Максим Рузский
Полтергейст – 1851
1.
Поездка в Тверь всегда радовала Нину Александровну. Особенно не в бричке или беговых дрожках, а верхом. Но ее управляющий, Антон Валерьянович, разрешал такую вольность только летом и в хорошую погоду. Тогда Нина, наконец, одевалась истинной амазонкой и скакала над седлом, вставая на стременах, представляя, что источает вокруг себя дух далекой и смелой Америки, где, как ей казалось, все девушки только так и передвигаются.
На этот раз целью поездки было не повидаться с кузиной Валей, девушкой обыкновенной и несколько даже скучной, а прискакать на выставку моделей парусных кораблей, выполненных тверскими мастерами из любви к этому новому искусству, и на продажу. Нина представляла свое появление там, как романтическое приключение и поэтому уговорила Антона Валерьяновича дать ей незаряженный пистолет, который она привесила на себя с левой стороны, чтобы успеть выхватить.
Если бы ее опекун, знаменитый художник, Аристарх Георгиевич, смог бы из мира Нави увидеть эти мальчишеские причуды его Ниночки, то неизвестно, что бы он сказал.
Антон Валерьянович предположил, что он был бы недоволен, а Ниночка отвечала:
- Все вы взрослые неромантичны.
На что чуткий Антон открыл ей томик Пушкина и показал из «Онегина» фразу, поставленную самим поэтом в скобки, как пояснение к путаным стихам Ленского:
«(Что романтизмом мы зовем, хоть романтизма тут нимало не вижу я; да что нам в том?)».
- Это поэзия, а жизнь сложнее, - отвечал их с Аристархом птенчик, уже оперившийся.
Когда ее мечта сбылась, и Нина вошла в картинную галерею, где по всем залам стояли небольшие парусные корабли, привратник попросил ее разрядить пистолет. Но Антон Валерьянович, тут же показал ему, что шомпол входит в пустой ствол до конца, и Нина подняла на своего управляющего благодарный взгляд, который был для окружающих неоспоримым доказательством того, что она - его дочь.
Они ходили по залам вместе. То есть, Антон Валерьянович следовал за ней, а девушка кидалась от одной модели к другой в восторженном беспорядке, восхищаясь каждой все более.
Наконец, молодой человек ее возраста сжалился над вооруженной красавицей и предложил ей свои услуги, как сопровождающего.
- Можно я расскажу вам последовательно о кораблях и судах, собранных на выставке? – спросил он ее, робко косясь на кремневый пистолет.
- А вы все знаете о кораблях? – спросила в ответ Нина Александровна, нежелающая говорить с дилетантами.
- Я их строю, - отвечал двадцатилетний Вениамин Сергеевич.
Антон Валерьянович уловил взгляды молодых в этот момент и понял окончательно, что был прав, прекратив думать о своей хозяйке, как о будущей супруге. Взгляд Нины был так выразителен, что не оставалось никаких сомнений в полном ее поражении перед тверским кораблестроителем.
- Вениамин Сергеевич Барский, сын дворянина Барского, Сергея Ивановича, - отрекомендовался он ей со строгим «морским» поклоном.
- А где вы живете? – нашлась сразу Нина.
- В тридцати верстах от Твери, - определил Веня. – К Москве.
- Так и мы там же! – обрадовалась амазонка.
Потом выяснилось, что между их землями протекает небольшая речка, поэтому маловские редко ездили туда за неимением мостов.
Вениамин вернул свою слушательницу к началу экспозиции и быстро ввел ее в курс того, что еще в древнем Египте строили корабли. Потом по Средиземному морю ходили на галерах критяне, греки и римляне. Быстро он переместился к легендарным кораблям Колумба, а потом и к классическим судам: бригам, бригантинам, баркентинам, баркам, фрегатам, и, наконец, линейным трехпалубным кораблям, имеющим уже свои незабываемые имена, такие как «Двенадцать Апостолов».
- А вы, какой корабль построили? – спросила Нина дерзко и громко.
- Я – вот этот, - указал он на парусно-весельную галеру позапрошлого века. – Это шебека. Личный корабль французского офицера. У нее не такое большое парусное вооружение, но зато латинские паруса и она ходила даже против ветра.
