И бесконечно – любить, любить.
Ой! как я девочек, ой, как люблю!
И от любви я сейчас умру.


Эпилог

Перечитал «Стометровку» и задумался. А ведь нормальный человек так спокойно, буднично и цинично про все про это, так бы не написал, не говорил, не рассуждал, даже, может быть, и не думал. Откуда это пришло и когда? У самого дочь 25 лет. Как я до этого дожил? И вот сейчас, листая свои дневники 35-летней давности, ощущаю ты атмосферу поиска любви, стремления к любви, ожидания любви – большой и чистой.
 
Все записи о девочках, девушках, женщинах, о своих попытках найти себя в любви. О глупых, порой жестоких экспериментах в любовных отношениях, просто отношениях. А сколько ситуаций, случаев, придуманных и не придуманных в отношениях между девушкой и парнем! Ожидание сильных чувств, переживаний и страданий от любви…
 
Так, когда я стал таким, каким стал? Наверное, не сразу. Постепенно. Первый раз меня охладил «Фишер», негр из Эфиопии, который купил белую, как мне казалось невинную, девушку за деньги. Негр!!! 50 рублей! А потом я сам купил любовь девушки, которую безуспешно домогался почти два месяца. Мне казалось, что я ее любил, а она нет. Чего только я не делал: и цветы дарил, и стихи читал, и песни под гитару пел… И только за деньги я ее уговорил. 60 рублей. Я их разменял на трояки. Куча бумажек возымела действие.
 
Она жила одна с матерью. Ходила в стареньком, перешитом платьице. Серая мышка. Неприметная: ни прически, ни туфель, ни одежды, ни косметики. Но, я ее разглядел: увидел в ней будущую суперзвезду.

И вот это случилось. И я с ней рассчитался. Заплатил за «удовольствие». И с этими деньгами, что я ей отдал, что-то ушло – безвозвратно и окончательно. Все мои мечты о большой и чистой любви, все идеалы и помыслы – всё испарилось. И я изменился.
 
А она? Как сейчас говорят, имея начальный капитал, приоделась, припудрилась, сделала прическу, купила приличные туфельки и сразу стала заметной. Она, с моей наводки, сначала, стала первой красавицей района, а потом и первой элитной проституткой. И ее уже покупали, не задрипанные, вроде меня, недоучившиеся студенты и начинающие сутенеры, а сынки министров, сынки заведующих крупных универсамов, которые приезжали за ней на «Волгах» и даже на «Чайках». А потом ее увезли в Москву.
    
Где она? Кто она теперь? Мне все равно. Сколько их потом было? За деньги. Я уже еще не слишком старый, не совсем больной, хоть и скоро на пенсию, а  по инерции продолжаю покупать «любовь», пока есть здоровье и  деньги. Если честно: люблю это «дело»!..