- Как же можно плыть против ветра? - удивилась Нина. – Это вы уже обманываете меня, пользуясь моей доверчивостью.
- Можно, - прошептал ей в ушко Антон Валерьянович. – Наискосок, галсами.
И он показал рукой ход судна то одним боком к ветру, то другим.
- Ваш папа правильно показывает, - вступился Веня. - Судно идет круто к ветру, курсом бейдевинд, а потом другим бортом, чтобы в сумме получалось, что против ветра.
- Значит, все равно, - постановила Нина, – совсем против ветра никак нельзя!
Вениамин Сергеевич впервые встретился с характером Нины, но вышел из этого неожиданного морского боя с честью:
- Главное – результат, - сказал он. – В парусном флоте он достигается умелым маневрированием парусами и курсами.
Молодые люди посмотрели друг другу в глаза. И эта их пантомима рассмешила Антона. «Вот достойные супруги!» - подумал он. – «Даже уступая, ни в чем не уступят до конца».
Никто тогда не заметил этой неловкости. И сам Антон Валерьянович тут же забыл о ней. Но Бог увидел движения юных душ, и с этого момента судьбы обоих слились на долгие годы.
А пока решили ехать домой через усадьбу Барских, чтобы завернуть к строителю игрушечных кораблей и посмотреть саму верфь.
2.
На счастье, Веня тоже приехал в Тверь верхом, и возле Антона Валерьяновича теперь уже крутился целый конный эскорт, то обгоняя его, то отставая, чтобы иметь возможность поговорить «без папы».
В усадьбе не обошлось без обеда. Все чинно расселись на указанные им места и приступили к трапезе. Когда гости и хозяева в основном насытились, и пришло время разговоров, Сергей Иванович Барский начал беседу первым:
- А ваш отец, Нина Александровна, чем занимается кроме управления усадьбой? – задал он, по его мнению, вежливый вопрос, обратившись к девушке, как главной.
- Простите великодушно, - ответил за нее Антон. – Я только управляющий имением, а Нина Александровна Емелина – и есть хозяйка своей усадьбы.
Все были потрясены!
- Вы ездите верхом и с оружием! – восхитилась Венина мама, хозяйка дома.
- Пистолет не заряжен, - созналась Нина. – Я ехала на морскую выставку и хотела одеться к случаю.
- Вам это удалось, - улыбнулся Сергей Иванович. – Вот какую супругу бы тебе, Вениамин. С пистолетом!
- У меня договоры на две модели уже подписаны. – гордо прояснил свой статус Вениамин.
- А ты не подумал, - продолжал унижать его отец, – что для барина не очень хорошо быть мастеровым?
- Что-то уметь, всегда хорошо, - поддержал юношу Ниночкин богатырь. – Кстати, не могли бы Вы повторить модель ветряной мельницы?
- Повторить?
- Да, у меня есть такая модель. Но ее придется отдать. А я хотел бы владеть ею, чтобы сдавать в аренду плотникам. Мне хочется заплатить Вам сполна один раз, чтобы постоянно извлекать из нее выгоду.
- Тогда лучше сразу сделать две, - сообразил Веня. – Это обойдется намного дешевле за каждую, а аренда будет с каждой одинакова.
- Мы поговорим с Вами у нас в усадьбе, - определил Антон Валерьянович. - Я так и не получил ответа, - обиделся Сергей Иванович.
- Если позволите, я отвечу, - снова вступился Антон.
- Буду рад.
- Строительство моделей судов подразумевает под собой владение и самим корабельным делом, и черчением в рамках Императорской художественной Академии, и рисованием, по крайней мере, техническим, а уж только потом столярным делом, ковкой, вязкой вант, литьем – то есть ювелирными профессиями, которые сразу бросаются в глаза. Даже дилетанты в этой области достигают тех же высот, что и профессионалы, все равно не получающие столь разнообразного образования. Это дорога для смелых первопроходцев, Сергей Иванович. Я видел парусную галеру вашего сына. Это изрядный корабль. Даже якоря в нем литые, что редко пока встречается, все кованые.
- Спасибо за рекомендацию, - ответил обиженный отец. – А как такое занятие скажется на карьере?
- Никак не скажется. Разные бывают карьеры, - отвечал управляющий. – Вот, Пушкин, например, всего камер-юнкером был. А кто скажет, что его карьера не удалась?
- Не удалась, - подтвердил Барский сухо.
- Да что ты говоришь, - встала за Пушкина уже его супруга. – Великий поэт был.
- Но это не должность, дорогая, - настаивал Сергей Иванович. – На стихи семью не прокормишь.
- Да, может, вы и правы, - решил еще раз заступиться за юношу Антон. – Но я не был бы против, если бы Нина Александровна выбрала себе в мужья вашего сына. Он строит весьма дорогие модели. Это дело надежное. Парусный флот еще века будет потрясать воображение людей. Я тоже не откажусь от такой модели в своем кабинете.
- Вы говорите, как будто Вы и в самом деле отец Нины Александровны, - заметил гостю Сергей Иванович.
- На это есть некоторые основания, - ответил Антон Валерьянович. – Она является воспитанницей бывшего владельца усадьбы, недавно покинувшего нас всех, а я являлся его ближайшим другом и управляющим. В завещании Аристарх Георгиевич поручил мне действовать в интересах Нины Александровны, что я и делаю, находясь здесь, у вас в гостях.
- Теперь все понятно! – уже дружески сказал Сергей Иванович. – Вы в ее интересах готовы и вооружить девушку до зубов.
- Таковы наши отношения, - завершил разговор управляющий. – Если нет противопоказаний, я не мешаю ей жить, как она того хочет.
Сама Вениаминова верфь оказалась просторным кабинетом, напичканным верстаками, винтовыми прессами, всеми возможными инструментами по дереву и металлу. В углу стоял даже небольшой горн для нагревания тигля древесным углем. Две прекрасные модели покоились на резных подставках. На них не хватало только нескольких парусов, которые лежали рядом, готовые к прикреплению на реи.
- Красиво у вас, - похвалила труженика Нина Александровна уже без пистолета, который она успела спрятать. – А перенести все эти приспособления не трудно?
- Мне не надо никуда их переносить, - ответил простодушный Веня. – Здесь все установлено достаточно хорошо.
- У вас нет вытяжного шкафа, - заметила амазонка. – Когда вы занимаетесь ковкой или литьем, вся комната полна дыма и вредных газов.
- Это меня не тревожит. Я редко этим занимаюсь.
Антон Валерьянович, насладившись рассматриванием качественных инструментов, их покинул, и пошел за Сергеем Ивановичем в оранжерею, а потом в винный погреб, перенимать более серьезный опыт, чем склейка игрушек.
Но в этом была его ошибка, поскольку он предоставил молодых людей самим себе, что всегда кончается либо поворотом судеб, либо печально.
И действительно, когда он вернулся на «верфь», с трудом найдя ее не без помощи садовника, то увидел свою барыню в объятьях «морского офицера», запустившего ладонь ей под кофточку, слава Богу, со стороны спины. Эти поглаживания своего позвоночника Нина легко разрешала ему, поскольку была занята намного более серьезным делом – длительным и нежным поцелуем, требующим от нее незаметного и сложного соблюдения дыхания.
Когда Антон убедился, что все это у них прекрасно получается, он успокоился за девушку и вернулся в гостиную, где накрывали к ужину.
- Вы останетесь у нас? – спросил Сергей уже спокойно.
- Скорее всего – да, - отвечал Антон, не имеющий права сразу распорядиться.
- Это зависит от Нины?
- Разумеется, я только ее оруженосец, - улыбнулся управляющий.
Сергей Иванович тоже улыбнулся теперь совсем понятному для себя странному положению Антона Валерьяновича, и отвечающему за Нину перед ушедшим другом, и, одновременно, подчиненному ей.
Молодые тоже пришли к столу. По ним не было заметно их занятий на верфи, но было ясно, что они уже как брат и сестра.
К ужину подали тот же портвейн, который был и у Петра Ильича, барина, спасенного Ниной Александровной от Шумного Духа. Это позволило Антону Валерьяновичу вспомнить и рассказать этот случай всем, чем возвысить в глазах общества свою протеже.
- У вас непростая служба, Антон Валерьянович, - оценил положение управляющего Сергей Иванович.
После ужина Сергей пригласил Антона к себе в кабинет, где объявилась еще и бутылка ликера. Они были друг с другом уже запросто и, как казалось потом управляющему, даже пили тогда этот ликер на брудершафт.
Наконец, все устроились в отведенных им комнатах и заснули мертвым сном.
История умалчивает, как вели себя ночью молодые люди. Определенно можно вспомнить только одно – они вели себя тихо.
3.
Утром все поехали за речку в имение Нины Александровны.
Жена Сергея Ивановича поначалу удивилась, что Веня и Нина как-то держатся на конях слишком близко друг к другу и даже обнимаются, но строгий отец, только что выпивший спасительный рассол, махнул рукой, выражая этим либо свое согласие, либо безразличие. Антон Валерьянович проговорился ему, что у него тоже есть портвейн из Португалии, и это занимало Сергея больше, чем поведение детей, с браком которых он внутренне уже согласился.
Антон Валерьянович устроил плавное продолжение того, что было намедни. Только один раз к нему подбежала Нина с вопросом, а можно ли сделать верфь из студии Аристарха Георгиевича, и он захотел пройти и обсудить это в самой студии.
- Вот, видите, Антон Валерьянович, - ворковала Нина, - В углу вытяжной шкаф и наковальня. Это нужно Вениамину. А нам уже не нужно.
Антон Валерьянович увидел ее глаза и поспешил к своей Полине, сказав на прощание:
- С Богом, Нина, только зимой здесь холодновато.
Полина выслушала его жалобы прямо на кухне, заставила съесть кусок сливочного масла, и отпустила к гостям праздновать дальше. Все мгновенно поняли, что пришел новый хозяин, Вениамин Сергеевич. Но главного - того, что этот Веня никак и, ни на что не повлияет, еще никто не почувствовал.
После этой встречи тропинка из Маловки в Заречно, где строились Венины корабли, стала шире, обозначился скрытый кустами брод, сами как-то устроились ступеньки к нему. А к осени перекочевали через речку и все верстаки молодого кораблестроителя, расположившись теперь в студии Аристарха Георгиевича, в которой предварительно вставили новые двойные окна и перестелили полы, сменив в них полувершковые доски на свои, тверские, толщиной в два вершка, (10 см). Получился теплый и прочный пол, так как доски сплотили рейками в паз, а под них, где позволяли лаги, проложили и остатки пробковых матов, найденные Антоном на чердаке.
Все молча, согласились с тем, что Вениамин Сергеевич стал практически жить в усадьбе Емелиной.
- Не означает ли это, что надо готовиться к свадьбе? – спросил Сергей Антона.
- Нет, не означает, - ответил тот. – Пока сама Нина Александровна не назначит, и речи об этом нет.
А Нина занималась оборудованием верфи. Она ездила в своем костюме амазонки и с пистолетом по промышленникам и выискивала ручные станки с ножным приводом и приводом от маховика. На лесопилках действительно были такие. Они уже мало использовались, и Нине удалось сменять на прежние корабли Вениамина несколько станков. Она познакомилась и с заточкой рубанков и пил. Достала ножное точило.
Все уже знали, что с пистолетом и на коне ездит не глупая дачница, а барыня, прекрасно разбирающаяся в деревообработке. Всучить ей плохой станок было невозможно. Она требовала показать, как он работает, и пока сама не научится владеть им пристойно, не брала. Приезжала несколько раз. Смотрела, насколько точно на нем можно сделать деталь? Легко ли раскрутить маховик? Привезенные ею станки заменяли верстаки в студии, и обученный ею Веня, уже намного легче мог получить мачту или рею.
Нина стала разбираться и в ножах, нужных для отрезания тонких реек под обшивку кораблей и палубы. Выучила марки сталей.
Большие станки, с огромным отдельно стоящим маховиком, пока складывали в сарай. Вертикальные подвешенные на рамах пилы тоже оставлялись до строительства специального здания для них.
Но самое главное событие случилось уже осенью, пятнадцатого сентября.
Утром Вениамин пошел в студию-верфь и прибежал оттуда в ужасном волнении.
- Антон Валерьянович! – кричал он на бегу. – Мои верстаки переместились!
Когда в студии собрались все домочадцы, то выяснилось, что действительно, верстаки и станочки, бывшие еще вечером у стен помещения, все стояли теперь вдоль окон. А стеллажи для моделей и заготовок встали вдоль стен.
- Видите, - волновался Веня. – Мы с вами, Антон Валерьянович, сами ставили все не так!
Антон стоял, скрестив на груди руки и молча, смотрел на беспорядок.
- А нельзя не признать, - проговорил он в полной тишине, - что так все установлено намного умнее, чем мы с вами, Вениамин Сергеевич, распределили. Верстаки освещаются из окон. За ними будет идти тонкая работа. А всякие полки стоят у стен. Дуть из новых окон не будет. Да и станки отодвинуты от них. Это все умный человек переставил.
- Но из нас никто так не распоряжался, - сказала Нина. - Не сами же мужики тут хозяйничали?
- Известно, кто тут мог хозяйничать, - улыбнулся Нине Антон.
- Сам Аристарх Георгиевич! – вскричала она радостно. – Он не покинул нас совсем. Пришел проверить, как мы живем. Вот и навел порядок.
Нина расплакалась от счастья, что дедушка не забыл ее. Конечно, этим своим действием он одобрил ее выбор, согласился с тем, что теперь она не одна, а с Веней.
И тут из воздуха проявилась модель парусного корабля, которая потом долгие годы служила Вениамину образцом моделирования. Она установилась на верхнюю полку, куда невозможно было достать, и покрылась стеклянным ящиком, какие еще и не делали судомоделисты.
- Вот и тебе подарок от моего дедушки, - обняла Веню Нина. – Это он образец для тебя сделал, чтобы ты знал, к чему надо стремиться. А наверх поставил, чтобы ты не снимал его для гостей, а сам поднимался к нему смотреть секреты.
- Стремянку надо заказать Ивану. На двух колесиках, - решил Антон. – А теперь пойдем, поговорим про мельницу.
Так Антон Валерьянович увел Вениамина, чтобы Нина первая осмотрела подарок Аристарха Георгиевича.
- Вот эта модель мельницы, - сказал Антон, заведя юношу в свой кабинет - комнатку, немного больше кладовки с рисунками. – Это мы с плотником сделали копии ее деталей, как смогли.
Вениамин повертел в руках валы, бревна и деревянные шестерни, заготовленные Андреем, и остался недоволен.
- Я сам сделаю их лучше, - сказал он.
- Это как угодно, - отвечал Антон Валерьянович. – Я считаю, что никого обижать не надо. Можно их довести и пустить на вторую мельницу, которую сделать обыкновенной. А первую – особую, выполнить замечательно!
- Это хорошая мысль, - согласился мастер.
- Мне хотелось бы, чтобы сами шестерни и подпятники по-настоящему были отлиты из бронзы. И разбиралась, чтобы модель легко, как детские кубики.
- Это дороже встанет, - сообразил Веня.
- Не думайте об этом, Вениамин Сергеевич. – Как сделаете, так и столкуемся. Я Вас не обижу. А то мне Нина Александровна даст жару.
- Она такая страшная? – не поверил Веня.
- Вы не почувствовали еще? – схитрил Антон. – Все у Вас впереди. Осторожнее с ней, не прекословьте слишком.
- Я научился с Ниной договариваться, Антон Валерьянович, - успокоил его юнец.
- Ну-ну, - только и мог сказать управляющий.
Через месяц Антон уже давал объявление в «Тверские губернские ведомости» о сдаче в аренду моделей ветряных мельниц.
4.
Нина Александровна, хоть и была молода, но предчувствовала, что вскоре все должно измениться. Крестьян отпустят на свободу, крепостное право отменят, и каждый тогда будет сам за себя. Она посчитала по амбарным книгам, что без крестьян доходы имения упадут до таких низких пределов, что им троим не выжить. Поэтому она почитала экономические журналы, поговорила с людьми и про себя решила составить из их тихого мирка экономию.
В основу этой организации она положила то, что имела: доход с помола зерна, сбор грибов и ягод, пускай уже не бесплатный, выращивание ржи и картошки, пусть уже наемным трудом вольных крестьян, и, наконец, самое главное свое предприятие – Венины кораблики, доход с которых она просчитала предварительно. Цифра поразила ее.
Нина собрала в своем кабинете мужа и управляющего и постаралась донести до них свою мысль.
- Господа, - обратилась Нина к своим мужчинам, когда они расселись по креслам. Подсчеты наших всех доходов за прошлый год уверили меня в том, что мы будем разорены, как только отпустят крестьян.
Я дала вам тетрадки и карандаши, записывайте: «Стратегические задачи».
Мужчины послушно записали: «Стратегические задачи».
«Первое – определить записями, сколько даст в год помол с ветряной мельницы».
«Второе – озаботиться строительством здания для мастерских по созданию моделей кораблей».
«Третье – подсчитать наши луга и понять, сколько еще лошадей мы можем завести».
- Это я и так Вам скажу, - радостно откликнулся Антон Валерьянович.
- И сколько?
- У Аристарха Георгиевича, когда я принял хозяйство, было на семь голов больше, чем сейчас. По стойлам можете посчитать. Все заняты были.
- Это не ответ. Я попросила свериться с кормами, которые мы можем собрать с наших лугов, - осадила его Ниночка.
- А зачем нам здание для мастерских. Она и так есть, - позволил себе заметить Венечка.
- А затем, что это самый простой способ получить хорошие деньги, - отвечала Нина Александровна. – Если тебе дать в помощь четырех помощников для работы заготовок на станках в этом здании, то в год ты сможешь строить много моделей. Это доход.
- Может быть, но где тогда будет творчество?
- Поэтому тебе поручается разработать один фрегат в приемлемую цену, который ты будешь с ними собирать, закрыв глаза. А остальное время тебе на творчество.
- Нина, зачем ты так?
- Мы не выживем иначе, мои дорогие, - сказала Нина Александровна уже тихо и нежно. – Понятно?
- Антон Валерьянович, - продолжила она, - возьмите у Вени список редких материалов, ну, кость слоновая, ценные породы дерева, нити суконные, клеи и найдите их, пока они не взлетели в цене. Надо купить на много лет вперед. Станки ручные и ножные я вам собрала. Теперь дело за зданием фабрики.
- Вообще, - обернулась она к Вене. – Продумай механизацию. Представь себе, что фрегат должен будет через неделю сойти со стапелей. И думай, как сделать!
- Да это фантастика! – возопил Веня.
- Это наша с тобой жизнь, - отрезала Нина. – Не сможем – умрем. На все детали повторяемого корабля должны быть трафареты и полный альбом чертежей.
- И последнее, - сказала она. – Вкладываться во все это будем вместе. Антон, строго ведите записи расходов, чьи потрачены деньги. А в конце года подсчитаем, кто, сколько вложил, сколько годового дохода ему приходится. Я предвижу, что Вы у нас и будете пока финансистом. Но мы отобьем работой, не загордитесь, пожалуйста.
Совещание закончилось чаепитием в гостиной. Но, потрясенные умом и предусмотрительностью Нины Александровны, все молчали.
- Когда мы с тобой поженимся? – как-то подошел Вениамин к Нине.
- До этого далеко еще, дорогой, - ответила она. – Вот когда будешь с работниками пятьдесят кораблей строить в год, тогда и сыграем свадьбу настоящую.
Этим своим ответом Нина задала мужу сказочную задачу. Он не обиделся, потому, что и так она тайно подпускала его к себе. Но понял, что это серьезно, и жена не отступится, пока выход мастерских не составит полсотни кораблей. Он вспомнил о ее просьбе заложить типовой фрегат и хитро решил сделать в качестве продажной модели более скромный двухмачтовый бриг, который в последствие имел необычайный успех: в нем были даже пушки, но немного и стоил он недорого.
До 1874 года, когда был опубликован роман Жюля Верна «Таинственный остров» оставалось еще двадцать три года, но в усадьбе Нины Александровны уже началось спасительное строительство трудового общества на крошечном островке Российской империи, всегда чуждой жизни своих подданных.
Андрей решил построить дом для станков широкий и короткий, чтобы применить в нем новый тип отопления – в полу. Эти две низкие Амосовские печи он расположил в приямках, а дымоходы от них, идущие под полом, выложил камнем и кирпичом так, чтобы станки стояли на цельных плитных фундаментах из известняка. Над чугунными дымоходами был устроен каменный пол, всегда теплый.
Когда к весне построили навес над каменными полами здания новых мастерских, и обили его столбы с двух сторон стенами из шпунтованного половняка со слоем мха внутри, а по потолку тоже утеплили слоем мха, Нина Александровна подошла к Антону.
- Давайте отпразднуем окончание строительства, Антон Валерьянович, - сказала Нина, положив ему руку на плечо. Я приглашаю Вас вечером с Полиной Владимировной.
Впервые Поля села за обеденный стол в гостиной. Горели свечи в посеребренных подсвечниках, на столе благоухали угощения.
- Я пригласила всех в честь окончания строительства мастерских. Антон Валерьянович и Андрей полностью выполнили свою задачу, применив смекалку и недюжинный строительный талант. Эти мастерские прокормят нас с вами в тяжелые предстоящие времена.
- Чем же они тяжелые? – спросила Полина. – Кажись, хорошо живем.
- Вы правильно сказали, Полина Владимировна, - ответила Нина Александровна. – Это так кажется. Теперь вскоре крестьян отпустят. Сообразите, с чем мы останемся, не имея права пользоваться их трудом? Сами коней пасти? Сами коров доить? Нужны будут деньги оплачивать их труд.
- Вы пока кушайте. Разлейте портвейн, Антон Валерьянович. За нашу экономию!
Слово это, хоть и новое, все слышали, мало понимая его значение.
- А что это, Нина Александровна? – снова спросила Полина, уже уразумевшая свое право говорить с барыней.
- Это такое общество, как у нас, - с удовольствием отвечала Нина. - Собираются вместе работящие люди и придумывают, каким общим делом прожить безбедно. У нас это Вениаминов талант корабли строить. А мы все будем помогать ему в этом беспрекословно. Организатором нашей экономии буду я сама, как хозяйка земли и строений. Антон Валерьянович так и будет управляющим за всем этим. Ему по хозяйству и подрядам все подчиняются. Вы, Нина Владимировна за парусную часть ответственны. Это не значит, что все паруса вам и шить, а, наоборот, если привлечете старательных и недорогих подруг, то и выиграем все.
А за распределением доходов мы с Антоном Валерьяновичем будем следить, и расписывать понятно для всех. Чтобы обид не было.
Но пока все остается на своих местах и про то, что я вам рассказала, лучше не говорить никому. Чтобы не сглазить.
- А я смогу сшить паруса и сама, - вызвалась Полина.
- Поначалу придется у Вениамина Сергеевича научиться, - согласилась Нина. – А потом приспособить это к машинному шву, швейную машинку купим.
- А есть швейные машинки? – с удивлением спросила Полина.
- За границей уже есть. Но они дорогие очень. Нам пока подняться надо, Антону Валерьяновичу долги отдать.
Полина удивилась.
- Антон? Тебе барыня должна? – спросила она совсем наивно.
- Не я, а вся экономия, - поправила ее Нина. – Он на свои деньги мастерские построил. Как начнем корабли продавать, так все и утрясется.
Больше про дело не говорили, а просто поели и выпили от души.
- Понравилось тебе, Поленька? – спросил Антон, опираясь на свою любимую женщину.
- Понравилось, понравилось, - отвечала она. – Нам с тобой всю жизнь только работать и работать, ласковый мой.
- А кто нам даст палаты каменные? Заработаем с тобой все сами. Вот и будет у нас дом лучше барского.
- Лучше барского, лучше барского, - передразнила его Полина. – Только маленький.
Они рассмеялись и как-то свалились в свою постель, раздеваясь уже в ней, барахтаясь там неловко и продолжая смеяться.
20130119